Средние века. Выпуск 75 (3-4)

общены к богатейшей сокровищнице греко-римской цивилизации. Словесность и художественная культура в Средние века остается во многом наднациональной, составляя единую с Византией и южнославянскими странами общность Slavia Оrthodoxa и сохраняя при этом типологическое единство с культурой христианской Европы в целом.

В Средние века для Руси проблемы, которая встанет перед Пeтром I, не существовало: Русь сама была Европой не только в культурном, но и в политическом отношении. Социальная структура раннесредневекового русского общества, как показывают последние исследования, обладала принципиальным сходством

собщественной организацией Западной Европы каролингского времени. Начавшееся в последнее время изучение ряда ее важнейших элементов (догосударственных «племенных» объединений, дружины, «служебной организации», правовой системы, «народных собраний» и др.) показывает близость общественного строя Древней Руси к существовавшей в то же время в Центральной Европе (Польша, Венгрия, Чехия) модели социальной структуры. Средневековая Русь была активным участником и европейской системы международных отношений того времени. Примеры многочисленны, начиная от династических браков Рюриковичей

справителями Франции, Венгрии и Норвегии, кончая теснейшими и многообразными торговыми связями Великого Новгорода с Ганзой – крупнейшим объединением торговых городов Северной Европы. Постоянная торговля шла и с другими европейскими странами, достаточно лишь вспомнить перечень купцов, о пребывании которых в Киеве говорит в конце своего повествования Плано Карпини: здесь были бреславские купцы, купцы из Польши, Австрии, Византии9.

После монголо-татарского нашествия, когда в XIV–XV вв. в

Северо-Восточной Руси постепенно формируется монархическая власть, параллельно с этой тенденцией на северо-западе Руси, в Новгороде и Пскове в течение столетий существует и развивается республиканская традиция, насильственно уничтоженная лишь в конце XV – начале XVI в. Европейские аналогии – городские республики в Италии (Флоренция, Венеция и т.д.), в Далмации (Дубровник, Трогир, Шибеник и т.д.), для более раннего периода – в Западном Поморье (Щецин, Волин, Колобжег и др.).

9Джиованни дель Плано Карпини. История Монгалов. Гильом де Рубрук.

Путешествие в восточные страны / пер. А. И. Малеина. М., 1957. С. 83.

Что же касается хронологических границ, в среде филологов столь же устойчива норма считать литературой Древней Руси всю допетровскую литературу, хотя в начале XX века были колебания (и вполне законные) относительно литературы XVII в. Те же вехи отмечаются в истории языка. Разумеется, внутри этих границ выделяются периоды, коррелирующие, надо сказать, с периодами в истории России (XI–XIII, XIV–XV вв. и т.д.). Соответствие это особенно очевидно, если принять во внимание структуру учебных университетских курсов по истории, литературе, языку, искусству. Все они выделяют домонгольский период, а затем – эпоху до петровских реформ.

Поиски оптимальной терминологии и периодизации, безусловно, будут продолжаться, но журнал не стремится в них быть передовым рубежом или, тем более, «законодателем мод», а лишь выбирает наиболее приемлемую традицию, которой можно следовать без серьезных нареканий.

Определившиеся с самого начала рубрики журнала сохранились в нем практически без изменений: История и источниковедение; Археология; Язык и литература; Фольклор и этнография; Искусство; История церкви; История отечественной медиевистики; Публикации; Полемика. Рецензии. Научная жизнь; Конференция

(публикации материалов конференций «Комплексный подход в изучении Древней Руси» и Круглых столов Института славяноведения РАН); Новая книга (аннотации вышедших книг). Наибольшее число статей приходится на рубрику «История и источниковедение», близка к ней по числу публикаций – «Язык и литература».

Перечисление вышедших материалов – даже выборочное – едва ли будет уместно, но об одной рубрике хотелось бы сказать отдельно. Это раздел «Публикации». За 14 лет в журнале опубликовано 30 неизданных ранее памятников письменности и их редакций. Среди них документы (завещания московских князей, ярлык Ахмата и др.), произведения агиографии, сказания о чудотворных иконах, службы, послания, Скитский устав, разного рода нарративы. Впрочем, изданных источников на самом деле больше, поскольку публикацией часто завершается исследование памятника, при этом каждый раз не без труда решается, куда имеет смысл отнести материал – в исследования или в публикации.

Хотя для современной археографии действуют «Правила издания исторических документов в СССР» в версии 1990 г.10,

10Правила издания исторических документов в СССР. 2-е изд, перераб. и доп. М., 1990.

понятно, что возможности адекватной передачи текста выросли

стех пор чрезвычайно. Воля же публикатора всегда играла роль не менее значительную, чем нормативные установления. 17 мая 2002 г. журнал совместно с РГБ провел Круглый стол, посвященный вопросам публикации древнерусских рукописных источников11. Пришли заинтересованные лица из МГУ, РГГУ, РГБ, ИРИ РАН, Археографической комиссии РАН, ИРЯ РАН, МПГУ, ГИМ, ИФ РАН, ИРЛИ РАН, СПбГУ, Центрального архива Нижегородской области, ТвГУ, Новосибирского гос. пед. университета, представители издательств и др. Договориться было трудно, и, скорее, не договорились. Зато в результате подробного обсуждения члены редколлегии выработали принципы публикации текстов в журнале. Общий принцип – отказ от так называемых «адресных» изданий (одних – для историков, других – для лингвистов и т. д.), поскольку, во-первых, такой подход неизбежно влечет за собой необходимость многократной публикации одного и того же памятника (для разных специалистов), во-вторых, для журнала, исповедующего комплексный подход, практика разделения публикаций по профилям не может быть приемлемой. Были определены технические параметры: обозначение курсивом выносных, порядок подведения разночтений и палеографические примечания, отметки концов строк, принципы употребления скобок разных конфигураций и др. Прокламируемый принцип: мы публикуем тексты любой сложности, – журнал старается выдерживать, хотя

снекоторыми шрифтами работать бывает сложно. И все же мы действительно публикуем любые тексты: если нужно – с параллелями на древнееврейском, с любой диакритикой и т.п. (благо те, кто делают журнал (корректура, верстка, редактура) – кандидаты наук и аспиранты-историки и филологи по нашим же «древним» специальностям).

Междисциплинарность издания не предполагает, что каждая статья – образец комплексного подхода в отношении сочетания источников и методик, но совокупность статей, представляющих разнообразие задач и способов их решения с помощью различных инструментариев, дает представление обо всем богатстве медиевистического спектра. На конференциях «Комплексный подход в изучении Древней Руси», которых прошло уже 7, требование комплексности более жесткое, но все же не абсолютное, и мы не

11См.: Конявская С.В. Проблемы публикации текстов: Дискуссия открыта // Древняя Русь: Вопросы медиевистики. 2002. № 4 (10). С. 120–122.

отказываемся от хороших докладов, где комплексность не очевидна. В начале нашим партнером была Государственная Третьяковская галерея, затем ее в качестве соорганизаторов сменили академические институты: Институт славяноведения, Институт русского языка и Институт российской истории. Конференции входят в Перечень научных конференций, симпозиумов, съездов и школ Российской академии наук, проходят при финансовой поддержке РГНФ и Президиума РАН, большую помощь в ее организации оказывало Отделение историко-филологических наук РАН. За 12 лет конференция журнала приобрела широкую известность, если на первых конференциях докладчиков было от 80 до 90, то на седьмой на пленарных заседаниях и в шести секциях прозвучало 144 доклада. 65 участников конференции приехали из 19 регионов России, а также из других стран: Украины, Беларуси, Польши, Болгарии, Сербии, Германии, США (18 участников). Примерно четверть докладчиков – молодежь: аспиранты, магистранты и молодые кандидаты наук. Но заявок поступает гораздо больше, так что приходится вести отбор и отказывать.

Собственно, та же ситуация и с самим журналом: публикуется примерно от 40 до 60% поступивших статей. Система рецензирования редколлегией имеет несколько этапов. Первый – рецензии членов редколлегии или приглашенных экспертов, подготовленные к заседанию редколлегии. Рецензенты представляют статью на заседании, ее непосредственно на заседании может посмотреть любой из присутствующих, после обсуждения принимается решение: принять, отклонить, отправить автору замечания для доработки. В последнем случае авторы стараются учесть замечания и присылают новый вариант, некоторые же отказываются от публикации.

Однако есть для авторов и иной путь на страницы журнала. С самого начала его существования, с 2000 г., у нас начались заседания Круглых столов. Характер их проведения менялся. Сначала это были ежеквартальные заседания для обсуждения наиболее резонансных уже вышедших статей. Но этот принцип стал размываться: Круглые столы посвящались вышедшим монографиям, проблемным вопросам (как Круглый стол об изданиях источников, о котором шла речь выше), на заседания стали выноситься еще не опубликованные работы. С 2006 г. сложилась постоянная система: Круглые столы стали проходить ежемесячно, и на них обсуждаются статьи, подготовленные авторами для «Древней Руси». Иногда мы сами предлагаем авторам такое обсуждение, если целесообразно не просто послать автору замечания, а имеет

смысл подробно поговорить о материале. Но часто инициатива исходит от авторов.

В 2012 г. возник еще один семинар – молодежный. Обратившись к профессорам вузов и сотрудникам РАН, имеющим магистрантов и аспирантов, мы собрали семинар, который работает по образцу «взрослого», на него приглашаются не только молодые его участники, но и ученые-эксперты по теме заседания. Задача его – совершенствование аспирантских статей, с которыми всегда большие проблемы. Зачастую дельные мысли имеют неприемлемое выражение. Молодые исследователи не умеют строить работу, не имеют опыта в отборе и формулировке аргументов, допускают разного рода ошибки, в общем, нуждаются в помощи и направлении. Их хочется публиковать, но в том виде, в котором поступают аспирантские статьи, это практически невозможно. Вторая задача семинара – это создание для них пространства научного и просто человеческого общения «по интересам». И если успех в отношении первого оценить сложнее, то второе точно удалось. Из семинара не уходят и те, кто уже защитился, установились дружеские связи, возникла необходимая для молодой поросли среда. Сейчас молодежные Круглые столы проходят примерно раз в два месяца, постоянные их участники приглашаются в качестве слушателей и на «взрослые» семинары. Среди них аспиранты и магистранты ИРИ РАН, ИА РАН, Инслав РАН, РГГУ, МГУ, МПГУ, УРАО, Литинститута, МДА, «свободные художники».

«Древняя Русь: Вопросы медиевистики» распространяется по подписке через «Роспечать» в России и СНГ, поступает в розничную продажу. Среди подписчиков – библиотеки, научные организации, университеты, музеи и частные лица. Поступает журнал также в библиотеки Папских университетов Рима и Торонто, Библиотеку Национального Конгресса США и другие научные учреждения зарубежных стран: Украины, Беларуси, Болгарии, Германии, Италии, Канады. С 2006 г. у журнала существует сайт, где представлена полнотекстовая версия всех его номеров. Здесь же отражена информация о прошедших конференциях, Круглых столах и др. Существует англоязычная версия сайта. Кроме того, в каждом номере (как в бумажном, так и в электронном варианте) на английском языке даются оглавление, аннотации, ключевые слова, сведения об авторах. Анализ посещаемости сайта показывает, что интерес к нему закономерно возрастает в моменты, когда вывешивается новый номер. Наиболее активно пользуются материалами сайта Москва (и область) и Санкт-Петербург

(и область), а также Владимирская область. Из стран СНГ больше всего посещений из Украины (с большим отрывом), далее идет Беларусь. Из других зарубежных пользователей больше всех журналом интересуются ученые США, затем следуют читатели Польши, Германии и Болгарии.

Зарубежные ученые есть не только среди читателей, но и среди авторов журнала. В нем печатают свои труды исследователи из Украины, Беларуси, Болгарии, Сербии, Литвы, Латвии, Польши, Германии, Италии, Швеции, Франции, Англии, Бельгии, Испании, Японии, США, Канады.

Но мы ждем и отечественных «зарубежников» – и как авторов, и как соорганизаторов совместных Круглых столов, конференций. Это было бы сотрудничество, полезное для всех.

БИБЛИОГРАФИЯ

Янин В.Л. Некоторые размышления о путях науки // Древняя Русь: Вопросы медиевистики. 2004. № 1 (15). С. 6–10.

Конявская Е.Л. Первая Международная конференция «Комплексный подход в изучении Древней Руси» // Древняя Русь: Вопросы медиевистики. 2001. № 4 (6). С. 121–127.

Назаренко А.В. О междициплинарном подходе к изучению Древней Руси // Древняя Русь: Вопросы медиевистики. 2002. № 1 (7). С. 5–8.

Конявская Е.Л. Комплексный подход и основные направления в изучении древнерусской литературы // Древняя Русь: Вопросы медиевистики. 2002. № 1 (7). С. 18–21.

Штайндорф Л. Конференция «Комплексный подход в изучении Древней Руси: Взгляд из Киля // Древняя Русь: Вопросы медиевистики. 2002. № 1 (7). С. 125–126.

Конявская С.В. Проблемы публикации текстов: Дискуссия открыта // Древняя Русь: Вопросы медиевистики. 2002. № 4 (10). С. 120–122.

РЕЦЕНЗИИ И ОБЗОРЫ

ALLES NUR SYMBOLISCH? BILANZ UND PERSPEKTIVEN DER ERFORSCHUNG SYMBOLISCHER KOMMUNIKATION (SYMBOLISCHE KOMMUNIKATION IN DER VORMODERNE) / HRSG. VON B. STOLLBERG-RILINGER, T. NEU, CHR. BRAUNER. KÖLN: BÖHLAU VERLAG, 2013.

ВСЕГО ЛИШЬ СИМВОЛИЧЕСКИ? ИТОГ И ПЕРСПЕКТИВЫ ИССЛЕДОВАНИЯ СИМВОЛИЧЕСКОЙ КОММУНИКАЦИИ (СИМВОЛИЧЕСКАЯ КОММУНИКАЦИЯ В РАННЕЕ НОВОЕ ВРЕМЯ) / ПОД РЕД. Б. ШТОЛЬБЕРГ-РИЛИНГЕР, Т. НОЯ, К. БРАУНЕР. КЁЛЬН: ИЗДАТЕЛЬСТВО БЁЛАУ, 2013.

С 2000 по 2011 г. на базе Мюнстерского университета проводилась работа в рамках так называемого Особого исследовательского направления 496 «Символическая коммуникация и общественные системы ценностей от Средневековья до Французской революции» (Sonderforschungsbereich 496 «Symbolische Kommunikation und gesellschaftliche Wertesysteme», сокр. SFB 496). По результатам состоявшегося в июне 2011 г. заключительного коллоквиума этого масштабного исследовательского проекта был издан рецензируемый сборник. Это издание стало итоговым не только для одиннадцати лет изысканий SFB 496, но и для более продолжительного периода развития историографии, на протяжении которого медиевисты и специалисты по раннему Новому времени изучали проблемы символической коммуникации, т.е. невербального взаимодействия между людьми посредством знаков, находившего выражение в различных областях – от церковной литургики до политических ритуалов.

Само понятие «символическая коммуникация», вошло в оборот в исторических исследованиях после того, как ему дал определение и начал его активно применять в своих работах Г. Альтхоф – профессор Мюнстерского университета, крупный специалист по раннесредневековым политическим ритуалам1. Именно Г. Альтхоф стал инициатором и одним из руководителей проекта SFB 496.

1Понятие Г. Альтхоф ввел в публикациях конца 1990-х годов. См.: Althoff G. Spielregeln der Politik im Mittelalter: Kommunikation in Frieden und Fehde. Darmstadt, 1997. S. 232.; Idem. Zur Bedeutung symbolischer Kommunikation für das Verständnis des Mittelalters // Frühmittelalterliche Studien. 1997. Bd. 31. S. 373. Под «символической коммуникацией» исследователь подразумевает различные формы

Однако, хотя основоположник этих исследований сам являлся специалистом по раннему и зрелому Средневековью, проблемы, поставленные Г. Альтхофом, привлекли внимание исследователей позднего Средневековья и раннего Нового времени. В этом, впрочем, нет ничего удивительного, если принять во внимание, что данные периоды значительно богаче источниками, описывающими акты публичного символического взаимодействия. Кроме того, процесс превращения символического языка средневековых ритуалов во все более секулярный церемониал Нового времени интересовал историков как исток современной символической репрезентации.

Хотя позднее Средневековье и раннее Новое время упомянуты и в названии проекта, и в подзаголовке книги, а редакторы издания – специалисты именно по этим эпохам, на деле в сборнике представлен значительно более широкий хронологический диапазон. Показательно, что во вводных статьях, где очерчивается круг ключевых вопросов, выносимых на обсуждение, Г. Альтхоф говорит об изучении символической коммуникации в высоком и зрелом Средневековье, а Ф. Рексрот обращается к примеру «долгого XII века».

Более чем за десять лет работы амбициозный проект приобрел международный масштаб2. Среди авторов сборника «Всего лишь символически?» исследователи из Франции и Швейцарии, а также различных областей Германии, – помимо Мюнстера, здесь представлены научные учреждения Берлина, Гёттингена, Эрфурта, Франкфурта-на-Майне, Штутгарта, Фрайбурга, Тюбингена, Мюнхена, Бамберга, Регенсбурга.

Более всего в издании впечатляет тематическое многообразие. Интердисциплинарность стала основным принципом и коллоквиума «Всего лишь символически?», и одноименного сборника. В рамках коллоквиума работало четыре секции, посвященные, соответственно, символической коммуникации в контексте права, политики, искусства

коммуникативной активности, в которых используются символы, обладающие устойчивым и общепонятным значением; при этом данная форма коммуникации рассматривается как одна из ключевых для средневекового общества. В современной немецкой науке понятие «символическая коммуникация» устойчиво ассоциируется с мюнстерской школой исследований средневековых ритуалов, с кругом коллег и учеников Альтхофа. За минувшие годы этот термин стал широко применяться в зарубежной историографии, – не только немецкими, но и, в частности, французскими и британскими учеными.

2В числе прочих мероприятий, состоявшихся по результатам работы проекта «Символическая коммуникация…», была и прошедшая в Москве 18–20 октября 2011 г. конференция «На языке даров: Правила символической коммуникации в Европе 1000–1700 гг.» (осуществленная в сотрудничестве с Музеем Московского Кремля, Германским историческим институтом в Москве, МГУ им. Ломоносова и Высшей школой экономики). Данная конференция способствовала введению понятия «символическая коммуникация» в оборот в отечественной медиевистике.

и экономики. Структура книги совпадает с программой мероприятия; каждый из разделов включает статьи участников соответствующей секции, дополненные комментарием еще одного исследователя, подытоживающим выступления и дебаты в этой части коллоквиума.

Сборник открывает вводная часть, где ставятся общие методологические проблемы. В статье Г. Альтхофа рассматривается, как изначально «многозначный» символический язык при переходе от раннего Средневековья к зрелому и далее становился все более определенным и не допускающим противоречивых трактовок, – по мере возрастания роли письменной коммуникации, постепенно перенимавшей функции коммуникации символической. Признание «многозначности» раннесредневековых ритуалов – свидетельство эволюции взглядов Г. Альтхофа, уточнение прежней его концепции «правил игры», подразумевавшей, что ритуал неизменно регулировался определенными общеизвестными нормами и одинаково интерпретировался его участниками и наблюдателями. Две другие статьи раздела развивают идеи, обозначенные Г. Альтхофом: Ш. Патцольд показывает, что историографический концепт «правил игры» далеко не всегда применим к раннесредневековым реалиям, а Ф. Рексрот рассматривает процесс формализации символического языка по мере распространения письменной документации.

Если вводные статьи дают представление о наиболее острых источниковедческих и историографических проблемах рассматриваемой широкой области исследования в целом, то тематические разделы показывают, сколь многообразно эти проблемы проявляются при изучении конкретного исторического материала.

Историки права – один из крупнейших современных авторитетов в этой сфере И. Рюкерт и его более молодые коллеги П. Остман и С. Лепсиус, – в своих работах интерпретируют символические акты в средневековой судебной практике как средство, позволявшее при изменении правовых норм сохранять видимость непрерывности традиции. Исследуя символическую коммуникацию в дипломатии раннего Нового времени, Л. Бели, К. Виндлер и Х. Шиллинг уделяют особое внимание противоборству в тот период прежних символических форм, связанных с внутрисословными отношениями в среде знати, и новых, основанных на представлении об интересах суверенных государств. Специалисты по истории Великой Французской революции – Ж.-К. Мартин, К. Шрёер, Ю. Мартшукат – в своих статьях анализируют эту эпоху как период зарождения ряда ключевых концептов «символической политики» Нового времени, одновременно размышляя о характере усвоения и переработки предшествующего «символического наследия».

Статьи, представленные в разделах по праву и политике, показывают, что язык символической коммуникации в этих сферах отнюдь не был застывшим, а трансформировался в зависимости от решаемых задач и изменяющихся реалий, подчас становился пространством столкновения противоборствующих сил. Это понимание политических

и судебных ритуалов как элементов, отражающих динамику общественных процессов, по сей день остается во многом новым для консервативной историографической традиции.

Еще более непривычный взгляд на проблему представлен в трех следующих разделах, рассматривающих воплощение символической коммуникации в музыке, живописи и театре. В статье Ю. Хайдриха и К. Шильтц и в комментарии к ней Л. Люттекена рассматриваются музыковедческие сюжеты: авторы предпринимают попытку расшифровать скрытые в средневековой музыке «коды», служившие для общения между композитором и исполнителем, музыкантом и слушателем. И. Пёшке,

В.Брассат и К. Крюгер комментируют способы воплощения символического языка в живописи – к примеру, репрезентативные функции портретов государя или дворцовых гобеленов. Авторы раздела, посвященного «театральности», изучают сложное переплетение «игры» и «жизни» в средневековой литургической практике и придворных празднествах (Я.-Д. Мюллер), а также в торжественных «королевских прогулках» Людовика XIV (показательно, что к этой теме обратилась профессиональный театровед Д. Колеш).

Искусствоведческий контекст позволяет полнее понять смысловые оттенки, скрытые в различных символических элементах, особенности их восприятия современниками. Рассмотрение проблемы в этом ракурсе существенно расширяет представление о многозначности символической коммуникации, сложности «правил игры».

Наконец, заключительный раздел посвящен символической коммуникации в экономической сфере. Тема эта до сих пор редко рассматривалась в историографии, и на сегодняшний день историками не выработано общепринятого подхода к ее исследованию, что проявилось, в частности, и в статьях данного раздела. Складывается впечатление, что авторы лишь пытаются наметить возможные пути исследования.

В.Фрайтаг анализирует роль символических элементов в закреплении особого статуса позднесредневековых ярмарок, а Т. Ной рассматривает их «конститутивное» влияние на ценообразование как одну из структурных основ средневековой экономики. С. Тойшер же в своем комментарии критикует узость подходов обоих ученых, говоря о необходимости масштабной концепции, показавшей бы формирование в экономике Нового времени иной «символической логики».

На основании этих статей сложно прогнозировать, получат ли развитие исследования символической коммуникации в контексте экономики, и какими путями они могут пойти. Однако существенна уже сама попытка поставить эту проблему и, возможно, тем самым заложить основу принципиально нового направления в историографии.

Лейтмотивом большинства статей сборника стали идеи «многозначности» символической коммуникации, разнообразия ее форм. Даже беглое перечисление работ, представленных в книге, позволяет оценить многообразие проблем и подходов, к которым обращались авторы. Кол-