2. Контроль над поведением

Так же обстоит дело и со всеми прочими, утопическими на первый взгляд возможностями, переводящими успехи в области биологии и медицины частью в практическое русло, частью же относящими их на перспективу. Достижение контроля над поведением стоит здесь к стадии практического воплощения куда ближе, чем только что рассмотренный пока еще гипотетический случай, и этические проблемы, возникающие в связи с этим, не так глубинны, однако находятся в более непосредственной связи с нравственной концепцией человека. Также и здесь новый тип вмешательства выламывается за пределы всех прежних этических категорий. Так, например, категории эти не наделяют нас возможностью выработать позицию в отношении контроля за человеческой душой с помощью химических веществ или прямого, через вживленные электроды, действия на мозг электричеством, т. е. таких воздействий, которые могут предприниматься, предположим, в оправданных и даже весьма похвальных целях. Смешение благотворных и чреватых опасностью возможностей здесь очевидно, однако провести между ними грань не так-то легко. Освобождение душевнобольных от мучительных для них и приводящих к функциональным расстройствам симптомам представляется делом однозначно благотворным. Однако от облегчения, приносимого отдельному больному (цель, целиком и полностью соответствующая традиционным задачам медицины), может быть сделан незаметный переход к облегчению общества от тягот, связанных с нежелательным поведением его членов, т. е. переход от медицинских к общественным приложениям, что открывает уже безбрежное поле внушающих всевозможные опасения возможностей. Неизменно всплывающая вновь и вновь проблема власти и аномии в современном массовом обществе делает распространение таких методов контроля на случаи, отношения к медицине не имеющие, чрезвычайно соблазнительным для целей социальной манипуляции. В этой связи всплывают многочисленные вопросы относительно прав и достоинства человека; конкретного ответа требует нелегкая проблема опеки, лишающей опекаемого права выбора или оставляющей ему свободу. Следует ли нам создавать в школьниках установку на учение посредством массированного применения медикаментозных средств и таким образом делать ненужным обращение к персональной мотивации? Следует ли нам преодолевать агрессию средствами электронного умиротворения определенных областей мозга? Следует ли создавать ощущение счастья или по крайней мере удовольствия независимым стимулированием центров наслаждения, т. е. делать это вне зависимости от объектов счастья и удовольствия и их свойств в индивидуальных жизни и деятельности? Вопросы можно ставить и ставить. Предприятия могут проявить интерес к ряду таких технологий для повышения производительности труда своих работников. Вне всякой зависимости от вопроса о принуждении или согласии, как и независимо от вопроса о нежелательных последствиях, всякий раз, как мы таким образом сходим с человеческого пути разрешения человеческих проблем и заменяем его коротким замыканием безличностного механизма, мы что-то убавляем от достоинства личностной самости и делаем еще один шаг в направлении от ответственного субъекта к системам запрограммированного поведения. Как ни важен общественный функционализм, он представляет собой лишь одну сторону дела. Решающим здесь является вопрос о том, какого рода индивидуумы должны составлять общество, чтобы наполнить ценностью его существование. Начиная с какой-то точки на графике неуклонного роста возможностей манипулирования обществом должен возникнуть вопрос и о цене, о том, стоит ли выделки овчинка всего этого человеческого предприятия. Ответ на него зависит от того образа человека, который мы в себе лелеем. Нам следует заново переосмыслить этот образ – в свете всего того, что мы способны совершить с ним теперь, и на что не были способны никогда прежде.