2833.Западная философия от истоков до наших дней. Книга 4. От романтизма до н

«Минимальное государство» Роберта Нозика

1. ЖИЗНЬ И СОЧИНЕНИЯ

Выход книги «Анархия, государство и утопия» в 1974 г. сообщил молодой Америке, потрясенной уотергейтским скандалом и пораже­ нием во вьетнамской войне, новый импульс оптимизма и надежды. Ее автором был Роберт Нозик, вступивший в открытую полемику с Джоном Ролсом и его «Теорией справедливости».

Профессор Гарварда Роберт Нозик родился в Бруклине в семье русских евреев в 1938 г. «Мой интерес к философии, — рассказывал он о себе, — был преимущественно политическим. В Колумбийском университете, куда я поступил в шестидесятых годах, наиболее продвинутой была философия науки. Там я углубил свои познания В области научного объяснения, индуктивной логики, научной тео­ рии и т.д. В Принстоне я встретил Карла Темпеля, от которого получил наиболее ценные наставления в моей работе». Увлеченность аналитической философией научила Нозика думать отчетливо и ясно, хотя он и не мечтал быть философом-аналитиком.

«Старые вопросы, — писал Нозик в «Философских объяснениях» (1981), — способствовали появлению на свет этой книги. Имеет ли дсизнь смысл? Существуют ли объективные этические истины? Сво­ бодна ли наша воля? Какова природа нашей самости? Даны ли Неизменные пределы нашему пониманию?» В самом ли деле фило­ софское доказательство так уж принудительно и обязательно? Не дучше ли освободить философию от воинственного духа и сообщить ей больше понимания и плюрализма? Что такое творчество и почему дюди медлят с очевидно плодотворными планами?

В другой своей работе «Оглядываясь на жизнь» («The Examination cfLife», 1989) Нозик ищет ответы на вопросы: «Почему недостаточно быть просто счастливым? Что значит быть бессмертным? Передавае­ ма! ли блага по наследству? Насколько ценна теория озарения? ^1ного ли мы потеряем, если откажемся от эмоций? В каком смысле

жертва на кресте изменила человечество? Что мы теряем, когда думаем только о богатстве и власти? Как объясняет себе религиозный человек зло и почему Бог его допускает? Что есть особенного в том, как страстная любовь меняет личность? Что такое мудрость и почему философы так стремятся к любви? Что неизбежного в расхождении между идеалами и фактами? Может ли одно быть реальнее другого и можем ли мы стать более реальными?»

Что же касается наиболее известной книги Нозика «Анархия, государство и утопия» (1974), то сошлемся на мнение Маршалла Когена, написавшею в рецензии: «Ни один из современных фило­ софов не обладает более богатым воображением, широтой интересов и диалектической подвижностью, как Нозик».

2.НЕПРИКОСНОВЕННОСТЬ ПРАВ ИНДИВИДОВ

ИЗАДАЧИ «М ИНИМ АЛЬНОГО ГОСУДАРСТВА»

«У индивидов есть права; есть нечто такое, чего не может сделать ни один человек и ни одна группа людей, не нарушив прав других» — таков основной вывод работы «Анархия, государство и утопия». Эти права настолько важны, что возникает проблема* может ли государ­ ство и его функционеры вообще на что-то влиять». Или, ставит вопрос Нозик: какое пространство остается собственно государст­ венным после четкого установления индивидуальных прав? Мини­ мальное государство сведено исключительно к функциям защиты против насилия, обмана, воровства, для соблюдения договора и т. п. Любое расширение государственных функций, нарушающее права людей и принуждающее подчиниться этим нарушениям, не имеет под собой никакого основания. Поэтому минимальное государство и справедливо, и, кроме того, привлекательно. Государство, считает необходимым отметить Нозик, не может использовать аппарат при­ нуждения для запрещения какого-то рода деятельности людей в целях самозащиты или защиты собственных интересов.

Таким образом, Нозик — на страже ненарушимых прав индиви­ дов, живущих в рамках минимального государства, защищающего граждан от насилия, грабежа и надувательства. Ясно, что это позиция индивидуализма, ибо именно индивид хочет быть гарантированным от вмешательства государства в его дела Так не лучше ли было бы, если б его и вовсе не было? Разве государство не аморально по своей природе? Нозик отвергает анархистское решение вопроса, полагая, что есть причины, по которым государство должно было бы родиться если не одним, так другим способом.

Локк говорил о природном состоянии, в рамках которого инди­ виды готовы сами установить справедливость против узурпаторов их прав. По Локку, переход от естественного состояния к гражданскому государству осуществляется посредством договора, или разумного соглашения. Нозик полагает, что принятие минимального государ­ ства происходит, скорее, спонтанным образом, действием, говоря словами Адама Смита, «невидимой руки». На этом пути люди проходят три фазы: союз ради защиты, союз защиты-господства и ультраминимальное государство. Аморальность, добавляет Нозик, ни при чем, поэтому анархизм ошибочен. Государство есть спонтан­ но рождающийся организм.

3.ОТ ЕСТЕСТВЕННОГО СОСТОЯНИЯ

КМИНИМАЛЬНОМУ ГОСУДАРСТВУ

Вестественном состоянии тот, права которого поруганы, защи­ щается сам как может, требует возмещения ушерба и делает все, чтобы наказать обидчика. Другие, продолжает Нозик, могут присо­ единиться к обиженному то ли в силу гражданской солидарности, то ли чтобы доказать дружбу, то ли в благодарность за помощь в прошлом и, возможно, в будущем. Так люди объединяются в группы для взаимной защиты, ибо понимают, что сила— в единении.

Нельзя забывать, что становление ассоциаций происходит на фоне постоянно возникающих внутренних и внешних неурядиц, конфликтов и ссор. Эти конфликты заканчиваются или борьбой, или соглашением. В любом случае, все люди определенного геогра­ фического региона находятся под властью общей системы, придаю­

щей ценность их правам.

Что касается протективно-доминантной ассоциации (союза за­ щиты и власти), то и ее механизм Нозик объясняет как спонтанный. «Объяснения определенных феноменов как направляемых невиди­ мой рукой более понятны, чем каузальное их объяснение как разум­ ных проектов, поскольку в первом случае указывается и на непред­ виденные последствия.

Однако картину генезиса государства из союза защиты и власти нельзя считать полной. Для государства также важна монополия на применение силы в данном географическом ареале. Но эта монопо­ лия несовместима с частным применением прав. Ведь в рамках одного государства могут существовать группы, например, мафия, куклус-клан, которые тоже используют силу. Необходимо, чтобы

государство (или его представитель) публично объявило о неизбеж­ ности наказания тех, кто применит силу без соответствующей санк­ ции. Ассоциации защищают собственных членов своими средства­ ми. Однако ее члены лишены такой возможности, ибо не могут публично провозгласить мотивы и способ наказания тех, кто при­ меняет оружие без соответствующей санкции.

Протективный союз, защищая своих членов и используя силовую монополию, предварительно оповещает о санкциях против незакон­ ного применения силы. Такой союз Нозик называет ультраминимальным. «Ультраминимальное государство удерживает монополию на любое применение силы, исключая случаи необходимой и немед­ ленной самозащиты, увольнение провинившихся и другие подобные случаи. Заметим, что право на монопольную защиту от насилия получают лишь заключившие с государством договор. В отличие от ультраминималъного, минимальное государство гарантирует всем гражданам право на защиту, поэтому налоги платят все.

Это классическая либеральная концепция минимального госу­ дарства как «ночного сторожа», задача которого состоит в надзоре за соблюдением взаимных договоренностей. Индивиды в таком государстве не инструменты, а главная цель.

4. ПРАВА ЛЮДЕЙ И ПРАВА ЖИВОТНЫХ

Неприкосновенность индивидуальных прав означает, что каждый человек рассматривается как цель. Государство не вправе требовать жертв ни от кого, даже во имя всеобщего процветания. Так какой смысл говорить о социальном целом и общем благе? Есть различные индивиды, у каждого своя, непохожая на других жизнь. Что случит­ ся, если жизнь одного сделать удобрением для роста других?

Любой индивид уникален, требовать от него жертвоприношений не просто незаконно, но и преступно. У государства нет никаких прав на это. Нозик защищает не только неприкосновенность прав человека, но и права животных. Проблема не в том, полагает он, могут или не могут животные думать, говорить, страдать, и не в том, достойны ли они одного с людьми морального статуса. Необходимо пересмотреть сам характер отличий животного от человека. Предположим, охотник, преследующий добычу, в самом ли деле показывает свое превосходство? А убийство из чистого развлечения? А как выглядят гурманы, рассуждающие о гастроно­ мических тонкостях мясных блюд? И так уж полезна для здоровья мясная пища? И разве жизнь животных не более высокая ценность, чем наши наслаждения?

5. В ПОЛЬЗУ ИСТОРИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ СПРАВЕДЛИВОСТИ

Интервентисты и сторонники тоталитарных режимов полагают, что назначение государства состоит в справедливом распределении благ и богатства. Против такой абстрактной модели справедливости и, особенно, против теории Дж. Ролса Роберт Нозик выдвигает историческую теорию справедливости. Она содержит три аргумента. Первый относится к проблеме начального приобретения собствен­ ности: как ничьи вещи оказываются в чьем-то владении. Второй аргумент касается передачи собственности одним лицом другому: добровольный обмен, дарение и, как крайний случай, насильствен­ ное изъятие. Третий аргумент относится к справедливости собствен­ ности. Если несправедливость прошлого сформировала различным образом собственность настоящего времени, что можно и нужно сделать, чтобы исправить несправедливость?

Первый аргумент, по Нозику, регулируется принципом справед­ ливости в приобретении. Процесс, дающий обычное право собст­ венности, передаваемое по наследству, на то, у чего ранее не было владельца, отражает позицию других, у которых нет больше права распоряжаться данным предметом. Правило второго аргумента — принцип справедливости в передаче. Передача собственности спра­ ведлива только при наличии свободной воли, что на деле регули­ руется теми или иными критериями, принятыми в данном обществе. Принцип ректификации использует исторические пре­ цеденты, события и возникшие несправедливости в пользу опре­ деленной социальной картины собственности.

Такова, в основных чертах, историческая теория справедливости. Ее можно подытожить так: «Собственность личности оправдана, если установлены права на нее посредством принципов справедли­ вости в приобретении, передаче и ректификации (исправлении) от возможной несправедливости.

6. МИНИМАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВО КАК ЕДИНСТВЕННО МОРАЛЬНО ЛЕГИТИМНОЕ

И ТЕРПИМОЕ СОСТОЯНИЕ

Идея минимального государства кажется, на первый взгляд, блед­ ной и слабой, пишет Нозик, напоминает сны теоретиков утопистов. Так сколько же их, возможных утопий? Каков же наилучший из возможных миров? Наилучший для кого? Из всего, что способен

вообразить, я предпочту жить там, где вам и дня не выдержать. «Витгенштейн, Бертран Рассел, Томас Мертон, Йоги Берра, Аллен Гинзбург, Гэрри Вольфсон, Торо, Кэзи Стенгель... Пикассо, Мозе, Эйнштейн, Хай Хеффнер, Сократ, Генри Форд, Пенни Брюс...

Будда, Фрэнк Синатра, Колумб, Фрейд, барон Ротшильд, Тэд Вил­ льямс, Томас Эдисон, Петр Кропоткин, вы и ваши родители». В этом списке персонажей Нозик предлагает вообразить, сколько утопий сотворено каждым из них. Что они сказали бы об идеальном обществе, о браке, воспитании детей, частной собственности, рели­ гии? Ответы на эти вопросы вряд ли были бы единодушны.

Нет единственного вида сообщества и одной совершенной идеи, как обустроить человечество. Утопия, пишет Нозик, есть метауто­ пия, или сцена для проведения различных утопических эксперимен­ тов, где люди свободны пробовать себя. Любая группа людей может предлагать свою модель и убеждать других последовать их примеру. Для Нозика очевидно, что множество предлагаемых утопических проектов вписываются в минимальное государство. Именно его Нозик называет единственно легитимным и терпимым государст­ вом, ибо оно лучше других реализует утопические чаяния множества мечтателей. Уважение к нашим правам, выбор собственного пути, преследование выбранных целей в рамках собственных возможнос­ тей, помощь и содействие добровольных союзов — возможно ли желать большего?

капитализма, — пишет Новак в работе «Дух демократического капи­ тализма». Под этим термином он понимает триединство «рыночной экономики, уважительного отношения к правам человека на жизнь, счастье и свободу, наконец, блока культурных институтов, основан­ ных на идеалах свободы и всеобщей справедливости». Социальная система США, Японии, Германии и других стран базируется на связи политической системы демократии и рыночной экономики. В свою очередь, эти две системы питают культуру свободного плю­ рализма и без нее не существуют.

Факт, что именно рыночная экономика революционизировала мир, начиная с XIX века, признавали Маркс и Энгельс. Новак напоминает, что реальные доходы рабочих между 1800 и 1850 гг. в Великобритании удвоились. Еще одно удвоение произошло в 1850— 1900 гг. В весьма короткий промежуток времени рост населения составил 1600 %. Новые профессии, специализации, виды продуктов расширили возможности выбора.

Перед лицом таких новаций церковь растерялась, она обвинила экономику рынка в материализме и индивидуализме. Папа Пий XI сокрушенно признавал, что церковь в XX веке потеряла рабочий класс. Однако более трагичным Новак считает то, что церковь не осознала этические и культурные истоки новой экономической системы.

3.КАТОЛИЧЕСКАЯ МЫСЛЬ И РЕВОЛЮЦИЯ ДЕМОКРАТИЧЕСКОГО КАПИТАЛИЗМА

Иудаизм и христианство отличаются от других религий тем, что понимают спасение как историческое призвание. «Религиозная мис­ сия иудеев и христиан не ограничивается задачей очищения собствен­ ных душ, они хотят изменить мир... Святой Августин полагал, что Божий Град можно увидеть в человеческом мире. Но Аквинат внима­ тельно изучает формы правления, естественные законы и граждан­ ские добродетели», — пишет Новак. Жак Маритен в «Размышлениях обАмерике»(1938) писал, что социальный уклад Америки напоминает иудейский идеал.

Однако католики в большинстве своем продолжали обвинять ка­ питализм в пороках эгоизма, индивидуализма, утилитаризма и праг­ матизма, противопоставляя всему этому личное начало, соборность, солидарность. Именно поэтому теологи нередко симпатизировали системам феодализма, корпоративизма, социализма и т. п.

Чувство солидарности, помощь голодным и неимущим, тради­ ционно христианские призывы как идеалы гуманизма сегодня неос­ поримы. Однако спросим себя: какая социально-экономическая

система реально в состоянии освободить от рабства, нищеты и подав­ ления? На этот вопрос мы должны ответить честно — демократичес­ кий капитализм. «Демократический капитализм, — пишет Новак, — не Царство Божие, он не без греха. Все же другие, известные на сегодняшний день экономические и политические системы, кажутся еще хуже. Надежда покончить с бедностью и не допустить тиранию — возможно, последняя и лучшая наша надежда — родилась именно в этой ругаемой всеми системе».

4. ТЕОЛОГИЯ ДЕМОКРАТИЧЕСКОГО КАПИТАЛИЗМА

Ошибочно, по мнению Новака, связывать авторитет Писания с какой-то одной системой. «Слово Божие запредельно. Оно осуждает все и каждую из систем, находя в них множество недостатков». Поэтому ни к социализму, ни к любой другой системе Писание не склоняет. Иудаизм и христианство развивались и выживали в любой социальной системе. Все же трудно отрицать, что в странах демо­ кратического капитализма христиане и иудеи чувствуют себя много свободней. Сделав это уточнение, Новак находит несколько момен­ тов религиозных теорий, которые, как ему кажется, повлияли на формирование институциональной модели экономического роста, политической свободы и культурно-этического созревания.

1) . Троица. Идея Троицы показывает Бога как тождество собор­ ности и индивидуальности. Троица — образ такого причастия, в котором личность не пропадает. Участвовать и создавать сообще­ ство значит подражать Господу. Общество и личность в системе социализма раздавлены государством. Напротив, семьи, церкви, городские собрания, школы, клубы и т. п. в условиях демократи­ ческого капитализма становятся объектом свободного выбора и предлагают неограниченные возможности. Индивид должен быть частью многих обществ, недопустимо, чтобы его везде и во всем контролировало государство.

2) . Воплощение. Всем знаком призыв смириться, считаться с фактами, думать конкретно, быть реалистом. Бог принял все человеческое, включая смертный приговор от имени государства, издевательства, зависть и ненависть. Таинство воплощения помо­ гает свыкнуться с мыслью, что слабость и иррациональная злоба не изжиты, что победа над грехом не такое простое дело. Оно запрещает нам самонадеянно думать, что совершенная модель общества есть и она вот-вот будет реализована. Мы можем наде­ яться на здравый смысл и практическую мудрость, верить в нехитрую любовь и героическую добродетель, но при этом всегда быть готовы к измене. Есть множество пороков, добычей которых становятся наивные люди.

3). Состязание (agon). В христианской традиции в форме литера­ турно обработанной автобиографии не раз проступает образ аскетаскиталъца путешествие, борьба с собой, миром, дьяволом, угроза возможной ошибки, большей или меньшей. Ж изнь — под судом. Не все равны. Одни рождены с недюжим талантом, который растрачи­ вают, зарывают в землю. Другие дают больше, чем получили, благо­ даря собственным усилиям. Соревноваться (cum + petere) значит искать вместе. Конкуренция не порок. Трудно и часто даже невоз­ можно открыть в себе потенциальные ресурсы, если обстоятельства не столкнут с друзьями, соперниками и врагами. Жить в спокойную уютную эпоху — настоящее проклятье в смысле самореализации. Напротив, жить среди интеллигентных и готовых к атаке соперни­ ков — подарок судьбы. На Страшном Суде, пишет Новак, не богат­ ство нации будет предметом внимания, а то, как им распорядился народ. «Богатым есть чего бояться. Если их богатство принесло пользу другим, есть основание быть признательным, но у Господа могли быть и бблыние ожидания».

4). Первородный грех. Идея первородного треха разоблачает любую человеческую претензию на обладание всеми алмазами муд­ рости. Эта идея просвещает простодушный ум и развенчивает иллю­ зорные проекты, как сделать всех совершенно счастливыми. Верить

впервородный грех не значит разочароваться в лучшей части чело­ веческой природы. Взвешивая все за и против, люди научатся встречать повседневные неприятности с невозмутимостью, щедрос­ тью, здравым смыслом и даже, возможно, героически.

5). Разделение царств. «Итак отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу» (Мф. 22, 21). Эго значит, полагает Новак, что система демо­ кратического капитализма по определению не может быть христи­ анской системой. Его принципы неконфессиональны, их нельзя навязывать. Как, впрочем, цели и идеалы христианства. Христиане могут демократическими методами создавать образ жизни, рекомен­ дуемый для большинства, однако, уважая право других действовать иначе. Пытаться направлять экономику, исходя из высоких христи­ анских целей значит разрушать как экономику, так и репутацию христианства.

5. СОЦИАЛИЗМ И КАПИТАЛИЗМ: ГДЕ ЖЕ СОЛИДАРНОСТЬ?

Мы подошли к шестому моменту теории — христианская любовь. Caritas, пишет Новак, — имя собственное Творца Высшее повеление: «Возлюби ближнего твоего, как самого себя»