Islamskaya_mysl

ствующих данным эмоциям, были универсально узнаваемы в различных культурах11. Егоусилия, впрочем, почтисразужеподверглиськритике, по- скольку картинки вовсе не отражали эмоции, а скорее были их имитация- ми, наподобие театральных масок; более поздние критики отмечали, что утверждение Элкмана ничего не стоит с точки зрения естественных наук: подобный метод едва ли можно считать научным12.

Список Элкмана был не первым списком эмоций. Начиная с древних времен, составлялись различные перечни эмоций, и в последнее время они стали почвой для исторических исследований13. В большинстве исследова- нийнепытаютсядатьопределениеэмоциям. Однако, посколькуидеяизуче- нияэмоцийявляетсяновойвсфереисследованийКоранаиисламскойисто- рии, подобное определение могло бы быть полезным (хотя бы для будущих дискуссий). Поэтому в оставшейся части этого раздела мы проанализируем современные исследования эмоций и сравним их с тем, что можно обнару- жить в Коране, чтобы предложить предварительное рабочее определение, которое можно будет использовать для изучения эмоций в Коране и в ран- них исламских письменных источниках. Мы начнем с вопроса о том, что относитсякидее«базовых» эмоций, инымисловами, какиеаспектыэмоций считаются всеобщими, а какие — приобретенными?

Барбара Розенвейн, историк эмоций, начинает свою последнюю книгу с простого вопроса: «Как возможна история эмоций?»14 Историки эмоций, исходя из их взглядов на природу эмоций, ранее подразделялись на два лагеря: универсалистовиконструктивистов. Универсалистыполагали, что эмоции являются врожденными и существенным образом не меняются на протяжении времени (хотя может изменяться способ их выражения), в то время как конструктивисты верили, что они являются исторически кон- тингентными и имеют специфические культурные особенности: эмоции сами по себе меняются в соответствии со временем и культурой15. Уни-

11См.: Plamper J. The History of Emotions: An Introduction. Oxford, 2015. P. 152–154. (Впервые издано на нем.: Plamper J. Geschichte und Gefühl, Grundlagen der Emotionsgeschichte. Munich: Siedler, 2012.)

12В качестве первого такого критика можно назвать Маргарет Мид, а второго — Яна Плампера (см. Plamper J. The History of Emotions. P. 154, 158). Как мы уже отме-

чали, список эмоций Элкмана был столь ограниченным, что даже не включал в себя любовь. Интересно отметить, что в его список вошло удивление — эмоция, которая вообще не упоминается в Коране.

13См., например: Rosenwein B. Generations of Feeling. P. 18, 19.

14Rosenwein B. Generations of Feeling. P. 1.

15Плампер приводит хороший обзор многих последних высказываний об этом эф- фекте в своей «Истории эмоций» (Plamper J. The History of Emotions. P. 5). Еще одно

версализм был распространен в ранних теориях эмоций; последующие исследования истории эмоций и антропологии отстаивали точку зрения, что при переходе от одного общества к другому наблюдаются разитель- ные отличия в имеющихся в них эмоциях16. Эти исследования подготови- ли почву для конструктивистов, и затем конструктивизм некоторое время был доминирующим трендом в области истории эмоций.

В противовес этому универсализм всегда преобладал в естественных науках. Историки эмоций искали различные степени вовлечения в эти на- учные исследования и открытия. В вышедшем в 2015 г. обзоре истории эмоций «The History of Emotions: An Introduction» («Введение в историю эмоций»), Ян Плампер посвятил целую главу объемом в 101 страницу историческим подходам к эмоциям в естественных науках17. Впрочем, он не занял твердой позиции в отношении дилеммы конструктивизма и универсализма18. В работе «Generations of Feeling» («Поколения чувств») Розенвейн также ссылается на последние работы в области нейронаук: «Некоторыенейроученыесегоднясчитают, чтоэмоциивтойжемереявля- ются продуктами процессов, направленных по нисходящей (в этом случае онизависятоткогнитивныхпроцессов), скольипроцессов, направленных по восходящей (в этом случае они связаны с прекогнитивными, автомати- ческими биологическими реакциями)»19. Из этого она делает вывод, что люди всегда испытывали эмоции, но «какие это были эмоции, как они на- зывались, как оценивались и воспринимались, как они выражались (или нет) — все это было сформировано “эмоциональными сообществами”»20. Хотя это утверждение, по всей видимости, признает научные результаты,

важное исследование в данной области: Wierzbicka A. Emotions Across Languages and Cultures: Diversity and Universals. Cambridge, 1999.

16В работе «Generations of Feeling» Розенвейн разбирает античные теории эмоций

иисследует различные идеи эмоций вплоть до Гоббса.

17Plamper J. The History of Emotions. P. 147–248.

18Один из рецензентов этой книги сказал: «Хотя его намерением было вывести “исследование эмоций за пределы дихотомии универсализма и социального конструк- тивизма”, ясно, что он гораздо больше симпатизирует антропологическим релятиви- стам, нежели универсализму естественных наук». (Boddice R. Review of ‘The History of Emotions: An Introduction’ // Reviews in History : сайт. URL: http://www.history.ac.uk/ reviews/review/1752.

19Rosenwein B. Generations of Feeling. P. 1.

20Rosenwein B. Generations of Feeling. P. 3. Понятие эмоциональных сообществ весьма важно. «Эмоциональные сообщества — это группы (обычно, хотя не всегда это социальные группы), которые имеют собственные особенные ценности, способы чувствования и способы выражения этих чувств».

по сути оно представляет собой довольно сильный конструктивистский вывод, и мы не уверены, что он подтверждается теми исследованиями, на которые она ссылается21.

Все это оставляет открытым вопрос о том, целесообразна ли вообще эта оппозиция конструктивизма и универсализма. Из фундаментальной работы Уильяма Редди следует, что сейчас большинство историков рас- сматривают эмоции как континуум, который включает в себя множество элементов, начиная с тех, что сконструированы посредством культурных

исоциальных факторов, и заканчивая врожденными эмоциями22. Неко- торые исследователи истории эмоций оказались настолько разочарованы этой дискуссией, что стали задаваться вопросом, стоит ли вообще изу- чать природу эмоций. Как сказал один из авторов, «нужно ли вовсе исто- рикам знать, что такое эмоции на самом деле?.. Если цель в том, чтобы показать не только то, каким образом складывается история эмоций, но

итворить эту историю, тогда “эмоция” — лишь сокращенная надпись на ярлыке, дающая волю языку прошлого тогда, когда мы находим и рекон- струируем его»23.

Действительно, в текстологических исследованиях мы изучаем язык прошлого. Но в попытках понять природу того, что описывалось тем языком, есть некоторая ценность. Признание научных открытий о пре- когнитивных, универсальных элементах эмоций и основной физической

21Розенвейн неявно проводит параллель между этими открытиями нейронаук и разделением между универсалистами и конструктивистами, которое было описано ра- нее. Кажется, что эмоции «снизу вверх», будучи «автоматическими» по своей приро- де, приравнены к универсализму, а эмоции «сверху вниз» — к конструктивизму. Впро- чем, нам было неясно, можно ли приравнять исследование МРТ и нейронных связей, которые задействуются в процессе эмоций «сверху вниз», к историческому конструк- тивизму. Подобный вопрос, по-видимому, не слишком заботит авторов данных ра- бот. Розенвейн ссылается на исследование Б. Отто и других авторов (Otto B., Misra S., Prasad A., McRae K. Functional Overlap of Top-Down Emotion Regulation and Generation: An fMRI Study Involving Common Neural Substrates Between Cognitive Reappraisal and Cognitively Generated Emotions // Cognitive, Affective, and Behavioural Neuroscience. 2014. 14:3. P. 923–938). В других исследованиях также упоминаются восходящие и нисходящие процессы, но мы бы усомнились по поводу того, какие выводы делает на их основании Розенвейн. См. также: Ochsner K., Ray R., Hughes B., Gross J. Bottom-up and Top-down Processes in Emotion Generation: Common and Distinct Neural Pathways // Psychological Science. 2009. 20:11. P. 1322–1331.

22Eustace N. (et al). AHR Conversation: The Historical Study of Emotions // Participants: The American Historical Review. 2012. 117:5. P. 1506; см. также: Reddy W. The Navigation of Feeling: A Framework for the History of Emotions. Cambridge, 2001.

23Boddice R. Review of ‘The History of Emotions…’

составляющей эмоциональной реакции может подтвердить наше истол- кование физических выражений эмоций, когда они проявлены (слезы и смех в этом смысле являются наиболее очевидными), или помочь нам в интерпретации того, что можно классифицировать как «эмоциональ- ное». Например, далее мы будем утверждать, что повторяющиеся угрозы разрушения и проклятия в Коране призваны вызывать страх. Если бы эмоциям не был присущ универсализм, у нас было бы крайне мало ос- нований для подобного аргумента. Коран интересен в лингвистической, культурологической и временной перспективах именно по той причине, что он передает свое послание таким образом, чтобы люди были в состо- янии понять его на базовом, универсальном уровне, и в этом заключает- ся истинность эмоциональной наполненности его послания — в той же (если не в большей) мере, что и всего прочего его содержания. Это не значит, что религия понимается и выражается одним и тем же способом повсюду: подобное высказывание было бы абсурдным. Напротив, наша точка зрения заключается в том, что если бы текст не вызывал универ- сального эмоционального отклика, то он не имел бы смысла для людей из стольких разных культур на протяжении столь долгого времени. Воз- можно, его автор изначально намеревался создать новое эмоциональное сообщество. ОднакоКоранобращаетсяклюдямизсамыхразныхэмоцио- нальных сообществ, разделенных временем, пространством, классовой принадлежностью. Текст, в котором документально описываются люди, которые чувствовали иначе, чем мы, не имел бы резонанса во всех этих разнородных обществах. Текст, использующий эмоциональное воздей- ствие, чтобы убедить людей в передаваемом посредством него сообще- нии, едва ли имел бы успех, если бы его эмоциональная сторона была для них чуждой.

Впрочем, также важно отметить, что многие выражения, триггеры и смыслыэмоцийявляютсяисторическимиконструктами. Например, то, что может вызвать стыд, а также конкретные формы выражения стыда вовсе необязательно будут очевидны вне конкретных культур. Во всех культу- рах люди стыдятся чего-то, и обвинить кого-то в бесстыдстве для многих будет оскорблением, но конкретный триггер для стыда сильно варьиру- ется. Этот приобретенный, выученный аспект эмоционального опыта и реакций — то, что современные исследователи называют «когнитивным», или «нисходящим» элементом эмоций. В данном случае «когнитивное» употребляется не в том смысле, как когда мы характеризуем обдуманное рациональное рассуждение, но оно тем не менее связано с изученным, с культурным и поведенческим гораздо больше, чем с биологическим и врожденным.

Ученые-библеисты склонны уделять научным дискуссиям по поводу природы эмоций меньше внимания, нежели историки. Впрочем, послед- ние работы по библеистике также придерживаются того, чтобы понимать эмоции контекстуально24. Одна из наиболее заметных тенденций в этой области — изучение эмоций в их историческом контексте, например, эмо- ции в Новом Завете в контексте эмоциональности, свойственной грече- ской и римской культурам.

Как и историки, библеисты признают, что эмоции концептуализиру- ются в Библии иначе, чем мы могли бы представить их сегодня. Фран- суаза Мирге указывает на то, что такие общие понятия, как «эмоция» или глагол «чувствовать», не имеют эквивалента в Еврейской Библии, и отстаивает точку зрения, согласно которой наш современный способ концептуализации «эмоций» не соответствует способу концептуализа- ции в Еврейской Библии25. Мирге допускает, что определенные термины из Еврейской Библии «не сводятся к выражению того, что мы называем эмоциями; напротив, они также включают в себя действия, движения, ритуальные жесты и физические ощущения, без строгого размежевания этих различных измерений»26. Она приводит примеры списков, в ко- торые входят такие предметы, которые современные западные читате- ли наверняка сочли бы несвязанными, как, например, в 1-я Цар. 18: 6: «С пением и плясками, с торжественными тимпанами и с кимвала- ми»27, — и показывает, что выражение эмоций может не зависеть от слов, обозначающих эмоции. Эмоции можно отличить по их физическим проявлениям, таким как дрожь в теле. Она утверждает, что в подобных случаях нет нужды в назывании эмоции; физическое проявление и есть эмоция, поскольку в Еврейской Библии не проводится различие между телесными ощущениями и эмоциями28.

Как и в Еврейской Библии, в Коране выражение эмоций не всегда влечет за собой слова, обозначающие эмоции. Хотя мы не уверены, что квалифицировали бы физическое проявление эмоций как эмоции; скорее, физическое выражение служит признаком силы эмоции. Так, например,

24В случае Корана в подобный контекст можно было бы включить сирийские по- эмы и поэзию доисламского периода, а также сравнения с Библией. Однако подобное рассмотрение выходит за рамки данной статьи.

25Mirguet F. What is an “Emotion” in the Hebrew Bible? An Experience that Exceeds Most Contemporary Concepts // Biblical Interpretation. 2016. 24. P. 443, 446.

26Ibid. P. 443.

27Ibid. P. 446.

28Ibid. P. 451.

происходит в случае, когда Моисей (Муса) теряет сознание (К. 7: 143) по- сле опыта прямого общения с Богом:

«Когда же Муса пришел к назначенному Нами сроку и месту, Господь его заговорил с ним. (Муса) сказал: “Господи! Покажи (Себя) мне, чтобы я взглянул на Тебя” . (Аллах) сказал: “Ты (никак) не увидишь Меня, но взгляни на гору. Если она удержится на своем месте, то ты увидишь Меня”. Когда же Господь явил Себя горе, Он превратил ее в прах, и Муса упал без сознания. Придя в себя, он сказал: “Пречист Ты! Я раскаиваюсь перед Тобой, и я — первый из верующих”» .

Мы бы сказали, что обморок Моисея сам по себе не является эмоцией, но скорее демонстрирует силу тех эмоций, которые он испытывает, когда видит доказательство Бога в виде горы, обратившейся в прах. Обморок — это необязательно что-то такое, что можно было бы сегодня ассоцииро- вать с сильной верой; к тому же его можно расценить как реакцию скорее женскую, чем мужскую. Сама по себе эмоция нам понятна, однако способ ее выражения имеет культурную специфику.

Посколькувыражениеипониманиеэмоцийимеюткультурныеособен- ности, нам следует быть осторожными, чтобы не приписывать собствен- ные ценности конкретным проявлениям эмоций29. Как мы уже упомина- ли в начале статьи, плач является реакцией, которую поощряет Коран в ответ на его чтение. Даже современная секуляризованная, академическая публика может пережить момент, когда окажется столь тронута чем-то, что прослезится или вовсе разразится рыданиями. Но современные секу- ляризованные ученые могут не понять «падения ниц», сопровождаемого чувствами благоговения и смирения. Именно так описывается реакция слушателей Корана (К. 17: 106–109), что несомненно чуждо в культурном плане некоторым современным читателям Корана30:

«Коран Мы разделили (на части по времени), чтобы ты читал его людям не спеша. Мы ниспослали его частями . Скажи: “Верьте

29Данное замечание было сделано Ламбертом (см. Lambert D. How Repentance Became Biblical: Judaism, Christianity, and the Interpretation of Scripture. Oxford, 2016).

Он также повторяет этот момент в интервью «Repentance & The Bible: A Q & A With David Lambert» : сайт. URL: http://blog.oup.com/2016/01/repentance-bible-david-lam- bert-interview/.

30Ср.: К. 19: 58: «Когда знамения (Аллаха) Милостивого читались им, они падали ниц и рыдали».

в него или не верьте! Воистину, когда его читают тем, кому пре- жде было даровано знание, они падают ниц в скромном смирении. Они говорят: ‘Хвала нашему Господу! Воистину, обещание нашего Господа непременно исполнится’. Они падают ниц, касаясь земли подбородками и рыдая. И это преумножает их (правдивое) смире-

ние (хушӯʻан)”» .

Слушатели в К. 17: 106–109 слышат Коран и так тронуты этим, что не контролируют собственные физические реакции: они падают ниц, ры- дая. В Коране подобная утрата контроля характеризуется как положитель- ная, поскольку преумножает смирение (хушӯʻ) плачущих. Столкнувшись с непосредственным опытом божественного, они смиренно чувствуют собственное бессилие. Религиозный плач был признанным ритуальным откликом на средневековом Западе и по-прежнему является ритуальной практикой в некоторых контекстах. Но падение ниц в рыданиях может по- казаться преувеличенной реакцией тем читателям, у которых потеря эмо- ционального контроля вызывает негативные ассоциации. Именно такие хронологические, культурные и ритуальные вариации эмоционального выражения могут и должны изучаться историками.

Еще один важный аспект, который стоит рассмотреть, — социальная функция эмоций. Историки эмоций показали, что эмоции формируются в социальном контексте31. Последние исследования указали на три основ- ных факта, характеризующих эмоции и их социальное место. Первый ка- саетсятого, чтоиэмоциональноевыражение, ипониманиесформированы языком32. Говоря словами историка Николь Эустас, «концептуальная об- работка и когнитивная категоризация аффекта формирует основу воспри- ятия эмоций»33. Второй факт связан с тем, что эмоции являются одним из типов социальной коммуникации34. Возьмем, к примеру, источник, кото- рый можно было бы использовать в истории ислама: рассказ о паломниче- стве, повествующийоличномпутешествии, — однакоэмоции, описанные в таком рассказе, не обязательно будут просто выражением внутреннего состояния. Такиерассказыбылипредназначеныдлятого, чтобыихчитали

31См.: Frevert U. Emotions in History: Lost and Found. Budapest, 2011.

32Одна из первых публикаций на эту тему — работа Лутц и Абу Лагход (Lutz C., Abu Lughod L. (eds.) Language and the Politics of Emotion // Studies in Emotion and Social Interaction 1. Cambridge, 1990).

33Eustace N. AHR Conversation. P. 1506.

34Eustace N. Passion is the Gale: Emotion, Power, and the Coming of the American Revolution. Chapel Hill, 2008. P. 12.