2. Конституционная монархия как разумное государство

2. Конституционная монархия как разумное государство

Разумность государства, по Гегелю, означает, что на этой ступени развития объективного духа достигнута действительная объективация

иполная реализация понятия свободы в наличном мире. Государство и есть идея разума, права и свободы, поскольку идея отражает осуществленность понятия в формах внешнего, наличного бытия. Хотя кажется, что, вступив в наличный мир, государство стало мирским и конечным явлением, но это лишь одна сторона дела, поскольку, будучи разумным, государство — божественно и бесконечно. Действительность государст­

ва, в отличие от его простого, внешнего существования, как раз и состо­ ит в том, что оно — «нечто божественное в земном»1, и в таком качестве Гегель призывает почитать его.

Это сочетание в разумном государстве конечного и бесконечного, земного и божественного игнорируется, по мнению Гегеля, в тех случа­ ях, когда акцентируют внимание на недостатках и из-за отдельных сторон забывают об идее государства как целостного организма. Хотя Гегель и признает возможность плохого, дурного государства, которое лишь существует, но не обладает внутренней необходимостью, однако оно остается вне рамок философии права, исходящей из идеи государ­ ства, т. е. действительного и разумного государства.

Разумное государство представляет и осуществляет всеобщность мысли. С этих позиций Гегель отвергает претензии церкви на вмеша­ тельство в государственные дела и на неограниченный авторитет. Он всячески приветствует разделение сфер действия государства и церкви

иобосновывает необходимость этого.

Идея государства, по Гегелю, проявляется трояко: 1) как непосред­ ственная действительность в виде индивидуального государства (речь тут идет о государственном строе, внутреннем государственном праве); 2) в отношениях между государствами как внешнее государственное право и 3) во всемирной истории.

Государство как действительность конкретной свободы есть инди­ видуальное государство.

Объективность разумного государства трактуется Гегелем как орга­ низм государства, политическое государство в собственном смысле и его устройство. Поскольку органические отношения в гегелевском го­ сударстве, как и оно само, носят правовой характер, может показаться странным то, что Гегель называет такое образование «политическим государством»2. В контексте учения Гегеля, пользующегося терминами

«политика», «политический» в аристотелевском духе, «политическое» и есть «государственное»: в разумном, нравственном государстве пред­ ставлена «политическая добродетель»1.

Вгегелевском «политическом государстве» все пронизано государ­ ственным умонастроением и смыслом, определяется, в конечном счете, целями и интересом всеобщего. Поэтому всякий политический антаго­ низм между отдельными частями и целым, всякую партийную борьбу за власть и любое неорганическое, негосударственническое обнаруже­ ние силы Гегель отвергает как неразумную абстракцию воли, ее несво­ боду.

Всвете этого можно сказать, что политика у Гегеля «снята» в госу­ дарственное дело. Если, по Аристотелю, развитая и совершенная форма общежития (государства) есть политика и полития, то, по Гегелю, раз­ витая, разумная форма политики есть государство, государственная жизнь.

Врамках гегелевского государства непосредственное, неправовое применение силы (в том числе — политической) преступно и произ­ вольно, поскольку диалектическая легитимация свободной воли требу­ ет легальности и соблюдения норм правопорядка. Уже Аристотель, определявший право как норму политической справедливости, видел в господстве права основной признак политической формы правления, отличающий ее от деспотии. Также и Гегель оценивает деспотизм как извращенную форму государства, в которой господствуют не конститу­ ция, право и закон, а произвол.

Политический строй как организация государства и процесс его органической жизни реализуется, по Гегелю, в функционировании раз­ личных властей. Само разделение властей политического государства

вкачестве определенного целого трактуется Гегелем как логическая необходимость: целое необходимо делится на определенные различные понятия. Лишь при таком разделении целое жизненно и прочно, иначе оно подвержено распаду и смерти.

Тремя субстанциально различными властями, на которые подразде­ ляется политическое государство, по Гегелю, являются: законодатель­ ная власть, правительственная власть и власть государя (монарха).

В новое время начало теоретической разработки проблемы разделе­ ния властей восходит к Локку и Монтескье. Гегель, в целом соглашаясь с идеей своих предшественников, считает надлежащее разделение влас­ тей в государстве «гарантией публичной свободы»2. Вместе с тем он

1Там же. С. 279.

2Там же. С. 309.

расходится с ними в понимании как характера и назначения такого разделения, так и состава выделяемых властей. Общим для трех мыс­ лителей является использование теории разделения властей для обо­ снования их политического идеала — конституционной монархии (в различных, правда, вариантах). В этой связи показательна ориентация Монтескье и Гегеля (у первого — явно, у второго — слабее и не столь откровенно) на английскую конституционную монархию.

Общим для всех трех мыслителей было и то, что их политическим учениям присуще стремление к компромиссу таких сил, как королев­ ская власть, дворянство и буржуазия, что, собственно, и выражают, каждая по своему, их основанные на разделении властей концепции конституционной монархии.

Локк различал три власти: законодательную, исполнительную (куда входила и судебная) и союзную (федеративную); сфера этой последней власти — по преимуществу внешнеполитические вопросы. Три власти (законодательная, исполнительная и судебная) выделяются и у Мон­ тескье.

Судебная власть, по гегелевской классификации, снова, как у Локка, отнесена к исполнительной власти. Имея, очевидно, в виду идущие от Монтескье представления, Гегель пишет: «Если обычно говорят о трех властях, о законодательной, исполнительной и судебной, то первая со­ ответствует всеобщности, вторая — особенности, но судебная власть не есть третий момент понятия, ибо ее единичность лежит вне указанных сфер»1. Момент единичности у Гегеля представлен властью государя (монарха).

Более существенное расхождение Гегеля с Локком и Монтескье в понимании и применении теории разделения властей проистекает из того, что компромиссность, заложенная в самой идее разделения влас­ тей, представляется ему недостаточной. Этим, в частности, обусловлено гегелевское стремление максимально преодолеть в своей конструкции ту самостоятельность, автономное бытие и противоречия различных властей, которые имеются у Локка и Монтескье.

Свою критику Гегель направляет главным образом против той формы, в какой идея разделения властей была применена в США и Франции.

Точка зрения самостоятельности властей и их взаимного ограниче­ ния представляется Гегелю ложной, поскольку предполагает враждеб­ ность каждой из властей к другим, взаимный страх и противодействие. В результате всего этого, отмечает Гегель, получается лишь «всеобщее

1 Там же. С. 311.

равновесие, но не живое единство»1. Различные власти — это лишь различные моменты единого понятия, поэтому как чудовищную ошиб­ ку Гегель расценивает всякого рода «абстракции» самостоятельности властей.

Для гегелевской трактовки различных властей прежде всего харак­ терно, что все они восходят к власти монарха, которая содержит в себе все три момента государственной целостности: момент всеобщности (участие в законодательстве), момент отношения особенного ко всеоб­ щему (участие в правительственной власти) и, наконец, момент еди­ ничности — собственно право монарха как последнее решение и абсо­ лютное самоопределение.

Отмечая, что право окончательного решения и представляет собой специфический отличительный признак власти монарха, Гегель делает его определяющим для двух других сторон этой власти. Характерно в этой связи то обстоятельство, что способ соотношения трех моментов власти монарха по существу распространяется на соотношение трех властей в государстве. Единство различных властей Гегель трактует как их идеальность. Это означает, что различные власти исходят из мощи целого и предстают как «его пребывающие в текучести члены»2.

По тем же основаниям различные власти и функции государства не могут быть частной собственностью. Сочетание этих определений влас­ ти и образует, по Гегелю, суверенитет государства, существо которо­ го—в господстве целого, в зависимости и подчиненности различных властей государственному единству, цели которого определяют цели и способы действия отдельных государственных властей и особых госу­ дарственных сфер. Это — внутренний суверенитет, от которого Гегель отличает суверенитет внешний. При феодальной монархии, отмечает он, государство было суверенно в отношении других государств, но у себя внутри не только монарх, но и само государство не были суверенны. Различные власти и функции государства частью находились в ведении независимых корпораций и общин, частью же были собствен­ ностью отдельных лиц. Государственное целое в этих условиях пред­ ставляло собой скорее агрегат, чем организм. «Идеализм, составляющий суверенитет, — подчеркивает Гегель, — есть то же определение, по кото­ рому в животном организме его так называемые части суть не части, а члены, органические моменты, изоляция и для себя пребывание кото­ рых есть болезнь»3.

1Там же. С. 309.

2Там же. С. 316.

3 Там же. С. 317-318.

Гарантии против злоупотребления властью со стороны ведомств и чиновников Гегель видит в контроле сверху (иерархия чиновников и их ответственность) и снизу (противодействие корпораций, общин и т. д.). Чувствуя слабость подобных гарантий против сословия чиновников, которое даже по гегелевской характеристике может солидарно объеди­ няться против подчиненных, Гегель допускает — в крайних случаях — высшее вмешательство монарха. Превращение бесстрастности, закон­ ности и мягкого обращения в обычную норму чиновничьей деятельнос­ ти Гегель связывает с развитием нравственной и умственной культуры чиновников. Уменьшение же отрицательных последствий семейных и других частных влияний связано, по Гегелю, с размерами государства. При занятии в больших государствах крупными делами сами собой, как достаточно наивно полагает Гегель, отмирают эти недостатки и созда­ ется привычка ко всеобщим взглядам и делам.

Весьма существенные представления всего учения Гегеля о консти­ туционной монархии развиты в его концепции законодательной власти. Конструкция законодательной власти, резюмируя предшествующие моменты диалектики понятия права, расставляет их по местам, довер­ шает картину органической целостности гегелевского разумного госу­ дарства.

Законодательная власть, по Гегелю, — это власть определять и уста­ навливать всеобщее. Характеристику законодательной власти Гегель начинает с указания на то, что эта власть — часть государственного строя, который представляет ее прочную предпосылку и, следователь­ но, находится вне сферы прямого и непосредственного законодательно­ го определения и изменения. Но, с другой стороны, государственный строй получает свое дальнейшее развитие благодаря законодательству. Вообще же чрезвычайно существенно, подчеркивает Гегель, чтобы го­ сударственный строй рассматривался не как нечто созданное, хотя он и возник во времени, ибо он, наоборот, есть безусловно в себе и для себя сущее, которое «должно рассматриваться как божественное и пребы­ вающее, стоящее над всем тем, что создается»1.

Государство, таким образом, уже налично, и вопрос, кто должен устанавливать государственный строй, неправомерен с точки зрения гегелевской философии права. Речь должна идти, по мысли Гегеля, не об установлении, а лишь об изменении уже имеющегося государ­ ственного строя, и то в соответствии с ним самим. Но даже и это изменение должно протекать спокойно, незаметно, постепенно, околь­ ным путем. «Следовательно, — подчеркивает Гегель, — государствен-

Тамже. С. 314.

ный строй есть, но вместе с тем он столь же существенно становится, другими словами, продвигается в своем формировании. Это поступа­ тельное движение есть изменение незаметное и не обладающее формой изменения»1.

Гегелевская установка на постепенное, на внешний взгляд незамет­ ное, движение государственного строя, который по прошествии долгого времени меняет свой характер и делается совершенно иным, имеет своей целью доказать разумность компромисса нового со старым и направлена на обоснование изменений путем реформ, а не революций. Стремление к компромиссу различных властей и сфер государства при непреодоленных противоречиях между ними пронизывает всю гегелев­ скую конструкцию законодательной власти. Однако по смыслу гегелев­ ской концепции разумного государства этот компромисс означает не сосуществование противоречащих друг другу начал как равноправных моментов государственной жизни, а их соподчиненность в рамках орга­ нической целостности. Компромисс противоречий различных властей достигается, в частности, за счет законодательной власти, которая в гегелевской трактовке приобретает весьма урезанный, а в ряде аспек­ тов — консервативный и антидемократический характер.

В гегелевскую конструкцию законодательной власти, наряду с со­ словным элементом, входят также монарх, которому принадлежит право окончательного решения, и правительственная власть в качестве совещательного момента.

Назначение сословного элемента законодательной власти состоит, по Гегелю, в том, что в нем получает существование субъективная фор­ мальная свобода и удовлетворяется «общественное сознание»2 многих. Гегель подчеркивает, что речь идет именно о «многих», а не обо «всех», всем народе. Дело не только в том, что в «публичном сознании» не представлены дети, женщины и т. д. Гегель борется против демократи­ ческих взглядов на законодательную власть и депутатов как представи­ тельство «всех», т. е. всего народа. Свое понимание роли сословного элемента он прямо противопоставляет мнению, будто депутаты из на­ рода или даже сам народ лучше понимают, что ему на пользу и как это осуществить. «Народ, — замечает Гегель, — поскольку это слово обозна­ чает особенную часть членов государства, представляет собой ту часть, которая не знает, чего она хочет. Знание чего хочешь, а тем более чего хочет в себе и для себя сущая воля, разум — плод глубокого познания и разумения, что именно и не есть дело народа»3.

Депутаты, по оценке Гегеля, лишь в незначительной мере дополня­ ют разумение высших чиновников, и то в отношении местных дел и специальных потребностей. Но философское оправдание представи­ тельства не в этой незначительной пользе депутатов, а в необходимости удовлетворить такой момент развитой до целостности идеи государст­ ва, как субъективная формальная свобода.

Удовлетворение этого момента обеспечивает в гегелевской кон­ струкции разумную связь сословий гражданского общества с полити­ ческим государством и тем самым «снимает» противоречия между ними. Через сословный элемент законодательной власти государство проникает, по Гегелю, в сознание народа и добивается его одобрения.

Своей конструкцией законодательной власти Гегель, исходя из единства различных властей, добивается единства государственного умонастроения с умонастроением и устремлениями распавшегося на особые сферы гражданского общества. Разумность, по Гегелю, состоит в том, чтобы гражданское общество принимало участие в делах полити­ ческого государства не атомистически, не в форме единичных лиц, не как бесформенная масса, а будучи расчлененной и оформленной по сословиям.

В институциональном плане сословный элемент законодательной власти предстает в гегелевской концепции разумного государства в форме двухпалатного сословного представительства: палаты пэров и палаты депутатов. Палата пэров формируется по принципу наследст­ венности и состоит из владельцев наследственного имения, которое неотчуждаемо и обременено майоратным правом. Она олицетворяет собой монархический момент в сословном представительстве и служит тому, чтобы было достигнуто единство власти монарха и законодатель­ ной власти и чтобы представительство гражданского общества не при­ обрело опасную для трона форму.

Палата депутатов формируется от остальной части гражданского общества, но выборы депутатов осуществляются по корпорациям, об­ щинам, товариществам и т. п., а не атомизированно, не путем индиви­ дуального голосования. Палата депутатов формируется по существу не путем выборов, а, скорее, отбором. Корпорации и иные сферы направ­ ляют своих депутатов в сословное собрание «простым способом», и «выборы либо становятся вообще чем-то излишним, либо сводятся к незначительной игре мнения и произвола»1.

Гегель отстаивает публичность прений в палатах сословного собра­ ния, усматривая в ней превосходное образовательное средство для

Там же. С. 349.

граждан в отношении своих подлинных интересов и интересов государ­ ства. Публичность прений членов сословного собрания существенно отличается от общественного мнения, в котором проявляется субъек­ тивная свобода выразить собственное мнение о всеобщих делах госу­ дарства. Общественное мнение Гегель характеризует как «неорганичес­ кий способ познания того, чего народ хочет и что он думает»1. Таков же по существу смысл признаваемой Гегелем «свободы публичного сооб­ щения», в частности свободы печати2.

В отличие от этого неорганического способа суждений и мнений различные моменты государственного строя (в том числе и сословное собрание со своими публичными прениями), согласно гегелевской трактовке, проявляют себя и действуют органически и разумно. В об­ щественном же мнении правильное перемешано с заблуждением, и оно, по Гегелю, заслуживает как уважения, так и презрения. Независимость от общественного мнения расценивается им как первое формальное условие для совершения чего-то великого и разумного как в жизни, так и в науке. «В общественном мнении содержится все ложное и истинное, но обнаружить в нем истинное — дело великого человека»3.

Сословное представительство как разумный момент органической целостности гегелевской концепции конституционной монархии про­ тивостоит неорганическому и атомизированному общественному мне­ нию с его случайными и ложными суждениями. Именно в сословном собрании, а не в общественном мнении или свободе печати достигается разумная форма осуществления формальной свободы.

Гегелевская конструкция законодательной власти пронизана дове­ рием к верхам и осторожностью к низам общества. Свой политический идеал — конституционную монархию — Гегель конструирует, ориенти­ руясь на возможность постепенного мирного изменения сверху суще­ ствовавшего в современной ему Германии полуфеодального строя в буржуазный: сохраняется наследственный монарх, правительственная власть представляет собой правящую чиновничью бюрократию, зако­ нодательная власть сочетает пережитки сословного принципа с непо­ следовательно и весьма урезанно применяемым представительным принципом, органический характер разумного государства противосто­ ит неорганической массе, толпе, публике и отдельному человеку, обще­ ственному мнению и индивидуальному суждению.

1Там же. С. 352.

2Там же. С. 354. 3 Там же.