- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века.
- •XIX века
- •XIX века)
- •XVII века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века,
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XI века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •Раздел I
- •Раздел II
- •XIX века. —
- •XIX века
- •Раздел III
- •Раздел IV
- •Раздел V
- •Раздел VI
- •Раздел VII
- •Раздел VIII
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •§ 230. Предметы сии определяются не особенным существом самых дел, но степенью власти, потребных к разрешению их или исполнению.
- •§231. Правительствующий сенат есть средоточие дел сего рода. В нем разрешаются они по существующим законам " учреждениям.
- •§236. К. Сему же роду дел в особенности принадлежат:
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •Часть I образование министерств
- •Глава I Параграфы 1—3
- •Глава II Параграф 4
- •XIX века
- •Глава III Параграф 16
- •XIX века
- •Глава IV Параграфы 48—60
- •Глава V Параграф 61
- •XIX века
- •Часть II
- •Глава I (параграфы 206—219)
- •XIX века
- •Глава II (параграфы 220—240)
- •Глава III (параграфы 241—256)
- •Глава IV (параграфы 257—277)
- •Глава V (параграфы 278—296)
- •Глава VI (параграфы 297—314)
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века).
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века ,.
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века). —
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XVIII века.
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •271 Укдс, 1882,
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •XIX века
- •1 "1 ' '' «Российское "''
- •XIX века
XIX века
153
Проект Уложения
о наказаниях
уголовных и
исправительных.
СПб., 1871, с. 125.
154
См.: Курс
советского
уголовного права,
т. II. с. 333.
ния министерств 1811 года. Превышением власти считались случаи, «когда министр, превысив пределы своей власти, постановит что-либо в отмену существующих законов, уставов или учреждений или же собственным своим действием и миновав порядок, для сего установленный, предпишет к исполнению такую меру, которая требует нового закона или постановления». Об ответственности губернаторов за превышение власти впервые специально упоминалось в Учреждении для управления сибирских губерний 1822 года.
В ст. 278 Свода законов 1832 года определение превышения власти заимствовано из Общего учреждения министерств, но распространено на всех должностных лиц. По сути, содержит его и настоящая статья. Но, как отмечали составители Уложения о наказаниях, сверх того для удобства «определение превышения власти дополнено означением и тех случаев, когда чиновник учинит что-либо в отмену не только существующих узаконений, но и данных ему наставлений, не испросив на то, надлежащим образом, разрешения высшего начальства»'53.
С объективной стороны состав превышения власти характеризовался либо необоснованным расширением прав, принадлежащих должностному лицу по закону, либо присвоением таких прав, которые ему вообще законом предоставлены быть не могли, либо совершением действий, хотя и законных, но без надлежащего разрешения начальства, т. е. предполагал совершение активных действий (бездействие власти составляло самостоятельный состав преступления, обозначенный в следующей статье Уложения). Эти действия могли заключаться как в физической деятельности должностного лица, так и в издании им противоправных приказов или распоряжений, в устной или письменной форме. Превышением власти считалось совершение действий, как выходящих за пределы компетенции должностного лица, так и таких, которые формально соответствуют служебной компетенции виновного, но по существу противоречат интересам государства, интересам службы, поскольку совершены без достаточных к тому оснований. Таким образом, состав, определенный настоящей статьей, включал в себя и превышение власти, и злоупотребление властью в нашем сегодняшнем понимании.
Превышение власти только тогда представляло собой самостоятельный состав преступления, когда оно не было соединено с другим, строже наказуемым деянием, как должностным, так и общим, например взяточничеством или изнасилованием. Общее указание на эту норму содержится в ст. 371, а уточнение применительно к нанесению телесных повреждений, оскорблений и другим преступлениям — в ст. ст. 375—377.
Субъектом превышения власти могло быть только то должностное лицо, которое таковой властью обладало. Следовательно, не могли быть привлечены к ответственности за это преступление канцелярские служащие, например писцы или курьеры.
Наибольшую сложность представляет характеристика субъективной стороны превышения власти. Психическое отношение к содеянному выступает здесь в форме смешанной вины1'4, т. е. следует различать отношение субъекта преступления к нарушению своих служебных полномочий и к наступившим последстви-
ям. В русской дореволюционной науке и судебной практике такое разграничение не проводилось, не было поэтому и единства взглядов по вопросу о форме вины, многие авторы усматривали противоречия в разъяснениях Сената.
При характеристике субъективной стороны этого преступления нередко приходится сталкиваться с понятием «правовая неосторожность»150, т. е. совершением виновным таких действий, противоправность которых он не предвидел, хотя мог и должен был предвидеть. Я. Г. Северский утверждал, что превышение власти можно рассматривать только как умышленное преступление ° . Напротив, В. В. Есипов считал, что «основною чертою превышения и бездействия власти является отсутствие умысла совершить, пользуясь властью как средством, одно из общих или должностных преступлений»'". Различие во взглядах в данном случае объясняется тем, что Северский имел в виду отношение к нарушению своих обязанностей, а Есипов — к последствиям, от этого происходящим. Но, следует заметить, у дореволюционных криминалистов не было единства даже тогда, когда они одинаково решали вопрос о том, какое именно отношение следует рассматривать в качестве основного для определения субъективной стороны преступления. Например, П. Д. Калмыков, так же как и В. В. Есипов, имея в виду вину как психическое отношение к последствиям превышения власти, в отличие от последнего утверждал, что она может выступать и в форме умысла, и в форме неосторожности'08.
Нередко вопрос о виновности за превышение власти подменялся вопросом о мотивах преступления. Так, профессор Буд-зинский, а вслед за ним и В. В. Есипов считали, что превышение власти может заключаться только в действиях, совершенных в ложно понимаемых интересах службы, а если те же действия совершались из корыстных или иных личных мотивов, то они должны были составлять иное преступление'09. Но подобное толкование прямо противоречит ст. 371 Уложения, которая предусматривает, что превышение и бездействие власти может сопровождаться совершением и другого преступления: правда, в таком случае наказание назначается за второе преступление, но, как уточняет ст. 371, по максимуму. С. Будзинский утверждал, что корыстные мотивы всегда придают превышению власти свойства взяточничества, но вряд ли с ним можно согласиться. Например, случай использования государственного имущества в личных целях, несмотря на корыстные мотивы, никак нельзя отнести к числу преступлений взяточничества; напротив, это типичный пример превышения власти.
Сенат в своих разъяснениях по вопросу о субъективной стороне превышения власти исходил из того, что квалифицирующим признаком этого преступления является отношение субъекта к нарушению своих служебных обязанностей, а не к их последствиям. Однако единообразный подход не мешал ему выносить противоположные решения по отдельным делам. Так, в разъяснениях по делу Свечина и по делу Надеждина Сенат счел, что «говоря о превышении власти, закон имеет в виду только деяние, совершенное умышленно. Превышение же власти, совершенное по неосторожности и невнимательности, может быть на-
369
Уложение
о наказаниях
уголовных и
исправительных
155
См.: Курс
советского
уголовного права,
т. II, с. 301.
156 См.:
Северский Я. Г. Особенная часть
русского
уголовного права. СПб., 1892, с. 160.
157
Есипов В. Указ. соч., с. 56.
158
См.:
Калмыков П. Д.
Учебник
уголовного права. СПб., 1866. с. 530—531.
159
См.: Будзинский С.
О преступлениях в
особенности. М.,
1887, с. 394.
370
Законодательство
первой половины