2833.Западная философия от истоков до наших дней. Книга 4. От романтизма до н

истинности, для других — знак слабости. Для одних авторитет — в стабильном использовании, для других это не более чем идол.

Получается, что надежное основание и связная аргументация не есть нечто стабильное и универсальное, скорее они зависят от познавательных точек зрения, ориентаций и предрасположенности (что, например, Кун назвал парадигмами, а Ганс Лейзеганг назвал стилями аргументации).

Познавательные ценности, входящие в цепочки философских аргументов, отражают то, что мы принимаем за начальный образец. Так для Спинозы им была математика, для Канта — наука, для религии —гносис, для Остина — закон, для Ш еллинга — искусство, для Дерриды — литература и т. п. Различный вес, придаваемый одному из элементов, служит источником разногласий. Получается, что оценка важнее, чем доктрина, а идеология — весомее, чем информация. Номиналист гудменовского типа не отрицает сущест­ вования набора различных элементов, но в адекватном объяснении он не признает за ними равной роли. Гудмен призывает увидеть вред абстракций, а Куайн рассматривает их только как возможность. Отсюда понятно, что ссылки на «очевидность» никогда не решали философских споров. «В философском контексте, — заключает Решер, — нет ни всеобщих ответов на вопрос о весе и авторитетности какого-либо способа доказательства, ни всеобщих способов установ­ ления, насколько надежны наши “надежные основания”».

6.5. Преимущества плюрализма ориентаций в философии

Множественность ориентаций в философии очевидна. Однако этот факт сосуществует с догматизмом, сектантством и доктринер­ ством. Метафилософское признание существования других пози­ ций, подчеркивает Решер, не может служить основанием для отказа от собственной принадлежности к какой-то определенной философ­ ской позиции. Если мы не принимаем всерьез наши ценности, то весь поиск лишается смысла.

Вряд ли философию можно полностью заменить историей философии. Существует блок философских проблем, требующих решения. По существу, мы всегда отвечаем на вопросы со своей точки зрения. Каждый ученый пытается наилучшим образом об­ основать свою позицию, чтобы защитить ее. Защита от нападок и контраргументов есть единственный способ показать ценность нашей позиции. Вся история философии предстает как диалектика вызовов времени и ответов на них.

Метафилософская перспектива Решера ведет к утрате покоя и согласия. Однако она не лишена и определенной выгоды. Диссонанс понуждает к труду. Оппозиция и конфликт всегда стимулируют к

активному росту. Плюрализм есть решение проблемы культурной эволюции, которая состоит в том, что у разных людей есть разные потребности и их следует развивать в разных направлениях. Одно­ образие ведет не только к стагнации группы, но и мельчанию личности, оно обкрадывает индивидуальность.

Философия не менее, чем наука, нуждается во взаимообмене идеями. Отсюда серия императивов: «Будь открыт для контактов, умей выслушивать возражения, поддерживай диалог с оппонента­ ми, уважай их труд». Лишь глупцы не понимают, что оппоненты — наши невольные помощники. Покой и согласие в науке недости­ жимы. Задача, по мнению Решера, состоит в отработке позиции, устраивающей не всех, а только нас самих. Если мы делаем это ответственно и компетентно, то, возможно, достигнем того, во что стоит верить.

7.УИЛЬЯМ БАРТЛИ:

КБОЛЕЕ Ш ИРОКОЙ ТЕОРИИ РАЦИОНАЛЬНОСТИ

7.1.Жизнь и сочинения

Уильям Уоррен Бартли (1934—1990) сначала учился в США, затем в Лондонской школе экономических и политических наук. Препо­ давал в университете Питсбурга, где был одним из руководителей Центра философии науки. Параллельно преподавал в Варбурге и Лондоне. Под редакцией Бартли были опубликованы три тома

«Постскриптума к “Логике научного открытия” Карла Поппера*, а также последняя работа Фридриха А. фон Хайека «Пагубная само­ надеянность. Ошибки социализма». Работа над творческими биогра­ фиями Поппера и Хайека осталась незаконченной по причине внезапной смерти Бартли.

В книге «The Retreat to Commitment» («Возвращение к убеждению»,

1962) Бартли выступил с концепцией панкритического рациона­ лизма* «Ничто неузаконимо, все подлежит критике». Известны его очерки «Витгенштейн» (1973), «Бездонное познание, безмерное бо­ гатство» («Unfathomed Knowledge, Unmeasured Wealth», сборник очерков, 1990).

7.2. Панкритический рационализм

Поппер, обосновывая свою политическую позицию, как извест­ но, находил авторитарной традиционную форму вопроса «Кто должен управлять?», ибо вопрос предполагает, что есть индивид,

семья, класс или раса, которым можно приписать атрибуты вер­ ховной власти. Вопрос направляает по пути поиска того, чего нет, предлагая иллюзии ответов, которые на деле есть не что иное, как авторитарный выбор. Поппер предложил переформулировать во­ прос: «Как можно улучшить наши политические институты, чтобы освободить граждан от нерадивых правителей, или как свести к минимуму наносимый политиками вред?» («Открытое общество и его враги»).

Изменение формы вопроса на первый взгляд может показаться чем-то малозначительным. Однако это не так, отмечает Бартли. Переформулированный вопрос подразумевает, что в действитель­ ности нет такой высшей и наилучшей политической формы правле­ ния, которая могла быть взята за образец для всех ситуаций. Нако­ нец, признается, что любая власть — народа, императора, диктатора, — подвержена порче. «Проблема, стало быть, не в преждевременном установлении непогрешимого источника власти, а в том, как не допустить потопления флагмана эскадры в условиях вынужденного маневра».

Если Поппер говорит об основах политической теории, то Бар­ тли — о философии вообще. Все объявленные авторитетными ис­ точники мысли так или иначе обнаружили свою уязвимость или, по крайней мере, эпистемологическую недостаточность. Неизвестны непогрешимые источники истины, любой источник приемлем лишь при условии критического к нему отношения. Отвергая апелляции к любому авторитету, Бартли формулирует свою программу панкри­ тического рационализма в виде вопроса: «Как следует организовать нашу интеллектуальную жизнь и институты, чтобы сделать наши верования, действия, утверждения, философские источники, тради­ ции, обоснованные или нет, открытыми для критики, чтобы избе­ жать максимально большого числа возможных ошибок?»

7.3.Четыре метода критики

Впрограмму панкритического рационализма входит новая кон­ цепция разума «В новой концептуальной структуре, — пишет

Бартли, — рационалист — тот, кто готов любое свое утверждение — когда поняты основные критерии, цели, решения, общая фило­ софская позиция — отдать на суд критики, кто не укрывает от нее никаких иррациональных посылок, кто не закрывает дискуссии, переходя от аргументов к вере». В целях элиминации ошибок Бартли предлагает четыре метода критики: «1). Контроль на основе логики: последовательна ли данная теория с логической точки зрения? 2). Контроль на основе чувственных наблюдений: опро­ вергаема ли данная теория эмпирически, с помощью наблюдений?

3) . Контроль на основе научной теории: если теория в той или иной форме конфликта с данными наблюдения, то каким научным гипотезам она противоречит? Опровержима ли она вообще? 4) . Контроль на основе проблемы: какую проблему данная теория призвана решить и насколько эффективно проявила себя в ее решении?»

В результате так проведенного контроля выясняется, что, если теория логически слишком гладкая, есть основание подозревать, что ей нечего добавить к уже сказанному. Если теория входит в конфликт с хорошо выверенными чувственными наблюдениями, она должна быть отвергнута как невыдержавшая опытной проверки. Философ­ ская теория, не согласующаяся с комплексом твердо установленных научных знаний, имеет мало шансов выжить (например, идеалисти­ ческой теории трудно сегодня конкурировать с биологической тео­ рией эволюции). Наконец, предпочтительна теория, лучше других решающая большее число проблем.

Единственно надежное основание панкритицизма — л о т к а В рамках широко понятой рациональности подлежат критике все теории и все может быть отвергнуто при условии, что поняты правила аргументации и логической ревизии положений. Пока у нас есть цель исправлять и улучшать теории, нам нужна логика. Иначе говоря, отказ от логики равносилен решению не придавать более значения критическим аргументам и отдаться на произвол силы.

7.4. К более широкой теории рациональности

Расширенное понимание рациональности влечет за собой серьез­ ные следствия. Вернемся к формулировке третьего метода контроля на базе научных теорий. Если, к примеру, верна эволюционная теория, согласно которой жизнь на земле появилась далеко не сразу, а человек — еще позже, то идеалистический тезис о творении реальности человеком, нуждается в дополнительных доказательствах для завоевания нашего доверия. Фундаментальная проблема, по мнению Бартли, поэтому не в том, чтобы отделить научные теории от ненаучных, а в выделении плодотворных идей и отделении надежной практики от порочной.

Поппер проводил демаркацию между научным и ненаучным, в отличие от позитивистов, говоривших об осмысленности проблем. Для Бартли важнее различие между рациональным и иррациональ­ ным, критическим и некритическим. Идея рациональна, если до­ ступна критике, независимо от того, философская она или научная. Стало быть, рациональны не только научные теории. Последние рациональны в силу опровержимости со стороны фактов. Но эмпи­ рическая фальсифицируемость — только часть широкой сферы,

подлежащей критике. Значит, расширенная теория рациональности предполагает более широкое понимание критики и критикуемых объектов.

7.5.Причины поражения панрационализма и критического рационализма

Существуют, по Бартли, теория радикального рационализма и теория критического рационализма. Радикальный рационализм в истории философии Нового времени проявлялся как в форме ин­ теллектуализма, так и в форме эмпиризма. Рационалисты (Декарт, Лейбниц, Спиноза и др.) попытались скрепить все здание науки интеллектуальной интуицией. Защитники эмпирического метода (Бэкон, Локк, Беркли) авторитетным полагали лишь чувственное познание.

Панрационализм потерпел поражение как в своей интеллектуалистской версии (первопринципы и интуиции не могли быть оди­ наково убедительны для всех), так и в эмпирической (фаллибельной оказалась и чувственная основа знания).

Критический рационализм, представленный такими философа­ ми, как Витгенштейн, Поппер, Куайн, Нозик, М. Уайт, Рорти, закрыл вопрос о последних абсолютных основаниях знания. Поп­ пер сделал уступку — минимальную, но все же весьма важную — иррационализму. Он писал: «Тот, кто принимает рационализм и разумно ведет себя, делает так — сознательно или бессознательно — в силу решения, привычки или веры — того, что можно определить как иррациональное. Каким бы образом ни проявлялся такой выбор, это иррациональная вера разума». Никто не принуждает нас взирать на мир глазами ученого, пытаться понять мир, чтобы владеть им. Мы могли бы удовлетвориться созерцанием мира и точкой зрения мистика.

Панрационализм (или радикальный рационализм) развенчал все попытки обосновать раз и навсегда монолит научного познания. Однако это означает и невозможность избежать иррационализм. О своем иррациональном выборе открыто заявляет протестантский теолог Карл Барт, который на обвинения в фидеизме отвечал: «Ти quoque» («Так же, как и ты»), ибо и атеист, и философ, и ученый — каждый по-своему делает свой иррациональный выбор.

Бартли не сдается перед релятивистскими выводами новейшей философской мысли. Причину поражения рационализма (и ради­ кального, и критического) он видит в авторитарной структуре западной рациональности. Для нее критика эквивалентна обосно­ ванию. Для Декарта, как и для Юма, к примеру, идея подлежит

рациональной критике тогда, когда она разумно обосновываема. Все известные теории обоснования, подчеркивает Бартли, предпо­ лагают так или иначе соотнесение возможностей подтверждения и критики. Чтобы подвергнуть какое-то утверждение критике, необ­ ходимо показать ее несовместимость с определенным рациональ­ ным авторитетом. Новизна панкритического рационализма Бартли основывается именно на четком разделении обоснования и крити­ ки, несводимости одного к другому.

8, АДОЛЬФ ГРЮНБАУМ:

ОТ АНАЛИЗА ТЕОРИИ ОТНОСИТЕЛЬНОСТИ

КАНАЛИЗУ ПСИХОАНАЛИЗА

8.1.Жизнь и сочинения

Адольф Грюнбаум родился в 1923 г. в Кёльне, однако образо­ вание получил в США, куда он переехал в 1938 г. В годы преподавания в Питсбургском университете он занимался пробле­ мами релятивистской теории (его учителями были Рейхенбах и Абро). Книгу «Философские проблемы пространства и времени»

Грюнбаум опубликовал в 1963 г. Второе ее издание было завершено в 1974 г. с внушительными по объему дополнениями. «Мистер Пространство и время» назвали коллеги Грюнбаума, признавая фундаментальный характер его работ.

Американский философ посвятил философии Поппера свои ста­ тьи: «Является ли фальсифицируемость краеугольным камнем научной рациональности? Карл Поппер против индуктивизма»; «Способна ли одна теория ответить на большее число вопросов, чем другая, сопер­ ничающая с ней?»; «Является ли законным метод ниспровергающих построений в наукеЪ\ «Вспомогательные гипотезы ad hoc и фальсификационизм» (1976).

Грюнбаум оспаривает антииндуктивизм Поппера, упрекая его

втом, что индуктивистская традиция была им просто представлена

ввиде пародии. Ошибкой считает Грюнбаум суждение, что теория, например, Эйнштейна лучше теории Ньютона, ибо дает ответы на большее число вопросов. Реальность такова, что это последнее условие никогда не может быть до конца выполнено. Если теорхш Ньютона и Эйнштейна несовместимы между собой, то по меньшей мере одна проблема останется разрешимой только в рамках ньюто­ новой теории. Грюнбаум формулирует ее так: «Почему орбита пла­ неты с ничтожно малой массой, находясь в солнечном гравизационном поле, имеет форму совершенно замкнутого вокруг Солнца

эллипса?» Эйнштейн ответил бы, что вопрос основан на ошибочной предпосылке. Зато в рамках Ньютоновой теории ответ был бы совершенно определенным.

Далее, по мнению Поппера, психоанализ ненаучен, ибо нефаль­ сифицируем. Грюнбаум в книге «Основания психоанализа. Философ­ ская критика» (1984) выдвинул против попперовской точки зрения возражения, поставив вопрос не столько об академическом, сколько о моральном, социальном и политическом аспектах психоанализа. Каким бы ни был его научный статус, душевные болезни и проблемы терапии остаются, как и необходимость готовить специалистов в этой области.

8.2. Против герменевтической интерпретации психоанализа

Герменевтическая версия теории и практики психоанализа при­ надлежит Ю. Хабермасу и П. Рикёру. В течение своей долгой карьеры Фрейд отстаивал естественно-научный статус психоанали­ за. Однако, по мнению Хабермаса и Рикера, для этого нет никаких оснований, ибо каузальная законообразующая связь природных явлений (как в физике или геологии) не характерна для психических процессов с их саморефлексией. Психоаналитические факты, по замечанию Рикера, по большей части не принадлежат к сфере наблюдаемого поведения.

Грюнбаум, тем не менее, называет герменевтическую интерпре­ тацию психоанализа «простым и далеко не лучшим экзегетическим мифом». Ошибочным он полагает переворачивание содержания И методов естественных наук, как и чрезмерное акцентирование интенционалъности человеческих поступков. Замечено, что объясне­ ние действия через разумные доводы несовместимо с каузальным объяснением. Тогда, продолжает Грюнбаум, впадают в другую ошиб­ ку — мифическую предпосылку, что причина непременно должна быть физическим агентом. «Если некий агент А приведен к действию определенным основанием и мотивом М (так, что мотив Afобъясняет действие А), то само присутствие М влияет на факт, составляющий А. В этом случае факт, что агент мог бы иметь А/, кажется каузально значимым для совершенного действия независимо от факта, на­ сколько осознанным был мотив А/».

Герменевтическую интерпретацию психоанализа Грюнбаум назы­ вает «сциентофобией», для которой характерно произвольное тол­ кование и анахроническая тупиковая парадигма. Хотя и тезисы фрейдизма он считает дефектными, но все же они несопоставимо более поучительны, чем наблюдения их критиков-герменевтиков.

Грю нбаум: ф альси ф и ц и руем ли п си хоан али з?

8.3. Фальсифицируем ли психоанализ?

Достаточно известен тезис Поппера о ненаучности психоанализа. Отвечая своим критикам, он писал: «Мой критерий демаркации до­ статочно резко проводит границу между многими физическими тео­ риями, с одной стороны, и метафизическими (как, например, психоанализ или марксизм), с другой». Так прав ли Поппер и в самом ли деле психоанализ нефальсифицируем? Свой отрицательный ответ на этот вопрос Грюнбаум аргументирует следующими доводами:

1.Даже поверхностный взгляд на названия работ и лекций может отметить два случая, фальсицируемость которых признана, — это статья «Сообщение о случае паранойи, несогласующемся с психоаналити­ ческой теорией» и лекция «Ревизия теории сна».

2.Если психоанализ нефальсифицируем, то ни одно из следствий из его теоретических постулатов нельзя эмпирически проконтроли­ ровать. Так какое же доказательство, спрашивает Грюнбаум, пред­ ложил Поппер в подтверждение того, что теоретический корпус фрейдизма лишен эмпирически контролируемых следствий?

3.Поппер выносит за скобки документальную часть работы Фрейда. Однако внимательное изучение документов, замечает Грюнбаум, ясно показывает, что психоаналитическая теория делает вполне «рискованные» прогнозы, т. е. отвечающие попперовским параметрам научное™.

4.Фрейд, по Грюнбауму, защищал право психиатров на непохо­ жие терапевтические техники. Если кто-то из психоаналитиков становится антафальсификационистом, то это не характеризует тео­

рию в целом.

5.Если мы прочтем очерк Фрейда «По поводу критики невроза страха», то узнаем от автора, какое открытое смогло бы опровергнуть его гипотезу этаологии невроза. Стало быть, Фрейд достаточно рано проявил себя как методолог.

6.В 1937 г. Фрейд опубликовал работу «Конструкции в анализе». Этот очерк посвящен методологическим проблемам подтверждения

иопровержения реконструкций и толкования прошлого пациента.

7.В очерке «Наука: построения и опровержения» Поппер пишет о целом классе аналитических понятий, амбивалентность которых делает сложным, если не невозможным, согласие по поводу крите­ риев опровержимое™. Грюнбаум отмечает в этой связи, что если согласие в критериях опровержимое™ научных теорий проблема­ тично, то неясно, по какой причине оно должно быть более обман­ чивым в случае с психоаналитическими понятиями.

8.4. Элиминирующая индукция для демаркации теорий

Индуктивный метод, говорил Поппер, не выделяет психоанализ из науки. Правда, это делает критерий фальсифицируемости. Грюнбаум показывает, что психоанализ фальсифицируем именно с точки зрения методологии Поппера. Блок критериев, используемых в клинике Фрейдом, Грюнбаум называет «гипотетико-дедуктивным индуктивизмом». Метод индукции выведения, как его понимали Бэкон и Милль, показывает, что постоянное число позитивных примеров, например, диагностическая гипотеза (Р есть причина В), не составляет подлинной базы подтверждения, если отсутствуют примеры типа не-Рсуть не-Н Только объединив оба типа примеров, мы получим достаточно вероятные данные. Принимая в качестве критерия демаркации науки от ненауки элиминаторный индуктивизм, Грюнбаум делает вывод о том, что психоанализ — наука, но пока не недоказанная наука Он, скорее, плохая наука.

8.5. Почему психоанализ Фрейда — плохая наука

Ядром психоанализа Фрейда Грюнбаум считает два тезиса необ­ ходимого согласия. 1). Только интерпретация и применение психо­ аналитического метода могут быть посредником для корректного видения пациентом несознаваемых причин его невроза. 2). Коррект­ ное видение пациентом причины внутреннего конфликта каузально необходимо для всего периода лечения невроза.

Грюнбаум называет эти две посылки тезисом необходимого соот­ ветствия, так как Фрейд был убежден в том, что преодоление конфликтов пациента возможно лишь при условии, если упреждаю­ щие представления согласуются с внутренней душевной реальнос­ тью. Установив теоретическое ядро ф рейдизма, Грюнбаум разворачивает свою критику. Прежде всего Грюнбаум оспаривает надежность клинических данных. Последние не могут гарантировать корректного понимания причин душевных расстройств и сдвигов. Все клинические данные безнадежно «заражены» явными или неяв­ ными установками психоаналитика При объяснении ляпсус-огово­ рок Фрейд, по его мнению, не находит ничего лучшего, чем гипотезы post hoc ergo propter hoc. Вместе с тем очевидно, что простое тематическое сходство вытесненного желания и ляпсус-оговорки не дает основания говорить о каузальной связи. Есть немало других убедительных объяснений разного рода парафраз помимо психоана­ литических. «Фрейд не привел ни одного весомого довода, доказы­ вающего, что клинические методы вскрывают истинные причины расстройств» — таков вывод Грюнбаума

Фрейдистское толкование оговорок и снов основано на методе свободных ассоциаций, дающем, якобы, надежные выводы. Однако,

возражает американский философ, длятся ли ассоциации бесконеч­ но долго? Если пациент наделен разумом и воображением, то рано или поздно среди множества его свободных ассоциаций возникнут и такие, которые нельзя не причислить к сознательным — мысли о смерти, например. Может ли психоаналитик из такой широкой тематики не выбирать то, что так или иначе уже предполагалось в интерпретации, тем более, что время клинических исследований всегда ограничено? Неудивительно после этого, что очевидности, проистекающие из разных клинических источников, сходятся, ибо все они заражены предубеждениями психоаналитика относительно пациента.

Таким образом, психоанализ — худшая из наук, ибо его данные ненадежны и основаны на песчаном плывуне. Однако, возникает вопрос: спасли ли бы надежные данные психоанализ? Ничего по­ добного, — ответ Грюнбаума. Правильное понимание пациентом причин своих страхов, по Фрейду, должно привести к полному выздоровлению. Но и здесь Фрейда постигла неудача. Если за основу взята элиминаторная индукция, то даже огромное число выздоро­ вевших пациентов не доказывает эффективности психоаналитичес­ кой терапии в борьбе с душевными болезнями. Ведь позитивные результаты могут быть достигнуты и в контрольных группах, где применялись альтернативные методы, и даже там, где лечения как такового и не было.

В самом деле, в последние десятилетия результаты сравнительных исследований показали, что нет никаких доказательств превосход­ ства психоанализа над другими техниками лечения. Поэтому вердикт Грюнбаума недвусмыслен: по крайней мере, в части клинического обоснования психоанализ — далеко не лучшая теория.

9.НЕОПРАГМАТИЗМ РИЧАРДА РОРТИ

9.1.Жизнь и сочинения

Ричард Рорти родился в Нью-Йорке в 1931 г. В молодости на него, как и на многих американцев, значительное влияние оказал Дьюи — «философ демократии», как его называли. Встреча с анали­ тической философией произошла в Принстоне, когда Рорти, моло­ дой преподаватель, прочел сочинения Витгенштейна. Но и знакомство с его поздними работами сделало отношение Рорти к неопозитивистам (Карнапу, Тарскому, Рейхенбаху) более критичес­ ким. Знаком внутренней исчерпанности аналитической философии считал Рорти утрату исторического измерения и отрыв от жизненных проблем. Постаналитйческая философия уже считает себя царицей