subbotina_es_otv_red_povsednevnost_rossiiskoi_provintsii_xix-1

представлены перепиской и воспоминаниями городских деятелей о сфере досуга. Источниковая база позволяет, в целом, охватить все классы и сословия города того времени и вполне объективно охарактеризовать их досуг. Общий для двух работ сюжет – о ценовой политике, совершенно по-разному интерпретируется авторами. Так, в исследовании Л. Удовенко демократизация ценовой политики владельцами развлекательных учреждений отрицается как значимый фактор, влияющий на предпочтения местной публики1. В то же время, исследование В. Алькова, основанное на массиве обработанной периодики (ежедневная газета «Южный край» за период 1890-1914 гг. и др.) а также и иных типов источников, указывает на совершенно обратное2. Такого рода противоречие не относится к области историографических изысков, но явно указывает на ошибку одного из авторов, которая коренится в ограниченности избранного подхода и указывает на необходимость не концентрироваться только лишь на одной методологии, а применять одновременно несколько.

Необходимо заметить, также, что микроисторические исследования, создаваемые на отечественном материале, часто страдают бытописательством, отсутствием обобщений, объективных числовых данных, и эта негативная тенденция проявляется также и в работе Л. Удовенко3. Из приблизительно 21600 знаков в тексте лишь 1200 (а именно вывод) представляют собой аналитические конструкции. И, тем не менее, хотя в работе отчетливо виден индивид с его интересами и чаяниями, следует признать, что теоретической тщательности такого рода исследованию недостает.

Как отмечает украинский историограф А. Удод, в Украине и до 1991 г. публиковались работы, так или иначе затрагивающие вопросы истории повседневной жизни. Но «живой человек» из этих исследований «выпадал»4. Российской историографии также свойственна эта особенность, обусловленная единой традицией изучения повседневности в историческом ключе. В этом отношении, работа В. Алькова, увы, также весьма страдает отсутствием в ней

1 Удовенко Л. О. Дозвілля харківців наприкінці ХІХ – на початку ХХ ст. // Вісник Харківського національного університету імені В. Н. Каразіна. Серія «Історія України. Українознавство: історичні та філософські науки». – 2012. – № 1006. – С. 69.

2Альков В. А. У боротьбі за відвідувача: становлення прийомів комерційної діяльності в закладах дозвілля м. Харкова наприкінці ХІХ – на початку ХХ століття // Вісник Харківського національного університету імені В. Н. Каразіна. Серія «Історія України. Українознавство: історичні та філософські науки». – 2011. – № 939. – С. 105-106.

3Удовенко Л. О. Дозвілля харківців наприкінці ХІХ – на початку ХХ ст. // Вісник Харківського національного університету імені В. Н. Каразіна. Серія «Історія України. Українознавство: історичні та філософські науки». – 2012. – № 1006. – С. 70-74.

4Удод О. Історія повсякденності: Питання методології, історіографії та джерелознавства // Актуальні проблеми

вітчизняної історії ХХ ст.: Збірник наукових праць, присвячений пам’яті академіка НАН України Ю.Ю. Кондуфора. – К.: Інститут історії України НАН України, 2004. – Т. 2. – С. 301.

11

пресловутого «живого человека». По сути, было проведено исследование «индустрии» досуга – одной из структур повседневности, которые её определяли, на основе чего сделан вывод об изменениях в повседневной жизни населения. Очевиден подход к исследованию с точки зрения макрометодологии, которая не релевантна пониманию повседневности

Таким образом, «перекос» в области методологии приводит к тому, что антропологически ориентированная история утрачивает общее, упускает из виду тенденции и глобальные процессы, а история «структур и функций»

«несоизмеримости» парадигм, в рамках которых происходит культурное приписывание и формирование исторического дискурса, на наш взгляд, методологически разрешается через принцип дополнительности, сформулированный Н. Бором в 1927 г. Согласно этому принципу, для полного (исчерпывающего) описания явлений необходимо применять два взаимоисключающих, то есть, «дополнительных» набора классических понятий, совокупность которых даёт исчерпывающую информацию об этих явлениях как о целостных1.

Эклектика разрушает диктат каждой отдельно взятой методологии, создавая, как отмечал П. Фейерабенд, новое знание и открытые для различных интерпретаций структуры2. Поэтому, мы позволим себе отметить, что проблема

конфликта интерпретаций и построения новой «дополняющей» парадигмы, разрешаемой через новые сюжеты, тропы, нарративы, объединенные идеей

придерживаться равновесия микро- и макроподходов, и это, несомненно, обуславливается необходимостью «вписывать» жизнь отдельной личности в

1Вершинин И. В. Принцип дополнительности в методологии литературоведения [Электронный ресурс] // Знание. Понимание. Умение. – 2008. – № 5. – Режим доступа: http://www.zpu-journal.ru/e-zpu/2008/5/

2Фейерабенд П. Избранные труды по методологии науки. – М.: Прогресс, 1986. – 542 с.

3Бузескул В. П. Из истории критического метода: Ранке и Штенцель // Известия академии наук СССР. – Т. 20. – Вып. 12. – М.: Изд-во РАН, 1926. – С. 1121-1138.

12

макроконтекст. В связи с этим, в частности, необходимо пытаться верифицировать устные источники, на которых часто строятся исследования микроуровня, с помощью традиционных, отличающихся большей объективностью, что дает исследователю выход на макроуровень.

Пренебрежение балансом, равновесием, дополнительностью, отклонение в сторону того или иного ориентира приводит либо к «лесу без деревьев», либо к «деревьям без леса», потере исследователем контроля над историчностью создаваемого им текста, предрасполагающим к конфликтным интерпретациям и порождающим нежелательные с точки зрения гуманизма внетекстовые реальности.

Андреева Л.М.

ПГГПУ, г.Пермь

Кадетская периодика Урала. К вопросу о политической повседневности (середина 1907 – февраль 1917 гг.)

Период думской монархии, кануна Первой мировой войны и 1917 года все еще не осмыслен, в связи с этим газеты того времени для нас бесценны, они достоверно отражают повседневную жизнь, и являются прекрасным исторчником по политической истории. История партии кадетов, деятельность ее региональных отделений в контексте политической повседневности актуальна и многогранна, она требует дальнейшего изучения. Избирательный процесс и предвыборная борьба политических партий в регионах остается одной из поучительных, ярких и не исследованных, страниц. Урал являлся специфическим экономическим

иуникальным политическим регионом. Именно здесь активно боролись за места

иработу в парламенте представители региональных отделов конституционно – демократической партии. Политические лидеры партии, как в центре, так и на

местах отводили как предвыборной, так и парламентской работе главную и решающую роль в развитии страны, изменению ее качественного политического и экономического статуса. Предвыборная борьба региональных отделов

формирование социального и политического общественного мнения повседневно на локальном уровне.

Оценивая свободу слова в дореволюционной России приходишь к пониманию того, что кадеты открыто и свободно критиковали политику правительства, местных властей (Вятка, Екатеринбург, Пермь, Оренбург, Уфа, Челябинск) и выступалии, например, против нарушений «Манифеста 17 октября» и «Основных законов» Российской империи» от 1906 г.

тридцати критических статей и заметок. В них они открыто критиковали

революции в стране. Уральские отделения партии через газеты резко выступили против избирательного закона 3-го июня 1907 г.

Политически оценивая этот закон, лидеры партии подчеркивали, что «…ограничение избирательных прав нанесло труднопоправимый удар по правовому сознанию народа, лишило его участия в решении собственной судьбы. Передав выражение воли в руки одного класса, и значительно ослабив представительство многих народностей, населяющих Россию,… избирательный закон 3-го июня посеял новые семена классовой и национальной вражды, усилив этим элементы смуты и государственного разложения»1.

Отметим, что уральские кадетские отделы критически оценили

и социальную оценку закона и его последствий для страны и Урала, разных групп населения, избирателей, администрации, правительства, Конституции, Государственной Думы, политической системы России.

Анализируя 3-е июньский закон Вятские кадеты, прежде всего, обращали внимание на аграрные проблемы, крестьянскую и землевладельческую курии, на искусственное привлечение к участию в выборах духовенства, резко критиковали администрацию за антисоциальную политику.

1 ГАРФ. – Ф. 523. – Оп. 1. -Д. 29. -Л. 16 – 16 об.; -Ф. 102. – Оп. 239. – Д. 192. – Л. 88.

14

Уфимских кадетов в большей степени волновали национальные

иаграрные вопросы, проблемы землевладельческой курии. Оренбургских членов партии волновало участие в выборах казачества и мусульман, влияние закона на II съезд избирателей.

Воценке третьеиюньского закона уральские отделы к.- д. партии выделяли не только специфические для каждой губернии проблемы, также они отметили и общие проблемы. Так, например, актуальным для всех был вопрос, связанный с ограничением избирательных прав крестьянства и средних городских слоев, их политического и материального положения. Уральских кадетов волновала также проблема нарушения правительством Российской Конституции, то есть Манифеста 17 октября 1905 г. Все уральские отделы отрицательно отнеслись к правительственному Акту 3-го июня 1907 г., считали его незаконным, насильственным и реакционным, отбрасывающим страну назад. Так, в резолюции Волжского областного съезда кадетов в июле 1907 г. подчеркивалось, что «новая избирательная система ограничивает права основной части населения страны – крестьянства, искусственно передавая большинство на избирательных собраниях в руки крупнейших землевладельцев

идомовладельцев, … мешает и ограничивает права российских граждан»1. Далее в документе выдвигалась одна из главных задач партии «…борьба за

укрепление и расширение в России конституционного строя на основе всеобщего избирательного права»2.

Екатеринбургский к.- д. печатный орган отмечал, что: «…акт 3 июня,

предоставив администрации, право руководить подразделением избирателей по местностям и национальностям, дал … серьезное оружие в ее руки …»3.

Вятские кадеты, анализируя новый закон о выборах, указывали на то, что нарушен Манифест 17 октября по которому «…развитие начала общего

избирательного права предоставляется самой Государственной Думе – теперь это сделано помимо нее, в смысле сужения этого права»4.

Ванализе и критике 3-е июньского закона кадетская пресса сыграла важную роль, она стала политическим рупором региональных отделов партии, повседневно транслируя демократические идеи на социальные слои региона. Наиболее активными и критичными были губернские газеты Вятки, Екатеринбурга и Уфы. А вот газета пермского комитета «Пермский край» была настолько опасна и раздражала власть, что была оштрафована, закрыта, и по распоряжению губернатора редактор уволен и выслан из губернии. Власть

1ГАРФ. – Ф. 523. – Оп.1. – Д. 214. – Л. 12-12 об.

2Там же.

3Уральский край. – 1907. – 11 августа.

4Вятский край. – 1907. – 10 июня.

15

жестоко разделалась с кадетской газетой, в результате крупный промышленный губернский центр остался без важной повседневной информации. Очевидно, что кадетская газета была опасна для губернской администрации.

В период выборов в III Государственную Думу в уральских кадетских газетах появилась серия аналитических статей, посвященная влиянию нового избирательного закона на социальный и политический состав электората, а также тех депутатов, которые в результате выборов по 3-июньскому закону попадут в Думу, и будут представлять там интересы населения четырех крупных губерний Урала.

Партийный орган екатеринбургских кадетов газета «Уральский край» в 1907 г. ехидно писала о мероприятиях администрации «…накануне выборов

…избиратель очищен и процежен …»1. Газета в течение июня-сентября 1907 г. провела анализ политического положения всех групп избирателей в контексте нового избирательного закона, она показала антидемократические политические цели и задачи правительства, наметила необходимые меры для победы партии на выборах. На примере политического и экономического положения разных социальных групп Пермской губернии известный екатеринбургский кадет, журналист и издатель А.М. Спасский доказывал, что правительство стремится осуществить свою политику за счет ущемления политических прав широких демократических слоев, особенно крестьянства.

выборщиков крестьян, ныне же число их сокращено до 26 человек»2. Далее автор статьи резюмирует: «ранее крестьяне на выборах по справедливости, как представители большинства населения, играли внушительную самостоятельную роль, то при новой избирательной системе, эта самостоятельная роль отнята от них»3.

Печатный орган кадетов Вятской губернии, - самой крестьянской из всех уральских, - «Вятский край» писал о том, что соотношение избирателей по новому закону изменилось в сторону того, чтобы «дать перевес крупным землевладельцам…, олигархия…помещиков действительно является

1Уральский край. – 1907. – 11 августа.

2Уральский край. –1907. – 28 июня

3Там же.

16

вершителями русских судеб в Думе…»1. В статье показано количество представителей в Вятском губернском избирательном собрании от крестьян,

увеличилось на 35 человек – с 18 до 532. Однако парадокс заключался в том, что в Вятской губернии никогда не было большого количества средних, и тем более крупных землевладельцев, на это указывал автор другой предвыборной аналитической статьи3. Он писал, что острая предвыборная ситуация сложилась во многих уездах губернии, где никогда не было помещиков «…какие же помещики имеются у нас …в Вятском, Орловском, Нолинском, (Слободском – А.Л.) и в большинстве других уездов»4. «Вятский край» резко критиковал правительство за то, что в состав избирателей от крупных землевладельцев были искусственно и незаконно включены православные священники как владельцы крупных земельных участков. Газета подчеркивала, что такой предвыборный маневр правительства нарушал не только право частной собственности (по Законам Российской империи священники не могли быть собственниками земли), но и разрушал статус и моральное положение православных священнослужителей, так как священники других конфессий не были включены в состав землевладельцев. Авторы статей «Вятского края» прозорливо предупреждали, что подобные правительственные маневры приведут страну, правительственный и православный институты к серьезным политическим и духовным последствиям, к национальной катастрофе5.

Важным политическим выводом уральских к.- д. в оценке З-е июньского закона являлось то, что новая избирательная система не только резко сократила крестьянский состав избирателей, она свела на нет и без того узкое демократическое представительство в Государственной Думе6. В связи с этим Екатеринбургские и Вятские кадеты резко критиковали правительство за попирание гражданских прав – самой крупной социальной группы – крестьянства7. Они подчеркивали, что ущемление гражданских и политических прав крестьянства может привести к социальной катастрофе, к революции8.

Отметим что уральские кадетские газеты в течение двух избирательных кампаний в Государственные Думы транслировали важнейшую

1Вятский край. – 1907. – 10 июня.

2Там же.

3Там же. -14 июня.

4Там же.

5Там же. – 10 июня; - 14 июня.

6Уральский край. – 1907.- 28 июня.

7Там же. – 4 июля.

8Там же – 9 августа.

17

демократическую идею о том, «народное представительство извращается …, оно становится представительством отдельных групп населения по произвольному выбору властей, а на место народных избранников выступают административные фавориты или духовные деятели …не имеющие ничего общего с задачами народного представительства …»1.

Подводя итоги, отметим, что уральская кадетская периодика на уровне политической повседневности оказывала мощное демократическое влияние на широкие слои уральского общества, она стала главным идеологическим и политическим рупором региональных отделов партии, и очень неудобным для властей.

Безгин В.Б.

ФГБОУ ВПО «ТГТУ», г. Тамбов

Проблема девиантности в сельской повседневности конца XIX – начала XX века

Процесс модернизации в России конца XIX – начала XX в. вызвал распространение девиаций в крестьянской среде. Перемены в жизни российского села сопровождались ростом сельской преступности и других асоциальных явлений. Проявлениям девиантного поведения способствовало то обстоятельство, что в ходе перемен в экономике и духовной жизни ослабевали привычные формы социального контроля со стороны традиционных институтов российского социума (семьи, прихода, общины).

Мощный импульс развитию девиантности в русском селе был дан эпохой Великих реформ. Становление индивидуальной личности в процессе эмансипации российского общества меняло жизненный уклад, подрывало нормы коллективной жизни, снижало влияние православной веры, способствовало социальному расслоению. Обычное право, не находя ответов на вызовы времени, перестало сдерживать различные формы отклоняющегося поведения. Возросшая мобильность сельского населения вела к росту агрессивных настроений и возникновению состояния аномии. В ходе общественных перемен массы населения, выбитые из привычной колеи, стали вести борьбу за выживание любыми, далеко не всегда лояльными традиционной морали, да и закону, способами.

1 Вятская речь. – 1912. – 10 октября.

18

С ликвидацией власти помещиков была утрачена достаточно действенная

губернии количество зарегистрированных преступлений увеличилось: воровства с 289 в 1860 г. до 829 в 1866 г., грабежа, соответственно 7 и 76.1

Приведенные цифры не в полной мере отражают истинных масштабов сельской преступности, т.к. в них учтены только приговоры общих судов.

Данная тенденция сохранилась и в последующий период. Официальной судебной статистикой отмечен рост числа крестьян, осужденных за кражу, грабеж, разбой. В этих преступлениях тамбовские крестьяне в 1881 г. составляли 77,0 % от общего числа осужденных, а в 1901 г. – 82,4 %2. С введением в русской деревне института земских начальников (1889 г.), дела о кражах в их судебной деятельности встречались наиболее часто. Так, земскими начальниками Курской губернии в 1893 г. было рассмотрено 7489 уголовных дел, из которых 1815 дел о кражах3. В соседней Орловской губернии за этот же год в производстве земских начальников находилось 6135 уголовных дел, из которых на кражи приходилось 1113 дел, а кроме этого 2006 дел было рассмотрено по лесным порубкам4.

Дела о сельских кражах в большинстве своем находились в юрисдикции волостных судов. По данным за 1905 г., в 232 волостных судах Воронежской губернии в производстве было 35397 дел, из них 4888 дел о краже, мошенничестве и обмане5. Следует отметить, что более половины дел

вволостных судах заканчивались примирением сторон, в том числе и по кражам, а, следовательно, и не фиксировались6. Мелкие правонарушения

составляли наибольшую часть противоправных действий в русской деревне. По мнению современного исследователя Б.Н. Миронова, мелких преступлений

вселе совершалось в 3 – 4 раза больше, чем регистрировалось7. Например, мелкие кражи в селе, как правило, не становились предметом судебного разбирательства. В случае обнаружения виновного и возвращения им похищенного, дело заканчивалось миром. Потерпевшая сторона в суд не обращалась, а удовлетворялась магарычем, который выставлял уличенный вор.

1Памятная книжка Тамбовской губернии на 1868 г. Тамбов, 1868. С. 2-4.

2Подсчитано по: Обзоры Тамбовской губернии за 1881–1906 г. Тамбов, 1881–1907.

3Российский государственный исторический архив (РГИА). Ф. 1291. Оп. 39. Д. 55. Л. 4-9.

4Там же. Оп.39. Д. 18. Л. 2.

5Там же. Оп. 54. Д. 71. Л. 14об-15.

6Оршанский И. Г. Исследования по русскому праву. Обычному и брачному. СПб., 1879. С. 146.

7Миронов Б. Н. Преступность в России в XIX – начале XX века // Отечественная история. 1998. № 1. С. 27.

19

Данные статистики о росте числа краж в деревне находят свое подтверждение и в наблюдениях сельских старожил, зафиксированных в этнографических источниках. По мнению крестьян Новгородской губернии (1899 г.), три – четыре десятка лет назад (т.е. в 60-70–е гг. XIX в.) воровства было в десять, а то и больше раз меньше. Старики такое положение объясняли испорченностью нравов и сожалели об отсутствии, как они говорили «острастки». «Укради-ко, бывало что-нибудь в наше время, как за помещиком жили, так тебя на конюшне так отделают, что на рогоже домой принесут, – во веки веков воровать не будешь другу и недругу закажешь. А ныне что? Посадят на месяц или меньше в арестантскую, либо в острог, кормят там лучше домашнего, работать не заставляют. Выйдет оттуда, да еще пуще красть почнет»1. Таким образом, причину распространения воровства в селе сами крестьяне усматривали в отсутствии социального контроля, который осуществлял помещик, и страха перед физической расправой за совершенное преступление.

Увеличение числа преступлений в российском селе произошло, прежде всего, за счет правонарушений имущественного характера (краж), а также преступлений против личности (убийство, побои и пр.) Рост преступности против собственности частных лиц свидетельствовал об интенсивности проникновения модернизационных отношений в крестьянскую среду. И первым показателем серьезной трансформации общинных отношений, стали участившиеся кражи. Вовлечение крестьян в капиталистические отношения способствовали увеличению влияния материального фактора на преступность2.

Как было отмечено выше, одно из причин социальных девиаций в российском обществе стала маятниковая миграция сельского населения. Вконце XIX в. в 50 губерниях Европейской России побочные промысловые занятия имели 5029,9 тыс. чел, или 7,2% общей численности сельского населения. По данным переписи 1897 г. численность сельского населения занятого отхожими промыслами составляла от 14,4 % в Тульской губернии до 20,5 % в Калужской губернии3. В губерниях Центральном Черноземье число лиц прибегавшим к сторонним заработкам было меньше. По данным за 1898 г., в Воронежской губернии отходники составляли 5,3 % всего сельского населения, в Тамбовской губернии этот показатель был несколько ниже – 4,8 %4.

1Русские крестьяне. Жизнь. Быт. Нравы. Материалы «Этнографического бюро» князя В.Н. Тенишева. СПБ., 2009. Т. 7. Новгородская губерния. Ч. 3. С. 390.

2Миронов Б. Н. Благосостояние населения и революция в имперской России: ХVIII – начало ХХ века. М, 2010. С. 639.

3Тюкавкин В.Г. Тюкавкин В.Г. Великорусское крестьянство и столыпинская аграрная реформа. М., 2001. С. 54.

4Моллесон И.И. Краткий очерк некоторых данных об отхожих промыслах в Тамбовской губернии в1899 г.

Тамбов, 1901. С. 2.

20