6. Е. С. Варга, н. А. Вознесенский, а. И. Анчишкин

В послевоенный период в стране сформировалось несколько крупных творческих коллективов, представляющих собой на­учные школы. Научные школы складывались и развивались в тесной связи с ведущими научно-исследовательскими цент­рами. В Москве такую роль выполняли Институт экономики, Институт мирового хозяйства и международных отношений, Центральный экономико-математический институт. В Ленин­граде экономические силы концентрировались вокруг универ­ситета, Экономико-статистического института, других учебных и научных учреждений. В Новосибирске заявила о себе Школа исследований экономики промышленности. Практически каж­дый центр издавал свой теоретический журнал. Назовем, прежде всего, “Вопросы экономики”, “Мировая экономика и между­народные отношения”, “Экономико-математические методы”, “Экономика и организация производства” (ЭКО).

Говоря о весьма непростом периоде в развитии отечествен­ной экономической науки, было бы несправедливо выделить одних ученых-экономистов, известных в стране и за рубежом, и умолчать о других, активно работавших, опубликовавших не­мало интересных и полезных работ. Вместе с тем приходится ограничиться лишь несколькими именами, краткое знакомство

143

с которыми в какой-то мере поможет представить общую кар­тину.

Надо иметь в виду, что некоторые руководители научно-ис­следовательских центров выполняли преимущественно адми­нистративные функции, далеко не все могли быть названы неформальными лидерами научных школ.

Представители наиболее сильных творческих коллективов разрабатывали материалы для директивных органов, готовили обзоры, предложения, аналитические записки, писали тексты выступлений, докладов, программных документов для государ­ственных и партийных руководителей. Анонимность подлинных авторов многих документов, жесткие рамки внешней и внут­ренней цензуры, закрытость и искаженность статистической информации, самоизоляция и оторванность от мировой эко­номической науки напоминают об особенностях работы в тот период. Нарисовать достаточно полную и объективную картину непросто. Тематика и рубежи, достижения и провалы, реальные результаты и схоластические споры — все это в немалой сте­пени остается “за кадром”.

Проще всего сосредоточить внимание на недоработках, схе­матизме, отрыве от реальной практики. Вместе с тем было бы неправильно изображать отечественную науку в виде сплошного белого пятна, игнорировать то позитивное и полезное, что де­лалось вопреки ограничениям, давлению, преследованиям. Эко­номическая мысль и в так называемые застойные времена не стояла на месте, ее продукция находила заказчика и потреби­теля, разработки и обоснования связаны не только с каким-то отдельным периодом или одной проблемой.

В этом разделе мы вспомним о трех экономистах, предста­вителях разных школ, о тех, кто в той или иной степени был связан с разработкой практически значимых, актуальных про­блем.

Евгений Самойлович Варга (1879—1964) — экономист-меж­дународник — в течение 20 лет возглавлял Институт мирового хозяйства и мировой политики. Николай Алексеевич Вознесенский (1903—1950) был специалистом в области планирова­ния, непосредственно перед войной и в годы войны был Пред­седателем Госплана СССР. Александр Иванович Анчишкин (1933—1987) — ведущий теоретик, занимавшийся проблемами экономического роста, руководитель коллектива ученых — раз­работчиков Комплексной программы научно-технического про­гресса.

144

Вначале несколько слов о Е. С. Варге. Он был активным участником революционного движения; в 1919 г. — народный комиссар финансов, затем председатель Венгерского совета на­родного хозяйства. После поражения венгерской революции эмигрирует в Австрию, затем в Советскую Россию. Варга дли­тельное время возглавлял школу советских экономистов-международников. Коллектив Института мирового хозяйства и ми­ровой политики разрабатывал проблемы развития капиталисти­ческой экономики, в том числе проблемы кризисных явлений в экономике западных стран, пути и перспективы развития капитализма.

Одной из важнейших особенностей научного творчества Вар­ги является сочетание экономического анализа с исследованием политических проблем. В предисловии к работе “Очерки по проблемам политэкономии капитализма” (1964) Варга отмечал, что термин “политическая экономия” используется им в ши­роком плане, без резкого разграничения между политикой и экономикой, “поэтому иногда рассматриваются не столько эко­номические, сколько политические проблемы”⁴⁰. Это в изве­стной мере относится и ко многим другим работам Варги (их насчитывается около 700).

В книгах и статьях, принадлежащих перу ученого, исследу­ются, как правило, наиболее острые и актуальные проблемы. Упомянем некоторые из них. Исследуются основы монополизации производства; сферы обращения и потребления; пробле­мы ценообразования, инфляции и золота как специфического товара; изменения форм конкурентной борьбы; новые процессы в экспорте капитала; особенности аграрных кризисов; проблема трансформации капитализма в связи с влиянием мировой вой­ны. Проходившие по докладам и работам ученого дискуссии способствовали прояснению и уточнению спорных проблем, изданию фундаментальных трудов по теории и истории эко­номических циклов и мировых кризисов. Первый том труда под названием “Сравнительные материалы по истории кризисов в важнейших капиталистических странах” вышел под редакцией Варги.

Разумеется, не все в творчестве ученого выдержало проверку временем. Не оправдала себя и не способствовала анализу пер­спектив развития капиталистической экономики концепция “общего кризиса” капитализма. Это была схематичная и субъ­ективная оценка протекающих в странах Запада процессов, не отвечавшая реальности.

145

слишком односторонне подошел Варга к рассмотрению теоретической конструкции, выдвинутой Кейнсом, к оценке его практических рекомендаций. Явно поспешил он с критикой эконометрических методов анализа экономических процессов.

Варга выступал (и вполне справедливо) против “бездумного догматизма”, тормозившего развитие экономической науки. Обосновываемые им положения и выводы нередко расходились с официальными взглядами. Опираясь на обширный фактический материал, Варга доказывал, что государственное вмешательство в экономику западных стран обусловливается не только потребностями войны; оно сохраняется и в послевоенное время, изменяются лишь формы этого вмешательства.

Анализируя изменения конкретной исторической ситуации, ученый пришел к выводу о несостоятельности “общепринятого” в тот период тезиса о неизбежности новой крупной межимпе­риалистической войны.

На наш взгляд, и сегодня представляет немалый интерес одна из первых крупных работ Варги о роли денег в условиях мирной экономики и во время войны (“Деньги: их власть в мирное время и крах во время войны”, 1914—1917). Причины падения покупательной способности денег в условиях войны, отмечает автор, в большей мере относятся к дефициту товаров. Если в мирных условиях “деньги обычно господствовали над товаром”, то во время войны “владелец товаров, продавец то­варов — единственный господин. Покупатели же соревнуются друг с другом; чтобы на свои деньги купить товар, они сами набивают цены, лишь бы его приобрести”⁴¹.

Публикации ученого, расходившиеся с официальными трактовками, нередко подвергались острой критике. Институт, ди­ректором которого был Варга, в 1947 г. был закрыт. Издание журнала “Вопросы экономики” приостановлено. Сохранять объективность в научных изысканиях, относительную незави­симость в суждениях было весьма непросто.

Многие ученые-экономисты, коллеги Варги, были репрес­сированы. Сам он на вопрос встретившего его соратника “Как живете?” отвечал, что пока на свободе. Такова была жесткая обстановка конца 30-х гг.

В последних публикациях Варга стремился устранить иска­жения и неточности, связанные с воспроизведением ошибочных положений “теоретиков”, обладавших безграничной властью и возомнивших себя монопольными обладателями “научной истины”.

146

Творчество Н. А, Вознесенского по числу публикации срав­нительно невелико. Оно прочно связано с практической дея­тельностью. Его последняя работа об основах социалистиче­ской экономики была изъята после ареста автора и, очевидно, утрачена.

Статьи, выступления, доклады Вознесенского охватывают вопросы практики хозяйственного управления и планирования. В его работах рассматриваются вопросы организации хозяйственного расчета, проблемы оптимизации народнохозяйственных пропорций, обеспечения темпов экономического роста, раци­онального размещения производительных сил, анализируется специфика действия экономических законов. Под руководством и при непосредственном участии Вознесенского был разработан баланс народного хозяйства как составной элемент общехозяй­ственного плана.

Теоретическим работам, выступлениям Вознесенского на съездах, дискуссиях присущи специфическая терминология, по­стоянное противопоставление и подчеркивание позитивных сторон социалистической системы организации хозяйства. Вме­сте с тем он стремится охарактеризовать закономерности, вы­явить внутренние противоречия в экономике.

Вознесенский полемизировал с экономистами, которые не­дооценивали роль товарно-денежных отношений, рыночных ка­тегорий и инструментов. Он отвергал позицию тех авторов, которые предлагали соизмерять труд различной квалифика­ции не через деньги, а путем особой “редукции” через тариф­ную сетку, с помощью “коэффициентов тарифных разря­дов”. Он обосновывал необходимость денег, неправомерность сводить их роль к “потребительским талонам” или “расчетным знакам”⁴².

Особое место в творчестве Вознесенского занимает книга “Военная экономика СССР в период Отечественной войны” (1948 г.). Обобщения, сопоставительные оценки, выводы носят несколько категоричный, подчас прямолинейный характер. Ра­бота содержит обширный фактический материал, полезный для понимания процессов становления и развития экономики во­енного времени, подчиненной потребностям войны. Первич­ный статистический материал к этой работе пока не обнаро­дован, с ним незнакомы экономисты и историки; очевидно, он по-прежнему пылится на полках ведомственных архивов.

Работы Вознесенского отражают определенный этап в раз­витии экономической науки в нашей стране. Это был непро-

147

стой, противоречивый период, когда отправные, исходные положения теории и практики “диктовались” и навязывались. Знакомство с публикациями, работами, материалами дискуссий помогает представить, в каких условиях и формах развивалась наука, как формировались определенные стереотипы “экономического мышления”, создавались формулы и штампы для теоретических публикаций, учебных пособий, широкого использования.

На протяжении длительного времени готовился учебник политической экономии, причем за разъяснением спорных или недостаточно ясных вопросов экономисты обращались непосредственно к “товарищу Сталину”. Думается, уместно воспроизвести некоторые из этих вопросов, сохранившихся в записи участников: “Правильно ли называть средства производства товарами особого рода?”; “Правильно ли вместо понятия “преобразование закона стоимости” в СССР применять понятие “ограничение действия закона стоимости?”; “Какими условиями определяется у нас цена сельскохозяйственной продукции: худ­шими или средними?”⁴³. Ответы и разъяснения давались ра­ботниками идеологического аппарата, экономистами, привлеченными к написанию учебника.

Вознесенский, насколько известно, в подобных дискуссиях и разъяснениях непосредственно не участвовал. Он был несколько свободнее в формулировках, обоснованиях отдельных положений. Но его “независимость”, стремление подготовить собственный теоретический труд по основам социалистической экономики закончились трагически, он был арестован и расстрелян.

Основной труд А. И. Анчишкина тесно связан с его организаторской деятельностью по разработке Комплексной программы научно-технического прогресса. Название работы “На­ука. Техника. Экономика” было призвано выразить главную идею — необходимость перевода экономики с экстенсивного на преимущественно интенсивный путь развития, включить научные знания в процесс воспроизводства, практически исполь­зовать растущие возможности науки и техники.

Чтобы включить технологические новинки в производство, заставить их работать, нужно было: 1) инвентаризировать все заделы фундаментальной и отраслевой науки, включая проектно-конструкторские разработки; 2) выделить приоритетные на­правления научно-технического прогресса; 3) найти (самое главное!) механизм подключения технологии к экономике, ко-

148

торый позволит “обгонять, не догоняя”, что рассматривалось как первоочередная задача⁴⁴.

К разработке Комплексной программы были подключены видные ученые, конструкторы, исследователи, руководители крупных научных коллективов. Отраслевые комиссии возглавляли ученые, занимавшие лидирующие позиции в различных сферах науки и техники. Обобщаемые ими предложения, ре­комендации, расчеты требовалось согласовать и синтезировать в едином документе, прогнозе долгосрочного развития народ­ного хозяйства до 1990 г. (программа разрабатывалась в начале 70-х гг.). Отраслевые предложения и разработки сводились в народнохозяйственную программу коллективом экономистов-математиков под руководством Анчишкина. Для этого созда­вались специальные методики.

Все виды экономии ресурсов, которые намечалось получить в результате технического и технологического переоснащения производства, было решено пересчитывать в экономию трудо­вых затрат.

Прогнозы носили обобщающий и вместе с тем ориентиро­вочный характер, поскольку было невозможно учесть всю со­вокупность факторов, влияющих на экономический рост.

В своей монографии Анчишкин попытался раскрыть взаи­мосвязь развития техники с трансформацией экономики и хо­зяйственного механизма. Как признают его сотрудники и единомышленники, Анчишкин стоял у истоков теории интенси­фикации экономического роста. Он пробивал, отстаивал, популяризировал эту идею. Она закономерно получила свое признание, но трагедия состояла в том, что ответа на вопрос, каким путем перевести экономику на рельсы интенсивного ро­ста, практически не было найдено.

Автор монографии справедливо указывал на сложность прак­тического решения задачи согласованного и пропорциональ­ного развития всех звеньев цикла “наука — производство”: “ре­ализация научных идей и технических решений почти всегда выходит за пределы отдельной отрасли и производства, носит межотраслевой характер. Кроме того, связи между наукой и производством относятся к числу наиболее подвижных; воз­никновение новых направлений науки вызывает к жизни новые технологии, а традиционные направления — и науки, и тех­ники — могут по-новому комбинироваться в силу меняющихся требований производства к науке и множественности ее воз­можных результатов. По этим причинам интеграция науки и

149

производства должна происходить не столько в рамках отраслевой структуры производства, сколько исходя из его технологической структуры и взаимосвязей последней с наукой”⁴³

Рассмотрев противоречия, стоящие на пути интенсификации общественного производства, Анчишкин искал выход в совершенствовании практики ценообразования, перестройке организации научно-исследовательской работы и внедренческих форм, усилении централизованного начала, которое рассматривалось как сужение сферы административных и расширение экономических методов управления. Но конкретных путей “формирования социально-экономического механизма ускорения научно-технического прогресса” на базе “реальных экономических интересов и их взаимодействия” определить не удавалось.

Подлинная картина централизованно управляемого хозяйства еще ждет своего беспристрастного аналитика. От эксперимента социалистического хозяйствования не следует отворачиваться; также не следует пытаться рисовать его какими-либо однотонными красками.

В качестве некоторого комментария хочется привести выдержки из работы венгерского экономиста Балажи Хаморк предложившего на суд читателей “Теорию социалистического хозяйства” (1989 г.). По его мнению, теория социалистического хозяйствования “находится, скорее всего, в стадии поиска, эксперимента, открытия действительности. Социалистическая действительность, которую отражает эта теория, быстро меняет свое лицо... Ищущее новые пути, экспериментирующее, обновляющееся общество трудно совместить с окончательными ответами и неизменными формулировками”. И далее: “Сегодня более, чем когда-либо, необходима политическая экономия, которая рассматривает человека не только как отчетную единицу или средство производства, но и — в соответствии с марксистским мировоззрением — как источник развития всего общества, как исходный его пункт и одновременно как конечную цель”⁴⁶.