5.5. Мифология как система

Еще до создания ПВСП Афанасьев был убежден в том, что языческие верования, т.е. мифология, хотя и возникли бессознательно, стихийно, но тем не менее имели системный характер (в письме К.Д.Кавелину от 4 августа 1850 г. он утверждал, что уже в отдаленные времена «могла быть система в верованиях, хотя сам народ ее и не подозревал»¹). И в ПВСП он попытался воссоздать эту систему, т.е. упорядочить мифы, выстроить их в систему, имеющую в своей основе определенную логику. При этом он считал, что в конкретных мифах, в их вариантах имеются признаки определенной вариативности, свободы выбора. Но сам он, выстраивая систему, имел своей задачей вычленить из вариантов то, что теперь называется инвариантом.

Во 2-й главе (а в ней Афанасьев начинает изложение этой системы) изначальная система координат, исходная логическая точка задается антитетическим противопоставлением (т.е. тем, что нынешние семиотики любят называть «бинарной оппозицией»):

СВЕТ – ТЬМА.

Эта оппозиция, с его точки зрения, лежит в основе славянской мифологии. Отсюда, из основной антитезы, идут ЦЕПОЧКИ других «бинарных оппозиций»:

тепло – холод,

жизнь – смерть,

благо – зло,

счастье – несчастье,

красота – безобразие,

здоровье – болезнь,

богатство – нищета,

плодородие – неурожай и т.д.

Это антитезы, оппозиции ГОРИЗОНТАЛЬНЫЕ.

Каждая из этих оппозиций исходит от основной – «свет – тьма» – и внутри нее между противостоящими началами происходит борьба, они находятся в состоянии антагонизма. (Эта исходная идея Афанасьева очень близка современной науке см., напр., «Поэтику мифа» Е.Мелетинского).

В следующей, 3-й главе – «Небо и земля» – Афанасьев дополняет эту систему координат другой, составляющей второе звено изначальной логической посылки:

небо – земля,

верх – низ,

мужское – женское и т.д.

Это оппозиции ВЕРТИКАЛЬНЫЕ.

Если составляющие элементы первой ("горизонтальной") оппозиции находятся в состоянии антагонизма и борьбы, то "вертикальные" оппозиции: небо – земля, мужское – женское и производные от них соединяются по принципу не борьбы, а любви, эроса. От этой бинарной оппозиции производится весь пантеон языческих богов (греческих, германских, славянских).

Мужской тип – небо – верховный бог – бог громовержец – его многочисленные разновидности («алломорфы»): греческий Зевс, славянские Стрибог (бог ветров), Дажьбог (бог солнца) и т.д.); далее – их христианские заменители (Илья Пророк, Егорий и т.д.).

Женский – ЗЕМЛЯ – богиня весны, урожая, плодородия (греко-римские Гера – Юнона – Диана – Венера, славянские Лада – Мокошь – Зоря, христианские: Богородица, Параскева-пятница и т.п).

Две координатные сетки («т.е. «свет – тьма» и «небо – земля», «мужское – женское») накладываются друг на друга, возникает сложная система.

Афанасьев описывает божественный пантеон как бы на двух уровнях. На поверхности – многочисленные божественные мифологические персонажи. На глубине – изначальные, обобщенные образы мужского и женского начал, начал света и тьмы.

В целом ПВСП представляет собой грандиозный «симболариум» – свод мифологических символов, охватывающих всю живую и неживую природу. В конце 3-го тома ПВСП есть «Указатель имен и предметов». По нему можно судить, что интересовало Афанасьева, что было для него важно.

С точки зрения методологической, ПВСП – это систематизация мифологии. Авторская задача – восстановить, реконструировать СИСТЕМУ древних верований. Благодаря систематизации и через нее Афанасьеву удалось объяснить такие факты, для точной трактовки которых не было достаточно эмпирического материала. Но в ХХ веке такой материал был найден, и, как писал В.В.Иванов, гипотезы Афанасьева были подтверждены. Т.е. в этой методологии есть прогностический элемент. (На него и обратили внимание сегодняшние семиотики; верный прогноз – результат системности концепции). А в итоге ПВСП – не столько реконструкция древней мифологии, сколько завершение ее строительства, прерванный христианством. Афанасьев как автор ПВСП выступает не только как исследователь, но и как продолжатель, сотворец мифологического процесса. Шеллингу принадлежит идея создания новой мифологии, которая соединит науку и поэзию. Как Тютчев творил свою поэтическую мифологию, так Афанасьев не только исследовал, но и творил мифологию в ученом труде, придавая ей вид системы.

Такова в главных, общих чертах мифологическая концепция Афанасьева.