Малявин В. - Конфуций (ЖЗЛ) - 1992-1

письменно, преобразилась в литературный памятник, (ставший в этом отношении 3налогом: вещественных ре­

ликвий Конфуциева дома - одежды Учителя, его жерт­

венных сосудов, колесницы и проч. Отныне задача последователей и поклонников Конфуция заключалась

не в том, чтобы сберечь для будущего опыт непосредст­ венного общения с Учителем, сколько в том, чтобы раз­

гадать тайну его скупых и ускользающих слов, домыс­ лить им недосказанное. Началась эпоха конфуцианского

мифотворчества, эпоха проповедников и апологетов, мыс­

лителей и комментаторов. Множились все1ЮЗМОЖНЫО

притчи и анекдоты об Учителе Куне, нашедшие себе

место в самых разных произведениях философской и

политической мысли древнего .I\итая. Среди конфуциан­

цев многие ограничивались разучиванием освященных

традицией ритуалов и канонических книг, признавая в

Конфуциевом наследии лишь его бытовую и обрядовую сторону. Находились конфуцианские уqеные, которые при­ писывали Учителю Куну те или иные общие суждения о

сущности человеRа и мира - например, идею о том, что

человек по своей природе добр или, наоборот, зол (чего

сам КонФуций, конечно, не говорил и говорить не мог, поскольку вообще не интересовался общими понятиями).

Сторонники управления государством посредством зако­

нов и суровых наказаний прославляли аккуратность и

строгость Нонфуция, как в частной жизни, та1\ и особенно

вслужебных делах, его готовность, нкобы проявленную им

всвою бытность судьей, казнить смутьянов ради спокой­

ствия и порядка в государстве. А последователи осново­

ПО.ложнвка даосизма Лао-цзы изображали Учителя Куна

мудрецом, целиком поглощенныM правдой внутренней жи­

зни и равнодушным к условностям этикета и общоствен­ ной морали. Немало было и таких, кто видел в Учителе

Куне великого мага, знатока тайных законов природы.

Почему же учение человека, который, по отзыву сво­

их современников, «хотел невозможного}) и не сумел во­

плотить свои мечты в жизнь, приобрело в древнем Китае

такую огромную популярность и столь неоспоримый ав­

торитет? Ответ прост: Конфуций сумел обозначить ос­

новные посылки китайской традиции и наметить контуры

всеобъемлющего учения, связывавшего в одно целое

9бычай, мораЛI?,_ПОЛИТИКУ, религию и прочие стороны

общественной жизни древних китайцев. :Конфуций во­

истину определил стиль всей китайской цивилизации.

Помимо прочего, он положил начало традиционной систе-

319

ме образования в I\итае, ноторая вмела целью подготов­

НУ не тольно знающих и умелых, по и высононравствен­

ных служилых людей.

Выполняя роль неноего ФОНУса нитайсной традиции, нонфуцианство в то же время было слишном своеобраз­

ным и многолиним, чтобы безраздельно господствовать D древненитайсном обществе. Первый нитайсRИЙ импе-ратор

Цинь Шихуап, объединивший всю Срединную страну D нонце ЦI вена до н. э., дажеповелел сжечь все RОНфу­ цпансRИ~ книги и начал гонения на нонфуцианцев,

усмотрев в их учении угрозу его неограниченной власти.

Но держава Цинь Шихуана очень скоро рухнула, на сме­ ну ей пришла новая династия Хань, и с тех пор прави­ тели :Китая, наученные опытом неудачливого д~спота, не

пытаJIИСЬ оспаривать превосходство культуры над голым

насилием. А нонфуцианство было не только восстановлеНQ

вправах, но и превратилось, по существу, в государст­

венную идеологию нитайской империи, каковой и оста­

валось вплоть дО ХХ вена. С конца 11 века до н. Э. оно

обладало и монополией на образование: в столице импе­

рии и в провинциальных городах были учреждены шко­

лы для будущих чиновнинов, где изучалнсь Iшнфуциап­ сние каноны. Знания и грамотность учащихся проверяли

на специальных ЭRзамеН<tХ, и тем, нто успешно выдер­

живал их, присваивали ученое званне. Вот так государст­ во заставило служить своим интересам завет Конфуция

посвятить свою жизнь учению. В результате догматизм

иначетничество почти целиком вытеснили из назенных

учебных заведений творческий дух I\онфуциевой школы.

:Конечно, это официозное конфуцианство имело мало об­

щего с теми идеалами нравственного подвижничества, ко­

торые завещал будущим ПОRолениям сам КонФуций. П"шалуй, оно бы.:IО даже прямой противоположностью

нм. Мы встречаем в нем нан бы (<миф об Учителе», пло­

ДЫ ДО?fысливания слов Учителя Куна. :Конфуций, по ог­ зыву его ученинов, {(Не любил говорить о Небесном ве­ лении, человечесной природе и всяких чудесах». Спустя

пять веков его высокопоставленные ПОКЛОННИRИ RaK раз

охотнее всего говорили о чудесных обстоятельствах рож­

дения Учителя и о его неоБыRовенныы,, божественных способностях. Если Конфуций утверждал, что (~Небо по­

родило в нем правду» и что он может «создать на

востоке новое царство Чжоу», то слова эти теперь пони­ ма.'IИСЬ буквально: оназывается, Учитель Кун и был ИС­ тинным властелином, «Сыном Неба» в Поднебесной, ко-

320

цания :китайс:кого народа. Она сделала возможным пора­

зительное стилистичес:кое единство :китайс:кой цивилиза­

ции при необы:кновепной сложности и разнообразии ее форм. Именно :конфуцианский ритуализм наиболее полни

и убедительно оправдывал символичес:кий язьш :культу­

ры и выражаемый этим языком опыт (шодлинностю) ж[I­

зни, который давал хранителям китайской традиции СII­ лы и право противостоять административной власти.

Именно конфуцианство породило самобытнейшее явленпе

китайской истории - традицию мудрецов, :которые уме­

ют «управлять посредством добродетелю), с помощью

одного лишь (<исправления себю>, ставящего их Дair,е

выше земной власти. Это противостояние высо:конравствен­

ного ученого и государственной администрации стало

лейтмотивом всей истории Китая. И не сам ли Конфуций,

проповедуя внутреннюю неприступность и самодостаточ­

ность благородного мужа, подал пример возвышенного

отвержения «суетного света»? Не он ли советовал «СБРЫ­

ватьея от мира, еели в мире нет праведного Путю)? Раз­

умеется, находились люди, которые внимали этому совету.

Летописцы древнего Китая из века в век упоминают об

ученых мужах, которые жили в уединении илп пус:кались

в странствия, подражая УЧIIТРЛЮ, и даже присваивали сво­

им ученикам имена его учеников. В обществе этих незави­

симых ученых, посвящавших свою жизнь (шестованию воз­

вышенной волю), не TO.ТIЬKO не угасала, но со временем все

более :крепла память о символической природе речей Учп­ те.ТIЯ, о его премудром безмодвии. Считалось даже, что Учитель Кун был мудрее всех прочих философов кю, раз

потому, что не рассуждал о возвышенных предметах и на­

ходил все нужное для своего совершенствования «рядом с

собой». По мнению многих ученых мужей, слова Учителя

следовало понимать ка:к бы наоборот, ибо Учитель «гово­

рил о близ:ком и явном, а сам воплощал собой отдален­

ное и сокровенное». Иными словами, Конфуций был ве­

лик не тем, что он успеJI сказать за свою жизнь, а как

раз тем, что он не говорил. Такой взгляд на Конфуция

позволял по-своему оправдать все личное и частное в

судьбе Учителя, ведь он побуждал искать бесконечный

смысл каждого его слова и :каждого жеста, а точнее бы­

ло бы сказать - за словом, за жестом. Не удивительно,

что в скором времени появились и неизвестные прежде

индивидуальные портреты Конфуция, где достоверно вы­

писанная внешность Учитедя была призвана выразить

его духовное состояние. Классический образец такого

322

дении «глубоких дум» мудреца и текучки будпей, в KOTO~ рую оп погружен. У нового образа Учителя Куна есть и еще одно, полностью новаторское измерение: Конфуций

на гравюрах расхожих книг, герой популярных анекдо­

тов. Этот Конфуций позднесредневековой эпохи вновь, как

и в древние времена, ОI\азывается сведенным к знаку, но

на сей раз - знаку не эпически возвышенных, а обыден­ ных, каждому знаI\ОМЫХ житейских ситу~щий. Его по­

ступки заставляют не столько благоговеть, сколько уми­

ляться. Они не столы\o наставляют, сколыю развле­

кают.

Так Конфуций снова вошел в жизнь, из которой БОГ­

да-то вышел в начале своего посмертного существова­

ния в китайской культуре. Но вошел уже как внешний

образ, предмет снисходительного созерцания, почти ка­

рнкатура. Не случайно с XVI века в I{итае поднялась

волна критического изучения конфуцианских канонов, и

вот тогда выявилосъ позднее происхождепие многих тек­

стов, дотоле вызывавших у китайских читателей лишь

священный трепет. В конце концов Конфуций превратил­ ся в мертвую оболочку собственной мудрости, в симво.'1

цивилизации, замкнувшейсн в своем горделивом самолю­

бовании. Он стал стеной на пути к познанию тайны твор­

ческой стихии жизни. Спустя две тысячи лет после cnoeli

смерти Конфуций умер и как историческая сила. И эта

смерть ознаменовала историческую смерть всей китай­

ской цивилизации.

* * *

По странному стечению обстоятельств в то самое врв­ мя, когда в Китае дух Конфуция медленно угасал под игом имперского догматизма и ударами филологической

критики, наследие первого китайского учителя обрело

новую жизнь в далекой Европе. RaR раз на рубеже XVI- ХУП веIЮВ в Китае появились первые европейцы. На­

ряду с завоевателями, купцами 11 всевозможными аван­

тюристами среди них было немало хрисrианских МIIССИ­ онеров, главным образом членов ордена иезуитов, кото­

рые первыми из европейцев заня,1IИСЬ изучением этой ог­

ромной и многолюдной страны. У иезуитов была свол

цель: обратить в христианство как можно больше людей

из высших слоев китайского общества. А это означало,

что им следова.1JО прежде всего завоевать симпатии после­

дователей конфуцианского учения. Посланники Ватикана

324

и в этот раз проявили недюжинную изворотливость: всеми

иравдами и непрапдами они принялись доказывать сход­

ство учений Христа и Конфуция и даже сами переоде­

лись в платье конфуцианских ученых. В наставлениях

Учителя Куна им то и дело слышались отголоски еван­

гельских заповедей, в его словах о «Небесном велении» они усматривали указание на «божественный промысел,.

и даже конфуцианский культ предков не казался им уг­

розой христианскому благочестию: они сочли его лишь выражением признательности детей их родителям. «Если

бы Конфуций жил в наше время, - без обиняков заявлял

один из ученых миссионеров, - он первым принял бы

христианство».

Миссионеры-иезуиты опубликовали немало книг о

Китае, и нарисованный в этих книгах привлекательный

образ далекой ВОСТОЧН<JЙ империи был благосклонно встре­ чен европейской публикой. Впрочем, успех Конфуцию в Европе принесли совсем не те качества, которыми ВОС­

хищались сами иезуиты. Ведь в Европе наступил (<Век

Просвещения», время решительной борьбы с насле­

дием средневековья - привилегиями знати и дог­

матизмом церкви. «Разум правит миром» - таков был де­ виз новой эпохи. Многие из властителей дум тогдашней Европы, познакомившись с учением Конфуция по кни­

гам и переводам, изданным миссионерами, неожиданно

увидели в нем живой образец той самой (<просвещенной

мыслю), которой сами поклонялись; мысли, опиравшейся

не на догматы или фанатичную веру, а единственно на

доводы разума, оправдьmавшей «естественные права» че­

ловека, убеждавшей в единешrи религии и науки и даже

неНУЖНОСТII религии вообще. Знаменитый филоеоф Лей­

бниц находил в конфуцианстве заманчивый пример «ес­ тественной теологии». Другой великий поклонни!\ Rитая того времени, Вольтер, утверждал, что в !\нигах Rонфу­

ция он «не нашел ничего, ироме самой чистой морали

без малейшей примеси шарлатанства». Европейцы, счи­ тал Вольтер, «должны стать учениками Rонфуцию). Дея­ телям Просвещения нравилось стремление Конфуция опереться на повседневный жизненный опыт - оно было

созвучно их собственной идее о нерасторжимой СВЯЗИ

чувств и мышления человеI\а. А лаконичные, беЗЫСI\усные

сентенции веЛИI\ОГО китаЙСI\ОГО учителя вполне соответ­

ствовали требованию эпохи мыслить просто и ясно, не

увлеI\аясь риторическими I\расотами слога. В глазах мно­ гих совремеННИI\ОВ Лейбница и Вольтера «Срединная им-

325

перия» на Востоке была не только страной «самой чистой

моралю), но и подлинным царством разума, ведь на служ­

бу там отбирали благодаря экзаменам самых образован­

ных и добродетельных! Наиболее горячие головы делали

Конфуция своим союзником в борьбе за полное уничтоже­ ние «религиозных предраССУДIЮВ». Например, француз­ ский вольнодумец Фрере утверждал, что Конфуций пере­ даJI своим близким ученикам тайное учение о божествен­ ности всей природы. Некоторые же соотечественники Фре­ ре прямо называли Конфуция атеистом.

Разумеется, неумеренное преклонение перед экзоти­

ческим восточным мудрецом вызьmало и определенное

противодействие. Откроем, к примеру, книrу «Разrоворы

мертвых», опубликованную в 1700 rоду известным фран­

цузским литератором Фенелоном. Мы можем прочитать

в ней воображаемый диалоr между первым учителем Ки­

тая и первым философом европейской древности - Сокра­

том. у Фенелона Сократ rоворит о себе:

«- Я никоrда не помышлял о том, чтобы сделать из людей философов. Я предоставил невежд и злодеев их за­ блуждениям, оrраничившись наставлениями небольшому

числу учеников, возвышенных духом.

- А что касается меня, - признается Конфуций, - я пренебреr утонченными размышлениями, оrраничившись общепонятными правилами, дабы воспитывать в людях добродетель. И я разослал по свету своих учеников в на­

дежде распространить основы нравственности во всех

пределах нашей империи... »

В изображении Фенелона Конфуций предстает невзы­

скательным проповедником житейской мудрости, думаю­

щим не столько об истине, сколько о блаrонравии людей.

Оценка, прямо скажем, не имеющая отношения к дейст­

вительному Конфуцию, но зато неожиданно MHoro сооб­ щающая об умонастроении эпохи самого Фенелона. В ней уrадывается одна из rлубочайших посылок европейской

традиции: человек в ero нынешнем, (<падшем» состоянии

не может сбросить rHeT собственноrо эrоизма, и поэтому ero добродетельные поступки и даже обычная вежли­

вость - не более чем личина, маскирующая ero истинный пик. Но противопоставление истины и блаrочестия, конеч­

но, совершенно чуждо конфуцианской традиции, которая

наставляла: «Не обманывай в T~MHOTe - это приrодится

тебе, коrда ты будешь на виду».

Мода на КОНф~hяgв Западной Европе прошла после

Великой французской революции, и в XIX столетии ки-

326

тайским Учителем там интересовались разве что профес­ сиональные востоковеды. В самом деле: чем мог увлечь

этот автор простодушных сентенций корифеев тогдашней

европейской учености - самовлюбленных теоретиков «ис­

торического прогресса», создателей изощренных систем

диалектики? Но приятио отметить, что интерес и уваже­

ние к }'чителю Куну не пропали в России. В 1796 году

увидел свет первый русский перевод избранных изречений

китайского мудреца. И как не вспомнить упоминание о

Конфуции в черновых набросках к первой главе пушкин­

ского «Евгения Онегина», где великий поэт с присущим ему блеском позволяет нам взглянуть на Учителя Куна

в несколию неожиданном, но отнюдь не обманчивом ра­

курсе:

...мудрец I\итая

Нас учит юность уважать,

От заблуждений охраняя,

Не торопится осуждать.

Она одна дает надежды...

С особенным вниманием отнесся к первому мудрецу Китая Лев Толстой, много лет изучавший конфуцианское

учение и назвавший его создателя человеком (<Необычай­

ной нравственной высотЫ». А в 1910 году, в год смерти

писателя, появилось составленное им изложение основ­

ных заповедей конфуцианства. Толстого больше всего ПРИБлекала в Конфуции щюповедь \<внутреннего равно­

весия» в человеке и непрестанного нравственного совер­

шенствования, столь созвучная его собственной жизнен­

ной философии. Высоко ценил Толсrой и гуманистиче­

ское содержание Конфуциева учения, неприязненное

отношение китайского мудреца к войнам и вообще наси­

лию, его внимание к практической морали, совет искать

великое в малом. По свидетельству Буланже, издавшего

в сотрудничестве с Толстым книгу «J-Rизнь и учение Кон­ фуция», великий русский писатель ПРОЗ0РЛИВО учил (ШО

поддаваться первому впечатлению (IСКУЧНОСТИ» учения

КИТВ.Йцев, а терпеЛIIВО ознакомиться с ним и проникнуть .

ся его духом». Мудрый совет, который и в наш спешащий

век будет полезен каждому, кто хочет прикоснутъся к духовным сокровищам Востока.

* * *

Драматична и полна противоречий судьба наследия

Конфуция на Дальнем Восто!)е"в_Цовое время - время

революционной ломки старинного Ую1f.да. Еще в эпоху

327

средневе:ковья :конфуцианс:кое учение пустИJЮ глубо:кие

корни в соседних с Китаем странах - Корее, Японии, Вьетнаме, оно же, :к слову с:казать, немало способствовало

с:кладыванию в этих странах новой национальной куль­

туры. Еще и сегодня в японс:кой столице Токио по сосед­ ству с бетонными коробками современных зданий прячет­

ся в зелени тополей храм КонФуция, построенный чуть

больше ста лет тому назад - в те годы, когда Япония вступила на путь капиталистического развития... А вот в самом Китае идеи Учителя Куна с трудом находили себе место в новой жизни. В 1911 году последний в ки­

тайской истории император отрекся от престола, и в стра­

не была провозглашена республика. С гибелью старой

государственности потеряло свою политическую опору и

конфуцианство, всегда связывавшее свой общественный

идеал с правлением (<просвещенного государю). Правда,

после 1911 года :консервативные правители китайской ре­ спублики некоторое время пытались превратить конфу­

цианство в национальную религию китайцев на манер

христианства или ислама, но эти ПОПЫТRИ заново обоже­ ствить Конфуция были явно надуманными и успеха не имели. И все-таки даже во времена правления Гоминь­ дана почитание Конфуция все еще официально поощря­ лось. Достаточно сказать, что в 1935 году чиновникам

гоминьдановского Китая было вменено в обязанность

поклоняться Конфуцию как «величайшему и мудрейшему Первому Учителю}).

Но по мере углубления революции Конфуций подвер­

гался все более резкой КРИТИRе со стороны передовой

китайской интеллигенции. Борцы за новую, демократи­ ческую культуру Китая увидели в I\онфуции и его идей­

ном наследии главную причину отсталости их родины, за­

силья в ней «деспотических и феодальных порядков),

Конфуцианской традиции они с некоторых пор дали на­ смешливое прозвище «семейный магазин Конфуцию). И

хотя многие RРИТИRИ Учителя Куна огоnаривались, как

выразился один из первых китайских марксистов ЛИ Дач­ жао, что они «нападают не на I\онфуция, а на высохший

труп двухтысячелетней давностю), отделить одно от друго­

ГО в тогдашней ЮIтайской действительности было не так­ то просто. Конфуций оставаJIСЯ в глааах Rитайских рево­ люционеров поборником тирании, удушающей схоластики,

угнетения женщин, бездушной церемонности, одним сло­

вом, виновником тысячелетиями процветавши:х в I\итае бесчеловечных, или, если воспользоваться крылатым сло-

328