SYuF_2021_T_2

VIII Студенческий юридический форум

первоначальный акционер. Этот механизм обладает достоинствами как для мажоритариев,так и для миноритарных акционеров. Первые получают возможность контроля над обществом, а вторые-право на поучение дивидендов. В российском правопорядке подобного института нет, но можно использовать договор доверительного управления акциями.

Следующий эффективный способ обеспечения устанавливает ст. 188.1 ГК РФ. Механизм выдачи безотзывной доверенности по российскому праву является молодым институтом и сравним с proxy agreements1 (соглашения о предоставлении доверенности) по англо-американскому праву. По данному соглашению акционеры могут требовать от контрагента по договору выдачи доверенности на представление интересов и осуществление прав от имени должника,но фактически в своем интересе.Согласно ст.188.1 ГК РФ безотзывная доверенностьможет быть выдана в целях исполнения или обеспечения исполнения обязательства,представляемого перед представителем или лицами,от имени или в интересах которых действует представитель, в случаях если такое обязательство связано с осуществлением предпринимательской деятельности.

Критике подвергаются положения о злоупотреблении полномочием из безотзывной доверенности или возникновением обстоятельств, очевидно свидетельствующих о том, что злоупотребление возможно в будущем, а также о процедуре отмены безотзывной доверенности.Это связано с тем,что в законе нет четких критериев таких действий,которые можно считать злоупотреблением.Также нет способов предотвращения неблагоприятных действий со стороны недобросовестного представителя.

С другой стороны,использование безотзывной доверенности обеспечивается гарантиями,предусмотренными законом, а именно: безотзывная доверенность подлежит нотариальному удостоверению; такая доверенность может быть отменена после прекращения того обязательства для обеспечения или исполнения которого она была выдана; действующее законодательство (п. 3, 4 ст. 1; ст. 10 ГК РФ) предусматривает правовые механизмы защиты представляемого отнедобросовестного поведения представителя,злоупотребления правом.Тем самым,безотзывная доверенность может стать действенной гарантией исполнения договора.

Таким образом, поскольку российское корпоративное законодательство и законодательство об обеспечении исполнения обязательств находится в стадии развития, возможно использование зарубежного опыта в данных сферах с корректировкой институтов под российскую правовую систему с учетом уже существующих институтов. С помощью вышеуказанных способов обеспечения обязательств можно не только гарантировать надлежащее исполнение обязательств по корпоративному договору,но и развить законодательство в данной области.

Хан А.А.

Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики» (ВШЭ)

Костюкевич К.А.

Университет имени О.Е.Кутафина (МГЮА) Студенты

Проблема реализации принципа «Take or Pay» в российском договорном праве

Одним из аспектов принципа свободы договора в российском праве является возможность у сторон договорных отношений по своему усмотрению определять условия договора, а также включать в него условия из других договорных конструкций.

Актуальность настоящего исследования обусловлена тем, что совсем недавно судебная коллегия по экономическим спорам Верховного Суда РФ выпустила 20.08.2021 определение № 305-ЭС21-10216 по делу № А40328885/2019, которым допустила возможность включения в договор принцип взаимодействия сторон договора «Take or Pay» («бери или плати») в качестве условия. Перед этим, использование данного принципа в договорах отправки груза допустил возможным Росатом в законопроекте, при отправке ледокольной проводки по Северному морскому пути (СМП)2. Экс-президент Дмитрий Медведев призывал использовать данный принцип при торговле нефтью еще в начале этого года, поскольку «то, что мы наблюдаем в отношении нефтяных фьючерсных контрактов,очень напоминает картельный сговор»3.

1 Там же.

2 Росатом хочет перейти к гронингенскому принципу в контрактах на ледокольную проводку // Суда и судостроение. 22.01.2020.URL: https://neftegaz.ru/news/Suda-i-sudostroeni (дата обращения: 05.10.2021).

3 Медведев призвал продавать нефть по принципу take or pay // Экономика. 21.04.2020. URL: https://www.interfax.ru/ business/705210 (дата обращения: 05.10.2021).

70

XII.Гражданское право и наука в современном мире

Принцип «Take or Pay», или так называемый гронингенский принцип («принцип замещения стоимости») впервые применен в Нидерландах при заключении долгосрочных контрактов на поставку природного газа с Гронингенского газового месторождения1.Суть принципа состоит в том,что одна сторона обязуется предоставитьтовары, оказать услуги вплоть до обозначенных в договоре максимальных значений (объемов),а другая сторона берет на себя обязательство оплатить в любом случае предоставленные товары,оказанные услуги вне зависимости оттого, исполнение в каком объеме последняя сторона получила, в том числе если эта сторона и вовсе не воспользовалась правом на получение встречного исполнения, поскольку получение исполнения в данном случае всецело зависит от усмотрения стороны.

В действующем Гражданском кодексе РФ принцип «Take or Pay» не предусмотрен.Статья 421 ГК РФ закрепляет принцип свободы договора, и тем самым позволяет включать такие условия в договор, однако из-за отсутствия прямого регулирования, а также в силу того, что в российские компании не знакомы с данным принципом, непопулярность обусловлена скорее объективными причинами.

Проблема применения данного принципа в российской правовой действительности состоит в противостоянии с правом на односторонний отказ от исполнения договора возмездного оказания услуг.

Пункт1 статьи 782 ГК РФ гласит,что заказчик вправе отказаться отисполнения договора возмездного оказания услуг при условии оплаты исполнителю фактически понесенных им расходов. Данная норма дает возможность немотивированно отказаться от исполнения договора в одностороннем порядке с возмещением расходов.

О характере данной нормы ведутся споры. Если суды толкуют ее как императивную, то в научной литературе высказывается мнение,что она носитдиспозитивный характер,что позволяетсторонам договора исключитьправо немотивированного отказа от исполнения договора полностью2. Как раз при реализации возможности применения вышеназванного принципа мы сталкиваемся с необходимостью единообразия понимания характера данной нормы в части возможности ее изменения или исключения сторонами договора.

Однако очередной законодательный пробел попытался восполнить Верховного Суд РФ в определении № 305- ЭС21-10216 по делу № А40-328885/2019 в части существа обязательства «Take or Pay»3.

Во-первых, судебная коллегия указала на то, что отсутствие конструкции «Take or Pay» в гражданском законодательстве не дает оснований для игнорирования таких условий в договоре, указав также, что условие «Бери и Плати» не создает новый вид договора.

Конструкция «Take or Pay»,по мнению суда состоит из двух элементов:

а) заказчик имеет право получить услуги в оговоренном объеме, но реализация этого права зависит от заказчика;

б) заказчик обязан заплатить исполнителю оговоренную суму,независимо от того,было ли использовано таковое право.

Таким образом, Верховный Суд РФ указал на то, что исполнитель получает оговоренную сумму, а заказчик получаетдополнительные преимущества,например,такие как: фиксация цены на срок договора,гарантированное обслуживание в любое время,резерв производных мощностей под требования заказчика и т.п.

Отказ заказчика от права получения услуги не означает отказ от его платежной обязанности перед исполнителем. Поэтому правовая конструкция и называется «Take or Pay», если заказчик не хочет брать («take»),то у него есть право заплатить («pay»).Таким образом,отказ заказчика от договора обязывает его заплатить за возмездное оказание услуг несмотря на то, что законодательством для него предусмотрен такой отказ «бесплатно».То есть в случае отсутствия у заказчика денежных средств для оплаты всего объема оказанных услуг, обусловленной условием договора, содержащего принцип «Take or Pay», а не фактически понесенных исполнителем расходов, как предусмотрено ст.782 ГК РФ,заказчик будет ограничен в своем праве.

Однако Верховный суд, исходя из принципа свободы договора посчитал, что такое ограничение допустимо. Данная конструкция добавляет дополнительный способ защиты законных интересов исполнителя.

Исходя из изложенного,мы видим явную конкуренцию правовых норм,которую необходимо разрешить путем выбора одного из путей.

Исходя из необходимости обеспечения устойчивости гражданского оборота в совокупности с принципом свободы договора, данная правовая конструкция вполне может обрести свое место в российском правовом регули-

1 Атомное «бери-или-плати».Росатом хочет перейти к гронингенскому принципу в контрактах на ледокольную проводку // Новости и анонсы.22.01.2020.URL: https://etpgpb.ru/posts/3808 (дата обращения: 05.10.2021).

2 Карапетов А. Г. Комментарий к нормам ГК об отдельных видах договоров в контексте постановления Пленума ВАС РФ «О свободе договора и ее пределах» / А.Г.Карапетов,Р.С.Бевзенко // Вестник ВАС РФ,2014.№ 8.С.4–97.

3 Определение Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда РФ от 20.08.2021 № 305-ЭС21-10216 по делу № А40-328885/2019.СПС «КонсультантПлюс».(дата обращения: 05.10.2021).

71

VIII Студенческий юридический форум

ровании.Однако,как полагают авторы,данный принцип более всего подходит для договоров поставки (особенно связанных с крупными поставками нефти, газа и других природных ресурсов), поскольку сторонами таких договоров выступают чаще всего крупные поставщики,и поставка осуществляется в больших объемах.Таким образом, необходимо внести соответствующую норму в 3 й параграф раздела 4 ГК РФ.

Для всех остальных видов договоров возмездного оказания услуг,не отличающихся вышеуказанными признаками для сторон достаточно применения ст. 782 ГК РФ и возмещения лишь понесенных расходов исполнителю при одностороннем отказе заказчика.

Чечурин А.М.

Елецкий государственный университет имени И.А.Бунина (ЕГУ) Студент

Квазинедвижимость как объект самовольного строительства: проблемы правовой квалификации

На данный момент институт правового регулирования самовольного строительства обладает рядом значительных проблем,частьиз которых составляют вопросы признания или непризнания объектами «самоволки» квазинедвижимости1. Проблема определения данных объектов в качестве недвижимого имущества является следствием проблемы понимания концепции единого объекта отечественным гражданским законодательством в силу существующего пробела в праве,заключенного в отсутствии детализации отдельных норм и правил,устанавливаемых Гражданским кодексом Российской Федерации.

Понятие самовольной постройки закреплено в ч. 1 ст. 222 ГК РФ2. Детальный анализ данной нормы права позволяет на доктринальном уровне подразделять их на частные самовольные постройки (т.е. «созданные на земельном участке, не предоставленном в установленном порядке») и публичные самовольные постройки (т.е. возведенные с нарушением определенных нормативных предписаний различных публичных отраслей законодательства). Включение последней нормы в ГК РФ является неоправданным, данная норма содержатся в ГК РФ не может ввиду своей публичной природы, и в силу того, что возведение объекта строительства с нарушением публичныхтребований влечет юридическую ответственность,последствия данного нарушения не могут регулироваться частным правом, в пресечении подобного ни у кого нет частного интереса в силу первичности публичного

ивторичности частного начала при таких нарушениях3. Частное право здесь не вмешивается в личное дело каждого до тех пор,пока данное поведение (отраженное в возведение различных объектов) не отражается на правах иных лиц,что позволяет говорить об объективной ограниченности права собственника на строительство правами

иинтересами других членов общества.

Впериод с 2008 по 2012 гг.происходит постепенная эволюция взглядов на объекты недвижимости,что нашло отражение в актах Президиума ВАС РФ, который начал капитальное «строительство» понятия недвижимости, а также в формировании доктринальных подходов, появление которых связано с работой группы по вещным правам под руководство А.А.Иванова,ее наработками и дискуссиями.Земельный участок является единым объектом права исходя из представлений о нем как об объекте права.Такие же объекты,как скважины,колодцы,замощения признаются лишь частью земельного участка, на которые не может быть установлено самостоятельно существующих вещных прав,т.е.их невозможно приравнять к объектам.Важным является понимание того,что отечественная правовая система воспринимает концепцию единого объекта лишь отчасти, занимая позицию «единства судьбы здания и земельного участка под ним»4.

Указанное выше позволяетнам говоритьо произвольности причисления однихобъектов (сооружений) к недвижимости, а других нет. Здесь отсутствует какая-либо система.Хотя, если разобраться,то многие из таких объектов, как имеющие фундамент заборы, плиточное покрытие участков невозможно переместить без причинения вреда их функциональной целостности,что является одним из основных признаков объекта недвижимости согласно п.1

Ст. 3301 ; п. 5 ч. 1 ст. 1 Земельного кодекса Российской Федерации от 25.10.2001 № 136 ФЗ (ред. от 02.07.2021) // Российская газета.2001.25 октября.

72

XII.Гражданское право и наука в современном мире

ст. 130 ГК РФ. Если обратиться к судебной практике, то в некоторых постановлениях ВАС РФ можно обнаружить опровержение принципа закрепления за упомянутыми объектами статуса несамостоятельного объекта недвижимости1.Но уже в следующем постановлении Президиум ВАС РФ правоприменитель отказался от данного подхода.

Но обратимся к правовой доктрине. Р. С, Бевзенко, пытаясь преодолеть правоприменительную коллизию, подчеркивает, что сама по себе регистрация объекта в качестве недвижимости (внесения сведений в ЕГРН) еще не признает ее таковой. Стоит также учитывать, является ли объект самостоятельным или же входит в состав другого объекта недвижимости (в частности, земельного участка). Именно данные споры разворачиваются вокруг капитальных заборов, оросительных систем, колодцев, плоскостных сооружений (асфальтовых дорожек, футбольных полей) и другихсходныхобъектов.Точкой в спорах,по мнению Р.С.Бевзенко,является дело общества «Верево»,«в котором было признано, что система подземных труб не является самостоятельной вещью, а представляет собой составную частьземельного участка»2.Результатподобных изменений во взглядах на квазинедвижимостьнаводит на мысль о том, что лишь объекты капитального строительства могут признаваться объектами недвижимости в прямом смысле данного понятия,иные акты обработки земельного участка не естьдействие,порождающее новый объект,а лишь улучшающие (либо ухудшающее) существующий в собственности земельный участок.Данный подход является довольно «двояким» и противоречивым,что влечет различные споры,как было показано выше.

В качестве примера приведем следующую ситуацию.Лицо приобрело соответствующий объект(например,футбольное поле). Данное приобретение автоматически дало ему право на аренду земли, к которой прикреплен данный объект приобретения.Но если следоватьлогике,которая отражена в постановлениях судов различных инстанций,то данное сооружение отсутствует,что лишает сделки предмета,что влечет признание ее недействительной,несмотря на то,что здесь (скорее всего) прошли все возможные сроки давности для применения последствий недействительности3. Покупатель теряет объект приобретения ввиду его отсутствия в объективной реальности. Такая смена парадигм не отвечает ни одномуиз критериев правового регулирования,а существующее положение вещей отражается и на признании данных объектов объектами самовольного строительства (например,капитальные заборы, возведенные с нарушением границ земельного участка), что лишает лицо возможности применения определенных способов правовой защиты нарушенных прав.Думается, что эффективным здесь является унификация подходов к пониманию объекта недвижимости не столько законодателем, сколько судебными органами. Существующий подход со стороны судов лишен всякого смысла, может быть оценен как хаотичный, имеющий большое субъективное начало, преобладающее над объективно-правовым, приводящим к непредсказуемости результата при применении одних и тех же норм гражданского, земельного и градостроительного законодательства. Решить данную проблему могло бы формирование единого правоприменительного подхода к пониманию природы указанных выше объектов со стороны судебный системы, подкрепленного четкой детализацией норм гражданского и специализированного законодательства.

Шишко О.А.

Университет имени О.Е.Кутафина (МГЮА) Студент

Смарт-контракт: направления развития доктрины и правового регулирования

Развитие современных цифровых технологий вызывает формирование новых явлений, требующих научного осмысления для определения их правовой сущности и выработки предложений по их адекватной законодательной регламентации. Это касается и вариантов установления и реализации отношений по заключению и исполнению договоров. В частности, появление такой технически и юридически новой категории, как смарт-контракты, потребовало существенного изменения традиционного порядка заключения и исполнения гражданско-правовых договоров. В связи с этим перед наукой и практикой остро встала необходимость правового регулирования процесса исполнения по таким контрактам.

1 Например, данный вывод со ссылкой на ст. 130 ГК РФ был сделан Президиумом ВАС РФ в своем постановлении от 16.12.2008 № 9626/08 по делу компании «Авангард-Сервис».

2 Бевзенко Р.С.Земельный участок с постройками на нем: введение в российское право недвижимости // Международное публичное и частное право.2017.80 с.

3 См.: п. 3 ст. 166, п. 1 ст. 181 Гражданского кодекса Российской Федерации от 30.11.1994 № 51 ФЗ (ред. от 08.07.2021) // СЗ РФ.1994.№ 32.Ст.3301.

73

VIII Студенческий юридический форум

Для эффективного нормативного обеспечения указанных отношений прежде всего нужно понимать,что представляет собой смарт-контракт. Единой точки зрения относительно его дефиниции ни в науке, ни в законодательстве не сложилось.А.И. Савельев предлагает определять смарт-контракт как соглашение сторон,существующее в форме программного кода, функционирующего в распределенном реестре данных, который обеспечивает самоисполнимость условий такого договора при наступлении заранее определенных в нем обстоятельств1. По мнению А. М. Вашкевича, смарт-контракт представляет собой компьютерную программу, связанную с исполнением и обеспечением исполнения обязательств2.Таким образом, на сегодняшний день смарт-контракты до сих пор не признаны в качестве полноценного договора — они определяются как алгоритмы для обеспечения автоматического исполнения условий договора с помощью информационных технологий.

Процессуисполнения смарт-контракта присущи особенности,которые необходимо учитыватьв целяхсоздания полноценного правового регулирования отношений в указанной сфере. Итак, как происходит исполнение смартконтракта? В основе работы смарт-контракта лежит программный код,с помощью которого в момент исполнения контракта выполняются заранее заложенные в нем условия.Из этого следует несколько принципиальных отличий исполнения смарт-контракта от реализации традиционных договоров.

Во-первых,условия такого договора самоисполнимы,то есть исполнение обязательства происходит автоматически, без дополнительного волеизъявления должника или кредитора. Стороны лишь выражают свою волю при заключении договора на совершение тех действий,которые будут автоматически исполнены в последующем.Более того,в юридической литературе отмечается,что при начале исполнения обязательства посредством цифровых технологий становится невозможным отменить исполнение,вернуть предмет договора,а также изменить условия сделки или расторгнутьее.Таким образом,существенно ограничивается влияние сторон на ход процесса исполнения договора. С помощью категории смарт-контракта минимизируется человеческий фактор, который часто является главной причиной неисполнения или ненадлежащего исполнения договоров.

Во-вторых, смарт-контракты отличаются особой формой существования. Все условия договора, подлежащие автоматизации, записываются в виде программного кода и хранятся в особом реестре данных, который служит средством обеспечения самоисполняемости условий договора. Как следствие — договор заключается либо полностью в виде программного кода без копии на естественном языке,либо в смешанной форме,когда часть положений оформляется в традиционной письменной форме.

Однако вследствие относительной новизны категории процесс исполнения обязательств с помощью смартконтрактов не обеспечен достаточной правовой регламентацией.В связи с этим возникают некоторые проблемы при его осуществлении.

Так, в статье 309 ГК РФ закреплен главный принцип исполнения любых обязательств — надлежащий образ исполнения. Смарт-контракт обеспечивает исполнение обязательства в срок в силу самоисполнимости условий, однако полностью исключить участие сторон на определенных стадиях исполнения обязательства не представляется возможным. В силу того, что смарт-контракт — компьютерный алгоритм, он не может оценить некоторые события реального мира и полностью исключить нарушение обязательства.Такие понятия,как надлежащее качество и добросовестность сторон, являющиеся одними из основополагающих в договорных отношениях, не могут оцениваться и применяться смарт-контрактом.Например,смарт-контракт может обеспечить отслеживание исполнения обязательства, перевод денежных средств на счет контрагента, автоматическое взыскание неустойки или процентов, но проверить качество оказанных услуг/произведенных работ, оценить действия сторон с точки зрения добросовестности или установить злоупотребление правом смарт-контракт не может.Несмотря на убеждения Центрального банка России об устойчивости автоматизированных алгоритмов, а следовательно, и надлежащей реализации смарт-контрактов3,в действительности это способно привести к возникновению у контрагентов существенных убытков вследствие отсутствия механизма контроля за соблюдением фундаментальных принципов обязательственных правоотношений. Таким образом, использование смарт-контрактов сопряжено с значительными правовыми рисками для сторон.

Кроме этого, дискуссионным является вопрос о распределении ответственности при ненадлежащем исполнении обязательств по смарт-контрактам в связи с техническими сбоями. Кто должен отвечать в подобных случаях: контрагенты, разработчик программного обеспечения, правообладатель программного кода? Законодательством данный вопрос не урегулирован,существуютлишьобщие положения о применимости норм гражданского законодательства к отношениям,возникающим из смарт-контрактов.В условияхотсутствия законодательной регламента-

1 Савельев А. И.Договорное право 2.0: «умные» контракты как начало конца классического договорного права // Вестник гражданского права.2016.No.3.—С.32–60.

2 Вашкевич А.М.Смарт-контракты: что,зачем и как.М.: Симплоер,2018.С.15.

3 Цифровой рубль.Доклад для общественных консультаций (октябрь 2020 г.) (утв.Банком России) // КонсультантПлюс.

74

XII.Гражданское право и наука в современном мире

ции данного в доктрине высказывается мнение,что,поскольку смарт-контракт является программным кодом,он и может содержать ошибки, которые могут привести к ненадлежащему исполнению обязательства.Авторы, рассматривающие создание смарт-контракта как разработку программы, отмечают, что технический сбой в результате допущенной ошибки не является форс мажорным обстоятельством. Соответственно, при ненадлежащем исполнении обязательства и возникновении убытков вследствие некорректной работы такой программы, применимы правила гражданского законодательства о подряде/договорной ответственности разработчика, который и будет нести ответственность.При этом отмечается,что в договоре могут быть установлены и иные правила распределения ответственности.

Как видим, правовое регулирование процесса исполнения смарт-контрактов — вопрос неоднозначный и комплексный.Единого подхода относительно применимых норм в настоящее время не сложилось и за рубежом.

Обратимся к законодательству США.Это одно из первых государств,где смарт-контракты стали объектом правотворчества. Подход к процессу регулирования данной категории различается в зависимости от конкретного штата. Так, в Нью-Йорке вносятся на рассмотрение законопроекты, имеющие главной целью выработку юридической терминологии1. В Небраске закрепили возможность использовать смарт-контракты в деловом обороте и торговле2. В Великобритании смарт-контракты признаны в качестве полноценных договоров, записанных на языке программирования, и в соответствии с отчетом экспертного центра при Правительстве Великобритании (Government Office for Science Report) в данный момент ведутся работы по формированию критериев определения юрисдикции смарт-контрактов3. А в Европейском Союзе установилось мнение, согласно которому разрабатывать единое специальное правовое регулирование отношений, вытекающих из смарт-контрактов, не нужно, поскольку это может существенно затруднить развитие технологий4.

Таким образом, единообразный подход к пониманию как категории смарт-контрактов, так и процесса их исполнения и в теории, и на законодательном уровне пока отсутствует. В связи с этим перед наукой и практикой стоит непростая, но необходимая задача по правовому урегулированию смарт-контрактов и связанных с ними отношений. В частности, необходимо выработать юридическую дефиницию смарт-контракта, детально регламентировать процесс исполнения «умных» обязательств, конкретизировать институт ответственности за ненадлежащее исполнение договора при использовании смарт-контракта.

Шумилин А.Б.

Университет имени О.Е.Кутафина (МГЮА) Студент

Личные фонды: комментарий к новеллам ГК РФ

Зарубежный опыт. Перед тем,как разобратьпроблемные вопросы,касающиеся личных фондов в России,хотелось бы обратиться к международному опыту.В «Энциклопедии европейского частного права» Института сравнительного и международного частного права Макса Планка указывается,что «фонд (foundation) является правовой конструкцией,которая обычно может быть обнаружена в странах романо-германской правовой семьи»5.При этом в зависимости от целей,которым фонд служит,выделяют несколько видов фондов,основным из которых является общественно полезный фонд (public benefit foundation), создаваемый для определенных общеполезных целей, избранных учредителем фонда.

В ряде стран (Австрия,Германия,Дания,Лихтенштейн,Нидерланды) допускается создание фондов для управления переданным учредителем имуществом в интересах не всего общества,а определенных лиц.Например,статья

1 The New York State Senate. Senate Bill S4142. Relates to allowing signatures secured through blockchain technology to be considered an electronic signature // URL: https://www.nysenate.gov/.

legislation/bills/2019/s4142 (дата обращения: 28.09.2021).

2 Legislature of Nebraska. One hundred fifth legislature. Second session Legislative Bill 695 // URL: https://legiscan.com/NE/ text/LB695/2017 (дата обращения: 28.09.2021).

3 Distributed Ledger Technology: beyond block chain // URL: https://assets.publishing.service.gov.uk/government/uploads/ system/uploads/attachment_data/file/492972/gs-16-1-distributed-ledger-technology.pdf (дата обращения: 28.09.2021).

4 Discussion paper on blockchain and smart contracts in insurance // URL: https://www.eiopa. europa.eu/sites/default/files/publications/consultations/eiopa-discussion-paper-on-blockchain-29-04-2021.pdf (дата обраще-

ния: 28.09.2021).

5 The Max Planck Encyclopedia of European Private Law / ed.by J.Basedow,K.J.Hopt,R.Zimmermann.Oxford,2012.P.724.

75

VIII Студенческий юридический форум

2:285 Гражданского кодекса Нидерландов прямо определяет фонд (Stichting) как юридическое лицо, созданное посредством юридического акта,которое не имеетчленства и направлено на достижение цели,указанной в уставе с помощью переданного ему имущества. Единственное ограничение, касающееся целей фонда — они не могут включать в себя осуществление выплат учредителям фонда, членам органов фонда или другим лицам, за исключением случаев, когда выплаты «производятся в благотворительных или социальных целях». При этом фонды в Нидерландах являются весьма популярным инструментом у институциональных инвесторов,используемым в том числе и для защиты акционерных компаний от враждебных поглощений.

Несколько иной подход принят в Лихтенштейне.Так,п.3 § 2 ст.552 Закона о физических и юридических лицах

1926 г. (Personenund Gesellschaftsrecht vom 20. Januar 1926) прямо допускает создание фондов, предназначен-

ных для обслуживания личных интересов и направленных к выгоде отдельных лиц. При этом законодательство о фондах Лихтенштейна часто подвергается критике, поскольку на практике фонды, особенно «фонды для учредителя» (Stiftung für den Stifter) нередко становятся инструментами для утаивания принадлежащего учредителю имущества,или даже финансового мошенничества1.

Создание института личных фондов в России. В России создание фондов,обслуживающихинтересы отдельных лиц стало возможно с 1 сентября 2018 г., но,только в форме наследственных фондов. Спустя год после принятия Федерального закона от 29.07.2017№ 259 ФЗ2 в Государственную Думу был внесен проект закона,разрешающий создание личных фондов.

Разработчики законопроекта отдельно подчеркивали в пояснительной записке,что конструкция личного фонда создавалась «с учетом сложившегося в континентальных правопорядках опыта регулирования организационных форм,охватываемых общим термином «Stiftung»3.

Между тем институт личных фондов в России имеет ряд недостатков, как свойственных аналогичным конструкциям в зарубежных государствах, так и являющихся последствиями неоднозначных решений российского законодателя.

Управление личным фондом. Особенности управления личным фондом предопределены правовой природой фонда как унитарной организации,являющейся собственником принадлежащего ей имущества.Отсюда возникает необходимость создать структуру управления фондом,максимально отвечающую сущности фонда.

Традиционно учредитель обладает значительной властью в отношении фонда,главным образом потому,что он изначально определяет те условия, в соответствии с которыми управляется фонд, структуру органов управления фондом. В России власть учредителя личного фонда еще сильнее, поскольку учредитель может не только принять устав, условия управления фондом и иные внутренние документы фонда, но и может изменить их, а также определить лиц,входящих в состав органов управления фондом.Столь серьезные распорядительные полномочия учредителя вызывают некоторые сомнения в обоснованности некоторых законодательных решений (например, ограничение тремя годами срока,в течение которого личный фонд субсидиарно отвечает по долгам учредителя).

Обычным требованием к структуре управления фондом в европейских странах является наличие коллегиального исполнительного органа. Достаточно интересными являются положения ст. 2:291 Гражданского кодекса Нидерландов.Так,подчеркивается,что именно правление (Board of Directors) отвечаетза управление фондом.При этом уставом может быть предусмотрено, что отдельный член правления, определенный по имени или по должности,может иметьболее одного голоса при принятии решения правлением,однако ни в коем случае он не может обладать большим количеством голосов,чем другие члены правления вместе взятые.

Коллегиальный исполнительный орган может быть создан и в российском личном фонде, однако только при условии, что это предусмотрено уставом. Единственным же законодательным требованием к структуре личного фонда является,видимо,только наличие единоличного исполнительного органа (далее также ЕИО).Очевидно,что при отсутствии иных органов фонда (особенно после смерти учредителя) ЕИО может получитьв свои руки практически неограниченные полномочия,что порождает риск злоупотреблений им своей властью.В связи с этим более разумным решением было бы предусмотреть в законе обязательное создание в структуре фонда как минимум коллегиального исполнительного органа.

За исключением ЕИО,остальные органы фонда могут создаваться только по усмотрению учредителя.

Права выгодоприобретателей. Вопрос о некоторых правах выгодоприобретателей фонда заслуживает отдельного рассмотрения.

кодекса Российской Федерации» // URL: https://sozd.duma.gov.ru/bill/1172284 7 (дата обращения: 26.09.2021).

76

XII.Гражданское право и наука в современном мире

В целом ГК РФ весьма мало говорит о правах выгодоприобретателей. При этом условиями управления фонда может быть предусмотрено, что имущество фонда целиком либо в части подлежит передаче отдельным категориям лиц. Права последних не упоминаются в Кодексе вовсе, и более того, не ясно, что из себя представляют отдельные категории лиц,поэтому вопрос о них оставим за рамками настоящей статьи.

Неоднозначным является предоставление выгодоприобретателю права потребовать возмещения убытков только в случае нарушения условий управления личным фондом и только в случае, если это право выгодоприобретателя предусмотрено уставом фонда. Таким образом, выгодоприобретатель не сможет требовать возмещения убытков в случае явно недобросовестных, но формально соответствующих условиям управления фонда действиям, а также и в случае нарушения условий управления, если это не предусмотрено уставом фонда, что явно несправедливо.

Выгодоприобретатель личного фонда не может обратиться в суд с требованием об изменении устава,условий управления фондом или иных внутренних документов фонда в случае, если управление фондом на прежних условиях стало невозможным.Такое право предоставлено только органам фонда.Междутем было бы логично как минимум на случай бездействия этих органов предоставить соответствующее право выгодоприобретателю.

Несколько по-иному вопрос стоит о праве требовать в суде ликвидации наследственного фонда. По основаниям, предусмотренным подпунктами 2, 3 и 5 п. 11 ст. 123.20 4 ГК РФ, требования о ликвидации фонда может заявитьтолько единоличный исполнительный орган фонда.Учитывая,что условиями управления можетбытьпредусмотрена передача оставшегося после ликвидации фонда имущества лицам,не являющимися выгодоприобретателями, было бы разумно предоставить это право лицам, которые получат это имущество, на случай бездействия единоличного исполнительного органа.

Право выгодоприобретателя на получение имущества фонда не оборотоспособно, его нельзя передать в случае универсального правопреемства (кроме преобразования юридических лиц, если иное не предусмотрено условиями управления), на них не может быть обращено взыскание. В связи с этим под угрозой оказываются и интересы кредиторов выгодоприобретателя.В юридической литературе уже отмечалось,что в судебной практике «в целом наметился подход, согласно которому сумма долга по обязательству, неразрывно связанному с личностью кредитора, в случае ее «созревания» к моменту перехода оказывается в той или иной степени оборотоспособным»1.На мой взгляд,имеются все основания,чтобы распространитьэтотподход и на случай перехода прав выгодоприобретателя,например,по уже созревшим,но еще не исполненным денежным обязательствам.

Заключение. Созданная законодателем конструкция очевидно является не проработанной до конца. Решение многих важных вопросов, касающихся деятельности личных фондов, отдано на откуп учредителям фондов. Многие принятые законодателем нормы являются весьма неоднозначными, и, по-видимому, исправлять некоторые просчеты законодателя придется в дальнейшем судам путем ограничительного или расширительного толкования правовыхнорм,использования аналогии закона и аналогии права,атакже непосредственного применения основных принципов гражданского права.

Шумкин В.А.

Университет имени О.Е.Кутафина (МГЮА) Студент

Искусственный интеллект в гражданском праве: объект или субъект?

Выдающиеся представители рода homo sapiens за небольшой по меркам Земли период своего существования создавали творения, без которых трудно представить жизнь современного человека. От колеса до атомной электростанции — изобретательский путь человека не останавливалась никогда. Важным изобретением конца XX в. стал искусственный интеллект (далее — ИИ), который с каждым годом совершенствуется. Люди используют его повсюду: в камерах смартфонов,системах наблюдениях,беспилотных автомобилях и т.д.

Между тем члены общества задумываются о потенциальной возможности «очеловечивания» ИИ. Речь здесь идет о том, что названная технология вполне рассматривается ими не как неодушевленный программный код, а как нечто способное осуществлять когнитивные функции подобно человеку.Данная идея уже несколько десятков лет встречается в научно-фантастических книгах и фильмах.В них отражается как,казалосьбы,машина мыслит не хуже людей и желает влиться в общество.

1 Договорное и обязательственное право (общая часть): постатейный комментарий к статьям 307–453 Гражданского кодекса Российской Федерации / отв.ред.А.Г.Карапетов.М.: Статут,2017.С.559.

77

VIII Студенческий юридический форум

Такие идеи,кажущиеся далекими,ставят вопросы и перед юридической наукой.Если ИИ вступит в общество,то как к нему должен отнестись правопорядок? Конституционное,уголовное,трудовое и другие отрасли права пытаются ответить на него.В рамках данной работы мы рассмотрим ИИ через призму гражданского права.

Прежде всего следует определиться с понятием искусственного интеллекта. Наиболее предпочтительным, на наш взгляд, является легальное определение, которое присутствует в отечественном законодательстве, а именно

вФедеральном законе от 24.04.2020 № 123 ФЗ «О проведении эксперимента по установлению специального регулирования в целях создания необходимых условий для разработки и внедрения технологий искусственного интеллекта в субъекте Российской Федерации — городе федерального значения Москве и внесении изменений

встатьи 6 и 10 Федерального закона «О персональных данных»1. Так, п. 2 ч. 1 ст. 2 указанного закона определяет искусственный интеллект как комплекс технологических решений, позволяющий имитировать когнитивные функции человека (включая самообучение и поиск решений без заранее заданного алгоритма) и получать при выполнении конкретных задач результаты,сопоставимые как минимум с результатами интеллектуальной деятельности человека. Подобным образом понимается ИИ и в Указе Президента РФ от 10.10.2019 № 490 «О развитии искусственного интеллекта в Российской Федерации»2.

Что же сейчас представляетсобой ИИ сточки зрения отечественного гражданского права? В настоящий момент искусственный интеллектрассматривается как объектгражданскихправ (ст.128 Гражданского кодекса Российской Федерации3). Скажем, самый совершенный на данный момент шахматный бот «AlphaZero» сейчас с позиции отечественного законодательства рассматривается как охраняемый результат интеллектуальной деятельности (пп. 2 п.1 ст.1225 ГК РФ).

Люди,изучающие ИИ условно делят его на «слабый» и «сильный».Данное деление очень важно в рамках правового анализа.

Всовременной жизни наиболее распространен слабый ИИ. Этот тип может выполнять только одну задачу, на которую запрограммирован.Вышеупомянутая шахматная программа является ярким примером слабого ИИ.Даже

всамой долгосрочной перспективе рассматривать его иначе, чем объект гражданских прав не представляется целесообразным.

Иначе следует подходить к сильному ИИ, сравнимому с человеческимени Этот вид способен осуществлять когнитивную деятельность (обучаться, самостоятельно принимать решения, делать логические выводы) наравне с людьми.Именно его изображаютв художественныхпроизведенияхкак совершенную машину,которая претендует на место в обществе. В настоящее время сильных ИИ, способности которых всесторонне соответствовали человеческим,нет.Существуют лишь роботы,которые осуществляют лишь некоторые умственные операции на уровне человеческого мозга.

Вчастности, ИИ добился больших успехов на поприще искусства. Например, в 2016 г. робот чуть было не выиграл литературную премию в Японии.Совместно с разработчиками ИИ написал небольшое произведение под названием «Тот день, когда компьютер написал роман». По правилам состязания имя автора не раскрывалось, и жюри при оценке не знали, что автором является машина. Известный японский фантаст Сатоси Хаси высказался, что был удивлен способностями ИИ, несмотря на некоторые недостатки работы4. По сути, это означает что один объект гражданских прав (ИИ) создал другой объект гражданских прав (произведение литературы,интеллектуальное право на которое,в соответствии со ст.1255 ГК РФ является авторским правом).

Помимо этого, в перспективе ИИ способен совершать деликты. Можно смоделировать ситуацию, когда ИИ, управляющий автомобилем, в целях экономии вычислительных ресурсов откажется просчитывать наиболее безопасный маршрут,что приведет к наезду на пешехода и причинению вреда его здоровью,который подлежит возмещению,на основании,например,ст.1085 ГК РФ.

Вподобных гражданско-правовых отношениях субъектами будут выступать физические и юридические лица, публично-правовые образования, поскольку только они обладают правосубъектностью. То есть правами на ли- тературное произведение, вероятно, будет разработчик ИИ, а возмещать вред здоровью гражданина придется

1 Федеральный закон от 24.04.2020 № 123 ФЗ «О проведении эксперимента по установлению специального регулирования в целях создания необходимых условий для разработки и внедрения технологий искусственного интеллекта в субъекте Российской Федерации—городе федерального значения Москве и внесении изменений в статьи 6 и 10 Федерального закона «О персональных данных» // Российская газета.№ 92.28.04.2020.

2 Указе Президента РФ от 10.10.2019 № 490 «О развитии искусственного интеллекта в Российской Федерации» // СПС «КонсультантПлюс».

3 Гражданский кодекс Российской Федерации (часть четвертая) от 18.12.2006 № 230 ФЗ (ред. от 11.06.2021) // ССП КонсультантПлюс.

4 Робот-писатель чуть не выиграл литературную премию // Популярная механика. URL: https://www.popmech.ru/ technologies/237094-robot-pisatel-chut-ne-vyigral-literaturnuyu-premiyu/ (дата обращения: 22.09.2021).

78

XII.Гражданское право и наука в современном мире

собственнику самоуправляемого автомобиля или создателю несовершенной программы. Тем не менее считаем целесообразным рассмотреть вопрос о перспективах наделения ИИ правосубъектностью, поскольку именно она выступает предпосылкой возникновения правоотношения.

Правосубъектность можно представить с внешней (формальной) и внутренней (содержательной) сторон. Первая представлена правоспособностью и дееспособностью,то есть юридическими возможностями лица.

Вторая представляет собой способности лица действовать по собственной воле на основании своего усмотрения.Волю сформулируем как сложный психологический процесс,сознательное намерение на совершение какоголибо действия или воздержание от него.Ключевое слово в данном определении—«сознательное».

На обывательском уровне понятия «интеллект» и «сознание» часто смешивают.Вызвано это тем,что в научном дискурсе до сих пор нет четкого понимания, что такое интеллект и что такое сознание. Однако представляется, что искусственный интеллект человек создать сумел, а искусственное сознание — нет. Таким образом, на технологическом уровне еще не создано этой важнейшей предпосылки формирования воли у роботов.Действительно, машина способна совершать действия, которые внешне походят на человеческие, однако у нее нет воли на эти действия.Когнитивные операции,выполняемые ИИ,основаны на единицах и нулях программного кода,создаваемых человеком.

Тем не менее считаем необходимым отметить попытки изобретателей создать искусственное сознание.Считается,что сознание—продукт жизнедеятельности головного мозга,который можно скопировать,после чего сознание возникнет. Пока что ученые и разработчики смогли смоделировать мозг плоского червя размером 1 миллиметр, который состоит всего из 302 нейронов. Этот проект называется «OpenWorm». Чтобы представить, сколько еще нужно преодолеть,следуя этим путем,вспомним,что человеческий мозгсостоитиз 86 млрд нейронов,связанных триллионами синапсов1.

То естьсама идея воплощения искусственного сознания в долгосрочной перспективе не кажется невозможной, хотя и является трудноосуществимой.

В статье 29 Модельной конвенции о робототехнике и искусственном интеллекте2, составленной несколько лет назад отечественными юристами В.Наумовым и А.Незнамовым,указано,что «роботы могут выступать в гражданском обороте как самостоятельные лица, в том числе выступать собственниками других роботов, если это прямо установлено применимым законодательством». Однако, ввиду вышеизложенного непонятно, зачем роботу, не обладающему волей и сознанием,давать юридическую возможность участия в гражданском обороте.

Таким образом, говорить о переходе «от объекта к субъекту» в отношении искусственного интеллекта пока рано. На нынешнем этапе развития технологий людям не удалось создать ИИ, который будет отвечать признакам правосубъектности подобно физическим, юридическим лицам, публично-правовым образованиям. Ввиду этого ближайшее время ИИ будет рассматриваться как объект,а не как субъект в гражданско-правовых отношениях.

1 Гипотеза: может ли у искусственного интеллекта появиться сознание // РБК Тренды. URL: https://trends.rbc.ru/trends/ industry/5ec51cf49a79471bca16a1f8 (дата обращения: 24.09.2021).

2 Модельная конвенция о робототехнике и искусственном интеллекте.Правила создания и использования роботов и искус-

ственного интеллекта // URL: http://robopravo.ru/ modielnaia_konvientsiia (дата обращения: 24.09.2021).

79