2. Универсальный город в качестве второй природы и долженствование бытия человека в мире

Дело в том, что граница между "городом" (полисом) и "природой" оказалась уничтоженной: человеческий город, бывший некогда анклавом посреди лишенного присутствия человека мира, распространяется на всю земную природу, захватывая ее место. Различие между искусственным и естественным исчезло: естественное поглощено сферой искусственного. И в то же время этот тотальный артефакт, эти уже сами сделавшиеся миром результаты трудов человека, воздействующие теперь на него и через него, порождают новый вид "природы", т. е. свойственную именно им динамическую необходимость, которая находится в совершенно небывалом противостоянии с человеческой свободой.

Во время оно можно было говорить "fiat iustitia, pereat mundus", "справедливость должна восторжествовать, даже если при этом погибнет мир", где "мир", разумеется, означал все тот же постоянно возобновляемый анклав в никогда не уничтожимом целом. Но теперь, поскольку гибель всего мира сделалась реальной возможностью как результат человеческой деятельности (оправданной или нет – не имеет значения), изречение это утратило риторический характер. В сферу законодательства втягиваются вопросы, прежде никогда не бывшие его предметом; однако теперь они становятся содержанием законов, которые должен установить для себя глобальный "город", с тем чтобы жизнь будущих человеческих поколений сделалась возможной.

Всякий охотно подтвердит, будь то в качестве всеобщей аксиомы либо убедительного пожелания умозрительной фантазии (столь же убедительного и недоказуемого, как и положение, что и вообще существование мира лучше, чем его несуществование), что такой мир, мир, приспособленный для обитания в нем человека, должен существовать во все будущие времена, и что на протяжении всех этих времен он должен быть населен человечеством, заслуживающим этого имени. Однако в качестве нравственного высказывания, а именно как практическая обязанность перед поколениями отдаленного будущего и как руководящий принцип нынешней деятельности, положение это чрезвычайно сильно отличается от императивов более ранней этики, принимавшей в расчет только соположное по времени, и вышло на моральную сцену лишь с достижением нашими силами небывалого могущества, а нашими предвидениями – небывалого дальнодействия. Присутствие человека в мире было изначальной и не требовавшей дальнейших вопросов данностью, изначальной для всякой идеи обязанности в сфере человеческого поведения; теперь же само это присутствие стало объектом обязанности, а именно той, что является первой предпосылкой всякой обязанности, т. е. обеспечить в будущем наличие в материальном мире кандидатов на вхождение в нравственный универс как таковых. Среди прочего, это означает поддержание нашего материального мира в таком состоянии, что условия для их наличия остаются неприкосновенными, а это, в свою очередь, подразумевает ограждение ранимости этих условий от всего, что представляет для них угрозу. Проиллюстрирую различие, возникающее в связи с этим для этики, на одном примере.