subbotina_es_otv_red_povsednevnost_rossiiskoi_provintsii_xix-1

возможности, т.к. при такой скученности в комнате имеются тараканы, клопы и даже вши»1.

Переуплотненность жилого фонда была действительно колоссальной.

хранится уникальный документ – список 15 сотрудников редакции газеты «Пионерская правда», размещенных в комнате площадью 35 кв. метров! Причем это были не семьи, а именно сотрудники – ответственный секретарь редакции, литературный редактор, литработники, корректоры (!)2.

Несколько большие возможности для расселения людей имелись в других городах республики (гг. Бугульме, Чистополе, Зеленодольске). Расквартированием эвакуированных занимались местные муниципальные органы. Не умаляя их роли по обустройству людей, хочется, однако, отметить, что распространенным явлением в годы войны являлось бюрократическое отношение чиновников к приезжим, когда представители власти не проявляли к ним должного участия. Например, эвакуированная из г. Ахтырки Сумской области в г. Чистополь Татарской АССР семья военнослужащего П.Ф. Штенникова в составе жены и пятерых детей (в возрасте от 1 до 11 лет) несколько месяцев скиталась по разным домам, не имея возможности устроиться более прочно на временное место жительство. При этом никто из местного начальства не поинтересовался их положением и не оказал необходимой помощи3. В подобной же ситуации оказалась эвакуированная из Ленинграда в г. Бугульму ТАССР семья военнослужащего Б.А. Кацнельсона. Только после вмешательства самого фронтовика (он прислал письмо в городскую администрацию с просьбой о помощи. – А.К.) вопрос с их размещением был решен4.

Но, к сожалению, даже у тех, кто устроился, жилищные условия оставляли желать много лучшего. Уровень благоустройства жилищных помещений оставался крайне низким. Причины были вполне очевидные и объективные: некачественность зданий, возводимых в годы предвоенных пятилеток, и быстрое, упрощенное строительство в военный период. К 1945 г. изношенность жилых площадей по республике достигала 37%. Для их сохранения и реставрации требовалось проведение ремонтных работ. Однако

1ЦГА ИПД РТ (Центральный государственный архив историко-политической документации Республики Татарстан). Ф. 840. Оп. 1. Д. 314. Л. 37.

2Кузнецова Л. «Прошу позаботиться о семье Маршака, находящейся в Казани» (Эвакуированные в Татарии в годы Великой Отечественной войны) // Гасырлар авазы = Эхо веков. – 2007. – № 2. – С.158.

3ЦГА ИПД РТ. Ф. 48. Оп. 3. Д. 307. Л. 1.

4ЦГА ИПД РТ. Ф. 86. Оп. 1. Д. 355. Л. 55.

191

средства, выделяемые на капитальный и текущий ремонт, в военные годы значительно сократились. Так, в 1940 г. на ремонт по ТАССР было выделено 7741 тыс. руб.; в 1941 г. – уже 4082 тыс. руб.; в 1942 г. – 2636 тыс. руб., в 1943 г.

– 5159 тыс. руб., в 1944 г. – 6020,7 тыс. руб. Положение начало восстанавливаться только ближе к концу войны, когда в 1945 г. на ремонтные работы было изыскано 7100 тыс. рублей1.

В связи с такой плачевной ситуацией к 1945 г. на балансе Казани числилось 116 аварийных домов общей жилой площадью 29468 кв. метров, в которых проживало 817 семей2. Коммунальные службы города пытались, насколько позволяли обстоятельства, привести в порядок жилые помещения. Большая ответственность здесь лежала на уполномоченных домов и старших по квартирам, в обязанности которых входило требовать от жильцов неукоснительного соблюдения норм пользования и содержания жилых помещений. Это правило становилось актуальным в связи с тем, что в условиях войны квартиросъемщики сами разрушали свои жилища, когда, не имея других способов добыть топливо, расхищали на отопление лестничные клетки, заборы, двери, подоконники, деревянные ограждения.

В еще более существенной степени ремонтные работы требовались в частном секторе. Оставшись без мужчин-хозяев, женщины не всегда могли справиться с навалившимся на них объемом по устранению неполадок. В партийные и советские районные органы поступали мольбы о помощи. Так, жена фронтовика Каримова, проживавшая по ул. Тукаевская, д. 51, кв. 14, в течение двух лет просила администрацию Сталинского района г. Казани произвести ремонт потолка и уборной, от которой «все нечистоты попадают прямо в квартиру»3. Бикбаева, мать двоих сыновей-фронтовиков, проживавшая по ул. Федосеевская, д. 41. кв. 7, неоднократно жаловалась в домоуправление № 16 на то, что у нее «протекает крыша и обваливается потолок»4.

Проанализированный комплекс документов позволяет утверждать, что, несмотря на нерасторопность и значительные задержки, в подавляющем большинстве случаев граждане ожидаемую от администрации помощь по ремонту своих жилищ получали, правда, не без давления со стороны вышестоящих инстанций. В источниках имеются сведения о том, что в Казани, например, на апрель 1943 г. было отремонтировано 425 квартир5,

1НА РТ. Ф. Р–1804. Оп. 1. Д. 66. Л. 2.

2Там же. Л. 2 об.

3НА РТ. Ф. Р–326. Оп. 1. Д. 830. Л. 118.

4НА РТ. Ф. Р–326. Оп. 1. Д. 830. Л. 119.

5Татария в период Великой Отечественной войны: сб. док. и мат. – Казань, 1963. – С. 128.

192

в Альметьевском районе республики – несколько жилых домов на 382 семьи1. При этом менее квалифицированные работы, не требовавшие участия специалистов (как-то: отремонтировать крыльцо, повесить новую дверь, поменять часть кровли на крыше и т.п.), жильцы предпочитали делать сами – с помощью соседей, знакомых или родственников, т.к. для устранения подобных неисправностей у руководства руки практически «не доходили», и заявления людей о требуемом ремонте месяцами лежали без движения.

Головной болью муниципальных органов Татарской АССР в военные годы являлось отопление жилищ. Центральное отопление в республике было развито слабо. В Казани оно имелось только в 27 из 4225 домов местных Советов, к тому же часто находилось в неисправном состоянии2. В основном в таких домах размещали граждан, имевших более высокий статус.

Гораздо более распространенным в Татарстане было, разумеется, печное отопление. Топливом служили дрова, уголь, торф. Дрово- и торфозаготовки для общественных нужд являлись одной из трудовых повинностей населения. Промышленные предприятия и культурно-бытовые учреждения занимались самоснабжением: более здоровые и сильные работники в соответствии с графиком выезжали на делянки, где валили лес, распиливали деревья, участвовали в заготовке торфа. Затем добытое топливо учреждения продавали по оплаченным ордерам для домашних нужд или доставляли в общежития.

Как правило, заготовка топлива проходила неудовлетворительно. Этот вопрос, особенно с наступлением холодов, постоянно включался в повестку дня заседаний партийных и государственных органов. Например, осенью 1943 г. при обсуждении материально-бытовых условий рабочих завода № 144 заместитель секретаря республиканского обкома ВКП(б) по оборонной промышленности Яровикова отмечала: «…Общежития завода до сих пор не обеспечены дровами. По общежитию № 8 при потребности 450 куб. метров имеется в наличии только 56 куб. метров…». В общей сложности из 47 тыс. куб. метров, которые следовало завезти на предприятие, заготовлено оказалось всего 32 тыс., а доставлено в Казань лишь 9,5 тыс. кубометров. Критическое положение с заготовкой дров стало причиной необеспечения топливом семей фронтовиков: из числившихся за заводом 1500 семей ордера на дрова получили лишь 50 из них3.

Значительную трудность представляла заготовка дров для жителей сельских районов Татарстана. Как показывают архивные документы, многие

1ЦГА ИПД РТ. Ф. 273. Оп. 1. Д. 243. Л. 4.

2НА РТ. Ф. Р–1804. Оп. 1. Д. 66. Л. 1.

3ЦГА ИПД РТ. Ф. 15. Оп. 5. Л. 794. Л. 77.

193

семьи, имеющие малолетних детей, самоснабжением заниматься не могли, а купить дрова было не на что. В дер. Н. Михайловка Альметьевского района республики жене военнослужащего Евдокимова с тремя ребятишками приходилось жить в холодном доме, т.к. в доме «не было ни одного полена дров»1. В Чистопольском районе Татарстана в обеспечении дровами нуждалась оставшаяся с тремя детьми жена фронтовика С.Н. Баринова (старшему сыну было всего 7 лет)2. Проживавшая в с. Сабы Сабинского района жена военнослужащего Андреева занималась кражей дров по ночам, т.к. по-другому обеспечить свою семью топливом не представлялось возможным3.

Люди в отчаянии обивали пороги начальников, но последние не спешили выполнять эти просьбы. В служебной записке райпрокурору военком Альметьевского района Кузьмин с возмущением писал об этом: «…В райвоенкомат ежедневно приходят члены семей начсостава и семей красноармейцев… с жалобами на неотпуск дров… Райплан ограничивается только записками об отпуске дров, но есть там дрова или нет – этим вопросом не занимается… Директор лесозага и директор лесопункта эти записки кладут под сукно»4.

Тяжелая ситуация в военные годы складывалась и с электроосвещением. В Казани было электрифицировано 96,7% домов, находившихся на балансе города5. Но в связи с энергетической напряженностью власти ограничивали подачу электричества в помещения муниципального жилого фонда. Несмотря на то, что за годы войны производство электроэнергии по Татарстану возросло с 331 млн. кВт-час. в 1940 г. до 491 млн. кВт-час. в 1945 г.6, первоочередными являлись производственные нужды. Согласно источникам, электрическое

и комнаты в основном керосиновыми лампами. При этом нужно было еще добыть керосин. В связи с повысившимся спросом он перешел в разряд остродефицитных товаров. При анализе дел о расхищениях в военное лихолетье неизменно отдельной строкой фигурировали разбазаривание и сбыт керосина по спекулятивным ценам9.

1ЦГА ИПД РТ. Ф. 273. Оп. 1 Д. 220. Л. 10.

2ЦГА ИПД РТ. Ф. 48. Оп. 3. Д. 291. Л. 335.

3РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 88. Д. 151. Л. 37.

4ЦГА ИПД РТ. Ф. 273. Оп. 1. Д. 178. Л. 26.

5НА РТ. Ф. Р–1804. Оп. 1. Д. 66. Л. 1.

6Народное хозяйство Татарской АССР к 50-летию со дня образования: стат. сб. – Казань, 1970. – С. 42.

7ГАРФ (Государственный архив Российской Федерации). Ф. А–339. Оп. 1. Д. 344. Л. 1.

8НА РТ. Ф. Р–3610. Оп. 1. Д. 386. Л. 18.

9ЦГА ИПД РТ. Ф. 15. Оп. 5. Д. 1240. Л. 28.

194

Электрификация села, в отличие от города, была развита слабо. Поэтому керосиновые лампы здесь были самой привычной вещью. «Керосин мне необходим потому, что у меня нет электричества и нечем зажечь даже крохотную лампочку», – аргументировала, к примеру, свою просьбу о выделении ей поллитра керосина в Чистопольский райком ВКП(б) жена военнослужащего Ф.С. Баринова1. Вместе с тем в условиях, когда горюче-смазочных материалов не хватало даже для выполнения тракторных работ в МТС, керосин достать стало практически невозможно. Поэтому с наступлением вечера сельчане ложились спать. В случае же, когда появлялась необходимость в совместной деятельности (например, при изготовлении подарков фронтовикам, во время вязания и т.д.), деревенские жители в целях экономии «драгоценного» продукта собирались, как правило, в одном доме.

Чрезвычайную остроту имела в военный период проблема водоснабжения. В Казани водопроводом было оборудовано только 328 домов местных Советов с жилой площадью 133080 кв. метров (что составляло 15% от общей площади жилого фонда города)2. Не имевшие водопровода ходили за водой на разборные колонки. Иногда, в исключительных случаях, доставку воды организовывали путем подвозки. Обеспеченность столицы Татарстана водой составляла в годы войны 60-70%. При ежедневной потребности жителей

в30-35 тыс. кубометров, существующая водопроводная сеть давала не более 20-22 тыс. куб. метров. Расходы воды на одного человека снизились с 36,5 литров в 1941 г. до 25,3 литров в 1943 г.3

Доставлять воду в дома было архисложно. Как рассказывают

современники и фиксируют архивные документы, колонки находились на расстоянии не менее 200-400 метров от жилья4, поэтому необходимо было

приложить значительные усилия – сначала, чтобы дойти до источника воды, затем – с полными ведрами вернуться обратно. Особенно нелегок этот путь

взимнее время, когда все подходы покрывались толстым слоем льда.

Не лучше обстояло дело и в других городах республики. Из 11 городов Татарстана водопроводы имелись в пяти: Чистополе, Зеленодольске, Елабуге, Мензелинске, Бугульме. Они обеспечивали водой только 20-30% потребности населения, т.к. находились в аварийном состоянии. В гг. Мензелинске, Елабуге городские водопроводы были построены еще в начале ХХ века5. В укладке

1ЦГА ИПД РТ. Ф. 48. Оп. 3. Д. 291. Л. 335.

2НА РТ. Ф. Р–1804. Оп. 1. Д. 66. Л. 1.

3РГАСПИ (Российский государственный архив социально-политической истории). Ф. 17. Оп. 88. Д. 343. Л.

4ГАРФ. Ф. А–339. Оп. 1. Д. 344. Л. 1.

5НА РТ. Ф. Р–1130. Оп. 2. Д. 1334. Л. 20.

195

в свое время использовались чугунные, железные, деревянные трубы, и к 1940-м годам все они пришли в полную негодность. Для восстановления водоснабжения в районных городах требовалось проведение реконструкционных работ. По расчетам специалистов, на них необходимо было затратить не менее 700 тыс. руб., которые взять в условиях войны было неоткуда1.

В сельской местности за водой ходили на колодцы, иногда воду набирали прямо из реки: зимой – из полыньи или специально сделанных прорубей. Вода там была не всегда надлежащего качества, т.к. в реки стекали, особенно когда

с благоустройством жилья, имеют мероприятия по поддержанию санитарной чистоты жилых помещений и прилегающих территорий. Система канализации

вКазани в военный период была проведена только в 328 домах (15% от всей жилплощади местных Советов). Но состояние ее было неудовлетворительное: трубы часто забивались, все нечистоты выливались прямо на улицы города. Коммунальные службы очистки и ассенизации Казани с потоком нахлынувших проблем своими силами не справлялись. Тресты по очистке, горзеленхозтресты

вгоды войны практически не работали. Большие беды обрушивались на город весной, когда часть жилого фонда, особенно подвальные и первые этажи домов выходили из строя, подтапливаясь подпочвенными водами3.

Довольно печальная картина наблюдалась в этом вопросе и в районных городах республики. Заместитель Наркома коммунального хозяйства ТАССР Мухитдинов в подготовленной им для вышестоящихинстанций справке о степени благоустройства в 1944 г. отмечает: «Очистка городов организована слабо. Только

внескольких из них, как, например, в Чистополе, Зеленодольске, Бугульме,

Елабуге, Мензелинске имеется по 1-2 лошади, работающих на очистке. В г. Чистополе, Зеленодольске, Бугульме школы, больницы, другие крупные учреждения остро нуждаются в вывозке нечистот. Для систематического их обслуживания у городов нет постоянного обоза. Свалки и скотомогильники не имеют должной охраны, что является следствием слабой работы саннадзора»4.

Откладывать решение этих проблем «на потом» было нельзя. Поэтому бороться с ними приходилось самим жителям городов и поселков. Партийносоветские органы инициировали проведение санитарных месячников, во время

1Там же.

2ГАРФ. Ф. А–339. Оп. 1. Д. 852. Л. 2 об.

3НА РТ. Ф. Р–1804. Оп. 1. Д. 66. Л. 1.

4НА РТ. Ф. Р–1130. Оп. 2. Д. 1334. Л. 20 об.

196

которых работа по очистке и благоустройству выполнялась руками и средствами населения.

При низких показателях благоустройства жилищной сферы в военное время тем более важно было наладить функционирование коммунальнобытовых предприятий. В связи с угрозой эпидемий органы власти внимательно отслеживали состояние банно-прачечного хозяйства. Поскольку только бани с нахлынувшим потоком населения не справлялись, функцию по соблюдению чистоты и гигиены граждан, а также своевременной обработке эпидочагов, выполняли душевые, санпропускники, дезокамеры и т.д. За счет строительства новых и восстановления ранее закрытых количество душевых в Казани за период с 1 января по 1 августа 1942 г. было увеличено с 41 до 65; санпропускников – с 6 до 20; бань – с 18 до 28; дезокамер – с 27 до 98; ручных прачечных – с 6 до 22. Кроме того, активизировалась санитарная агитация, проведение которой возлагалось на медицинских работников. За шесть месяцев 1942 г. было прочитано 37325 лекций, тогда как за весь 1941 г. их состоялось только 46151.

Но работа самих бань, несмотря на предпринимаемые меры, была организована из рук вон плохо. Не хватало помывочных мест, частыми были простои из-за отключения электроэнергии, горячей воды и т.д. «Совершенно ужасающим» оставалось и само санитарное состояние бань: плохо убирались помещения, не хватало инвентаря, краны были неисправны. Температура в «раздевальнях» и «мыльнях» не поднималась выше 14-152.

Ярко и красочно живописал работу бань и злоключения горожан корреспондент газеты «Красная Татария». В номере от 17 января 1943 г. он пишет: «Всюду и везде жители Казани читают плакаты, призывающие чаще мыться, соблюдать правила гигиены. Но как далеки эти призывы от действительности! Обычно, потеряв добрую половину дня, приходится возвращаться домой: на дверях городских бань, как правило, встречаешь одно и то же объявление «Сегодня баня не работает»… Наконец, выдался счастливый день. Двери бани № 3 открыты. Берете билет, идете в раздевалку. Вас охватывает арктическая стужа. В мыльне тоже не жарко. Здесь ожидают всевозможные сюрпризы – то не хватает тазов, то идет одна горячая вода или же только холодная. В бане № 3 забыли о самых

1НА РТ. Ф. Р–326. Оп. 1. Д. 788. Л. 39.

2НА РТ. Ф. Р–1130. Оп. 2. Д. 1332. Л. 14.

197

элементарных удобствах…, ликвидировав все вешалки. Время-де военное, и так сойдет»1.

Примерно такая же обстановка в коммунальных общественных банях наблюдалась и в остальных городах республики. В г. Буинске и Набережных Челнах подвоз воды в бани осуществлялся в бочках при помощи гужевого транспорта. Для присоединения бань к водопроводной сети необходимо было тянуть трубы: в Набережных Челнах – 1500 погонных метров, в Буинске –1002.

Открывались общественные бани и в сельской местности, но работали они так же неудовлетворительно, как и в городских центрах. В 1942 г. из-за отсутствия топлива эвакуированным в Ципьинском, Сабинском, Дубъязском районах Татарстана банные услуги не оказывались в течение нескольких месяцев3. Деревенские жители мылись большей частью, конечно, в собственных банях, но проблемой становилась заготовка дров. Довольно часто одна баня приходилась на несколько семей, мылись по очереди, приглашая друзей, соседей.

Важной составной частью коммунально-бытовой инфраструктуры крупных населенных пунктов является транспорт. В годы войны только столица республики – Казань – имела трамвайное сообщение. В 1940 г. протяженность эксплуатационных путей в городе составляла 79,6 км, подвижной состав насчитывал 159 вагонов4. От нормальной работы трамваев зависела мобильность граждан, экономия их сил и времени, когда они добирались до своих рабочих мест. Между тем, согласно архивным документам, трамвай в военное время работал не просто плохо, а, как отмечал в июне 1942 г. прокурор ТАССР Д.Н. Исупов, «безобразно». Имевшийся парк трамваев был маломощным, неисправные вагоны годами не ремонтировались, домкраты и другие инструменты расхищались или приводились в негодность. Частым явлением на городском транспорте становились наезды и столкновения. За один только 1942 г. было зафиксировано 246 таких случаев, 50 из них – с человеческими жертвами5. В осенне-зимний период положение осложнялось тем, что трамвайные пути не очищались от снежных заносов, в результате чего все маршруты работали с большими перебоями.

1Красная Татария. – 1943. – 17 января.

2НА РТ. Ф. Р–1130. Оп. 2. Д. 1334. Л. 20.

3ЦГА ИПД РТ. Ф. 15. Оп. 5. Д. 564. Л. 47, 78.

4Народное хозяйство Татарской АССР…: стат. сб. … – С. 186.

5ЦГА ИПД РТ. Ф. 15. Оп. 5. Д. 472. Л. 103.

198

Итогом такого состояния дел в трамвайном парке являлось невыполнение финансового плана (хотя население Казани в первый год войны возросло с 401 тыс. до 515 тыс. человек1). К примеру, денежные поступления от транспортных расходов горожан составляли: в октябре 1941 г. – 92,5% к плану; в ноябре – 66,9%; в декабре – 30,8%; в январе 1942 г. – 22,8%, в феврале – 24,6%2, т.е. наблюдалась устойчивая тенденция к снижению.

Подробности работы трамвайных маршрутов отложились в источниках. В докладной записке, направленной в Татарский обком ВКП(б) в январе 1942 г., читаем: «Для характеристики работы трамвая возьмем маршрут № 9. На этой линии утром и вечером трудящиеся движутся сплошным, 3-х или 4-х часовым потоком по дороге в 12–14 километров. При появлении машины или трамвая цепляются на ходу… Трамвай перегружается, рабочие садятся на крыши… В результате таких «посадок» трамвайные вагоны на 45–50% остались без стекол, травматизм неизбежный. В ночное время часто на линии встречаются вагоны совсем не освещенные и без кондукторов. Сбор денег за проезд даже в нормально-загруженных вагонах производится совсем плохо. Безбилетники составляют в среднем 65–70%3.

Неудовлетворительная работа трамвайного парка, закономерно вызывавшая возмущение со стороны рабочих и служащих, являлась поводом для проведения служебных проверок. Но строгие взыскания, которым подвергались руководители транспортной организации, не приводили к заметным позитивным изменениям.

Таким образом, изучение архивных источников и материалов позволяет сделать следующие выводы: коммунально-бытовая инфраструктура городов и тем более сел Татарской АССР в годы войны находилась в запущенном состоянии. Населению приходилось во многом самостоятельно решать вопросы как с благоустройством и ремонтом своего жилья, так и соблюдением элементарных санитарно-гигиенических норм. Низким качеством обслуживания характеризовалась деятельность служб по санитарной очистке населенных пунктов, не справлялись с людским потоком банно-прачечные предприятия. Властные инстанции с помощью административного ресурса предпринимали попытки повлиять на улучшение ситуации, но объективный ход событий не способствовал разрешению увеличившихся с началом войны проблем.

1Гильманов З.И. Татарская АССР в Великой Отечественной войне (1941-1945 гг.). – Казань, 1977. – С. 78.

2ЦГА ИПД РТ. Ф. 15. Оп. 5. Д. 472. Л. 104.

3ЦГА ИПД РТ. Ф. 15. Оп. 5. Д. 181. Л. 129.

199

Кадочникова И.С.

НОУ ВПО «Восточно-Европейский институт», г. Ижевск

Повседневная жизнь, психологическая идентичность и российская ментальность в лирике В.Фролова.

Литературный процесс – неотъемлемая часть повседневной жизни провинции. Собственно, это есть та повседневность, которая, являясь частью истории, отражает социокультурные обстоятельства современности, запечатлевает эпоху. При этом отражение времени не может не сопровождаться авторским самоопределением, всегда имеющим психологическую природу. В книге сарапульского поэта В. Фролова, автора лирической книги «Дыханье» (Ижевск, 1997),психологический аспект идентичности лирического героя выносится на передний план, отражая собственно авторскую идентификацию в социокультурном поле действительности.

Имя В. Фроловав контексте современной поэзии Удмуртии звучит особенно драматично, поскольку говорит о судьбе бездомной и беспокойной.

В краткой автобиографии, которую В. Фролов разместил на сайте «Русская виртуальная библиотека» (раздел «Неофициальная поэзия»), значится следующее: «Родился в 1957 г. в Сарапуле. Образование — 10 кл. + полгода

вмехинституте + полгода на филфаке УдГУ. Работал фотографом, грузчиком,

сторожем и даже портным. Сейчас безработный. Живу в саду на реке Каме (весну-лето-осень), зиму пробавляюсь в Сарапуле»1.

Лев Роднов, известный в Удмуртии литературный критик и друг Фролова,

всвоем очерке о поэте отдельно описывает его непритязательный быт: «Домишко Володи - комната на втором этаже коммуналки; деревянный корабль коммунизма, в каждой комнате - свой капитан. Двор разгорожен штакетником на помойные ямы и огороды; не поверите - по два квадратных метра земельки на брата! <…> И на Володиной двери табличка есть: "Без уважительной

причины не входи!"<…>Он нелепо лежит на кушетке, ему плохо. Кот-бандюга - грязней кочегара - орёт о жратве. Бумага. Разруха. Чифирь»2.

1Автобиография В. Фролова/ [Электронный ресурс] – Режим доступа: http://www.rvb.ru/np/publication /02comm/56/frolov.htm

2Роднов Л. На парочку злых воскресений /[Электронный ресурс] – Режим доступа: http://levrodnov.narod.ru/dey_and_night/23_frolov_2003.htm

2 Роднов Л. о поэте [Электронный ресурс] – Режим доступа: http://www.rvb.ru/np/publication/02comm/56/frolov.htm

200