Глава 2. Философия русского просвещения

2.1. Становление и развитие философии русского Просвещения

Периодизация русского Просвещения неоднозначна. Наиболее распространенной является точка зрения, согласно которой этот период русской духовной культуры относится к XVIII веку, и по типологии часто соотносится с западноевропейским Просвещением.

Отметим сразу: это да­леко не полное и даже не близкое соотношение имеет для России особый смысл. Как известно, западноевропейское Просвещение было подготовлено Возрождением и периодом Нового Времени, уже обеспечившими разрыв со средневековой богословской культурой и провозгласившими незыб­лемый авторитет научного знания. Русская культура конца XVII — начала XVIII века должна была решать задачи, на которые у Западной Европы ушло пять столетий. Такая небывалая в истории интенсивность духовного развития не могла не оказать влияния на развитие русской философии.

Уже в последние десятилетия XVII века в России созда­лась ситуация, которую мы сейчас называем кризисом ду­ховной культуры, идеологических ценностей и идеалов. До­петровская Русь дожила «до нравственного банкротства». Важнейшим из мероприятий, последовательно осуществленных Петром I, было окончательное от­странение церкви от вмешательства в дела государственные, а следовательно, и ограничение «культурного поля» церков­ной деятельности. С уничтожением патриаршества в 1721 году руководство делами церкви было передано в руки Свя­тейшему Синоду, подотчетному монарху. Церковь фактиче­ски была лишена доминирующей роли в области проведения культурно-идеологической политики, именно в той области, где ее влияние было прежде особенно велико. Роль духовен­ства как источника просвещения, как представителя «духовного авангарда» русского народа кончилась. С воцарением Петра Великого в стране формируется новая интеллигенция, которая во всем руководствуется «мирскими» интересами и идеями. Кристаллизационным ядром, вокруг которого сла­гаются эти интересы и идеи, является не идея вселенской религиозной миссии (хранение чистоты Православия), как это было раньше, а идеал Великой России.

С петровских реформ усиливается интерес русских писателей к человеческой личности, происходит углубление гуманистического начала в публицистике и искусстве. В новой концепции человек уже окончательно перестает быть источником греховности, воспринимается как активная личность, ценная и сама по себе, и еще больше – за «услуги отечеству». Отсюда и изменение главного ценностного ориентира: на смену представлений о греховной природе человека, свойственных официальной культуре допетровской Руси, на смену культуре, направлявшей интересы человека к соблюдению чистоты христианской веры, приходила культура, основанная на представлениях о человеке как частице новой системы – социальной: иерархически упорядоченного монархического государства. С этих позиций переосмысливается проблематика и функции философии, усваивается новый понятийный аппарат.

Русские философы оказались очень восприимчивы к философской культуре Запада. В.В. Зеньковский в «Истории русской философии» выделяет в качестве философского течения XVIII в. «русское вольтерианство». Имя Вольтера было знаменем, под которым объединялись беспощадные критики старины. Скептицизм, ирония, критика общественного строя, осмеяние суеверий, преклонение перед разумом, обращение ко всему «естественному», вопрос о зле – спектр философских увлечений русских мыслителей далеко не полон. Главными авторитетами «нового сознания» кроме безусловного лидерства Вольтера были Дидро, Локк, Руссо, Монтескье. Из знаменитой французской «Энциклопедии» переводилось множество статей. Пользовались популярностью труды Гельвеция и Гольбаха.

Формирование основ новой философской культуры на протяжении всего XVIII века объединяло мыслителей самой различной мировоззренческой ориентации – Феофана Прокоповича – сподвижника Петра I, В.Н. Татищева, Я.П. Козельского, Д.С. Аничкова, И.А. Третьякова, С.Е. Десницкого, ряда других.

Феофан Прокопович «в науке, философии новой и богословии... так учен, что на Руси прежде равного ему не было» (В. Н. Татищев), «красноречием столь великий, что некоторые ученейшие люди почтили его именем Российского Златоустого» (Н. И. Новиков).

Прокопович — автор многих трудов, среди которых осо­бое место занимают «Правда воли монаршьей» и «Духовный регламент». Работы эти явились своеобразной теорией обос­нования государственной политики. Власть монарха для него — это воплощение суверенитета самого народа, который «отдал государю своему» свои права. Го­сударство обязано обеспечивать мир, общественный порядок, истинное правосудие, развитие промышленности и торговли,' необходимый уровень образованности. Просвещение, в свою очередь, является важнейшим фактором совершенствования общества, «всеобщая образованность улучшит нравы», пре­одолеет суеверие и невежество, «возвысит человеческое до­стоинство».

В просветительской деятельности Прокопович ставил за­ дачу распространения тех наук, объектом которых является природа.

В.Н. Татищев считается первым русским историком, но кроме истории он занимался географией, философией, экономикой. Татищева называют «образованнейшим человеком», «одним из самых замечательных русских людей XVIII века». Его биограф К. Бестужев-Рюмин отмечал, что Татищев, уступая Ломоносову силою творческого гения, тем не менее должен занять равное с ним место в историческом процессе. «Есте­ствоиспытатель Ломоносов стремился возвести к общему философскому единству учение о природе, историк и публи­цист Татищев стремился, со своей стороны, найти общее начало человеческого общежития и человеческой нравствен­ности». Таким началом Татищев считает «естественное право», которое основано на признании автономии личности. Ни церковь, ни государство не могут ослабить зна­чения этой автономии. В сочинении «Разговор о пользе наук и училищ» Татищев настаивает на том, что «желание к бла­гополучию в человеке, беспрекословно, от Бога вкоренено есть», что «естественный закон» человеческой природы есть такой же «божественный закон», как и тот, который записан в Священном Писании. Между ними нет, и не может быть противоречий. Татищев считает злоупотреблением церкви, если она запрещает то, что «человеку законом божественным определено». Отсюда закономерный для XVIII века вывод: церковный закон может не совпадать с божественным, и в таком случае государственная власть должна ограничить за­кон церкви «пристойности ради». Другими словами, церковь подчинена контролю государства. Понятие греха, по мнению Татищева, означает лишь совершение «вредных человеку» действий. Чтобы этого избежать, «надо познавать самого себя, надо вернуть уму власть над страстями». Тати­щев, блестящий знаток западной философии того времени, подчеркивает, что «истинная философия не грешна», она по­лезна и необходима, так как она дает «знания правил есте­ственного закона».

Я.П. Козельский – автор «Философских предложений» (1768 г.), явившихся значительным событием в русской политической философии. По его мнению, политика должна не только укреплять благополучие общества, но и содействовать развитию добродетели и благопристойности. «Политика, - писал Козельский, - есть наука производить праведные намерения самыми способнейшими и праведными средствами в действо». Она как бы «выглаживает», «полирует» социальность, гармонизирует натуру чело­века, которая по своей природе «шероховата, следовательно, и не выполирована». Поэтому познание политики составляет главнейшую задачу философии и тождественно познанию «общей природы вещей».

Увлеченность русских мыслителей социально-политическими проблемами привела к появлению утопий идеального государства. Автором одной из них – «Путешествие в землю Офирскую» (1784 г.) был М.М. Щербатов, попытавшийся, по словам Г. Флоровского, создать «план своеобразного священно-полицейского строя», где «главные надзиратели - священики». Офиряне не изучали ни литературы, ни философии, ни теологии: древность и идеалы определялись и формировались государством. Благодаря этому искоренялось свободомыслие и соблазны. Офирская система поощряла лишь технические совершенствования, умножавшие материальные блага.