47 Постмодернистские социологически теории: : ж- ф. Лиотар, ж. Бодрийяр, Дж. Фридман, з. Бауман.

Вступление: В 80 - 90-х годах XX в. в социологии оформилась проблематика <постмодерна>. Причины: многообразные изменения последней четверти XX в., имеют столь радикальный и новаторский характер, что для понимания требуется создание совершенно новой социологической понятийности.

Предметом рассмотрения стала историческая жизнь в ее целостности, а точками соотнесения стали начало (конец XVII в.) и конец (конец XX в.) уходящей исторической эпохи, получившей в социологической науке название <модерн>. Новое, становящееся социальное состояние, иное по своему содержанию, получило название <постмодерн>^.

<Модерн> - социальные характеристики обществ, сформировавшихся в последней трети XVIII в. как обществ промышленных, капиталистических, демократических, классовых (а затем массовых) и оформленных в качестве национальных государств. Культура модерна - это культура Просвещения, (теория социальной роли науки, и теорию прогресса, и концепцию человека).

В качестве антитезы им разрабатывалась и оформлялась теория постмодерна как теория общества и культуры конца XX столетия. Сравнение или противопоставление современности начальным характеристикам модерна выразилось в формулировании нескольких тезисов (по поводу которых никогда не было согласия между различными авторами). Эти тезисы, как правило, пересматривали и отрицали основные положения модерна

Тезис первый. Изменение природы и функций научного знания.

Прозвучала эта тема в книге Жана-Франсуа Лиотара <Состояние постмодерна>.

Жан-Франсуа Лиотар (1924 - 1998, французский философ-постмодернист и теоретик литературы. Основные работы: Состояние Постмодерна 1979, ).

Постмодерн - по Лиотару это крах «великого нарратива». Оосновной формой "употребления" знания являются "нарративы" – повествовательные структуры, характеризующие определенный тип дискурса в различные исторические периоды. Лиотар выделяет:

1) "легитимирующие" макронарративы, цель которых – обосновать господство существующего политического строя, законов, моральных норм, присущего им образа мышления и структуры социальных институтов.

2) Наряду с макронаррациями существуют также и "языческие" микронарративы, которые обеспечивают целостность обыденной жизни в ее повседневном опыте на уровне отдельных первичных коллективов (напр., семьи), и не претендуют на позиции власти.

3) Уже сам дискурс, по Лиотару, является метанаррацией и создает "социальную мифологию", которая поддерживает функционирование всех механизмов управления.

Специфика нашего времени как "после современного" ("постмодерна") заключается, согласно Лиотару, в утрате макронарративами своей легитимирующей силы после катастрофических событий XX века (например, Холокост)

Концепцию Ж.-Ф. Лиотара можно свести к нескольким позициям. Во-первых, по его мнению, <по мере вхождения общества в эпоху, называемую постиндустриальной, а культуры – в эпоху постмодерна, изменяется статус знания>^. Знание - главный компонент культуры, оно - вид дискурса. В информационную эпоху знание также принимает форму информации, переводимой на язык компьютеров, оно операционализируется и коммерциализируется. Старый принцип, считает Лиотар, по которому получение знания неотделимо от формирования разума и даже от самой личности, устаревает и будет выходить из употребления. Такое отношение поставщиков и пользователей знания к самому знанию стремится и будет стремиться перенять форму отношения, которое производители и потребители товаров имеют с этими последними, т. е. стоимостную форму. Знание производится и будет производиться для того, чтобы быть проданным, оно потребляется и будет потребляться, чтобы обрести стоимость в новом продукте, и чтобы быть обмененным. Оно перестает быть самоцелью и теряет свою <потребительскую стоимость>.В форме информационного товара знание необходимо для усиления производительной мощи, оно является самой значительной ставкой в мировом соперничестве за власть, оно создает новое поле для индустриальных и коммерческих стратегий, а также для стратегий военных и политических.

Вопрос о статусе научного знания жестко связан с вопросом о легитимации - процессом, по которому законодателю оказывается позволенным провозглашать данный закон нормой. В

современных условиях речь идет о <двойной легитимации>: 2) <законодателю> разрешено и трактовать 1) научный дискурс, и предписывать условия его истинности для того, чтобы некоторое высказывание могло быть принято к вниманию. Знание и власть есть две стороны одного вопроса: кто решает, что есть знание, и кто знает, что нужно решать? <В эпоху информатики вопрос о знании более, чем когда-либо становится вопросом об управлении>^.

Во-вторых, функции управления и отчуждаются от управляющих и передаются технике. Распоряжение информацией уже входит и будет входить в обязанности экспертов всех видов. Правящий класс будет <разнородным слоем, сформированным из руководителей предприятий, крупных функционеров, руководителей больших профессиональных организаций, профсоюзов, политических партий и религиозных конфессий>^. Основа процесса управления - структура коммуникативной сети, по которой осуществляется передача операциональных блоков информации.

В-третьих, в усиления роли знания в системе экономического производства и социального

управления, наиболее адекватной методологией анализа общества становится, как считает Лиотар, теория языковых игр.

В центр анализа общества феномена субъекта, или <самости>. <Самость> только встраивается в сложную и как никогда мобильную систему отношений, создавая <узлы> ком-

муникаций, пункты, через которые проходят сообщения различного характера. Будучи помещенным в эти узлы человек получает власть над потоком сообщений. Языковый аспект функционирования системы, таким образом, приобретает особое значение. Теорию языковых игр, которая выполняет в исследовании общества роль коммуникативной теории, Лиотар дополняет теорией игр, а также исследованием <институций> - нормативных установлений, которые накладывают ограничения на игры.

Общество – тотальный гипертекст. Его структура определяется ограничениями, которые полагаются теорией игр и совокупностью <институций>. Его содержание - содержания, разработанные в рамках культуры на протяжении всей ее истории - повествования, или нарративы.

Поразительной чертой постмодернистского научного знания, а также общества, рассматриваемого как гипертекст, является имманентность самому себе дискурса о правилах, которые узаконивают как науку, так и повествования и культуру в целом. Утрата легитимности в смысле утраты связи с реальностью порождает высокий уровень нестабильности.

Нестабильность и утрата легитимности как характеристики знания, социальной реальности, общества - это общий тезис постмодернистской социологии.

Тезис второй. Конец индивида и приход <молчаливого большинства>

Жан Бодрийя́р (1929-2007, — французский культуролог и философ-постмодернист, фотограф. комбинировал идеи марксизма и психоанализа, хотя позже от марксистских идей полностью отказался. Основные работы: Система вещей 1968, Общество потребления 1970, Симулякры и симуляция 1981, В тени молчаливого большинства или конец социального).

Масса, по мнению Жана Бодрийяра, - основная характеристика современности. Масса -

явление в высшей степени имманентное, обращенное внутрь себя.

Масса - это <черная дыра, куда проваливается социальное... полная противоположность тому, что обозначается как социологическое>^. Масса - ни субъект, ни объект. Масса с полным безразличием пропускает сквозь себя и воздействия, и информацию, и нормативные требования. Массу, составляют лишь те, кто свободен от своих символических обязанностей, У массы нет ничего общего с каким-либо реальным населением. Любая попытка ее квалифицировать является попыткой отдать ее <в руки социологии> и оторвать от ее внутренней неразличимости.

Масса поглощает и уничтожает все: индивида, смысл, социальное, культуру, знание, власть, политику. Массы - это анонимность. Они не выражают себя - их зондируют. Они не рефлектируют - их подвергают тестированию. Зондирования, тесты, референдумы (СМИ -

постоянно действующий референдум) - механизмы, выступающие в качестве симуляции, а не репрезентации. Погруженные в свое молчание массы больше не субъект (прежде всего не субъект истории). Масса - сфера поглощения, а не взрыва, она избегает схем освобождения. Так массы защищаются от Я, от индивидуальности.

Сегодня представления смещаются. Мы начинаем подозревать, что повседневное, будничное существование людей - это не малозначащая изнанка истории, и что уход масс в область частной жизни - это вызов политическому, форма сопротивления политической манипуляции. <Роли меняются: полюсом силы оказывается уже не историческое и политическое с их абстрактной событийностью, а как раз их обыденная, текущая жизнь, все (включая сюда и сексуальность), что заклеймили как мелкобуржуазное, отвратительное. Существо современности - не борьбе классов, а в глухом, но неизбежном противостоянии <молчаливого большинства> навязываемой ему социальности.

Тезис третий. Постмодерн как <конец прогресса>, <прекращение событий>, <конец истории>

(также Бодрийяр). Воспроизведем его гипотезы, в них резюмированы имеющие широкое хождение воззрения, провозглашающие <конец истории>.

1. Постмодерн есть результат ускорения движения модерна во всех планах - техническом,

событийном, коммуникационном, в плане ускорения экономических, политических и прочих обменов, вследствие которого <мы перестаем соотноситься со сферой реального и истории>.

Мы в такой мере <освободились>, что вышли за пределы определенного горизонта, в котором <возможно реальное>, за которым уже не действует сила притяжения по отношению к вещам

и событиям.

2.Не с ускорение, а изменение социальных процессов. В нынешних обществах господствуют

массовые процессы. Возникает инерция социального. Причина: сверхплотностью городов, рынков, информационных сетей. В нее как в вату проваливаются все события. События чередуются и исчезают в индифферентности. Массы, нейтрализованные информацией, выработавшие невосприимчивость к ней, нейтрализуют историю. История, смысл, прогресс уже не ускоряют движение к освобождению. История заканчивается не вследствие отсутствия актеров или событий, а вследствие замедления, индифферентности и оцепенения масс.

3. Предела, за которым история перестает существовать. Мы уже никогда не обретем историю, какойона была до эпохи информатизации и средств массовой информации. Мы уже не сможем изолировать историю от <модели ее совершенствования>, которая в то же время есть <модель ее симуляции>, <модель вынужденного поглощения гиперреальностью>, создаваемой СМИ. Мы никогда уже не узнаем, какой была социальность до входа в <техническое совершенство информатизации>.

Утрачена <слава события>. История сузилась до <вероятной сферы> причин и следствий. Смысл событий стал ожидаемым смыслом, события программируются. «Речь идет о подлинном конце истории, конце исторического Разума». Дело не обстоит таким образом, что мы покончили с историей. Нам требуется <питать конец истории>. Мы как бы продолжаем производить историю, нагромождая <знаки> социальности, политики, знаки прогресса и изменения, а в действительности лишь <питаем> ее конец в том плане, что немного отодвигаем его. Стремление вперед подменяется обращением к прошлому, подменяется бесконечным процессом ревизии всех значимых исторических явлений. Ревизия зачастую принимает форму оправдания исторических преступлений, <переосмысления> всего и вся.

Бесконечная ретроспектива всего, что предшествовало нам, ставит проблему <отбросов>. Что делать с остатками угасших идеологий, революционных утопий, мертвых концепций, продолжающих засорять наше <ментальное пространство>. Вся история представляет собой живые отбросы. <Экологический императив> требует, чтобы отбросы были вновь пущены в дело, были рециклированы. Либо останки погребут нас. Церкви, демократия, коммунизм, этносы, конфликты, идеология и т. п. - могут подвергаться бесконечному новому использованию. Рециклирование форм прошлого - признак постмодерна.

Конец линеарности событий. Следствия приобретают определенную автономию. Обратное воздействие информации на реальность. Такая обратимость означает <хаотический порядок>.

Тезис четвертый. Конец интеллектуалов

Зигмунд Бауман (1925 — польский английский социолог, известен благодаря своим исследованиям Холокоста и постмодернистского консумеризма. Основные работы: «Мыслить социологически» «Индивидуализированное общество» «Глобализация. Последствия для человека и общества», «Свобода», многие идеи изложены в статьях и интервью, в частности Полякова опирается на статью Postmodernism as Social Theory: Some Challenges and Problems)

Понятие <постмодерн> охватывает опыт только одной социальной группы: интеллектуалов. Их новый опыт состоит в переоценке их позиции в обществе, <переориентации их коллективно осуществляемой функции и их новой стратегии>^.

Роль, которую интеллектуалы играли в эпоху модерна, исчерпала себя. Это тревожное сознание породило <статусный кризис> интеллектуалов и потребность в переосмыслении.

Переосмыслению подверглось все: вопросы когнитивной истины, моральных суждений и

эстетических вкусов.

Кризис интеллектуалов сложился из трех составляющих. 1) эрозия глобальной структуры доминирования, центром которой был Запад. Запад задавал для всего мира концепцию прогресса, определял направления, развитие и основные культурные стандарты, пропагандировал стиль жизни. И делали это именно интеллектуалы в рамках своих теорий.

2) уход из социальной жизни рационально обоснованных утопий и идеологий, создаваемых интеллектуалами в качестве средства легитимации политического доминирования. Современное государство и политическая власть не нуждается, <легально-рациональной легитимации>. Оружие легитимации заменено двумя дополняющими друг друга средствами - соблазном и репрессией. Оба средства требуют тренированных экспертов и они появляются.

<Кризис легитимации> становится <кризисом статуса> интеллектуалов.

3) <Интеллектуалы эпохи модерна всегда рассматривали культуру как свою частную собственность. Экспроприация культуры ранит интеллектуалов наиболее сильно. Сфера

образования становится сферой государства. Сферой <массовой культуры> распоряжаются владельцы галерей, издатели, собственники ТВ т. д. Роль интеллектуалов сводится к роли потребителей. Природные, аборигенные, народные стили жизни вновь, как в домодерновых

культурах, получают автономное воспроизводство. И реализуется это воспроизводство уже не через интеллектуалов, а через агентов рынка и массовой культуры. Вход для интеллектуалов только один - присоединиться к образованной элите экспертов.

Тезис пятый. Фрагментация модерна, мультикультурализация

Плюральность культуры, культурных стандартов, кризис <легитимации> - все это признаки постмодерна, которыми характеризуется не только культура, но и социальный порядок в целом.

Концептуализация Джонатана Фридмана (очень схожая в содержательном отношении с

алармистско-критическими тезисами Ф. Ферраротти).

Джоната Фридман – (Полякова опирается на его статью Порядок и беспорядок в глобальных системах)

По Фридману, постмодерн - это фрагментация модерна, утрата порядка. Беспорядок предстает как системная фрагментация ряда параллельных процессов. Фридман предлагает оппозиции модерна и постмодерна:

Модерн; Постмодерн

Научное познание; Несопоставимые культурные образования.

Универсальная идентичность; Мультикультурная идентичность.

Полит. и экономич. гегемония Запада; Центробежная политика.

Целостное <эго> модерна; Нарцисстическое разложение.

Господствующей культурной формой постмодерна является постмодернизм. Он противостоит научному знанию и господству рациональности. Постмодернизм - главным образом интеллектуальная идентичность, которая определяет себя как противоположность рационально-научному корню модернизма и ищет новый смысл в либидо и традиционных культурах.

Постмодерн как эпоха предстает у Фридмана как <эра усиливающегося беспорка»,который связан с разложением универсалистских. Усиливается интеграция объединений более низкого порядка, возникают новые структуры и политические союзы, и, соответственно, - новые конфликты.

Кризис выразился в распаде единства господствующей социальной формы, иерархии идентичностей. Центральный момент: этнификация идентичности. Речь идет о возникновении социальной идентичности, которая основывается на специфической конфигурации сознания, базирующейся на истории, языке, расе. Все это - социально-конструируемые реальности, но опасно и неразумно отрицать аутентичность этнокультур-

ной идентичности как значимого социального феномена.

Нации распались на множество этнических и культурных образований. Дж. Фридман выделяет типы идентичностей: этнический тип, националистический, религиозно-фундаменталистский и локальный. Процесс имеет местный, глобальный характер.

Эта трансформация глобального порядка ведет к возникновению глобальных экономических и политических классов и широкому обнищанию и миграции больших групп населения.

Культурная этнификация представляет собой глобальный процесс, создаваемый множеством культурных идеологий, которые быстро распространяются по всему миру и способствуют

активной политизации культурных идентичностей среди иммигрантских меньшинств, субнациональных регионов и местного населения. Закат гегемонии центра принимает форму усиливающегося мультинационализма, а этническая консолидация влечет за собой формирование новых элит. Постмодерн чреват возможными анархическими тенденциями, и в рамках глобальной системы они вполне предсказуемы. Эта предсказуемость, как считает Фридман, и позволяет говорить о <новом порядке>, именуемом постмодерном.

Общие характеристики постмодернистского дискурса в социологии

Черты, которые позволяют говорить о постмеодернистской социологии как об определенном целостном явлении в рамках социологических теорий общества XX в.

1) Рассматривает современные социально-исторические изменения преимущественно в эпистемологических терминах, указывает на контекстуальность требований к истине и воспринимает их как <локальные> и <исторические>, как утратившие универсализм.

2) структуру самости рассматривается как нечто размытое и расчлененное: - как фрагментированное а) опытом, б) беспомощностью, которую индивиды испытывают перед лицом глобализирующих тенденций

Именно потеря связи с реальным миром вызывает ощущение <пустоты> и <бессмысленности> жизни.

3) Постмодернистская социология делает упор на анализ центробежных тенденций в актуальных социальных трансформациях и подчеркивает их повсеместную распространенность. Контекстуальность и распыленность жизни – препятствия для политического действия и социального.

4) Рассмотренные концепции постмодерна не дают ответа на ключевой теоретический вопрос о том, существует ли постмодерн как принципиально новое состояние общества. Анализ предлагаемых концептуализаций свидетельствует о том, что практически никаких новаций ни в рамках ценностно-нормативной и идеологической подсистем, ни в рамках социального порядка постмодернистскими социологами не выявлено. Все эти явления уже были описаны в рамках критических теорий массового общества, зафиксированы контркультурной критикой.

(В целом, если оч хорошо подумать, становится видно, что все то, что выделили постмодерним как супер новое есть ничто иное, как «смелое экспериментирование с принципами модерна. Пример: плюрализм ценностей есть реализация принципа свободы, а этнизация глобльного мирового порядка это просто борьба за свободу и равенство в сфере этнополитических отношений)

Заключение: Постмодернистские теории во всех своих вариантах существуют как новый вариант социально-критической рефлексии современности. Однако, с этими идеями нельзя не считаться, и по мере их включения в социологию они, возможно, будут двигать социологическую теорию в каких-либо новых не­предвиденных направлениях

48. Социологические теории модерна и позднего модерна: Ю.Хабермас, Э. Гидденс, Ф. Ферраротти.

49. Социологические теории информационного общества: О. Тоффлер, Ф. Феррраротти.