3. Другие содержания досуга: межчеловеческие отношения

Бросим, однако, еще один взгляд на "единственные поистине бытийственные заботы", которые сохранятся также и в бесклассовом обществе" и будут порождать его собственные "несообразности" и даже "противоречия"; правда, они будут уже "вовсе не антагонистическими", как в классовом обществе, однако сохраняют здесь за "идеологией" должность, в соответствии с которой той следует "в рамках сделанного возможным абсолютно для всех досуга… заранее принять постановления относительно их разрешения" (P. H. 1082 сл.). Что же это будут, однако, за "наконец-то чисто человеческие, достойные человека" несообразности? Имеется одно указание на то, что обозначается Блохом в качестве "должности сделавшейся коммунистической идеологии": "все большее обогащение и углубление человеческих отношений", "придание межчеловеческого освещения" (там же)@16. Есть здесь, разумеется, богатая почва для несообразностей, которых не избежать даже при бесклассовости. "Ein Jüngling liebt ein Mädchen,/ Die hat einen andern erwält (Юноша девушку любит,/ Но ей полюбился другой)"140* – такие горести остаются, даже когда исчезли бытийственные заботы (возможно, по причине отсутствия конкуренции с этой стороны они даже усилятся). И они порождают "все новые" горести, связанные с не носящими общественного характера отношениями, сопровождающими нас от колыбели до могилы: к матери и отцу, к братьям и сестрам, друзьям, супругам, соперникам, детям, даже чужим людям. Разыгрывается бесконечная личная драма любви и ненависти, теплоты и холодности, интереса и безразличия, взаимности и односторонности, причастности и оторванности, одиночества и общительности, превосходства и подчинения, бережности и нетерпимости, понимания и непонимания, высокой оценки и пренебрежения, хрупкости и крепости, самообладания и распущенности, конфликта и гармонии темпераментов или ситуаций, вплоть до хороших или дурных манер. Все это составляет материал личных романов, романсов, трагедий, ежедневных побед и поражений, радостей и страданий. Не станем спорить о том, являются ли эти отношения "более достойными человека", чем те, во внеличностной действительности, с которыми удалось покончить, являются ли они даже "единственными истинными"; в любом случае они в высшей степени человеческие и вполне достойны серьезного к себе отношения. Однако что может сделать "идеология" для надлежащего их обогащения и углубления, если этим не подразумевается уже и так практикуемое воспитание молодежи? Как будет выглядеть отправление должности "по окружению их несообразностей заботой"? Уж наверно, не при помощи таких книг, как "Успешный брак", "Как приобрести друзей?", "Сделай себя сам", "Пути к душевному миру". Этот ответ западной массовой культуры на разрастание досуга заставляет нас достаточно краснеть уже и без того. Однако "должность сделавшейся коммунистической идеологии" должна будет присутствовать в этих личных обстоятельствах также и на уровне общественном, и здесь сразу припоминается уже отмобилизованная бюрократия "управляющих и руководящих учителей", которая должна будет взять под свою опеку в дополнение к зримой сфере фиктивного труда еще и незримую личностную сферу, т. е. к попечению о труде – еще и попечение о душе в самом широком и глубочайшем смысле. И, разумеется, сделать это прогрессивнейшими средствами того, что будет тогда считаться научной психологией: например (если позволено делать заключения на основании нынешней ситуации), индивидуальный анализ, в котором будет разрабатываться эдипов комплекс и прочее, групповая терапия, отбор партнеров, семейные и сексуальные консультации, консультирование родителей по поводу проблем с детьми, консультирование детей по поводу проблем с родителями, курсы по вопросам дружбы, общения и психологии ("межчеловеческое освещение") и т. д., уж не говоря о специальной психиатрии. Очевидно, для отправления этих функций душевного попечения бюрократический штаб должен будет значительно расширен еще раз, что является побочным успехом в смысле увеличения ответственной занятости. Почти все из перечисленного буйно процветает уже сегодня (по крайней мере в Америке), однако на добровольной основе в коммерциализированном обществе и, разумеется, со всеми несообразностями моды и шарлатанства: право становиться счастливым на свой манер принадлежит к смешанным благословениям свободы для каждого, как и наличия досуга для этого (который уже сам во многом создает те беды, которые необходимо излечивать). Будучи в руках государства, как положено в утопии и во исполнение установленной для этого "идеологии", все это должно будет выглядеть по-иному: конечно же, несравненно упорядоченнее, систематичнее и однороднее; и, разумеется, в качестве общественного интереса – всеохватно. Уже при мысли об анкетах, которые надо будет регулярно заполнять, становится не по себе, а обязательные собеседования с душеведами по должности мы даже не отваживаемся себе представить.

Но довольно об этом. Наша тема здесь – не дальнейшая утрата свободы и личной автономии, но сами межчеловеческие отношения как дополнительное, помимо хобби, содержание досуга, вне зависимости от того, руководит ли ими идеология или терапия или же нет. Поскольку хобби-профессия серьезности лишена, серьезный элемент в жизнь должны вносить они. Да и кто возьмется отрицать, что в любви, ревности, человеческом общении и пр. все очень и очень серьезно? (Между прочим, как могла бы ревность сделаться в бесклассовом обществе "неантагонистическим" противоречием? Или crime passionelle141* – стать менее смертельным?) Однако эта личностная сфера также падает жертвой утраты действительности в сфере труда. Она не может процветать, не будучи укоренена в действительности, которую люди разделяют и которой обмениваются друг с другом. Сама по себе она делается схемой. В любые человеческие взаимоотношения должно входить еще и что-то иное, помимо изолированного пользования друг другом. Должно наличествовать нечто, происходящее из обращения другого человека с миром, а не из одной лишь его "самобытности" (что бы этим словом ни обозначалось). Человеку нужен мир, чтобы быть "собой" для самого себя; насколько же он ему необходимее – если для другого! Дружба есть товарищеский союз, заключенный для чего-то и против чего-то в мире, в конечном итоге она является "общим делом", и другой ценен мне потому, что он почитает ценным нечто близкое тому, что считаю таким я, в сути своей предан тому же (при всех различиях в том, как это проявляется) и действует в его имя, т. е. имеет в нем свой центр тяжести, что придает вес также и его дружбе, даже если она разыгрывается вне практической сферы. Брак есть общность забот в противодействии необходимости на протяжении жизни, и удовольствие любви освещается этим основанием серьезности разделяемой друг с другом действительности. Вот то "вещество", которое подвергается изменению в алхимии межчеловеческих отношений. Без него, став собственным содержанием и основным занятием досуга, всякое отношение сделается патологическим, паразитарным, каннибальским – при том, что ничего реального человеку в них проглотить не удастся. Вообще-то все это слишком известно, чтобы надо было что-то произносить вслух. Однако это должно было быть произнесено из-за мнимого рая досуга, который отказывает человеку вместе с действительностью не только, как уже говорилось, в достоинстве, но и в подлинном человеческом сосуществовании.

Не станем разбирать прочие содержания досуга, например, народные праздники, которые будут дополнительно ритмизировать уже и без того "праздничную повседневность", изведываемую человеком в счастливом браке с духом (P. H. 1072). Слова Гёте из "Кладоискателя" ("Der Schatzgräber") – "Saure Wochen, frohe Feste (Будни черствы, праздник светел)" могут послужить заменой нашего комментария на этот счет, хотя его было бы и так уже легко предугадать из всего вышесказанного: нечего праздновать там, где никакими тяготами бытия не обеспечивается постоянный фон@17. Несколько слов, однако, нам еще следует посвятить освобожденной в утопии природе.