6. Понятия

Понятийный аппарат истории

Заимствованные понятия

История постоянно заимствует понятия у соседних дисциплин: она занята тем, что высиживает яйца, которые не несла. Не стоит пытаться составить список таких понятий: его можно продолжать до бесконечности.

Политическая история как ни в чем не бывало использует категории конституционного права и политических наук, да и просто политики: парламентский или президентский строй, партия служащих или массовая партия и т. д. Предложенный выше беглый анализ фашизма всецело основывался на понятиях, заимствованных из этой области — как, например, понятие харизматического лидера. Экономическая история черпает многие свои понятия из арсенала экономистов и демографов. Стоит последним придумать какое-нибудь новое понятие, как это было с take off (отрыв), предложенным Ростоу, как тут же историки завладевают им для того, чтобы выяснять, имел ли место take off в Каталонии в XVIII в. и когда он произошел во Франции. Они занимаются тем, что пытаются определить cash flow (денежные средства) предприятий начала века, несмотря на трудности, связанные с тем, что бухгалтерские книги того времени не позволяют выявить эту переменную. Социальная история действует аналогичным образом: мы видим, например, как она привлекает понятие общественного контроля, чтобы применять его к XIX в., а то и к греческой или римской античности. Наконец, сама "новая" история сформировалась на базе концептуальных заимствований из этнологии.

Если ограничиться этим поверхностным рассмотрением, то создается впечатление, что история не имеет собственных понятий, а скорее присваивает себе понятия других общественных наук. И действительно, потребление ею импортированных понятий огромно.

Эти многочисленные заимствования стали возможными благодаря собственно историческому использованию детерминаций. Переходя из своей родной дисциплины в историю, по-

140

Понятийный аппарат истории

нятия претерпевают кардинальные изменения: они становятся более гибкими, теряют свою строгость и перестают употребляться в своем абсолютном значении, немедленно получая спецификацию. Таким образом, заимствование сразу же влечет за собой искажение первоначального значения, за которым неизбежно следуют и другие.

В таких условиях начинаешь лучше понимать двусмысленность отношения истории к другим общественным наукам: заимствование понятий и их детерминированное, помещенное в контекст использование позволяют истории отнести на свой счет все вопросы, поставленные другими дисциплинами, подвергая их диахронному исследованию, которое и есть ее единственная специфика, ее единственное собственное измерение. Отсюда — роль перекрестка общественных наук, которую играла история в некоторых социальных и научных конфигурациях ученого мира. Отсюда также та претензия, которой она иногда одержима, на своего рода гегемонию в сообществе этих дисциплин: обмен понятиями происходит в одном направлении, история импортирует, но не экспортирует, она может становиться на чужую территорию, не переставая при этом быть самой собой, тогда как обратного порядка не бывает.

Единицы общественного устройства

Однако есть понятия, которые, не будучи собственно историческими, занимают в истории не только важное, но и особое место. Это те понятия, которыми обозначают, так сказать, коллективные сущности, или единицы общественного устройства. Высказывание, взятое в качестве примера в начале этой главы, содержит одно из таких понятий: накануне Революции XVIII в. французское общество переживало экономический кризис Старого порядка.

Общество, Франция, буржуазия, рабочий класс, интеллигенция, общественное мнение, страна, народ — все это такие понятия, которые включают в себя совокупность конкретных индивидов и фигурируют в дискурсе историка как множественное единственное число, как коллективные действующие лица. Они употребляются в качестве подлежащего при глаголах действия или волеизъявления, иногда даже при возвратных ^Глаголах: буржуазия хочет, чтобы; думает, что; уверена или °пасается; рабочий класс недоволен, восстал; общественное ^мнение обеспокоено, разделилось, оно реагирует, если, конеч-^Но. оно не смирилось...

141

6. Понятия

Но есть ли у нас право наделять коллективные сущности чертами, свойственными индивидуальной психологии? Правомерен ли такой трансферт? У нас еще будет возможность к этому вернуться. Либеральные социологи, сторонники того, чтобы восстанавливать коллективное поведение исходя из рационального поведения индивидуальных действующих лиц, обнаруживают своего рода наивный реализм в таком способе рассматривать группы людей как отдельные лица. Им могут возразить, что индивидуальные действующие лица имеют весьма смутное сознание того, что они составляют некую группу. Если что и позволяет историку сказать, что Франция имела такое-то отношение к Германии в 1914 г., так это то, что мобилизованные французы тогда могли говорить: "Мы находимся в состоянии войны, Германия с нами воюет". Точно так же если историк что-либо говорит о рабочих, то потому, что те первые говорят, когда бастуют: "Мы хотим удовлетворения наших требований". Мы действующих лиц имплицитно создает коллективную сущность, которую и использует историк. Для признания законным такого перенесения индивидуальной психологии на коллективные сущности П. Рикёр предлагает понятие деятельностной, или соучаствующей, принадлежности: рассматриваемые группы состоят из индивидов, которые участвуют в этих группах, входя в их состав, и имеют относительно смутное сознание такой соучаствующей принадлежности. Именно эта косвенная и имплицитная соотнесенность и позволяет рассматривать группу как коллективное действующее лицо.

Таким образом, речь не идет ни о простой аналогии, ни о полном слиянии индивидов в группе или сведении индивидуального к коллективному. Поэтому возражение, которое приходит в голову историку, о том, что ощущение принадлежности порой является смутным, несостоятельно. То, что крестьяне поспешили вернуться домой за ведрами, заслышав набат мобилизации 2 августа 1914 г. и расценив его как сигнал о пожаре, в данном случае не имеет значения: это не мешает говорить о том, что Франция вступила в войну с решимостью, поскольку мобилизованные будут говорить о себе "мы". Соотнесенность коллективной единицы с составляющими ее индивидами основывается на обратимости мы действующих лиц в коллективное единственное число, которым оперирует историк: она позволяет обращаться с национальной или социальной общностью так, как если бы та была неким лицом.

Впрочем, в этом отношении язык истории не отличается от повседневного языка. Понятия, позволяющие мыслить историю, которую пишут историки, — это те же самые понятия, с помощью которых описывается живая история, происходящая

142

Понятийный аппарат истории

на наших глазах. Что заставляет нас задуматься о риске возможного анахронизма. Как предохранить себя от этого?

Моторизировать понятия истории

Историк имеет право использовать все имеющиеся в языке понятия — он лишь не имеет права использовать их бездумно. Он должен взять себе за правило никогда не рассматривать понятия как вещи. В этой связи предостережение Пьера Бурдье отнюдь не кажется излишним:

Пьер Бурдье: Брать понятия историческим пинцетом

...Парадоксальным образом историки явно в недостаточной степени являются историками, когда речь идет об осмыслении тех инструментов, с помощью которых они мыслят историю. Понятия истории (или социологии) всегда следует брать только историческим пинцетом [...] мало составить историческую генеалогию слов, взятых по отдельности: чтобы по-настоящему истори-зировать понятия, нужно составить социоисторическую генеалогию различных (исторически сложившихся) семантических полей, в которые в каждый момент времени оказалось включенным каждое из слов, и тех социальных полей, в которых они производятся и в которых обращаются и употребляются.

Sur les rapports entre la sociologie et Fhistoire, p. 116.

В утверждении о том, что понятия истории надо "истори-зировать", помещать их в историческую же перспективу, содержится несколько смыслов. Первый из них касается расхождения между реальностью и понятием, в рамки которого ее заключают. Понятие — не вещь, а название вещи, ее изображение. Рассчитывать эвентуальное расхождение, т. е. проверять, находятся ли составляющие понятие черты в данной вещи и наоборот, - это уже не что иное, как требование критического метода, а именно того, что Сеньобос называл критикой интерпретации.

Второй смысл состоит в том, что "историзация" понятий является одним из элементов реконструкции времени истории. Прошлое значение слов требует перевода на язык, который мы "Ыли бы в состоянии понять сегодня, так же, как и значение современных понятий должно быть пересмотрено, если посредством них мы намереваемся переводить прошлое. Историк, таким образом, учитывает диахронную глубину понятий,

143

6. Понятия

их историю. Неизменность слова не означает неизменности его значений, а изменение значений слова вовсе не всегда совпадает с изменением обозначаемых им реалий. "Долгая жизнь некоторых слов еще не является достаточным признаком устойчивости реалий"¹. И наоборот, изменения в терминологии не являются признаком материальных изменений, ибо часто должно пройти время, прежде чем материальное изменение приведет к возникновению у современников ощущения того, что необходимы новые термины.

Историзация понятий истории позволяет, очерчивая соотношение между понятием и реальностью, мыслить ту или иную ситуацию одновременно синхронно и диахронно, по оси поставленных вопросов и по оси периодов, как структуру и как эволюцию.

Семантика понятий - для лингвистики раздел второстепенный, поскольку он в наибольшей степени зависит от названных реалий и, следовательно, является наименее формальным, — для историка, напротив, имеет фундаментальное значение. Определение границ каждого понятия предполагает учет противоположных и родственных понятий, а в рамках одной парадигмы и учет возможных альтернативных понятий. Такой подход позволяет вместе с плотностью социальной реальности измерить всю совокупность темпоральностей разного уровня. Одна и та же реалия, как правило, может мыслиться и называться посредством нескольких понятий, имеющих, однако, разный ракурс и принадлежащих к разным временным траекториям. Историзировать понятия значит устанавливать, к какой темпоральное™ они принадлежат. Это — способ улавливать современность несовременного.

Наконец, историзация понятий позволяет историку понять полемическое значение некоторых из них. Начиная с П. Бур-дье и его школы социологи проявляют большой интерес к пер-формативному значению высказываний: сказать в некотором смысле значит сделать. Различные обозначения социальных групп представляют собой результат борьбы, посредством которой действующие лица пытались закрепить то или иное членение социального организма.

Таким образом, наука, которая стремится предложить наиболее реалистичные критерии истинности, не должна забывать, что она лишь фиксирует некое состояние в борьбе классовых делений, т. е. некое состояние в соотношении материальных и символических сил между приверженцами того или иного варианта классового деления, которые, так же, как и она [наука], нередко апеллируют к научному авторитету для обоснования, онто-

¹ Koselleck R. Le Futur passe. P. 106.

* Л Л

Понятийный аппарат истории

логического и рассудочного, того произвольного членения (общества], которое они собираются узаконить'.

Понятия истории проистекают, таким образом, из часто незримой борьбы, посредством которой действующие лица пытаются добиться победы имеющихся у них представлений о социальном: определения и разграничения социальных групп, установления иерархии влияния и прав и т. д. Л. Болтански, например, показывает, как в контексте Народного фронта в результате соперничества с понятием среднего класса и в противоположность как хозяевам, так и рабочему классу появляется термин кадр, столь характерный для французского способа производить срезы общества*. В свою очередь Р. Козеллек усматривает в систематическом употреблении канцлером Пруссии Гарденбергом в начале XIX в. таких описательных терминов, как обыватели или собственники, или новых юридических терминов, таких, как граждане, стремление изменить старую сословную (Stande) конституцию³. Следовательно, понятия обретают смысл через их включенность в конфигурацию, унаследованную от прошлого, их перформативную значимость как провозвестников будущего и их полемическое значение для настоящего.

Как видим, понятия — это не вещи; это, в некоторых отношениях, - оружие. В любом случае - это инструменты, с помощью которых современники, но также и историки, стараются добиться преобладания какого-либо варианта упорядочения реальности и сообщить прошлому его специфику и его значения. Они не находятся где-то вне реальности, но и не приклеены к ней как знаки, совершенно адекватные вещам; между ними и реалиями, которые они называют, всегда имеется определенное расхождение, напряжение, в котором и разыгрывается история. Являясь отражением реального, они в то же время служат его оформлению за счет того, что его называют. Это перекрестное отношение делает историю понятий как необходимой, так и интересной. Подобно тому как история есть одновременно работа над временем и работа времени, она есть также работа над понятиями и работа понятий.

Bourdieu P. Се que parler veut dire. Paris: Fayard, 1982. P. 139. Пример, приведенный Пьером Бурдье, касается региональных делений. Дальше в тексте идет следующее: "Региональный дискурс - это дискурс перформативный, имеющий целью представить в качестве законного новое определение гра-ниц и заставить узнать и признать отграниченный таким образом регион..." См.: Boltanski L. Les Cadres, la formation d'un groupe social. Paris: Ed. de ₃ Minuit, 1982. См.: [Koselleck R.] Histoire des concepts et histoire sociale // Le Futur passe. P-99-И8.