laumulin_TsA_v_zarubezhnoy_politologii

Часть iii. Политические процессы в центральной азии

достойными преемниками (из окружения) на пост президента – министр иностранных дел С.Сафаев и министр обороны К.Гулямов. Фактически онипринадлежаликчетвертомуцентру–условноговоря,к«неореформа- торам».Политическиепартииидвижениявреспубликенеигралиникакой роли. Нельзя было сбрасывать со счетов и региональную элиту, особенно в Ферганской долине.

Традиционновпостсоветскийпериод,наиболеевлиятельнымцентром силы, сосредоточившим мощные людские, финансовые и прочие ресурсы являлся самаркандский клан. Данная политико-финансовая группировка объединялаглавнымобразомпредставителейсамаркандскогоибухарского регионов,занимающихсегодняключевыепостывполитическойифинан- сово-экономической системе власти Узбекистана.

Безусловнымлидеромсамаркандскогокланаскрепкимифинансовыми

иполитическимипозициямиявлялсяИ.Джурабеков.Вместестем,несмотря на серьезный финансово-политический потенциал, сам Джурабеков вряд ли мог, учитывая его возраст (1930 г.рож.), реально претендовать на пост Президентастраны.ГлавнымегопротежевыступалглаваМВДреспублики Закир Алматов.

Глава МВД обладал значительными политическими и финансовыми ресурсными возможностями. В Узбекистане из всех силовых структур, включая службу национальной безопасности (СНБ), министерство обороны и пр., МВД занимал прочное лидирующее по степени влияния и многочисленностиместо.КоличествоштатныхмилиционеровУзбекистана составляло свыше 100 тысяч человек (без внутренних войск) и около 40 тысяч из них находились в столице страны - Ташкенте. Кроме того, что наиболее важно, З.Алматов пользовался безусловным расположением самогоИ.Каримова,которыйзаметновыделялегосредисвоегоближайшего окружения.

Средипредставителейсамаркандскогоклана,сявнымипрезидентскими амбициями можно было выделить Ш.Мирзиёева - премьер-министра Республики Узбекистан, который пользовался особым расположением И.Каримова и вовсе не исключал свои шансы на президентство. Таким образом,всамаркандскомклане–какодномизнаиболеемогущественных

ибогатых кланов выделились явные фавориты, министр внутренних дел З.Алматовипремьер-министрШавкатМирзиёев,которыепорядупричин, являлисьоднимиизнаиболеесильныхпретендентоввпрезидентыизближайшего окружения Ислама Каримова.

Впротивовес самаркандской политико-финансовой группировке вокруг И.Каримова был сосредоточен другой ключевой узбекский клан - ташкентский. Сила ташкентского клана заключалась не только в его

241

Лаумулин М.Т.

Центральная Азия в зарубежной политологии и мировой геополитике

геостратегическом факторе, но и в его гибкой политике подбора и расстановки кадров и при этом региональная и этническая принадлежность игралихотьиважную,нонеединственнуюроль.Вэтойсвязинеслучайно, что в разное время в ташкентский клан входили и входят как выходцы с ташкентскогорегиона,такисостальныхрегионовстраны,преждевсегос джизакскогоиферганскихрегионов,чтовцеломлишьусиливаетпозиции данной группировки.

По сравнению с самаркандским кланом, среди ташкентской группировки трудно определить одного явного неформального лидера. До определенного времени с явными претензиями на лидерство ташкентского клана выступал Т.Алимов - бывший советник по кадровым вопросам президента и руководитель контрольно-ревизионной инспекции администрации И. Каримова. В число доверенных лиц Т.Алимова входил руководитель СНБ Р.Иноятов, тесно связанный с ташкентским кланом. Глава СНБ считался главным силовым контраргументом в противоборстве с самаркандским соперником – главой МВД З.Алматовым. Одним из главных«козырей»главыСНБявляласьмощнаябазаданных,втомчисле компромат, на всех членов политико-финансовой элиты Узбекистана. Одним из принципиальных отличий «ташкентской» от «самаркандской» региональных элит являлась более четко выраженная фрагментация столичной группировки, как результат ее гибкой политики в подборе и расстановке кадров.

Вначале 2003 года Каримов провел очередную кадровую чистку. Произошел уход со сцены И.Джурабекова и его сподвижников и приход новых людей, в том числе на место премьер-министра, что создало конфликтную обстановку. При этом произошло перераспределение не просто должностных мест, но и прибыли, получаемой от многих видов деятельности (в том числе от организованного наркобизнеса, который, как подозревали, контролировал Джурабеков). Характерно, что в 1999 г. взрывы прогремели также в тот момент, когда произошли большие кадровые перестановки и со своего поста ушел второй человек страны

-И.Джурабеков.

Впериод независимого существования Узбекистана основная борьба за главные позиции в политической иерархии и контроль над наиболее прибыльными отраслями экономики велась между «самаркандцами» и «ташкентцами». Ферганский клан фактически отстранен от распределения власти на общенациональном уровне. Среди них нет политиков или чиновников общенационального масштаба. Однако потенциально «ферганцы» имели как минимум не меньшее значение для государства, поскольку выступали от лица почти трети населения страны (8 млн.

242

Часть iii. Политические процессы в центральной азии

человек), к тому же наиболее исламизированной и склонной к оппозиционности по отношению к подчеркнуто антиклерикальному режиму И. Каримова. Открытое пренебрежение их интересами могло вызвать серьезныенегативныепоследствиядлярежима.Многиеаналитикисвязывают Андижанский инцидент именно с попыткой ферганского клана проявить президенту свое недовольство.

За десятилетие независимости в Узбекистане выросло новое поколение молодых политиков, которые получили образование на Западе, и онирвалиськвласти.Амбициозную,молодуюполитическуюэлитуявно не устраивало положение Узбекистана, экономически отстающего от соседей. Нельзя исключать, что в это время произошел явный конфликт между молодым и старым поколениями политиков, оформленный как борьба кланов. Нельзя исключать, что молодых косвенно поддерживал президент Каримов.

В конце 2003 г. И. Каримов нарушил негласное правило уравновешивания двух ведущих кланов, когда назначил на пост премьер-министра представителя самаркандского клана – Ш.Мирзиеева. По традиции при президенте «самаркандце» вторую по значимости должность государства должен был занимать наиболее лояльный представитель ташкентского клана. Более того, продолжающееся усиление позиций Ш. Мирзиеёва делает его реальным кандидатом на место преемника

Однако в самом самаркандском клане подъем нового премьера привел к усилению внутренних противоречий. Фигура бывшего неформального лидера«самаркандцев»И.Джурабековаособовыделяласьизчислаотстраненных от власти. Долгое время он возглавлял аграрный сектор страны, занимал должность первого вице-премьера. Курируя хлопковые и частично кадровые вопросы, а также в силу своей длительной личной дружбы с И.Каримовым, он фактически выполнял функции «серого кардинала» узбекской политики. В январе 2004 г. И. Джурбаеков был отправлен в отставку с должности госсоветника по АПК по обвинениям в коррупции и самоуправстве. А в апреле 2005 г. (по непроверенным данным) он уехал из Узбекистана. От двух всплесков антиправительственной деятельности в2004-05гг.большевсехпострадалоМВД,воглавекоторогостоялдругой видный «самаркандец» З.Алматов.

Противовесом чрезмерному влиянию на него собственного самаркандского клана И. Каримов всегда видел приближенность к себе лидера ташкентского клана Т. Алимова. С 1991 по 2005 г. он занимал должность госсоветника президента по организационно-кадровой политике и был наиболее активным оппонентом И. Джурабекова. Однако в начале 2005 г. он был фактически отправлен в почетную отставку (руководителем «Ин-

243

Лаумулин М.Т.

Центральная Азия в зарубежной политологии и мировой геополитике

тернационального культурного центра»). После ухода Т. Алимова право считатьсялидером«ташкентцев»,повсейвероятности,перешлокнаиболее влиятельному из них главе СНБ Р. Иноятову.

Помимо собственно влиятельных территориально клановых структур существовали политические силы, формально возможно входившие в клановые структуры, но фактически действовавшие автономно. Так влиятельную политическую силу в стране представляли «нейтральный» бывший премьер-министр У.Султанов. Проработавший долгое время в России, он в известной степени был дистанцирован от кланов и негласно придерживается пророссийской ориентации. В случае форс-мажорного передела власти в Узбекистане, Султанов, по мнению аналитиков, мог рассчитывать на поддержку со стороны Москвы.

Впоследние годы И.Каримов начал делать ставку на молодых технок- ратовсзападнымобразованиемвпротивовеспрежнимруководителям-хо- зяйственникам советской эпохи. Наиболее ярким представителем «новой технократической волны» являлся министр экономики и вице-премьер Р.Азимов, считавшийся одним из наиболее перспективных кандидатов в президенты. Что не маловажно, в условиях стратегического сближения с США, другими западными странами в начале 2000-х гг., Р.Азимов, получивший образование в США, обладал налаженными, хорошими связями с руководителями мировых финансовых и кредитных институтов.

Вкачестве вероятного преемника И.Каримова называли также министра иностранных дел страны С.Сафаева – второго мужа старшей дочери И.А. Каримова Гульнары. Сафаев мог тогда считаться наиболее реальным преемником И.А.Каримова, так как смог бы теоретически как член семьи, обеспечить гарантии безопасности для самого президента и его родственников. В период активной внутриполитической борьбы в республике в серединедевяностыхгодовС.Сафаевнаходилсязарубежоми,такимобразом, практически не был связан ни с одним из узбекских кланов. Он устраивал практически все противоборствующие стороны внутри страны, а также Запад,гдеондолгоевремяработалиимелнеплохиесвязивполитических кругах, и Россию, где имел целый ряд близких университетских друзейбизнесменов и госслужащих среднего звена, выходцев из Узбекистана.*

*См.: Арифханова З. Традиционные сообщества в современном Узбекистане // Центральная Азия и Кавказ (Лулеа, Швеция). 2000. № 4. С. 53-61; Толипов Ф. Узбекистан: советский синдром в государстве, обществе, идеологии // Центральная АзияиКавказ(Лулеа,Швеция).2008.№6.С.142-158;MarchA.F.FromLeninismto Karimovism: Hegemony, Ideology and authoritarian Legitimation // Post-SovietAffairs (PalmBeach,Fla.).2003.Vol.19.No4,pp.307-336;MelvinN.J.Uzbekistan:Transition toAuthoritarianism on the Silk Road. – London: Taylor and Fracis, 2000.

244

Часть iii. Политические процессы в центральной азии

Фактор исламской оппозиции

В сложившейся ситуации наиболее сложным вопросом являлась расшифровка роли радикальной оппозиции и ее связь с осуществленными терактами. Официальный Ташкент однозначно настаивал на том, что за терактамистоялиисламскиеэкстремисты(т.н.ваххабиты)влицеХизб-ут- Тахрир. Однако анализ ситуации в Узбекистане не позволяет полностью согласиться с этой точкой зрения. Сложившуюся в это время ситуацию, связанную с проблемой распространения религиозно-политического экстремизма, можно было охарактеризовать как неоднозначную. С одной стороны, очевидно, что исламская радикальная оппозиция, учитывая ее значительноослабленныересурсы,потерюсоюзников-талибоввАфганис- тане,нерасполагаласредствами,которыемоглибысоздатьсущественную угрозу режиму И. Каримова.

ИДУ,котороебылопочтиуничтоженовсраженииприКундузевсеверномАфганистаневдекабре2001г.,неорганизовывалоникакихтерактовв Узбекистане почти пять лет, и никаких нападений вообще в стране с 2001 г.БолеевероятнымкандидатомбылобыИсламскоеДвижениеТуркестана (ИДТ), связанное с Аль-Каидой.

С другой стороны, слабость радикальных организаций и в целом исламской оппозиции носили временный характер, и ее инфрастуктура могла быстро восстановиться. Но проблема заключалась не столько в существованиирадикальныхисламскихгруппировок,авугроземасштабного расширения их социальной базы. Кроме того, радикальными исламскими группировками могли гипотетически воспользоваться клановые группировки, интересы которых могут войти в острое противоречие с политикой правящего режима И. Каримова, особенно в вопросе о преемнике.

На территории соседних с Узбекистаном Жалал-Абадской и Ошской областей Киргизстана фактически были легализованы ячейки Хизб-ут- Тахрир. При этом в них входили по преимуществу этнические узбеки. Попытки киргизской милиции просто закрыть ячейки Хизб-ут-Тахрир в ЮжнойКиргизиивстретилижесткийотпорнеправительственныхорганизаций и некоторых официальных западных структур.

Ответственность за теракты 2004 г. взяла на себя никому неизвестная «Группа Исламского Джихада» (ГИД), что само по себе являлось крайне подозрительным фактом. Неясна была также связь между ИДУ и новой организацией. Различные источники указывали на то, что ИДУ был реорганизовано в Исламское Движение Туркестана (ИДТ), но уже с более широкойцелью–объединениевсейЦентральнойАзиивт.н.халифат.Даже впериодегорасцветаИДУмоглодействоватьтолькоспорадически,когда

245

Лаумулин М.Т.

Центральная Азия в зарубежной политологии и мировой геополитике

позволялисезонныеусловия.Егомалочисленность,действиявизоляциии условияхсезонныхограниченийпозволяетсделатьвывод,чтоИДУникогда не было серьезной угрозой для Ташкента.

По данным спецслужб США, России, Киргизии и некоторых других стран, ИДТ, созданное на базе Исламского движения Узбекистана, несмотря на существенные потери в ходе антитеррористической операции в Афганистане,всежесумелосохранитьсвоеядро.Послегибелив2002году признанногокомандующеговооруженнымиформированиямиИДУДжумы Намангани единственным лидером этой организации стал Т.Юлдашев. В настоящее время он руководит ИДТ вместе со своим первым заместителем Дильшодом Ходжиевым и командиром вооруженных формирований организации Улугбеком Холиковым.

ВооруженныеотрядыИДТвосновномдислоцировалисьвнеконтроли- руемыхцентральнымивластямирайонахАфганистананаюгеиюго-востоке этой страны. Они сражались главным образом в составе отрядов талибов. С ними также тесно сотрудничали члены уйгурских сепаратистских орга- низаций.Впоследующеевремяэтиотрядычисленностьюв25–30человек были переправлены в различные лагеря в горных районах Пакистана. ПоявлениенесколькихгруппировокИДТбылозафиксировановграничащей

сТаджикистаном афганской провинции Бадахшан.

Впервой половине 2000-х гг.действовал ряд неофициальных предста- вительствИДТ–«дафтаров»,которыебылирасположенывТаджикистане, Афганистане, Иране, Пакистане и Турции. Лидеры организации восстанавливали связи со спонсорами из международных террористических организаций и своими сторонниками в других странах, в том числе и государствах Центральной Азии, осуществляли сбор денежных средств и вербовку новых боевиков, готовясь тем самым к возобновлению террористической деятельности. Имелись также сведения, что Юлдашев проводилпереговорысмеждународнымитеррористическимиорганизациями и нелегальными структурами, занимавшимися торговлей оружием, о покупке нескольких переносных зенитных ракетных комплексов «Игла». Судя по всему, деятельность ИДТ и попытки проникновения его боевиков сдерживались в основном властями Северного Афганистана и силами международной коалиции.

Вероятный курс действий Ташкента могло иметь несколько скрытых последствий, из которых ни одно не было благоприятно Каримову. Если его режим усиливал репрессии против Хизб-ут-Тахрир, то усиливались ответныеатаки.Этоприводилокповторениюпорочногокруга,когдаатаки приводиликжесткимоблавам,пыткамизаключениючленовХизб-ут-Тах- рир–акциям,которыевызывалимеждународноеосуждениеУзбекистана.

246

Часть iii. Политические процессы в центральной азии

Вболееширокоммасштабе,популярностьтакихгруппкакХизб-ут-Тахрир, которые не использовали насилия, не сотрудничали с режимом, была широка и имела предпосылки к росту. В авторитарном Узбекистане не было умеренных сил, для многих Хизб-ут-Тахрир представлял единственное жизнеспособное средство для активности.

Масштабы репрессивной политики, проводившейся Ташкентом в отношении «ваххабитов» после 1999 г. и особенно после 2001 г., не позволяли говорить о существовании организованного подполья, несмотря на широкое социальное недовольство в стране. Характер проведенных терактов, их синхронность, количество использованных взрывчатых веществ, число задействованных боевиков, все это наталкивало на мысль об участии в подготовке терактов неких структур, располагавших такими возможностями и предоставивших террористам условия для проведения акций.

В конце марта – начале апреля 2004 г. в Узбекистане имела место серия террористических актов, которые привели к большим человеческим жертвам и серьезно обострили внутриполитическую ситуацию в РУ, вызвали заметный резонанс в Центральной Азии, отразились на системе региональной безопасности и на международной политике. Вероятность подобныхтеррористическихактовбыладовольновысокойипрогнозировалась,несмотрянауспехиантитеррористическойоперациивАфганистанеи поддержку,оказываемуюТашкентуСоединеннымиШтатамииЗападом.В качествеосновнойпричинытерактовназывали,какправило,ростсоциальной напряженности, вызванный в свою очередь глубоким экономическим кризисом,переживаемымУзбекистаном,атакжеполитическимипричинами:чрезмерножестким,репрессивнымрежимомпрезидентаИ.Каримова, коррупцией госаппарата и т.д.

Эта точка зрения («социальная версия») активно муссировалась мировыми СМИ и в той или иной форме озвучивалась западными представителями. Однако, анализ политических и экономических процессов, развивавшихся в Узбекистане и вокруг него, несмотря на действительно серьезноеположениевсоциально-экономическойобластииотносительно широкоенедовольствонаселения,позволялсомневатьсявполноценности даннойверсии.Всвоюочередь,официальныйТашкентнастаивална«террористической» версии происшедшего: теракты являлись продолжением политики, проводимой международными террористическими организациями и нацеленной на свержение светского режима в Узбекистане и установление исламского государства.

Официальное объяснение причин терактов также имело право на существованиевсилуисторическойинерции(взрывы1999г.,вторжения

247

Лаумулин М.Т.

Центральная Азия в зарубежной политологии и мировой геополитике

боевиков ИДУ в 1999 и 2000 гг., активность исламской оппозиции и т.д.)

имеждународного контекста (продолжение антитеррористической операции, ухудшение ситуации в Афганистане и Ираке, теракты в Москве и Мадриде).Темнеменее,анализреалийвнутриполитическогоположения вУзбекистане,масштабыдеятельностиполицейскоймашины,созданной И.Каримовым,плотныйконтрользаобществом–всеэтифактыпозволяли частично отвергнуть «террористическую версию» и давали основания для разработки третьей версии: взрывы были вызваны очередным раундом обострения борьбы за власть внутри узбекских региональных элит

икланов.

Определенное провоцирующее влияние мог оказать и внешнеполитический фактор: усиление критики режима И.Каримова со стороны международного сообщества, недовольство Вашингтона внутренней политикой Ташкента в социальной и политической сфере, разочарование в экономической политике Узбекистана со стороны внешних инвесторов и международных финансовых институтов.

Таким образом, имевшие место теракты могли быть, скорее всего, следствием стечения ряда обстоятельств и совпадения одновременно нескольких факторов: социального недовольства, возрождения террористическойинфраструктуры,полицейскогоманипулированияоппозиционным подпольем, нарушения внутриполитического баланса сил и обострения противоречий внутри узбекских элит, стремления недовольных узбекских политиковпослать«сигнал»лидеру,ивсвоюочередь,заинтересованности руководства РУ в том, чтобы поднять интерес к Узбекистану со стороны Западаиполучитьпредлогдляукреплениясуществующегорежимапутем усиления репрессий.

Следует обратить внимание на отчеты западных организаций по Узбекистану и региону Центральной Евразии. Они носили явно антикаримовскую тональность. При этом И.Каримов имел очень узкое пространство для политического маневра, и это пространство сужалось до желаемого антикаримовскимгруппамвСШАистранахЕвропыкоридора.Фактически, И.Каримова подталкивали к неким желаемым (для Запада) решениям (усиление репрессий).

В то же время, теракты были следствием тщательно законспирированного полицейского заговора с участием официальных структур, при этом исполнители, скорее всего, не догадывались об истинной сути происходящего.ВрезультатеИ.Каримовполучилдолгожданныеаргументы: во-первых, для диалога с Западом; во-вторых, для усиления репрессий; и главное, для устранения всех недовольных внутри властной элиты. Но для коренной смены ситуации в стране, проведения экономических

248

Часть iii. Политические процессы в центральной азии

и политических реформ, была необходима ломка всей сложившейся политической системы. Этот фактор и мог быть основным противоречием пост-каримовской эпохи.

Европейкой банк реконструкции и развития (ЕБРР) сдержал свое обещание сократить помощь Узбекистану в том случае, если власти республики не выполнят ряд условий, выдвинутых год назад руководством международной организации. Крупнейший кредитор Центральной Азии сворачивал свою деятельность в Узбекистане главным образом из-за имеющихместо«политическихрепрессий»инедостаточностиэкономических реформ в стране.

НаибольшуюугрозудляТашкентапопериметругосударственнойграницыпредставлялоослаблениеконтролясостороныБишкеканадюжными областями Кыргызстана. На этом этапе этот регион представлял собой более удобную базу для боевиков ИДТ (ИДУ) и «Хизб-ут-Тахрир», чем северные районы Таджикистана. Четкое намерение решать данную проблемупродемонстрироваливстречипрезидентаиглавыСНБУзбекистана со своими кыргызскими коллегами в 2006 г. Причем было похоже на то, чтоинициативаэтихвстречисходилаизТашкента.Чутьранееспецслужбы КыргызстанапровелирядоперацийпозадержаниюактивистовИДТ(ИДУ)

в Ошской и Жалал-Абадской областях.*

*См.: Мирсайитов И. Исламское движение Узбекистана: этапы развития и современное состояние // Центральная Азия и Кавказ (Лулеа, Швеция). 2006. № 6. С. 130-134; Мусаев Б. Религиозный экстремизм – угроза безопасности Узбекистана // Центральная Азия и Кавказ (Лулеа, Швеция). 2000. № 5. С. 70-77; Мусаев Б. Ислам в современном Узбекистане: созидательный потенциал и проявление угроз // Центральная Азия и Кавказ (Лулеа, Швеция). 2002. № 3. С. 155-165; Рузалиев О. Исламское движение Узбекистана: штрихи к «портрету» // Центральная Азия и Кавказ (Лулеа, Швеция). 2004. № 3. С. 24-36; Тодуа З. Радикальный ислам в Узбекистане: этапы становления и перспективы развития // Центральная Азия и Кавказ (Лулеа, Швеция). 2005. № 1. С. 41-48; Ibrahim D. The Islamization of CentralAsia.A Case of Uzbekistan. – Leicester: The Islamic Foundation, 1993. – 32 p.; Burgess M. In theSpotlight:IslamicMovementofUzbekistan.–Washington,DC:CDI,2002;Creating Enemies of the State: Religious Persecution Uzbekistan. Human Rights Watch. – New York: HRW, 2004. – 303 pp.; Halid A. A Secular Islam: Nation, State and Religion in Uzbekistan // International Journal of Middle East Studies (Cambridge, Mass.). 2003. Vol.57. No 4, pp.573-598; Hanks R. The Islamic Factor in Nationalism and NationBuilding in Uzbekistan: CausativeAgent or Inhibitor // Nationalities Papers. 1994. Vol. 22. No 2, pp. 309-323; Security and Stability in Uzbekistan: Challenges, Threats and Solutions. Royal Military Academy. – Sandhurst: Conflict Studies Research Centre, 1998. – 9 p.; Zanca R. Explaining Islam in Central Asia: an anthropological Approach for Uzbekisnatn // Journal of Muslim minorities Affairs. 2004. Vol.24. No 1.; Megoran N.Author-Criticforum:‘RadicalIslaminCentralAsia’//CentralAsianSurvey(Oxford). 2007. Vol. 26. Issue 1, pp. 141-154.

249

Лаумулин М.Т.

Центральная Азия в зарубежной политологии и мировой геополитике

Андижанские события

События13-14мая2005г.вАндижане,безусловно,стализначительным потрясением для узбекистанского общества. Впервые силовые структуры открыто и массово применили огнестрельное оружие против большой группы митингующих граждан, большинство которых было безоружно (пустьдажесрединихибыливооруженныебоевики).Вовсехпредыдущих случаях открытого применения оружия (в ходе волнений среди студентов в1992г.,взрывов1999и2004гг.,вторжения«исламских»боевиковвСурхандарьинскуюобластьв2000 г.)властямприходилосьиметьделолишь с небольшимигруппамивооруженныхэкстремистов.Жестокостьподавления мятежа в Андижане оказала скрытое шокирующее влияние на население Узбекистана. Предпринятыми после Андижанского инцидента шагами И. Каримову удалось удержать внутренние процессы под видимостью контроля и обеспечить определенную стабилизацию общественно-поли- тической обстановки.

Несмотря на отрезвляющее действие Андижанского инцидента на широкие массы недовольных режимом И. Каримова граждан, протестный потенциал среди населения и возможности повторения подобных событий все равно оставались достаточно высокими. Свидетельством этого являлись мирные, но очень активные протесты торговцев против попыток госорганов ограничить работу базаров в Самарканде в августе 2005 года. После подавления мятежа в Андижане, правительство усилило репрессии против представителей гражданского общества и оппозиции. Наиболее яркими его примерами стали фактическая ликвидация нового умеренно-оппозиционного движения «Серкуеш Узбекистоним» (Мой солнечный Узбекистан), продолжение гонений на небольшие группы «правозащитников», негосударственные общества. Основавшие его известные бизнесмены С.Умаров и Н. Хидоятова оказались осуждены по сомнительным обвинениям в экономических преступлениях (Н. Хидоятова была позже амнистирована). «Серкуеш Узбекистоним» позиционировала себя как умеренная оппозиция либерально настроенных представителей национального бизнеса, предлагающая властям конструктивный диалог.

В этот период продолжилась инспирированная властями кампания по вытеснению из Узбекистана местных и западных, в основном американских, НПО. За время, прошедшее после Андижанского инцидента, расстановкасилвправящейэлитеУзбекистанапретерпеласерьезныеизменения. Вноябре2005г.,сразупослеподписанияИ.КаримовымвМосквеДоговора осоюзническихотношенияхсРоссиейбылиотправленывотставкутакие

250