SYuF_2021_T_2

VIII Студенческий юридический форум

поративного управления, основанного на демократических началах. В юридической литературе1 высказывается позиция отом,что данная моделькорпоративного договора откровенно подчиняетрегулирование корпоративных отношений интересам крупного бизнеса в ущерб интересам малого и среднего бизнеса. Действующая конструкция корпоративного договора является примером необоснованного механистического привнесения юридических моделей из англо-американской системы права в российскую, что оборачивается рисками для добросовестных участников гражданского оборота.

Вербицкий Б.А.

Университет имени О.Е.Кутафина (МГЮА) Студент

К вопросу об определении релевантной для современного отечественного гражданского права

теории товарораспорядительных документов

Исключительно точное восприятие правовой природы, содержательной наполненности и существа, а также форменных проявлений товарораспорядительных документов как весьма неоднозначно толкуемых правовых категорий способно обеспечить наиболее рациональное и эффективное их использование участниками современного российского гражданско-правового оборота. Между тем крайне редко цивилистическая наука обращает внимание на столь значимый институт, что стало концептуальным импульсом, определившим тематическое направление довольно лаконичного исследования,знаменуемого настоящей работой.

Так, для преодоления неопределенности относительно правовой природы товарораспорядительных документов необходимо выявить релевантную для отечественного правопорядка идею понимания данной правовой категории,что напрямую проистекает из особенностей конкретной воспринятой правопорядком теории ТРД.

Учение о ценных бумагах содержит набор из нескольких основных функций товарораспорядительных документов,три из которых вещные, а одна обязательственная: 1) ТРД удостоверяет право собственности на товар, 2) ТРД удостоверяет наличие посредственного владения у владельца бумаги2,3) ТРД удостоверяет наличие непосредственного владения у владельца бумаги, 4) ТРД удостоверяет наличие права требования владельца бумаги по обязанному в соответствии с ее содержанием лицу. От вариации комбинаций этих функций зависит то, какая теория ТРД воспринята тем или иным правопорядком3. В науке выделяют следующие три теории: строго относительную,умеренно относительную,абсолютную4.Теперь более предметно о каждой из них.

Абсолютная теория: товарораспорядительный документ символизирует товар. Теория наделает управомоченное лицо по ТРД наиболее полным перечнем вещно- и обязательственно-правовых ценностей, заключенных в бумагу: правом посредственного и непосредственного владения вещью, символизируемой бумагой, и обязательственным правом требования выдачи такой вещи в отношении обязанного по такому документу лица, а также признает,что легитимированный владелец бумаги является ее собственником.Данная теория является единственной признающей факт удостоверения товарораспорядительным документом права собственности на товар, символизируемый такой бумагой. Данному подходу присуща следующая фикция: как только выдается ТРД на ту или иную вещь, этой вещью в обороте начинается считаться сам ТРД. То есть участники оборота, вступая в правоотношения по поводу распоряжения данной вещью,действуюттак,будто теперь бумага и естьта самая вещь (товар), являющийся предметом их гражданско-правовой сделки. Так, «С передачей права собственности на документ передается право собственности и на представляемый товар»5. Причем даже в случае передачи самого товара право собственности на него перейдетлишьв моментпередачи права собственности на такую бумагу.Данная теория достаточно широко применяется в странах романо-германской правовой семьи. Это объясняется структурой основных сделок по отчуждению той или иной вещи.

30

XII.Гражданское право и наука в современном мире

М. М.Агарков отмечал: «Абсолютная теория исторически связана с traditio catrae средневекового права»1. Так, абсолютная теория характерна для германского правопорядка,где купля-продажа состоит из двух уровней2: обязательственного и распорядительного, коим служит исполнение, и является абстрактной, что вытекает из независимости действительности сделки от наличия правового основания такой ремиссионной сделки второго уровня, как исполнение,знаменующего собой передачу права собственности на товар.

Абстрактность купли-продажи, коррелирующая с абстрактностью ценных бумаг в рамках германского правопорядка, а также наличие института «традиции»3, определяющего общие правила момента перехода права собственности на вещь,обусловили благотворностьвосприятия товарораспорядительных документов в качестве типа ценных бумаг,несмотря на следующее противоречие: ценная бумага не может удостоверять право собственности на товар,а абсолютная теория зиждется как раз на признании удостоверения товарораспорядительным документом права собственности у легитимированного владельца такой бумаги.

Думается,что российским правопорядком воспринята абсолютная концепция,поскольку отечественная купляпродажа также является двухуровневой, однако в отличие от германской каузальной4. Данную позицию видится возможным проиллюстрировать на примере двойного складского свидетельства. Так, п. 1 ст. 914 ГК РФ гласит: «Держатель складского и залогового свидетельств имеет право распоряжения хранящимся на складе товаром

вполном объеме», что означает отсутствие выбытия из собственности поклажедателя переданной на хранение вещи и установление некого символического воплощения переданной на хранение вещи поклажедателем в форме складского свидетельства, а также удостоверение таким документом права собственности на товар. На это указывает и п.3 ст.224 ГК РФ: «К передаче вещи приравнивается передача коносамента или иного товарораспорядительного документа на нее»,из чего следует,что продажаТРД и переход права собственности на бумагузаменяют собой продажу и последующий переход права собственности на вещь,символизируемую таким документом, а также темпорально совпадают.

Строго относительная теория: товарораспорядительный документ заменяет вещь5. Данную теорию именуют также обязательственной ввиду сведения к минимуму вещно-правовых функции ТРД. Так, в соответствии с данной теорией ТРД предоставляет легитимированному владельцу бумаги лишь право требования выдачи товара и возможность опосредованно владеть таковым. То есть бумага — инструмент посредственного владения товаром, а право собственности на товар переходит не путем передачи права собственности на бумагу,а по общегражданским основаниям,например,путем передачи самого товара.Данная теория не нашла отражение в чистом виде ни

водном из существующих мировых правопорядков,так как в некотором смысле нивелирует сущность товарораспорядительных документов и их полезность для гражданско-правового оборота.

Умеренно относительная теория: товарораспорядительный документ представляет собой товар6. Адепты умеренно относительной теории отмечают: «операции с ТРД переносят «серединку» между собственностью и требованием»7. По этой причине данная теория является пограничной между абсолютной и строго относительной и предоставляет владельцу бумаги следующие закрепленные в ней вещно-правовые ценности: непосредственное и посредственное владения, а также одну обязательственную, связывающую с ценными бумагами: право требования выдачи товара. Данная теория присуща правопорядкам, где договор купли-продажи сконструирован по французской одноуровневой модели,то есть право собственности на товар переходит в момент заключения договора, а не передачи товара8. В СССР также была одноуровневая купля-продажа, потому и применялась умеренно относительная теория, что подтверждается и М. М.Агарковым: «Г. К. принял в вопросе о моменте перехода права собственности систему соглашения»9.

1 Там же.

2 Туктаров Ю.Е.Абстрактная модель передачи права собственности на движимые вещи // Вестник ВАС РФ.2006.№ 8.

3 Р.Сакко (Турин).Переход права собственности на движимое имущество в свете сравнительного права (пер.с итал.) // Вещные права: система,содержание,приобретение : сборник научныхтрудов в честьпроф.Б.Л.Хаскельберга / под ред.Д.О.Тузова. М.,Статут.2008.

4 Скловский К.И.О действительности продажи чужого имущества // Вестник ВАС РФ,№ 9,2003. 5 Неверов О.Г.Товарораспорядительные документы.М.: ИКД «Зерцало М»,2002.С.49.

6 Белов В.А.Ценные бумаги в коммерческом обороте : курс лекций : учебное пособие для бакалавриата и магистратуры / В.А.Белов.М.: Юрайт,2019.С.280.(Авторский учебник).

7 Там же.

8 М.А.Церковников.Приобретение права собственности на движимые вещи посредством соглашения: французский и российский опыт // Вестник гражданского права,2009,№ 3 (СПС «КонсультантПлюс»).

9 Агарков М.М.Учение о ценных бумагах / М.М.Агарков М.: Финанс.изд-во НКФ СССР,1927.С.280.

31

VIII Студенческий юридический форум

Важно отметить и природу требований легитимированного владельца ТРД по каждой из теорий. По абсолютной теории у владельца бумаги виндикационное требование к должнику, по строго относительной оно сходно с требованием покупателя и,наконец,по умеренно относительной являет собой требование поклажедателя.

Также видится необходимым отметить, что лишь умеренно относительная теория представляет товарораспорядительную бумагу в полной мере отвечающим требованиям, предъявляемым к ценным бумагам, документом постольку, поскольку абсолютная теория признает наличие удостоверения ТРД права собственности, что недопустимо для ценных бумаг, а строго относительная сводит на нет весь оборотный потенциал такой бумаги, приближая ее к обычным товарным документам или легитимационным знакам.

Прежде представлялось разумным считать, что отечественный правопорядок придерживается строго относительной теории, а продажа товарораспорядительного документа, например складского свидетельства, знаменует собой не продажу самой вещи, а уступку права требования к хранителю вещи о ее передаче. При такой модели стороны заключали бы договор купли-продажи, а приложение к нему складского свидетельства означало бы выбранный сторонами особый способ исполнения: вручение вещи осуществлялось бы хранителем в пользу покупателя вещи (формально-легитимированного ценной бумагой лица),что знаменовало бы опосредованную передачу вещи продавцом (поклажедателем) покупателю с помощью хранителя вещи.

Таким образом,отечественное гражданское право придерживается абсолютной теории товарораспорядительных документов, из чего следует наличие у владельца простого и двойного складских свидетельств абсолютного права, а именно права собственности, на вещь, символизируемую такой бумагой, что не свойственно ценным бумагам в цивилистическом их понимании.

Войтов И.В.,Чеботарев Р.А.

Университет имени О.Е.Кутафина (МГЮА) Студенты

Наследование аккаунта как виртуального имущества в Российской Федерации и зарубежных странах

Прежде чем рассматривать проблему наследования аккаунта как виртуального имущества,стоит дать понятие виртуального имущества.Часто в научной литературе в качестве синонима «виртуального имущества» употребляют «цифровое имущество»,«интернет имущество» и т.п.Стоит обратиться к мнению М.А Рожковой,которая пишет следующее: «К виртуальному имуществу относят обычно те нематериальные объекты,которые имеют экономическую ценность, но полезны или могут быть использованы исключительно в виртуальном пространстве. Перечень виртуального имущества довольно широк,но,что еще более важно,он является открытым...»1.

В части 4 ст. 35 Конституции РФ2 гарантируется право наследования, однако в Гражданском кодексе РФ не определены виды цифрового имущества.Тем самым в российском юридическом законодательстве встает вопрос о наследовании аккаунта.

ГК РФ прямо не регулирует передачу виртуального имущества по наследству. Кодекс только упоминает о том, что в состав наследства входят объекты гражданских прав, закрепленные в статье 128 ГК РФ3. Исключаются из наследства только права и обязанности, неразрывно связанные с личностью наследодателя, личные неимущественные права и другие блага,а также права и обязанности,наследование которых запрещено (ст.1112 ГК РФ4).

По нашему мнению, аккаунт сам по себе может представлять весомую ценность, в том случае, если его соб- ственник—публичный человек с большой аудиторией,благодаря которой его аккаунт может служить основой для бизнеса, быть эффективной площадкой для размещения рекламы и, как следствие, приносить прибыль и иметь

1 Рожкова М. А. Цифровые активы и виртуальное имущество: как соотносится виртуальное с цифровым. Закон.ру. // URL: https://zakon.ru/blog/2018/06/13/cifrovye_aktivy_i_virtualnoe_imuschestvo_kak_sootnositsya_virtualnoe_s_cifrovym (дата обращения: 24.09.2021).

2 Конституция Российской Федерации (принята всенародным голосованием 12.12.1993 с изменениями, одобренными в ходе общероссийского голосования 01.07.2020) // URL: http://publication.pravo.gov.ru/Document/View/0001202007040001 (дата обращения: 24.09.2021).

3Гражданский кодекс Российской Федерации (часть первая) от 30.11.1994 № 51 ФЗ (ред. от 31.07.2020) // СЗ РФ. 1994.

№32.Ст.3301.

4Гражданский кодекс Российской Федерации (частьтретья) от26.11.2001 № 146 ФЗ (ред.от18.03.2019) // СЗ РФ.—2001—

№49.Ст.4552.

32

XII.Гражданское право и наука в современном мире

ценность для ее владельца. Мы считаем, что в данном случае аккаунт владельца можно отнести к объектам виртуального имущества.

На практике аккаунты в соцсетях нередко выступают объектом сделок купли-продажи. Но вопрос наследования такого актива пока не урегулирован и,как правило,решается в судебном порядке.На данный моментзакон не причисляет аккаунты в социальных сетях к объектам интеллектуальной собственности (ст.1225 ГК РФ.

Однако если аккаунт будет полностью обезличен или будет содержать недостоверную информацию о его пользователе, например, фейковые аккаунты, то вряд ли его удастся передать. Зависеть все будет от судебного решения, ситуации, волеизъявления самого владельца, если он предусмотрел передачу в завещании, а также, что немаловажно,от политики социальных сетей и IT—компаний.

Большинство крупных технологических компаний разработали свои условия для решения поднятого вопроса1. Например, Apple, Google, Facebook и Instagram предусмотрели функцию, благодаря которой пользователь аккаунта может назначить человека, которому после смерти пользователя перейдет доступ к учетной записи. Однако доступ, возможно, будет получить не ко всем данным бывшего пользователя, например недоступными останутся платежная информация, возможность прочитать сообщения, удалить кого-либо из друзей или отправить новые запросы на добавление в друзья. Личность доверенного лица будет определяться при помощи номера телефона или другими способами идентификации.

По сути, Google и другие интернет-компании предлагают единственный способ решения проблемы — составление пользователем при жизни распоряжения относительно юридической судьбы цифровых активов на случай смерти,которое,по нашему мнению,есть не что иное,как запрещенное российским законодательством электронное завещание (п.1 ст.1124 ГК РФ).В этой связи возникает парадоксальная ситуация: составление такого завещания нарушает закон,но для завещателя является единственным способом преодолеть ограничения пользовательских соглашений в сети Интерне2.

Мы хотим обратиться к опыту зарубежных стран по вопросу наследования виртуального имущества. В США является наиболее успешной страной в решении проблемы наследования виртуального имущества. Одним из наиболее актуальных примеров законодательного регулирования наследования цифрового имущества является акт, вступивший в силу в штате Делавэр 1 января 2015 г. и позволяющий получать виртуальное имущество по наследству. Он наиболее интересен, так как широко определяет виртуальное имущество, не ограничивая право наследников получением доступа только к учетным записям почтовых сервисов.Также на его основе в 2015 г.был разработан унифицированный акт,рекомендуемый для принятия во всех штатах страны3.Также в Америке создан трастовый фонд, где при жизни любой гражданин может официально оформить сделку по передаче прав на купленную им лицензию на виртуальное имущество после смерти по наследству любому из наследников. В России аналогов таких фондов пока не существует.

Приведем пример из зарубежной судебной практики. Судами Германии рассматривалось дело по иску матери несовершеннолетней,которая являлась пользователем Facebook,но покончила жизнь самоубийством при загадочных обстоятельствах. Истица обратилась в суд с иском к Facebook о признании права родителей как наследников на доступ к содержимому личной страницы погибшей дочери. Земельный суд Берлина обязал Facebook предоставить доступ к личной страничке со всем ее содержимым родителям погибшей как наследникам. Однако Высший Суд Берлина посчитал ошибочным признание права истицы на доступ к аккаунту и отменил решение суда первой инстанции.При смешанной правовой природе отношений по переходуправ на имущество с обеспечением публичной защиты персональных данных,доступ общности наследников к аккаунту умершего пользователя противоречит положениям отайнетелекоммуникации,охраняемой отдельным законом,решил Сенатсудей апелляционного суда4.

В российской судебной практике прослеживается такая же тенденция,что и в немецкой: отказывать в удовлетворении требований о доступе третьих лиц к почтовым аккаунтам5.

1 Анипенко К. Наследование аккаунта. Закон.ру. // URL: https://zakon.ru/blog/2021/08/22/nasledovanie_akkaunta?utm_ source=ip_club%2C+vkontakte&utm_term=ip%2Bclub&utm_campaign=IP_CLUB (дата обращения: 25.09.2021).

2 Яценко Т. С. Проблемы исполнения завещания в отношении цифровых активов наследодателя // Наследственное право. 2021.№ 1.С.31–34.

3 Правонавиртуальнуюсобственность:всё,чтоостанетсяпослеменя.Право.ру.//URL: https://pravo.ru/review/view/126933/ (дата обращения: 25.09.2021).

4 Карташов М. Наследование личной страницы в социальной сети после смерти пользователя в судебной практике Германии. Часть вторая. Закон.ру // URL: https://zakon.ru/blog/2018/09/28/nasledovanie_lichnoj_stranicy_v_socialnoj_seti__posle_ smerti_polzovatelya_v_sudebnoj_praktike_german?utm_source=ip_club%2C+vkontakte&utm_term=ip%2Bclub&utm_campaign=IP_ CLUB#_ftn1 (дата обращения: 26.09.2021).

5 Определение Верховного Суда РФ от 16.10.2019 № 308-ЭС19-17751 по делу № А53-23516/2017 // СПС «КонсультантПлюс».(дата обращения: 26.09.2021).

33

VIII Студенческий юридический форум

Так, например, на Петербургском международном юридическом форуме в 2021 г. нотариусы Германии предложили учитывать два основных аспекта по наследованию виртуального имущества: решить, кто должен иметь право доступа к цифровым активам,и убедиться в том,что эти лица действительно могут получить доступ.

Решение о том, кто должен наследовать активы, чаще всего принимается на основании завещания, поскольку только нотариус можетубедиться в отсутствии двусмысленности втексте завещания и гарантироватьюридическую определенность для сторон, убедиться, что наследники смогут получить прямой доступ к онлайн-аккаунтам. Иное решение,предложенное немецкими нотариусами—сохранить все пароли в виде списка на USB-накопителе.USB- накопительблокируется главным паролем и остается угражданина,при этом главный пароль,атакже информация о том,где хранится USB-накопитель,содержится в рукописном документе,передаваемом на хранение нотариусу1.

Российская судебная практика бедна на дела, по вопросам наследования аккаунтов. Но в свете появления столь многих популярных личностей, ведения экономической деятельности в виртуальном пространстве, а также большого хранения в аккаунте личных данных,ожидаемо появление судебной практики в скором будущем.Таким образом,для решения проблемы наследования аккаунта и в целом всего виртуального имущества мы предлагаем следующее:

1)Издать постановление Верховного Суда РФ в целях обеспечения правильного и единообразного применения законодательства РФ и разрешения судами споров о наследовании виртуального имущества, в котором будут содержаться положения о том, что наследование аккаунта будет возможно при определенных условиях и ограничениях.Например,рекомендовать судам ссылаться на п.2 ст.1259 ГК РФ,который дает возможность наследования аккаунта в качестве исключительных прав. С этой позиции аккаунт можно рассматривать как составное произведение.Наследникам же придется доказывать,что контент—подбор и расположение текстов,фотографий или видео—является результатом творческого и умственного труда умершего.

2)Обязать уполномоченный орган (например: Роскомнадзор) рекомендовать крупным технологическим компаниям урегулировать вопрос наследования аккаунта как виртуального имущества в пользовательском соглашении.

3)В статье 141.1 ГК РФ дается узкое понятие «цифровых прав», из-за которого многие объекты виртуального имущества выпадают из поля правового регулирования, тем самым возникает правовой пробел. Мы предлагаем внести изменение, в статью, изменив определение «цифровых прав»: «Цифровыми правами признаются фиксируемые в цифровой форме имущественные права,существующие в уникальной цифровой среде».

Гогаев Ч.А.

МГУ имени М.В.Ломоносова Студент

О проблеме квалификации ответственности нескольких подрядчиков при возведении единого объекта

Гражданско-правовая ответственность может иметь своим началом нарушение уже существующего обязательства либо причинение вреда имуществу или личности другого лица (деликт)2. Несмотря на то что в российском Гражданском кодексе не закреплено правило о специальном характере договорной ответственности, исключающем применение деликтной, из указанного постулата исходит судебная практика3. Такое разграничение несет существенные практические различия,в частности,при определении солидарного или долевого характера ответственности. Между тем на практике неоднократно возникали вопросы, связанные с надлежащей квалификацией возникшего нарушения.

Как известно, строительство крупных объектов влечет необходимость привлечения большого количества специалистов в рамках подрядных отношений. Последние могут оформляться в различных вариантах: либо путем заключения договора подряда с назначением генерального подрядчика, который будет привлекать иных контрагентов в рамках субподрядных отношений, либо путем заключения договора с несколькими подрядчиками, выступающими как исполнители,либо путем заключения договора с каждым отдельным подрядчиком.

34

XII.Гражданское право и наука в современном мире

Впервом случае, в силу ст. 706 ГК РФ, по общему правилу претензии должны будут предъявляться в рамках договорных отношений контрагентов,что исключает предъявление иска субподрядчика к заказчику1 и наоборот2. На практик также встречаются ситуации,когда суды признаюттребования деликтными,что влечетответственность субподрядчика перед заказчиком,минуя их общего контрагента3.

Во втором случае, при нарушении обязательства все исполнители, в силу п. 1 ст. 707 ГК РФ, признаются солидарными должниками при неделимости предмета обязательства. На практике для привлечения к такой ответственности требуется наличие двух критериев: неделимость самого объекта (например,его сложный технический характер)4 и наличие единого для всех исполнителей правоотношения с заказчиком.

Втретьем случае,суды сталкиваются с проблемой квалификации ответственности несколькихсамостоятельных подрядчиков. С одной стороны, обязательства таких подрядчиков будут иметь единый объект (например, здание),

сдругой стороны, в такой ситуации отсутствует единое гражданское правоотношение. Указанные обстоятельства привели к тому,что суды сформировали два прямо противоположных подхода.

Вделе о взыскании убытков,связанных со взрывом на Березовской ГРЭС,суды квалифицировали ответственность всех подрядчиков как деликтную,а причинение вреда как совместное,применив соответственно положения ст. 1064, 1080 ГК РФ5. Однако при сходных обстоятельствах поволжская кассация, направляя дело на новое рассмотрение, прямо указала на недопустимость применения положений о деликтах при наличии договорных отношений между сторонами6.

Несмотря на то что судебной практике только предстоит окончательно разрешить этот вопрос7. Как бы правопорядок не желал защитить заказчика, наделение возможностью предъявления требований к любому из подрядчиков безосновательно вынудило бы его отвечать за действия, которые находились вне его контроля. С другой стороны,при определении степени вины каждого отдельного подрядчика могут возникнуть сложности,связанные

стехническими особенностями проекта, поскольку часто установить влияние того или иного нарушения не представляется возможным даже с помощью технической экспертизы.

Таким образом, по мнению автора, вероятно, в аналогичных ситуациях ответственность всё же должна носить долевой характер.Солидарная ответственность создавала бы для каждого подрядчика,который становятся участником реализации крупного проекта,большие экономические риски.Напротив,долевой характер позволяет хотя бы приблизительно определить степень вины подрядчика,либо ее полное отсутствие.

Гусейнов Н.Ш.

Университет имени О.Е.Кутафина (МГЮА) Студент

О соотношении договора вклада в пользу третьего лица и конструкции договора в пользу третьего лица

Договор в пользу третьего лица — это договорная конструкция, то есть определенная структура отношений, складывающаяся в рамках конкретного договора. Среди конкретных договоров можно найти те, при анализе которых невозможно однозначно сделать вывод об относимости к конструкции договора в пользу третьего лица. В рамках правового регулирования этих договоров усматриваются особенности, которые не укладываются в общие положения о договоре в пользу третьего лица. По этой причине природа подобных обязательств вызывает непрекращающиеся споры среди научно-профессионального сообщества и неоднозначный подход судебной практики.Данное исследование посвящено одному из таких договоров—вкладу в пользу третьего лица. В совре-

1 Постановление Арбитражного суда Московского округа от 08.06.2021 № Ф05-8571/2021 № Ф05-8571/2021.

2 Постановления Арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 08.06.2017 № Ф04-1802/2017 по делу № А7511189/2015.

3 Постановление Арбитражного суда Московского округа от 17.07.2019 № Ф05-11173/2019 по делу № А40-226683/2018. 4 Постановление Арбитражного суда Поволжского округа от 25.11.2019 № Ф06-41469/2018 по делу № А49-15167/2017. 5 Постановления Девятого Арбитражного апелляционного суда № 09АП-35930/2020 от 27.11.2021 по делу № А40-

131686/2019.

6 Постановление Одиннадцатого Арбитражного апелляционного суда № 11АП-6598/2021 от 28.06.2021 по делу № А6527426/2019.

7 На момент подготовки публикации проходит заседание по данном делу: Ф06-9594/2021 АС Поволжского округа // URL: https://kad.arbitr.ru/Card/afd701f2-29f2-420b-a4a7-d91cdfb6295e URL: https://kad.arbitr.ru/Card/afd701f2-29f2-420b- a4a7-d91cdfb6295e (дата обращения: 28.09.2021).

35

VIII Студенческий юридический форум

менном гражданском обороте достаточно сильно распространен договор вклада, который заключается в пользу третьего лица (выгодоприобретателя).Такие договоры на практике могут иметь место,например,при использовании, так называемых, «зарплатных проектов»1 работодателями, при начислении стипендиальных выплат Студентам учебными заведениями и т.д.

В науке и практике нет единого подхода к пониманию правовой природы договора вклада в пользу третьего лица. Некоторые черты правового регулирования этого обязательства создают почву для споров и рассуждений. Какие-то авторы склонны считать его видом договора в пользу третьего лица,другие обоснованно это отрицают.

Общие положения о договоре банковского вклада закреплены в главе 45 части 2 ГК РФ; они распространяют свое действие и на случаи открытия вклада в пользу третьих лиц. Специальное регулирование вкладов в пользу третьих лиц закреплено в ст.842 ГК РФ.В ней законодательотметил и перечислил особенности заключения и реализациитакихдоговоров.Необходимо выделитьиз содержания статьи наиболее важныетезисы: 1) вклад вносится на имя только конкретного третьего лица,причем прямо поименованного в договоре,что является существенным условием договора; 2) третье лицо (выгодоприобретатель) приобретает права вкладчика, когда предъявит банку первое требование или как-то выразит намерение воспользоваться своим правом; 3) до того как выгодоприобретатель приобретет права вкладчика,совершив то или иное действие,кредитор по договору пользуется всеми правами вкладчика; 4) положения ст.842 ГК РФ,а также общие положения о вкладе имеют безусловный приоритет над нормами,закрепленными в ст.430 ГК РФ,которые применяются в последнюю очередь.

На первый взгляд может показаться, что вклад в пользу третьего лица — это специфический вид договора в пользу третьего лица. Такой же позиции придерживаются многие известные авторы, например, Б. М. Гонгалло, А. П. Сергеев, Е. А. Суханов и др. В пользу этого говорят несколько фактов. Во-первых, в п. 3 ст. 842 ГК РФ сделана отсылка к положениям ст. 430 ГК РФ, в связи с чем многие ученые делают вывод о видовой принадлежности договора.Во-вторых,в рамках ст.842 ГК РФ договорное отношение аналогично возникает в пользутретьего лица. В-третьих, конструкция, описанная в ст. 842 ГК РФ, вполне удачно укладывается в концепцию секундарных прав, которой придерживаются многие правоведы.

При этом существует целый ряд принципиальных особенностей вклада в пользутретьего лица,которые позволяют сделать вывод об иной правовой природе договора.

По смыслу п.2 ст.842 ГК РФ до момента волеизъявления третьего лица полноценным кредитором по договору является промиссар. А после волеизъявления третье лицо становится на место кредитора, вытесняя промиссара. Эта конструкция существенно отличается от механизма, закрепленного в ст. 430 ГК РФ, где право изначально принадлежит третьему лицу,а переходит к кредитору только в случае явно и прямо выраженного отказа третьего лица от своего права.

Также, по смыслу п. 2 ст. 430 ГК РФ, у третьего лица есть возможность волеизъявлением закрепить свое право требования по договору (так называемый «охранительный эффект»)2. Однако это волеизъявление кардинально отличается по своей сути от волеизъявления,описанного в ст.842 ГК РФ,поскольку волеизъявление в рамках вклада в пользу третьего лица обуславливает переход прав вкладчика от кредитора к третьему лицу, напоминая перемену лиц в обязательстве. Кроме того, по смыслу положений ст. 430 ГК РФ закрепление своего права третьим лицом кредитора из договорной конструкции не устраняет.Во-первых,поскольку кредитор всё еще может встать на место третьего лица,если оно от своего права откажется (п.4 ст.430 ГК РФ).Аво-вторых,согласно п.2 ст.430 ГК РФ последствием этого «закрепления» является необходимость учета мнения третьего лица, при этом инициатива в изменении условий или расторжении договора у кредитора и должника, а не у третьего лица. Предполагается, что обычно в договоре в пользутретьего лица последнему предоставляются лишь права требования,а встречные обязательства в пользу должника исполняет кредитор.Но в случае с вкладом в пользутретьего лица эта логика неприменима, поскольку вкладчик не обязан представить какое-либо исполнение банку (исключая организационные обязанности, например, обязанность информировать).Третье лицо, выразив свою волю воспользоваться вкладом, приобретает все права вкладчика (п.1 ст.842 ГК РФ) и занимает место промиссара,вытесняя его из конструкции.

Правило о переходе права требования от третьего лица к кредитору только в случае прямого отказа третьего лица от этого права,закрепленное в п.4 ст.430 ГК РФ,в рамках вклада в пользу третьего лица не функционирует. До того, как третье лицо выразит свое первое требование по вкладу, оно не имеет смысла. Все права вкладчика принадлежат промиссару, а значит, отказ третьего лица от прав до волеизъявления невозможен. После того, как третье лицо получит все права вкладчика,предъявив первое требование к банку,отказ от прав не повлечет перехода права к кредитору (промиссару),поскольку третье лицо,как отмечалось выше,устраняет промиссара,полностью занимая место кредитора.Таким образом,в случае отказа договор прекратит свое существование.

1 «Зарплатный проект» — это услуга, предоставляемая банками для юридических лиц и индивидуальных предпринимателей,по автоматическому начислению выплат работникам на банковские карты.

2 См.: Тарасенко Ю.А.Договор в пользу третьих лиц: особенности правовой конструкции // Статут,2008.

36

XII.Гражданское право и наука в современном мире

В рамках конструкции,описанной в ст.430 ГК РФ,законодатель не предусмотрел случай пассивного поведения третьего лица, когда оно от права требования не отказывается, но при этом им и не пользуется. Часто бывает, что кредитор не может получитьправо требования из договора,посколькузакон требует в качестве условия для перехода права прямой отказ третьего лица от него.Проблема пассивного поведения третьего лица,которая присуща договору в пользутретьего лица,в рамках вклада в пользутретьего лица отсутствует.Это следствие того,что права вкладчика изначально полностью принадлежат промиссару, таким образом, пассивное поведение третьего лица никакого отрицательного эффекта не оказывает.

Судебная практика однозначного ответа на вопрос о соотношении договора вклада в пользу третьего лица с конструкцией, описанной в ст. 430 ГК РФ, не дает. Суды при разрешении споров, возникающих из договоров вклада в пользу третьего лица, лишь упоминают о субсидиарном применении положений ст. 430 ГК РФ1. Однако вышеприведенные суждения показывают, что к договору вклада в пользу третьего лица положения ст. 430 ГК РФ (за исключением п. 3) неприменимы либо в силу прямого указания закона, либо в силу противоречия существу банковского вклада. При этом, как отмечают некоторые авторы, даже применение п. 3 ст. 430 ГК РФ избыточно, поскольку возможность возражений должника и так вытекает из существа вклада в пользу третьего лица в силу идеи правопреемства в совокупности с положениями ст.386 ГК РФ2.

Некоторые авторы отмечают еще одно существенное отличие. В договоре в пользу третьего лица последнее приобретает права помимо своей воли — в этом и заключается основная черта договорной конструкции. Если же третье лицо становится стороной в результате волеизъявления,то такая конструкция исключением из общего правила не является.Отсутствие проблемы вовлечения лица в гражданский оборот помимо своей воли и отличает анализируемый договор. Исходя из этого, договор вклада в пользу третьего лица следует относить к обычным договорам с условным предметом,где условием является выражение третьим лицом волеизъявления,от которого будет зависеть—кому должен быть осуществлен возврат вклада3.

Подводя итоги,следует отметить,что в литературе чаще всего договор вклада в пользутретьего лица относят к конструкции договора в пользу третьего лица. Несмотря на это, более углубленный анализ нормативного регулирования позволяет выявить существенные отличительные черты договора вклада в пользутретьего лица,которые в рамки договорной конструкции,описанной в ст.430 ГК РФ не укладываются.

Заборский М.Я.

Пермский государственный национальный исследовательский университет Студент

Уведомительная природа извещения о намерении продажи доли в праве общей собственности

Преимущественное право покупки доли в праве общей долевой собственности (далее — преимущественное право покупки),являясь одним из центральных элементов системы преимущественных гражданских прав,позволяет участнику общей долевой собственности в приоритетном перед иными лицами порядке заключить договор купли-продажи отчуждаемой сособственником доли (п.1 ст.250 ГК РФ)4.

Указанному правомочию корреспондирует обязанность продавца доли соблюдать установленный законом порядок ее отчуждения,главным образом путем извещения участников общей долевой собственности о намерении предстоящей продажи с указанием цены и других условий (п.2 ст.250 ГК РФ)5.

Таким образом, извещение участника общей долевой собственности о намерении продажи доли является необходимой составляющей процесса реализации преимущественного права покупки и, несомненно, требует достаточной определенности своей юридической природы, поскольку именно в зависимости от правовой квалификации извещения определяются последствия недобросовестного поведения участника общей долевой соб-

1См.: постановление Восемнадцатого арбитражного апелляционного суда от 25.05.2012 № 18АП-4102/2012 по делу

№А47-204/2012 // СПС «КонсультантПлюс».

2 См.: Заем, кредит, факторинг, вклад и счет : постатейный комментарий к статьям 807–860.15 Гражданского кодекса Российской Федерации / отв.ред.А.Г.Карапетов.М.: М-Логос,2019.—.С.916.

3 См.: Ю.Б.Фогельсон,М.Д.Ефремова.Указ.соч.С.158.

4 Гражданский кодекс Российской Федерации (ч. 1): Федеральный закон от 30.11.1994 № 51 ФЗ (ред. от 28.06.2021) // Российская газета.№ 238–239.08.12.1994.

5 Там же.

37

VIII Студенческий юридический форум

ственности,заявившего о намерении приобрести отчуждаемую долю,например,в случае дальнейшего отказа или уклонения его от заключения договора купли-продажи.

Однако вопрос о юридической квалификации извещения о намерении продажи доли на сегодняшний день в цивилистической науке однозначно не решен: дискуссионной является концепция о признании данного извещения офертой,а заявления о приобретении доли,соответственно,акцептом.

Одним из первых о наличии у исследуемого извещения признаков оферты утверждал К.И.Скловский: «По-ви- димому,этот акт продавца имеет характер оферты,поскольку субъект права преимущественной покупки вправе в ответ на данное заявление купитьдолю либо отказаться от ее покупки,причем закон не предусматривает возможности продавца уклониться от продажи, если субъект права преимущественной покупки согласился на приобретение»1.К приведенной позиции присоединяется Э.Гаврилов,дополнительно отмечая: «Смысл извещения состоит не в том, что продавец извещает остальных участников долевой собственности о намерении продать свою долю третьему лицу, а в том, что он предлагает каждому из остальных участников купить ее у него. Значит такое извещение является односторонней сделкой — офертой, и последствия его определяются ст. 155, 435 и 436 ГК РФ»2. Сходной точки зрения придерживаются и иные авторы3.

Всудебной практике в разное время имели место диаметрально противоположные правовые позиции относительно квалификации извещения о намерении продать долю как оферты: если более ранняя судебная практика признавала за извещением подобную природу4,то в последние годы суды склоняются к наличию у него исключительно уведомительного характера5.

Вцелях критической оценки приведенных позиций обратимся к понятию и индивидуализирующим признакам оферты и акцепта.

Оферта естьадресованное одномуили нескольким конкретным лицам предложение,которое достаточно определенно и выражает намерение лица,сделавшего предложение,считать себя заключившим договор с адресатом, которым будет принято предложение (п.1 ст.435 ГК РФ).

На основе легального определения понятия оферты в цивилистической доктрине выделяют такие признаки оферты, как относительная определенность; направленность оферты, выражающая намерение оферента, считать себя заключившим договор с акцептантом; наличие в оферте всех существенных условий договора; адресность, позволяющая установить,кому направлена оферта6.

Соотнесение перечисленных признаков оферты с извещением о намерении продажи доли позволяет выявить ряд качественных различий между указанными правовыми конструкциями.

Во-первых, сущностным признаком и в то же время предпосылкой оферты является воля оферента на заключение договора с акцептантом, что лингвистически опосредуется термином «предложение». Акт же извещения участников общей долевой собственности о продаже доли в качестве волевой предпосылки имеет стремление продавца заключить договор не с уведомляемым лицом, а с посторонним субъектом, не являющимся участником общей долевой собственности.

Ввиду изложенного следует не согласиться с ранее упомянутой позицией Э.Гаврилова,утверждавшего,что истинной целью извещения является предложение каждому из участников общей собственности приобрести долю.

Во-вторых, если оферта представляет собой осуществление права субъекта на заключение договора, то, как верно отмечает С.С.Желонкин,извещение есть акт исполнения гражданской обязанности,возложенной на участника общей долевой собственности нормами закона7.

1 Скловский К., Смирнова М. Институт преимущественной покупки в российском и зарубежном праве. (Начало) // Хозяйство и право.М.,2003.№ 10.С.95.

2 Гаврилов Э.Преимущественное право покупки // Российская юстиция.М.: Юрид.лит.,2001.№ 2.С.17.

3 См., например: Кузнецова Л. В. Некоторые проблемы осуществления преимущественного права покупки доли в праве общей долевой собственности // Журнал российского права.2006.№ 4 (112).С.81–89.; Олениченко Е.Н.Проблемы преимущественного права покупки доли в праве общей собственности на жилое помещение // Право и государство: теория и практика. 2009.№ 2 (50).С.77–80.

4 См., например: кассационное определение СК Пензенского областного суда от 21.02.2012 № 33-380 // Доступ из СПС «Гарант»; решение Арбитражного суда Рязанской области от 06.11.2001 № А54-1480/01-С17 // Доступ из СПС «Гарант» и др.

5 См.,например: апелляционное определение Московского городского суда от 06.08.2020 по делу№ 33-19483/2020 // Доступ из СПС «Гарант»; апелляционное определение Нижегородского областного суда от 28.05.2020 по делу № 33-6083/2019 // Доступ из СПС «Гарант» и др.

6 Брагинский М.И.,Витрянский В.В.Договорное право.Книга первая: Общие положения.М.: Статут,2005.С.186–187.

7 Желонкин С.С.Правовая квалификация извещения в механизме реализации преимущественного права // Вестник СанктПетербургского университета МВД России.2017.№ 3.С.109–111.

38

XII.Гражданское право и наука в современном мире

В этой связи представляется необоснованным суждение Л. В. Кузнецовой о том, что извещение о намерении продажи доли относится к обязательным случаям заключения гражданско-правового договора (ч.2 ст.445 ГК РФ)

иквалифицируется в качестве оферты даже несмотря на то,что не выражает истинную волю продавца1.Представляется,что нормы ст.445 ГК РФ не могут быть применены к продаже доли в праве общей долевой собственности, поскольку направлены на регулирование ситуаций, в которых заключение договора является обязанностью оферента независимо от его воли.В рассматриваемом же случае заключение договора купли-продажи доли является не обязанностью,а правом продавца,имеющим,однако,особый порядок реализации,обусловленный наличием у других субъектов преимущественных прав.

В-третьих, оферта и извещение как юридические факты порождают различные по своей природе гражданские правоотношения: лицо,получившее офертув рамкахвозникших обязательственныхправоотношений вправе принять ее, отклонить или направить новую оферту; в то же время между продавцом доли и участником общей долевой собственности возникают особые преимущественные правоотношения,в рамках лицо,получившее извещение,принимает решение об осуществлении преимущественного права путем приобретения доли на указанных в извещении условиях или об отказе в его осуществлении.

Полагаем,что изложенные доводы свидетельствуют о значительных различиях между конструкциями извещения о намерении продажи доли и оферты как стадии заключения договора.

Следуетразграничитьтакже акцепт,под которым понимается полное и безоговорочное принятие предложения о заключении договора,и заявление о приобретении доли в праве собственности.

Во-первых, отметим, что сущностью акцепта является согласие лица, которому была направлена оферта, с содержащимися в ней условиями договора, в то время как лицо, получившее уведомление, «с чистого листа» изъявляет волю на заключение договора на указанных в извещении условиях.

Следовательно, является некорректным использование некоторыми авторами понятия «согласие на приобретение доли в праве собственности»,поскольку согласие предполагает утвердительный ответ на что-либо; извещение же о намерении продажи доли каких-либо предложений не содержит.

Во-вторых, в отличие от акцепта, момент выражения которого совпадает с моментом заключения договора, время заявления о приобретении доли в праве собственности не совпадает с временем заключения соответствующего договора купли-продажи. В связи с этим в судебной практике сложилась устойчивая правовая позиция, в соответствии с которой месячный (десятидневный) срок,установленный законом для реализации преимущественного права покупки,подразумевает не только заявление о желании приобрести долю в праве собственности,но и непосредственно заключение договора купли-продажи2.

На основании проведенного сравнительного анализа следует утверждать,что извещение о намерении продажи доли в праве общей долевой собственности имеет правовую природу,отличную от оферты.Поскольку главной

иединственной целью возложения на продавца обязанности известить участников общей долевой собственности о намерении продать долю является донесение до них информации о предстоящей продаже и, как следствие, о возможности реализации преимущественного права покупки,следует признать за соответствующим извещением исключительно уведомительный характер.

Заречин М.А.

Самарский государственный национальный исследовательский университет имени С.П.Королёва Студент

Правовое регулирование банковской гарантии

Совершение гражданско-правовых сделок всегда сопряжено с рисками нарушения договоренности, которые стороны договора разумно стараются нивелировать,различными способами обеспечив исполнение тех или иных обязательств.И одним из наиболее эффективныхинструментов обеспечительной направленности стала независи-

1 Кузнецова Л. В. Некоторые проблемы осуществления преимущественного права покупки доли в праве общей долевой собственности // Журнал российского права.2006.№ 4 (112).С.83.

2 См., например: определение Второго кассационного суда общей юрисдикции от 23.06.2020 по делу № 8Г-10832/2020 // Доступ из СПС «Гарант»; апелляционное определение Санкт-Петербургского городского суда от 28.01.2020 по делу № 331414/2020 // Доступ из СПС «Гарант».

39