82

Мекки в мусульманском мире, придавали контактам с ним опре­ деленную значимость.

Результатом переговоров англичан с тарифом Мекки в 1915— 1916 гг. стала предварительная договоренность о провозглашении «арабской независимости» на обширной территории арабских про­ винций, необходимости рассмотрения вопросов о статусе Ирака и Сирии после войны и организации «Арабского восстания».

Проект переустройства Ближнего Востока, задуманный фельд­ маршалом Китченером, не был реализован. Соперничество двух британских государственных структур на Ближнем Востоке — Форин оффис и Министерства по делам Индии — в определенной степени стало причиной того, что идея Г. Г. Китченера и лиц при­ ближенных к нему, не была воплощена. Гибель лорда Китченера и постепенный уход с политической арены его соратников окон­ чательно похоронили проект 1914—1916 гг. Уход в мир иной вид­ ного политического деятеля наряду с отсутствием подлинников Переписки способствовали появлению различных интерпретаций писем. Эти толкования возникали как со стороны британской, так и со стороны арабской элиты. При этом обе использовали Переписку для решения возникавших политических задач: ара­ бы — для обоснования территориальных притязаний, англичане — для защиты колониальных завоеваний на Ближнем Востоке. В ко­ нечном счете, британцы вынуждены были уступить требованиям арабской стороны в 1939 г., провозгласив новые принципы поли­ тики в Палестине.

Термины Переписки

Следует отметить, что термины, употребляемые сторонами в Пе­ реписке, мало понятны. Например, «Аравия». Как замечает Э. Ке­ дури, этот термин в бумагах британского МИД употреблялся в двух значениях: во-первых, Аравийский полуостров, и, во-вторых, Араб­ ский Восток вообще [Kedourie, 1976, р. 107]. Вывод Кедури впол­ не подтверждается анализом Переписки. В уже упоминавшейся «Прокламации об Аравии» (апрель—май 1914 г.) термин употреб­ лялся в первом значении. В письме от 30 августа 1915 г. сэра Г. МакМагона тарифу Мекки (письмо 2) его употребление уже непонят­ но: «...Мы подтверждаем Вам условия, [указанные в] послании лорда Китченера, которое передано Вам г-ном ‘Али и в котором было ясно выражено наше желание независимости Аравии...»

83

(В публикации Дж. Антониуса последнее понятие заменено выра­ жением «независимость арабских стран»). Поскольку Хусейн в пер­ вом письме от 14 июля 1915 г. выдвинул предложение о независи­ мости арабов на территории вне Аравийского полуострова, то логично предположить, что англичане в официальной публикации Переписки отразят переводимый арабский текст термином, исполь­ зуемым в Форин оффис, т. е. словом «Аравия».

Двоякому толкованию термина «Аравия» имеется подтверждение и в других дипломатических документах того времени. (Достаточно пересмотреть документы этого периода по сборнику Ю.В. Ключни­ кова и А. В. Сабанина или тома 10 издания «Международные отно­ шения в эпоху империализма»).

Как уже указывалось, Хусейн в письме от 14 декабря 1915 г. употребляет еще один довольно туманный термин «Арабское коро­ левство», который не был понят в британском МИД [Kedourie, 1976, р. 115].

Однако при любом толковании термина «Аравия» остается не­ понятным, каким образом первоначальная идея «независимости Аравийского полуострова» трансформировалась в идею «независи­ мого арабского государства», в том числе в Сирии. Возможно, это явилось отражением неопределенности, которая существовала тог­ да в планах лорда Китченера.

Термин «Сирия» также толковался различным образом. Арабы обычно понимали под Сирией значительную территорию восточ­ ного побережья Средиземного моря, т. е. территорию османских вилайетов Сирия и Бейрут, а также Ливана. В письмах 1915— 1916 гг. А. Г. Мак-Магон употребляет понятие «Сирия» именно в таком значении (см.: Приложение В: Заявления лорда-канцлера от 24 февраля 1939 г., п. 20. Документы. № 2). Европейцы нередко называли Сирией только северные части того вилайета, т. е. санд­ жаки Латакия, Триполи, Хама, Дамаск, включая туда иногда Ли­ ван. Такая неопределенность существовала и в дипломатических документах.

Еще одним весьма сложным для понимания термином Перепис­ ки стало понятие «халифат». Что подразумевалось под ним в про­ цессе переговоров неясно. Определенно можно сказать только то, что за малый промежуток времени — 1914—1916 гг. — термин пре­ терпел изменения. К тому же различные британские государствен­ ные структуры, задействованные в переговорах, придавали этому понятию разные значения.

Халифат появляется в Переписке трижды. В послании от 14 июля 1915 г. Хусейн требовал признания «провозглашения

84

Арабского исламского Халифата» (письмо 1, п. 1). В ответном письме 30 августа сэр Генри Мак-Магон выражал одобрение «араб­ ского Халифата» и заявлял, что Великобритания «приветствовала» бы его восстановление, «осуществленное истинным потомком». В послании от 9 сентября 1915 г. Хусейн высказался достаточно неопределенно. По официальной публикации 1939 г., как уже выше указывалось, слова тарифа звучали следующим образом: «Да дарует Господь милость Халифату и утешит в нем мусуль­ ман!» (по версии Антониуса 1938 г.: «Что касается Халифата — Господь милостив к его [Халифата] олицетворению и утешает мусульман за их потерю!»). Исходя из последней цитаты можно заключить, что шариф в этом письме отказывался от халифата. Из цитаты по публикации 1939 г. мало что понятно. Больше о ха­ лифате Переписка не говорила.

Концепция халифата широко рассмотрена в работах русских исследователей [Бартольд, 1966, Халиф и султан, 1966, Теократич. идея...; Гордлевский, 1954; Твертинова, 1954; Ислам, 1991, с. 268— 269]. Необходимо отметить, что титул халифа использовался в дип­ ломатических документах для поддержания авторитета султана вне границ Османской империи. Впервые духовный авторитет султана как халифа признан Россией в Кучук-Кайнарджийском договоре 10 июля 1774 г. [ПСЗРИ. Т. XIX, N° 14164; Бартольд, Халиф и сул­ тан, с. 74; Теократич. идея... с. 315]. Ссылка на халифа имеется и в османо-итальянском Уши-Лозаннском мирном договоре 1912 г. [Toynbee, Kirkwood, 1926, р. 170].

В европейском представлении халифат ассоциировался с госу­ дарством [Longman..., 1992, vol. 1, р. 136]. Это, по-видимому, скло­ нило многих исследователей к мысли о том, что по «Соглашению Мак-Магона — Хусейна» Великобритания обязывалась признать независимость арабского государства [Луцкий, 1946, с. 9].

Провозглашение халифата вызвало серьезные возражения ин­ дийского министерства. Сэр Т. Холдернесс, постоянный замести­ тель государственного секретаря по делам Индии высказывал со­ мнения, очевидно, 5 января 1915 г., что «Министерство иностранных дел вполне понимает из чего состоит халифат, и что он подразуме­ вает». «...Халифату должна быть присуща громадная светская власть», — утверждал высокопоставленный сотрудник индийского министерства. Чтобы оправдать свои надежды в отношении титула халифа тарифу Мекки необходимо «установить господство в го­ сударствах и племенах Аравии», «навязать свою волю» и «захватить политическую власть». Т. Холдернесс пояснял далее проект фельд­ маршала Китченера: «Гарантии, данные лордом Китченером, явля-

85

лись гарантиями статус-кво шейху — «независимость, права и привилегии шарифата». Но статус-кво не будет заключать в себе Халифат в Аравии и еще меньше над мусульманским миром. Если мы будем подогревать надежды в последнем, мы должны будем помочь ему в завоевательных походах, но уверен, это не подразу­ мевается» [цит. по: Kedourie, 1976, р. 31].

Э. Кедури приводит достаточно примеров, когда халифат ста­ новился отдельным предметом арабо-британских сношений за малый промежуток времени — с 1914 по 1918 г. [см. подробнее также: Paris, 2003, р. 320—362]. Так, уже в октябре 1918 г., обме­ нявшись письмами с Фейсалом, Хусейн использовал титул «пове­ лителя верующих» («амир аль-му’минин») — одну из форм титула халифа [Kedourie, 1976, р. 223].

Однако творцы британской ближневосточной политики не ве­ рили, или не желали верить, в то, что Хусейн искал выгоды только для себя, и что в конечном счете он выйдет из повиновения. 26 ав­ густа 1916 г. Р. Вингейт писал: «Будет ошибкой утверждать, что шариф стремится завладеть Халифатом для самого себя. Он вполне осознает, что Халифат начинается с той власти, которая наиболее приемлема мусульманам-суннитам по всему миру; но пока Хусейн не сможет добиться успеха в провозглашении единого ислама, непохоже, чтобы он продвинулся в своих личных амбициях» [цит. по: Kedourie, 1976, р. 144].

Единственное, в чем можно было бы «обвинить» англичан, так это в поощрении претензий шарифа на халифат. Так, с письмом от 18 февраля 1916 г. (письмо 9) Абдалла передал устную просьбу о 3 тыс. фунтах для «выборов влиятельного мусульманского коми­ тета, который бы предложил его отцу Халифат» (Э. Кедури). Р. Сторс выдал требуемую сумму. Так утверждает Э. Кедури, ссы­ лаясь на донесение А. Г. Мак-Магона от 29 февраля 1916 г. и ме­ морандум Р. Сторса от 11 марта 1916 г. [Kedourie, 1976, р. 123]. Но едва ли такие обвинения имеют под собой основу, если учесть условия и обстоятельства ведения переговоров.

В конце концов, определенно можно сказать три вещи. Вопервых, шариф и англичане толковали «халифат» по разному. И ша­ риф, и, по всей видимости, лорд Китченер, в самом начале пере­ говоров подразумевали под халифатом прежде всего духовную власть (см: послание лорда Китченера от 1 ноября 1914г., письма 1, 2 и 3 Переписки). Во-вторых, в 1915—1916 гг., в т. ч. во время переговоров по соглашению Сайкса — Жорж-Пико, европейские дипломаты под «Арабским Халифатом» подразумевали «независи­ мое арабское государство» или «конфедерацию арабских госу­

86

дарств»1. В-третьих, шариф, по всей видимости, намеревался в соз­ данной им империи осуществлять также духовную власть халифа.

Следующим спорным вопросом стало упоминание в Переписке четырех городов — Дамаск, Хомс, Хама и Алеппо. Территорию к западу от указанных городов следовало исключить из области «арабской независимости» на том основании, что она не являлась «исключительно арабской» (письмо от 24 октября 1915 г. А. Г. МакМагона) и что там Англия не была «вольна действовать, не нанося ущерба интересам своей союзницы Франции» (письмо А. Г. МакМагона от 14 декабря 1915 г.).

«Традиционная» историография не стремилась объяснить про­ исхождение фразы «части Сирии, расположенные на запад от рай­ онов Дамаска, Хомса, Хамы и Алеппо». Э. Кедури, в свою очередь, установил: эта фраза, на самом деле, должна была обозначать, что указанные четыре города «сформируют территорию арабского государства в Сирии» [Kedourie, 1976, р. 102]. Но вместо простого декларирования такого подхода, исключавшего иную трактовку,

А.Г. Мак-Магон без санкции МИД создал именно ту формули­ ровку, которая и была использована им в письме от 24 октября 1915 г. [Kedourie, 1976, р. 102]. При этом исследователи не могут объяснить, почему такая формула была употреблена.

Э.Кедури называет две причины, почему были названы четыре города — Дамаск, Хомс, Хама и Алеппо. Во-первых, их называл аль-Фаруки как наиболее значимые для арабов. На этом настаивал

А.Г. Мак-Магон в уже упоминавшемся письме Дж. Шакбургу от 12 марта 1922 г., и это подтверждал А. Дж. Тойнби [Toynbee, 1970].

А арабскому офицеру решено было верить, поскольку его сведения проверялись военной разведкой и лично ее шефом Г. Клейтоном. Не исключено, что идея с четырьмя городами была предложена аль-Фаруки самими англичанами, тем более, что он, как было сказано выше, вполне мог сотрудничать с военной разведкой. Э. Ке­ дури приводит указание средневековых историков на то, что в конце первого крестового похода (1096—1099 гг.), закончившегося обра­ зованием Иерусалимского королевства, «только четыре города — Хемс, Хама, Дамаск и Алеппо — являлись остатком мусульманских завоеваний в Сирии» [Kedourie, 1976, р. 86].

Это объяснение Кедури считает наиболее приемлемым. Такое же объяснение можно извлечь из меморандума А. Дж. Тойнби

1 Лишь один пример: докладная записка министра иностранных дел Рос­ сии С. Д. Сазонова Николаю II в сб.: Международные отношения в эпоху империализма. 1938. Т. 10. № 357. С. 393-395.

87

иЛ. Малле от 6 февраля 1919 г., где указывалось, что «во времена крестоносцев не только Дейр аз-Зор, но и Алеппо, Хама, Хомс

иДамаск никогда не были включены в состав католических госу­ дарств» [цит. по: Kedourie, 1976, р. 87]. Кто стал автором идеи о че­ тырех городах неизвестно. Некоторые авторы приписывают эту идею Г. Клейтону [Boyle, р. 19, прим. 10, р. 3], некоторые — М. Сайк­ су. Кедури предполагает, что автором ее стал Р. Сторс [Kedourie, 1976, р. 87]. В связи с этим английский исследователь отмечает: «Таким образом, фантазии любителя древностей, которые пыта­ лись заключить арабов в территорию, оставленную мусульманам во время крестовых походов, были сделаны даже более причудливо неуклюжей формулировкой Мак-Магона» [Kedourie, 1976, р. 103].

Говоря о терминах Переписки, Э. Кедури выделяет еще один «странный», на его взгляд, термин — «исключительно арабские» территории. Однако формулировки, которые предпочитал А. Г. МакМагон, автору данного очерка не кажутся странными. Как опыт­ ный дипломат А. Г. Мак-Магон понимал, что необходимо полу­ чить многое и дать при этом как можно меньше. Э. Грей и стоявший за ним фельдмаршал Г. Г. Китченер, поставили цель — «предотвра­ тить отдаление арабов» (цитата из уже упомянутого письма Э. Грея

А.Г. Мак-Магону от 20 октября 1915 г.) - и предоставили свободу действий. Э. Кедури так высказывался по этому поводу: «Задача Мак-Магона тогда состояла в том, чтобы его сношения с шарифом были просто словами, а просто слова не могут принести вред. Этот несерьезный подход не согласовывался со значительными обязан­ ностями его ведомства и, кроме того, британский представитель крайне пренебрегал мнением шарифа и арабов» [Kedourie, 1976, р. 120].

Однако описанный английским исследователем принцип был оп­ равдан самой сущностью дипломатии и выполнял политическую цель, поставленную Г. Г. Китченером. И в этом были солидарны все исполнители этого поручения - А. Г. Мак-Магон, Г. Клейтон, Р. Сторс, Дж. Максвелл, Ф. Р. Вингейт.

Мак-Магон, по-видимому, и должен был «пренебрегать мнени­ ем шарифа и арабов». Такие переговоры изначально не являлись переговорами равных: европейская нация вела сношения с «неци­ вилизованным» народом, а мусульмане имели дело с «неверными». Каждая из сторон видела другую стоящей на ступень ниже, чем она сама; каждая рассматривала своего визави как более низкого.

Еще один наиболее спорный термин Переписки — «вилайет». В письме сэра Мак-Магона шарифу Мекки от 24 октября 1915 г. читаем: «Не может утверждаться, что две области — Мерсины

88

иАлександретты — и части Сирии, расположенные на запад от рай­ онов Дамаска, Хомса, Хамы и Алеппо, являются исключительно арабскими и [поэтому они] должны быть исключены из требуемых границ». В письме от 5 ноября 1915 г. (письмо 5) Хусейн заявлял: «Мы отказываемся от требования о включении вилайетов Мерсина

иАдана в [состав] Арабского королевства. Но два вилайета — Алеп­ по и Бейрут, — с их морскими побережьями — исключительно арабские вилайеты и не существует разницы между арабами мусуль­ манами и арабами христианами: все они потомки одного праотца».

Втом же письме в версии Дж. Антониуса: «Мы более не настаиваем на включении вилайетов Мерсины и Адана в арабское королевство; что касается вилайетов Алеппо и Бейрут и их западных морских побережий, — это чисто арабские провинции, где мусульмане не отличимы от христиан, ибо они все — потомки одного праотца».

Впослании от 14 декабря 1915 г. сэр Генри Мак-Магон писал: «Я с удовлетворением узнал, что Вы согласились исключить рай­ оны Мерсины и Аданы из границ арабских территорий». В версии Антониуса: «...Я был рад обнаружить, что вы согласились исклю­ чить вилайеты (районы) Мерсины и Аданы из внутренних границ арабских земель». И далее в 6 письме: «Что касается вилайетов Алеппо и Бейрут, то правительство Великобритании полностью понимает и придает особое внимание Вашим заверениям, но, по­ скольку интересы нашей союзницы Франции присутствуют в обо­ их, проблема требует внимательного рассмотрения».

Вилайет являлся крупной административно-территориальной единицей Османской империи. Город Алеппо был центром одно­ именного вилайета, а Мерсина — город в том же вилайете. Дамаск являлся центром вилайета Сирия, в том же вилайете находились города Хомс и Хама (в санджаке Хама).

Имеет смысл напомнить, что А. Г. Мак-Магон не знал арабско­ го языка. Он вполне доверял своим каирским сотрудникам и, вы­ ражаясь словами Р. Сторса, «ни разу не навязывал индийский опыт, или что-либо, не относящееся к делу по основным ближневосточ­ ным вопросам» [Storrs, 1939, р. 202]. Переводить документы на арабский язык в британском представительстве в Каире должен был Р. Сторс. Однако, как уже говорилось, он этого не делал и пе­ репоручал работу своему слуге Хусейну Рухи. То, что было пере­ ведено последним, Р. Сторс только перепроверял.

Уже указывалось, что подобное пренебрежение к вопросу, ко­ торому придавали большое значение бывший шеф Р. Сторса лорд Китченер и инициатором которого отчасти сам Р. Сторс и являлся, кажется весьма странным. Очевидно, что и секретарь по восточ­

89

ным делам, и его слуга ошиблись в переводе. Хочется процитиро­ вать по этому поводу Э. Кедури, исследователя, владевшего араб­ ским языком:

«...Рухи и Сторсом слово “районы” (“districts”), которое содер­ жалось в оригинале письма Мак-Магона, было превращено в араб­ ское wilāyāt (в единственном числе wilāya). Это, без сомнения, не­ правильный перевод. Возможная передача слова “districts” могла бы быть iqlīm или muqāta‘ā, или nāhiya. С другой стороны, самое обычное значение слова wilāya в письме Мак-Магона — это «про­ винция», т. е. одна из основных административных единиц, на турецком vilayet, на которые была разделена территория Оттоман­ ской империи. Но соединение четырех наименований городов — Дамаска, Хомса, Хамы и Алеппо — делает такую передачу невоз­ можной, поскольку Хомс и Хама... никогда не были вилайетами.,.»

И далее:

«[Слова] “города” [towns] и “районы” [districts] были взаимоза­ меняемы... В разговорном арабском языке wilāya может означать город [town]. Интересно, что это подтверждается ответом шарифа на письма Мак-Магона. В письме, датированном 5 ноября 1915 г., Хусейн говорит о Мерсине как о wilāya, что безо всяких сомнений означает город Мерсину» [Kedourie, 1976, р. 101].

В то же время нельзя отрицать, что Р. Сторс и Рухи своим не­ верным переводом только слегка усложнили и без того сложную игру англичан, тем самым — возможно, не желая того, — сделав благо для британской политики. Собственно, так же нельзя отри­ цать, вчитываясь в воспоминания Р. Сторса, что тот был весьма искушенным в восточной дипломатии, и все только что описанное было проделано намеренно.

Необходимо сказать и о самом сэре А. Г. Мак-Магоне. Сведе­ ний о нем и его деятельности крайне мало. Историография поче­ му-то склонна считать его довольно заурядным дипломатом. Э. Ке­ дури ссылается на отрывки из воспоминаний тех, кто сталкивался с Мак-Магоном по службе. Однако имеются и другие свидетель­ ства тех, кто с ним работал. Т. Э. Лоуренс, который был прям, не стеснялся в оценках и был дерзок в высказываниях, писал о «про­ ницательности и искушенном уме» Верховного комиссара в Египте [Лоуренс, 2002, с. 46]. Р. Сторс также хорошо отзывался о сэре Г. Мак-Магоне: хотя британский представитель и не принимал «атмосферы Египта», но «все, кто имел честь с ним работать, были поражены его способностью настроиться на восприятие важных задач, смело принимать решения и не менее твердо на них наста­ ивать» [Storrs, 1939, р. 201—202].

90

Доступные источники и исследования указывают на три мо­ мента, связанные с дипломатической карьерой А. Г. Мак-Магона. Во-первых, это его служба в Правительстве Индии секретарем по иностранным делам. Во-вторых, большая часть сведений относит­ ся к деятельности А. Г. Мак-Магона на посту британского Верхов­ ного комиссара в Египте (1914 — конец 1916 / начало 1917 г.). В-третьих, имеются сведения о его работе на Парижской мирной конференции 1919 г.

За государственную службу сэр А. Г. Мак-Магон получил четы­ ре награды империи - ордена Св. Михаила и Св. Георгия 1-й сте­ пени, Королевы Виктории 1-й степени, Индийской империи 2-й степени, «Звезда Индии» 3-й степени — факт, который необ­ ходимо иметь в виду, оценивая дипломатические качества сэра Генри Мак-Магона.

Мак-Магон был достаточно опытным дипломатом. Сторс, кста­ ти, указывал на то, что Мак-Магон владел каким-то из местных индийских языков, по-видимому, хинди [Storrs, 1939, р. 201].

Эпизод, связанный со службой в правительстве Индии, не упо­ минается авторами, разбиравшими англо-арабские переговоры 1915—1916 гг. Речь идет о сношениях Дели в марте 1914 г. с пред­ ставителями феодальных кругов Тибета, возглавлял которые Лон­ чен Шатра, и заключении Симлской конвенции 3 июля 1914 г. К указанной конвенции (ст. 9) была приложена карта, на которой была начертана т. н. «линия Мак-Магона» — восточный участок границы между Британской Индией и Тибетом. Считается, что

в1937 г. линия Мак-Магона была официально признана как гра­ ница Индии [см. статью «McMahon Line» на www.en.wikipedia.org]. Интересно отметить также, что карта к ст. 9 Симлской конвенции была впервые опубликована 15 января 1960 г. уже правительством независимой Индии [прим. 1 к тексту Симлской конвенции на: www.tibetjustice.org]. Следует заметить также, что, подписывая до­ говор в Симле, Мак-Магон уже имел четыре британские награды.

Отом, что А. Г. Мак-Магон ответственно выполнял поставлен­ ную задачу, свидетельствовал, например, и русский генеральный консул в Калькутте К. Д. Набоков в бумаге, представленной заме­ стителю министра иностранных дел России А. А. Нератову: сэр

Г.Мак-Магон, будучи «чрезвычайно предупредителен и любезен»

в«личных отношениях» с русским представителем, не допускал утечку сведений об английских планах на переговорах в Симле [см.: Россия и Тибет, 2005, с. 199].

Имя сэра А. Г. Мак-Магона встречается, кроме того, в перечне лиц, награжденных хиджазским орденом «ан-Нахда» (орденом Воз­

91

рождения), учрежденным в ознаменование восстания против ту­ рецкого господства. Мак-Магон получил орден «ан-Нахда» 1 клас­ са в 1920 г. и стал одним из первых британских официальных лиц, им награжденных [Owain Raw-Rees, 2003].

О работе Мак-Магона на Парижской мирной конференции 1919 г. сообщает А. Дж. Тойнби, тогда служивший в Форин оффис. Бывший британский представитель в Египте должен был возгла­ вить английскую часть комиссии, созданной по предложению президента США В. Вильсона, которая отправлялась на Ближний Восток для установления принципов послевоенного устройства региона в соответствии с желаниями местного населения [НРСР, р. 148]. Секретарем Мак-Магона был назначен Тойнби [Toynbee, 1970, р. 190]. Однако французская и британская делегации были отозваны из состава планируемой комиссии. Больше о службе

А.Г. Мак-Магона ничего пока неизвестно.

Кмоменту назначения на пост представителя в Каире, сэр МакМагон уже имел опыт дипломатической службы вообще, и перегово­ ров в частности. Все «странные» или не всегда понятные исследова­ телям термины Переписки едва ли были случайны. Повторимся еще раз, что Мак-Магон сменил лорда Китченера на посту британского Верховного комиссара в Египте. Так Китченер обеспечил преемствен­ ность в проведении собственной линии в политике империи на Ближ­ нем Востоке. Мак-Магон был человеком фельдмаршала Китченера, и после ухода того на пост военного министра в 1914 г. вместе с дру­ гими служащими, оставшимися в Каире, должен был обеспечить благополучный исход важных для Китченера и ближневосточной политики Великобритании переговоров с шарифом и амиром Мек­ ки. Кроме того, возможно, что Мак-Магон был назначен для этих переговоров с целью сгладить уже отмечавшиеся противоречия между министерствами иностранных дел и по делам Индии.

Проведенные Мак-Магоном переговоры с Хусейном были для англичан успешными, поскольку они решили поставленные зада­ чи: во-первых, в Хиджазе вспыхнул мятеж, что хотя бы в малой степени позволяло ослабить силы османской армии; во-вторых, Хусейну на самом деле не было обещано ничего, за исключением признания со стороны Великобритании «независимости арабской

нации» - совершенно общая формулировка, которая Лондон ни к чему не обязывала. Мало того, неправильный перевод слова «рай­ оны», сделанный Хусейном Рухи и Р. Сторсом, который позднее был использован в политических дебатах по Палестине, еще боль­ ше усложнил терминологию переговоров и придал еще большую неопределенность договоренностям Каира и Мекки.

92

В отношении переговоров 1915—1916 гг. Э. Кедури справедли­ во отмечает: «...Дело обстояло так, что два письма Мак-Магона от 24 октября и 14 декабря, которые содержали заверения и которые следует рассматривать вместе, почти совсем ничего не обещали относительно территории. Но неопределенность и нечеткость фор­ мулировок в них, скрытая и загадочная манера изложения, высо­ копарные слова о халифате и свободе арабов, которые используют­ ся в этих письмах (за них были в большой степени ответственны Мак-Магон и его советники) — все это соединено так, что письма Мак-Магона вводили в заблуждение и обманывали не только их получателя, но также и британских официальных лиц и мини­ стров» [Kedourie, 1976, р. 120].

Неопределенный характер договоренностям придавал также стиль общения, выбранный обеими сторонами. Дж. Антониус от­ мечал «точность стиля Хусейна» [Antonius, 1938, р. 167]. Однако арабский исследователь едва ли был прав. Хусейн писал тяжелыми фразами, неточно и витиевато высказывал мысль. Это видно из официальной публикации текста Переписки 1939 г., которая, как уже говорилось, была подготовлена спешно, и, следовательно, максимально отразила стиль авторов. Стоит напомнить, что в пуб­ ликации Антониуса 1938 г. отсутствуют те недостатки, наличие которых и позволило автору этих строк утверждать факт спешно подготовленной официальной публикации Переписки в 1939 г.,

очем выше уже говорилось1.

А.Г. Мак-Магон изъяснялся проще, но некоторые его фразы так же двусмысленны, как и многие фразы Хусейна. Достаточно напомнить претерпевшую многие толкования фразу — «части Си­ рии, расположенные на запад от районов Дамаска, Хомса, Хамы и Алеппо». Особо усложнил смысл этой фразы неправильный пе­ ревод слова «районы» на арабский язык: использование разговор­ ного слова wilaya (вилайет, район) в арабской версии писем, кото­ рые отправлялись из Каира в Мекку, и что, скорее всего, стало случайностью, исходившей от Р. Сторса и Хусейна Рухи.

Антониус также приводит обращение к Хусейну Мак-Магона

в арабской версии письма от 30 августа 1915 г.: «Высокочтимому и высокородному саййиду, потомку шарифов, гордому монарху, потомку древа Мухаммада и семьи Курейшитов, возвышающего своим присутствием и высочайшим рангом, саййиду, сыну саййи­ да, шарифу, сыну шарифа, Почтенному, Достойному саййиду, Его

1 О стиле письменных переговоров, принятом у арабов, подробнее см.: Боднар, 2002.

93

Превосходительству тарифу Хусейну, повелителю многих, амиру Благословенной Мекки, Путеводной Звезде Правоверных, [кто является] примером для всех благочестивых верующих, да пусть снизойдет на людей благословение его во всей полноте»! «Эта раз­ мазня, — комментирует Дж. Антониус вышеприведенное обраще­ ние, — служила только для раздражения Хусейна, который в ответ­ ном письме выкажет неудовольствие таким обращением» [Antonius, 1938, р. 167, прим.]. По-видимому, столь высокий стиль обраще­ ния также был изобретением переводчиков писем.

Следует заметить, что и двусмысленность фраз, и «пышно сло­ женные титулы», и тяжесть стиля — все это было совершенно ес­ тественным для опытных дипломатов, какими были оба участника переговоров, и отвечало задачам, стоявшим перед каждой из сто­ рон на переговорах.

Вопрос о противоречии между обязательствами, вытекавшими из переписки Мак-Магона — Хусейна, и условиями соглашения Сайкса — Жорж-Пико — Сазонова 1916 г. является, как уже ука­ зывалось, одним из самых существенных в историографии совре­ менного Ближнего Востока.

Англо-франко-русские переговоры по соглашению о разделе азиатских провинций Османской империи 1916 г. широко описа­ ны в историографии, и воспроизводить общеизвестные сведения не имеет никакого смысла. (О заключении соглашения также уже высказывался автор этих строк, очевидно, с легкой руки которо­ го предложенное им название стало использоваться [Лисовой, 2006, с. 63; ср.: Шевелев, 2001; Лазарев, 2002, с. 194, 197]). Кроме того, переговорам о разделе Турции посвящен известный сборник документов под редакцией Е. А. Адамова, построенный на архив­ ных материалах МИД Российской империи [Раздел Азиатской Турции, 1924].

Соглашение Сайкса — Жорж-Пико — Сазонова 1916 г. являлось логичным продолжением англо-хиджазских письменных перего­ воров 1915—1916 гг. Несмотря на то, что тезис о противоречии между двумя договоренностями является основным для «традици­ онной» историографии вплоть до настоящего времени, достаточно сложно установить, на чем же основывались авторы данного на­ правления. Их выводы построены, главным образом, на трех тези­ сах. (Эти тезисы обстоятельно изложены исключительно Дж. Ан­ тониусом). Во-первых, сэр Г. Мак-Магон и Хусейн договорились о создании «независимого арабского государства», в то время как «Соглашение Сайкса — Пико» разделяло арабские территории меж­ ду основными «империалистическими» державами. Во-вторых,

94

«независимым государством» должна была стать и Палестина, по­ скольку, согласно условиям англо-хиджазских договоренностей 1915—1916 гг., она включалась в «территорию арабской независи­ мости». В-третьих, «Соглашение Сайкса — Пико» было заключено без согласия Хусейна.

Палестинский вопрос рассмотрен ниже более подробно. В отно­ шении первого тезиса, выдвигаемого «традиционной» историогра­ фией, хочется напомнить, что А. Г. Мак-Магон согласился с пред­ ложением Хусейна «принять и поддержать независимость арабов» (а никак не «независимость арабских государств») в границах пред­ ложенной территории. Более детально границы должны были об­ суждаться английской и арабской сторонами позднее. В соглаше­ нии о разделе Азиатской Турции 1916 г. содержалась договоренность «признать и защищать арабское независимое государство или кон­ федерацию арабских государств» и в английской и во французской зонах влияния (из ноты французского посла в Лондоне П. Камбо­ на на имя британского министра иностранных дел Э. Грея от 9 мая 1916 г.) [Ключников, Сабанин, 1926, с. 40]. Англия и Франция также обязывались «не приобретать на арабском полуострове тер­ риториальных владений». Согласно условиям проекта М. Сайкса

иФ. Жорж-Пико, арабы должны были «получить города Хомс, Ха­ маб (так в тексте, скорее всего опечатка, надо Хама. — Д. Ш.), Дамаск и Алеппо» (из ноты Э. Грея П. Камбону от 16 мая 1916 г.) [Ключников, Сабанин, 1926, с. 43]. Устанавливалось, что «перего­ воры с арабами о границах арабского государства или конфедера­ ции арабских государств будут продолжаться теми же путями, что

ираньше, от имени обеих держав» (п. 11 ноты П. Камбона Э. Грею от 9 мая 1916 г.) [Ключников, Сабанин, 1926, с. 42].

Естественно, переговоры шли без участия хашимитов. Собствен­ но, они и должны были проходить без ведома Хусейна: детали послевоенного урегулирования могли обсуждаться только с рав­ ными сторонами, т. е. с европейцами, а предшествовавшие согла­ шению о разделе Азиатской Турции переговоры англичан с Хусей­ ном не были отношениями равных, как отмечалось немного выше.

Из сказанного видно, что условия «Соглашения Сайкса — Пико» не противоречили договоренностям Каира и Мекки. Мало того,

Э.Кедури доказал, что шариф знал об условиях соглашения, за­ ключенного между Англией и Францией.

Основные положения договоренностей между М. Сайксом

иФ. Жорж-Пико по Азиатской Турции были согласованы в апреле

1916 г. Г. Клейтоном, Д. Дж. Хогартом и А. Г. Мак-Магоном, бри­ танскими представителями в Каире, было решено не оглашать

95

Хусейну условия этого соглашения, на что было получено согласие сэра Э. Грея [Kedourie, 1976, р. 124-126].

В октябре 1916 г. сирийская аристократия, связанная с фран­ цузскими правительственными кругами, уже знала об основных положениях англо-французского соглашения о разделе. Возмож­ но, из этих же источников о соглашении узнал и личный секретарь Хусейна Фу’ад аль-Хатыб [Kedourie, 1976, р. 155]. Соответственно, Хусейн вполне мог знать о «Соглашении Сайкса — Пико» еще в конце 1916 г.

Инициатором посвящения Хусейна в условия англо-француз­ ского соглашения о разделе стал Р. Вингейт. Он, сменивший А. Г. Мак-Магона на посту Верховного комиссара в Египте, в те­ леграмме в Форин оффис от 27 апреля 1917 г. сообщал о необхо­ димости проинформировать шарифа о существовании соглаше­ ния, разработанного М. Сайксом и Ф. Жорж-Пико [Kedourie, 1976,

р.161].

Э.Кедури обнаружил, что за несколько дней до указанной те­ леграммы Р. Вингейта М. Сайкс и Ф. Жорж-Пико встретились стремя представителями сирийских нотаблей, которые согласи­ лись с основными пунктами соглашения о разделе. При этом ник­ то из исследователей не знает, кто были те сирийцы, с которыми имели беседу английский и французский представители. Не ис­ ключено, что о некоторых деталях соглашения сирийцам не сооб­ щили. Э. Кедури приводит выдержку из телеграммы М. Сайкса в военное министерство о том, что довольно трудно было вести переговоры, «не предоставляя карту», или «не позволяя узнать...

детали соглашения», в результате чего сирийцы спрашивали, что англичане и французы «готовы им предоставить взамен» [Kedourie, 1976, р. 161—162]. Нельзя исключать, что Хусейн, имея связи с си­ рийцами, узнал о соглашении от лиц, которые присутствовали на тех переговорах.

Телеграммой от 28 апреля 1917 г. Форин оффис одобрил пред­ ложение Р. Вингейта посвятить Хусейна в условия соглашения между Англией и Францией о разделе азиатских провинций Ос­ манской империи. Э. Кедури восстановил содержание инструкций, данных Верховным комиссаром в Египте Р. Вингейтом М. Сайксу, а также полученных Ф. Жорж-Пико от французского правитель­ ства [Kedourie, 1976, р. 162—163]. Английские инструкции, похо­ же, были сформулированы достаточно общими фразами. Сайксу необходимо было твердо настаивать на британских интересах в Ираке. 2 мая 1917 г. английский представитель «объяснил» Фей­ салу «принцип англо-французского [соглашения] в отношении араб­

96

ской конфедерации» (так сообщал 6 мая сам Сайкс в телеграмме, отправленной, по-видимому, Вингейту) [Kedourie, 1976, р. 163].

Известно, что в течение мая 1917 г. Сайкс и Пико провели переговоры с Хусейном. Кедури, восстановивший ход тех перего­ воров и их содержание по материалам британского МИД и по сведениям отдельных лиц, присутствовавших на переговорах (пол­ ковника Вильсон и Фу’ада аль-Хатыба), обнаружил, что до сведе­ ния Хусейна были доведены положения «Соглашения Сайкса — Пико»1.

С определенной долей уверенности можно сказать, что в мае 1917 г. Хусейн пытался заручиться поддержкой англичан для уси­ ления собственных позиций. Так, Фейсал передал М. Сайксу по­ слание Хусейна, копия которого была отправлена британским пред­ ставителем 24 мая в МИД и которая была найдена Э. Кедури: «Мы готовы полностью сотрудничать с Францией в Сирии и с Англией в Месопотамии, но мы просим у Великобритании помощи против Идриси и Ибн Сауда, не нарушая каким-либо образом их незави­ симость. Мы просим, чтобы Великобритания попыталась прину­ дить их признать положение короля (Хусейна. — Д. Ш.) как лидера арабского движения» [цит. по: Kedourie, 1976, р. 164—165].

Таким образом, Хусейн знал о «Соглашении Сайкса - Пико». То, что в декабре 1917 г. Хусейн сделал вид, будто совершенно не был посвящен в планы союзников по разделу Турции, являлось очевидным трюком, который Хусейн повторял не раз. Например, 22 января 1918 г. Р. Вингейт передал в Форин оффис информацию об имевшемся у него обращении Абдаллы, сына Хусейна, которое содержало просьбу развеять обвинения в «разделе арабской земли», озвученные Джемалем-пашой 6 декабря 1917 г. в Бейруте [Kedourie, 1976, р. 193]. (Об этом говорилось выше.) Интересно отметить, что Абдалла обратился к англичанам уже после визита к Хусейну про­ фессора Хогарта. На этой встрече, которая должна была снять не­ понятные моменты между англичанами и Хиджазом, вопрос о «Со­ глашении Сайкса — Пико», как известно, не поднимался, хотя, безусловно, Хусейн знал о выступлении Джемаля-паши до встречи с Д. Дж. Хогартом (см. меморандум Хогарта ниже, Документы. № 2: приложение F).

В другой раз, 16 июня 1918 г. Р. Вингейт сообщил в Лондон, что Хусейн запросил у своего доверенного человека в Каире подробно­ сти соглашения, о котором он только что узнал из арабской газеты,

1 О переговорах Хусейна с М. Сайксом и Ф. Жорж Пико см.: Kedourie, р. 163-166, 175-180.

91

выходившей в Париже [Kedourie, 1976, р. 166, 197]. В результате Р. Вингейт передал в МИД, что Хусейн «не был “официально” проинформирован о соглашении [Сайкса — Пико]»; человека Ху­ сейна британский представитель заверил, что напечатанное в газете являлось «записью старых бесед и предварительным соглашением (а не официальным договором)» [цит. по: Kedourie, 1976, р. 197].

Тезис о противоречиях между договоренностями А. Г. МакМагона с Хусейном и англо-французскими условиями раздела Турции 1916 г. был создан, по всей видимости, как уже отмечалось выше, А. Дж. Тойнби в нескольких документах, подготовленных им для правительства с целью выработки позиции Великобрита­ нии по проблемам мирного урегулирования на Ближнем Востоке после мировой войны. Тойнби выдвинул идею о противоречии положений англо-французского соглашения с обязательствами, данными сионистам по декларации Бальфура. Именно Тойнби, напомним, говорил о «предательстве». Служащий разведыватель­ ного департамента Форин оффис был поддержан своим шефом Л. Малле, тогда главой турецкой секции английской делегации на Парижской мирной конференции [Kedourie, 1976, р. 215, 218—219]. И Тойнби, и Малле затем изменили свое мнение и в том же 1919 г. утверждали, что условия англо-французского соглашения не про­ тиворечили договоренностям с Хусейном. Однако последние заяв­ ления были мало известны. Таким образом, у британской полити­ ческой элиты зародилась, как образно выражается Э. Кедури, «болезнь воображаемой вины» [Kedourie, 1976, р. 220].

Выше уже описывалась разница в подходах «традиционной» и «ревизованной» историографии в отношении положения Палес­ тины в переписке Мак-Магона — Хусейна 1915—1916 гг. Характер­ но, что вопрос о включении или исключении Палестины из «об­ ласти арабской независимости» возник post factum и уже как вопрос политический. Именно поэтому проблема достаточно живо обсуж­ далась и продолжает обсуждаться в историографии.

О точном определении понятия «Палестина» можно говорить только после Первой мировой войны и оформления системы ман­ датов: тогда границы Палестины были установлены специальными англо-французскими соглашениями 1920—1922 гг. [НРСР, vol. 6, р. 164-166]. До этого времени название «Палестина» в отношении известной территории употреблялось нечасто. У арабов — местных жителей — в начале XX в. не было никакого особого названия для этой области. Арабские интеллектуалы говорили о «Великой Си­ рии» (Билад аш-Шам). Евреи называли эти территории «Земля Израиля» (Эрец-Исраэль). В то же время для всех христианских

99

ВПалестине работало пять банковских контор, обеспечивавших необходимые финансовые операции — Имперский оттоманский банк

сотделениями в Хайфе, Яффе, Иерусалиме, французский «Лион­ ский кредит» с представительствами в Яффе и Иерусалиме, Англо­ палестинский и Немецкий палестинский банки с отделениями в наи­ более крупных городах и османский Палестинский коммерческий банк в Иерусалиме [подробнее о хозяйственном положении Палес­ тины см.: Руппин, 1919].

Вполитике великих держав на Святой земле, как отмечают исследователи, сочетались как политические, так и цивилизатор­ ские цели [Барталь, 1998, с. 24]. В первом случае, со второй четвер­ ти XIX в. важное значение имело англо-русское соперничество на Ближнем Востоке, а с конца XIX в. особую роль играло проникно­ вение в регион Германии и противостояние ей Англии и Франции,

атакже борьбы Великобритании и Франции между собой [Барталь, 1998, с. 28-29; 40—41; Парфит, 1978]. Поощрение христианскими

державами деятельности церковных, миссионерских, исследователь­ ских учреждений стало новым этапом соперничества за Святые места, связанным со стремлением контролировать паломнические маршру­ ты. Так, например, с 1838 г. представители европейских государств начали застройку в Старом городе и в частности вокруг Via Dolorosa [Подробнее см.: Барталь, 1998, с. 33-44].

Кроме того, большинство европейцев рассматривали туземное население как нецивилизованное и стремились приобщить их к ев­ ропейской культуре. Одним из таких способов стало поощрение христианского прозелитизма — принятия туземцами христианства.

ВСвятой земле действовало множество протестантских обществ

икатолических орденов. Их усилия были сосредоточены на мисси­ онерской и образовательной деятельности. Исследовательские за­ дачи решались британским Фондом изучения Палестины (Palestine Exploration Fund), созданным в 1865 г., и русским Императорским Православным Палестинским обществом, основанным в 1882 г.1

Под протекцию великих держав попадали как Церкви, так и не­ мусульманское население империи. Франция раньше всех получи­ ла право покровительства над католической церковью в Святой земле, причем историография расходится в точной датировке под­ писания первых капитуляций — 1535, 1536 или 1569 г. [Барталь,

1998, с. 98]. В 1894 г. право защиты католической церкви получила

1 Устав Императорского Православного Палестинского общества, утверж­ денный 8 мая 1882 г., см.: Отчет Православного Палестинского общества за 1882-1883 год. СПб., 1883. С. 77-90.

100

Германия, а в 1905 г. - Италия [Гурко, 1923, с. 24]. Под протекцией Франции находились марониты, несториане, яковиты, греко-като- лики, Армянская католическая церковь, доминиканский и фран­ цисканский ордена. Под защитой России — православные, Герма­ нии — некоторые протестантские общины в т. ч. евангелистов и темплеров, а Великобритании — друзы и протестантские общины [Котлов, 1975, с. 115; Оке, 1992]. Активно действовали в Палести­ не также Австро-Венгрия и Швеция.

Хотя евреи, прибывшие в Эрец-Исраэль в период первых сио­ нистских волн иммиграции, находились под защитой консульств стран исхода, особое покровительство иудеям оказывала Велико­ британия. Одной из причин этого следует назвать миллениализм — эсхатологическую традицию Англиканской церкви, частью кото­ рой стала идея о восстановлении евреев в Святой земле. При этом миллениализм считается одной из причин, подвигнувших британ­ ских лидеров на провозглашение декларации Бальфура в 1917 г. [Bentwich, 1932, р. 1-17; Шевелев, 2000].

Стоит обратить внимание на то, что, когда велись письменные переговоры Каира и Мекки, то есть в 1915—1916 гг., Палестина мало волновала их участников. Именно поэтому ни Палестина, как отдельная географическая область, ни независимый санджак Иерусалим не упоминаются в Переписке. В то время эта террито­ рия никак не вписывалась в задачи и планы сторон — Англии и Хиджаза. У каждой были собственные насущные интересы, в ко­ торые Палестина не входила: англичане волновались за безопас­ ность Суэцкого канала и стремились ослабить Турцию; шариф Хусейн задумывался о создании собственной империи и усилении позиций, которым в Аравии угрожал Абд аль-Азиз. Для Хусейна, кроме того, важно было сперва закрепиться в Сирии, а уж потом в Палестине — части Сирии, недостаточно развитой в хозяйствен­ ном отношении.

В период переговоров 1915—1916 гг. в Лондоне еще не пред­ ставляли возможного послевоенного положения на Ближнем Вос­ токе и не выработали какого-либо четкого плана. Именно поэтому Палестина не могла быть предметом переговоров англичан с Ху­ сейном. И это первый аргумент в пользу того, что Палестина была исключена из «области арабской независимости».

Во-вторых, арабы для англичан и англичане для арабов не яв­ лялись равными партнерами. Великобритания, в принципе, повто­ римся, не могла вести переговоры по каким-либо существенным вопросам, в т. ч. о послевоенном положении Святой земли, с араб­ скими лидерами Аравии. Для англичан они являлись «нецивили­

101

зованным» народом, народом «синтезированным» [Лоуренс, 2001, с. 15], т. е. собранным из различных племен семитского происхож­ дения1. В сношениях с такими народами европейскими державами ставилось целью только решение насущных проблем колониаль­ ного проникновения. Что касается Переписки, то она решала две задачи: спокойствие мусульман Индии в случае объявления джи­ хада и снятие угрозы с Суэцкого канала. Вопросы будущего миро­ устройства следовало решать только с равными партнерами, а тем более вопрос о статусе Святой земли, где имелись интересы всех воюющих христианских держав. Поэтому статус Святой земли требовал дополнительных договоренностей, которые и были до­ стигнуты соглашением Сайкса — Жорж-Пико — Сазонова.

В-третьих, автор данного очерка считает совершенно справед­ ливым также уже упоминавшийся выше в разделе «Историогра­ фия» тезис Э. и И. Карш по поводу того, что Палестина не входила в территорию, обещанную шарифу. Северная часть Палестины, согласно оттоманскому административно-территориальному деле­ нию, относилась к вилайету Бейрут, а южная — к независимому санджаку Иерусалим. И поскольку шариф принял такое толкова­ ние, то, по крайней мере, северная часть Палестины, т. е. опреде­ ленная часть вилайета Бейрут, явно не входила в «область арабской независимости». К тому же, обсуждение вопроса о вилайете Бейрут было отложено на более поздний срок.

В-четвертых, тот аргумент, что А. Г. Мак-Магон никогда не ого­ варивал границы «арабской независимости», а всего лишь целиком принял предложения шарифа, — то, на что ссылаются многие, — только подтверждает, что никто из корреспондентов и не думал о Палестине.

Палестина в июле 1915 - марте 1916 г. не входила в договорен­ ности, к которым пришли британский представитель в Каире и ша­ риф Мекки: она не должна была быть включена в «область неза­ висимости арабов», как и не должна была быть из нее исключена. Святая земля, как ни странно, была слишком велика, чтобы анг­ личане могли обсуждать этот вопрос с Меккой, и слишком мала, чтобы обе стороны ею интересовались.

Как только Палестина становилась важна для решения насущ­ ных дипломатических задач, о ней тотчас же вспоминали, при этом, вспоминали в контексте наиболее сложной ближневосточной партии — Мак-Магона — Хусейна. В этом смысле позиции авторов

1 См. размышления Т. Э. Лоуренса об арабах в «Семи столпах мудрости», главы 2—3.