Тит ливий
(59 г. до н. э.—17 г. н. э.)
Первый профессиональный историк, сделавший занятие историей делом своей жизни. Создавая историю от основания Рима до своего времени, он воспринимал обращение к прошлому как средство исправления нравов. Восхваление республиканских времен не было оппозицией императорскому режиму Августа, напротив, оно шло в русле политики первого римского императора, лицемерно провозглашавшего восстановление республики и возрождение староримских добродетелей. В ведении к своему труду Ливии так определял его смысл: «в том и состоит главная польза и лучший плод знакомства с событиями минувшего, что видишь всякого рода поучительные примеры в обрамлении величественного целого; здесь и для себя и для государства ты найдешь, чему подражать, здесь же — чего избегать: бесславные начала, бесславные концы».
Хотя труд и наслаждение различны по своей природе,
все же между ними имеется некая естественная связь.
Исход дела — наставник глупцов.
Опасность в промедлении.
Торопливость опрометчива и слепа.
Никакие люди не склонны так к зависти, как те, чей ум не равен их происхождению и положению, так как они ненавидят чужую добродетель и чужое превосходство.
Лучше поздно, чем никогда.
Лучше и надежнее твердый мир, чем ожидаемая победа;
Кто презрел пустую славу, тот может добиться истинной.
Исход крупных дел часто зависит от мелочей.
На особо счастливое стечение обстоятельств нужно менее всего полагаться.
Неизвестно, что вечер принесет.
Необходимость и боги победить не могут.
Чем больше счастье, тем меньше следует ему доверяться.
Богатство порождает скупость.
Оказанное доверие обычно вызывает ответную верность.
Обычай — единственный корректор закона.
Где не было умысла, там нет и вины.
Необходимость — последнее и самое мощное оружие.
Прошлое легче порицать, чем исправлять.
(Пер. Н.В.Брагинской, Г.Ч.Гусейнова, Ф.С линского, С.А.Иванова, Н.Н. Казанск Г.С.Кнабе, Н.А.Поздняковой, М.Е.Сергее В. М. Смирина, Н. Н. Тру хиной)
Сенека старший
(55 г. до н. э.—ок.40 г. н. э.)
Известный ритор конца республики — начала империи, выходец из Испании, большую часть жизни проведший в Риме. В старости по просьбе сыновей создал труд, вобравший его многолетний опыт преподавания и общения с выдающимися ораторами. Обладая феноменальной памятью, он даже на склоне лет мог дословно воспроизвести речи, услышанные в молодости. Труд Сенеки Старшего — это своеобразная антология, куда вошли наиболее удачные места из выступлений более ста известнейших ораторов начала римской империи. От этого труда, который должен был дать, по замыслу его автора, примеры того «чему следует подражать, а чего избегать», сохранилась часть учебных упражнений — «Свазорий» («Убеждений») и «Контроверсий» («Споров», «Противоречий»), нередко сопровождаемых вводными разделами, знакомящими с историей римского ораторского искусства.
У всех людей одно происхождение и одинаковая кровь.
Природа не создает ни свободных, ни рабов — судьба потом дает эти названия различным людям.
Судьба ничего не дает в вечную собственность.
Лучше славная смерть, чем жизнь в рабстве.
Кто же когда-либо судил об одежде по сундуку?
Нравы берутся от тех, с кем водишь знакомство.
Молчание равносильно признанию.
Неизбежно боится многих тот, кого боятся многие.
Мысль плохо реагирует на принуждение.
Слова приходят, если предмет наполняет душу.
Чем больше примеров будет у вас перед глазами, тем большего вы достигнете в красноречии. Подражать следует не одному, как бы велик он ни был, никогда ведь подражателю не сравняться со своим образцом. Такова природа вещей: копия всегда ниже оригинала.
Ошибаться — человеческое свойство.
ОВИДИЙ
(43 г. до н. э.—17 г. н. э.)
Великий поэт «золотого века» римской литературы в отличие от Вергилия и Горация не входил в пользовавшийся покровительством Августа кружок Мецената и стоял в оппозиции установленному Августом режиму с его ханжеским псевдовозвратом к старым добрым нравам и провозглашением «золотого века». Иронизируя над официальными лозунгами, Овидий отказывался прославлять Августа и его политику («Пусть другие славят прошлое...»). Овидиевы «Любовные элегии» и «Героиды» (любовные послания мифических героинь), «Наука любви» и «Лекарство от любви» — своеобразный пародийный ответ на законодательство Августа о семье и на его попытки реставрации древних ритуалов и патриархальных верований. Последние семь лет жизни в Риме Овидий посвящает работе над поэмой «Метаморфозы» (мифы о превращениях), охватившей мифологический мир Эллады, и одновременно начинает поэму «Фасты», опоэтизировавшую римский религиозный календарь. Однако для читателя Овидий продолжал оставаться певцом той легкой и беспечной жизни, против которой была направлена политика императора. В 8 г. н. э. поэт был выслан из Рима на северное побережье Понта Эвксинского (Черного моря) в небольшой сарматский городок Томы (современная Констанца в Румынии), который казался привыкшим к теплу римлянам холодным, суровым краем. В «Скорбных Элегиях» («Тристиях» и «Посланиях с Понта») тщетно взывал поэт о сострадании, описывая трудности непривычной жизни и изливая неослабевающую тоску по родине. Он так и умер вдали от отечества, не возвращенный ни Августом, ни сменившим его в 14 г. Тиберием.
Прочие твари, пригнувшись к земле, только землю и видят –
Лик человека ж вознесся, и небо стал созерцать он,
Гордо подняв свои взоры к далеким небесным светилам
Нет ничего недоступного смертным.
Могут стихи низвести луну кровавую с неба,
Солнца белых коней могут назад повернуть.
Змеи под властью стихов ядовитое жало теряют.
Воды по воле стихов снова к истокам текут.
Перед стихом растворяется дверь и замок уступает.
Если он накрепко вбит даже в дубовый косяк
Ткани истлеют одежд, самоцветы и золото сгинут,
Но до скончанья веков славу даруют стихи.
(Пер. С.Шервинского)
Вот завершился мой труд, его ни Юпитера злоба
Не уничтожит, ни огонь, ни алчная старость.
Пусть же день прилетит, что над плотью лишь власть возымеет,
Чтоб для меня завершить течение жизни неверной.
Лучшею частью своей вековечен, к светилам высоким
Я вознесусь, и мое нерушимо останется имя.
Всюду меня на земле, где бы власть ни раскинулась Рима
Будут народы читать, и на вечные веки, во славе —
Ежели только певцов предчувствиям верить — пребуду.
(Пер. С.Шервинского)
Зависть жадна до живых. Умрем — и она присмиреет,
Каждый по мере заслуг будет по смерти почтен.
Так, и сгорев на костре погребальном, навек я останусь
Жить — сохранена будет моя немалая часть.
(Пер. С.Шервинского)
...дня последнего должно
Ждать человеку всегда, и не может быть назван счастливым
Раньше кончины никто, до обрядов о нем погребальных
(Пер. С.Шервинского)
Стихи удаются, когда спокойна душа.
Нравы смягчает искусство.
Искусство в том, чтобы его не было заметно.
...постоянного нет во вселенной,
Все в ней течет — и зыбок любой образуемый облик.
Время само утекает, всегда в постоянном движеньи,
Уподобляясь реке. Ни реке, ни летучему часу
Остановиться нельзя. Как волна на волну набегает,
Гонит волну пред собой, нагоняема сзади волною, —
Так же бегут и часы, вослед возникая друг другу,
Новые вечно. Все бывшее раньше пропало,
Сущего не было — все обновляются вечно мгновенья.
(Пер. Ф.Петровского)
Время уходит, и молчаливо с годами стареем,
Дни убегают, и нам их невозможно сдержать.
(Пер. Ф.Петровского)
Смерть — последний предел деяний.
Пока живется, будем жить.
Тем, что мы были и что мы сегодня, завтра не будем уже.
Молодость быстро летит: лови уходящее время.
День миновавший всегда лучше, чем нынешний день.
(Пер. С.Шервинского)
От употребления стирается и кольцо.
Для истинной доблести нет непроходимых путей.
Или не берись или доводи до конца.
Терпи и будь тверд, впредь этот труд принесет тебе пользу.
Исход — судья деяний.
Капля камень долбит не силой, а частым паденьем.
Усердие труд облегчает.
Приятная ноша не тянет.
Пока позволяют силы и возраст, переносите труды.
Пусть смерть меня среди трудов настигнет.
Пусть не хватает сил, но желание все же похвально.
Незачем годы считать — люди живут и подольше,
Суть не в годах, а в делах. Их-то и надо считать.
Средний путь самый безопасный.
Ненадежно колесо судьбы.
Жадные руки судьбы наилучшее часто уносят,
Худшее в мире всегда полностью жизнь проживет.
(Пер. С.Шервинского)
Гибель не столь тяжела, сколь ожиданье ее.
(Пер. Ф.Зелинского)
Что мы не сделали сами, того не назвал бы своим.
Для добродетели нет непроходимых дорог.
Нетрудно быть добродетельным там, где ничто этому не препятствует.
Сохранить не меньшее достоинство, чем приобрести.
Жатва чужая всегда нам кажется много обильней,
Скот соседский всегда много удойней, чем наш.
Зависть терзает и сама терзается.
Потерпевший кораблекрушение боится и тихой воды.
Молния поражает одного, устрашает же многих.
Способен на любой обман, кто привык делать из черного
белое и из белого черное.
Посулами всякий может быть богат.
Учение пропитывает характер.
Учиться следует и у врага.
Порой слезам присуща сила слова.
Почва родит и полезные травы, и зелья.
Рядом с крапивой глухой пышная роза цветет.
Словами подобает смягчать зло.
Всякий влюбленный — солдат, и есть у Амура свой лагерь.
Мы всегда стремимся к запретному и желаем недозволенного.
Не сосчитать друзей, пока благоденствие длится.
Если же небо твое хмурится, ты одинок.
(Пер. Н.Вольпин)
Любовь травами не лечится.
Счастлив, кто смело берет под свою защиту то, что любит.
Чем так привязывает к себе родная земля, что никто не в
силах ее забыть?
Истинный пророк — разум: лишь он предсказывает будущее.
Несчастных прежде всего оставляет разум.
Маленькая гадюка убивает своим укусом огромного быка.
Борьбе конец, когда противник повержен.
Мы восхищаемся древностью, но живем современностью.
ФЕДР
(I в. н. э.)
Известный римский баснописец, введший в римскую литературу. Грек из Пиерии привезен в Рим в качестве императорского раба и отпущен на свободу Августом. Известно пять книг его басен. Начинает он с переложений и подражаний Эзопу («Эзоп для басен подобрал предмет, а я // Отполировал стихами шестистопными»), затем переходит на собственные сюжеты, подчеркивая свою независимость от великого образца:
Эзопа имя, если где и вставлю я,
Хотя ему давно воздал я должное,
То это будет только ради важности,
Как нынешние делают художники,
Когда, чтобы дороже сбыть изделие,
Подписывают мраморы — Праксителем,
Картины — Зевксидом, а бронзу — Мироном:
Поддельное старье для хищной зависти
Всегда милей, чем лучшее, да новое.
Когда бы моего спросила мнения
Природа, создавая человечий род,
Она дала бы людям все достоинства,
Которыми животных осчастливила:
Дала б слоновью силу, храбрость львиную,
Вороний век, быка осанку гордую,
Характер кроткий быстроногой лошади,
Но сверх того — и разум человеческий.
Один человек подчас толпы толковее.
А нужно ль мне невежд рукоплескание?
Развлечь порою душу надо отдыхом,
Чтоб стала вновь способней к размышлению.
Не желай того, что не дано тебе,
Чтобы надежды тщетной не оплакивать.
Пристрастие приводит к заблуждению,
И люди, им в сужденьях руководствуясь,
Раскаются, когда узнают истину.
Когда душа пленяясь вздорной славою,
В надменное впадает самомнение,
То все смеются легковерью глупому.
Кто сам ничтожен, а в речах тщеславится,
Чужих тот устрашает, а своих смешит.
Кто доблести лишен, грозится попусту.
Не только проку нет в дурацком замысле,
Но часто скрыта гибель для замысливших.
Глупец бывает рад внезапной щедрости,
Но умный видит в ней прикрытье хитрости.
Советующий дурное осторожному
Потратит время зря и будет высмеян.
Совет усвоив, чаще на себя смотри.
Терпи, но не вверяйся постороннему.
Кто хоть однажды ложью опозорился,
Тому и в правде больше нет доверия.
Нет ничего полезнее правдивости —
Все согласятся с этим утверждением.
А все же искренность бывает пагубна.
Кто любит слышать похвалы коварных уст,
Позорно тот наказанный, раскается.
У злых людей коварство в лести кроется.
Позорно только то, что заслужили мы.
Злодея плут зовущий в поручители,
Не дело делать хочет, а умножит зло.
Не делай зла: иначе, учит басенка,
Тебе твои же плутни будут карою.
Обиженные мстят своим обидчикам.
Пусть и высокий бережется низкого:
Ум отомстить сумеет изворотливый.
Когда лукавый человек попал в беду,
В чужой беде себе он ищет выхода.
Кто дал пример, терпи от тех, кто взял пример.
Тот, кто дурному человеку вверится, —
Не помощи добьется, а погибели.
Успех негодяев для многих соблазнителен.
Кто не ведет себя по-человечески,
Наказан будет за высокомерие.
Свои пороки — за спиной у каждого,
Чужих пороков груз подвешен спереди.
Вот и не видим прегрешений собственных,
Зато чужим всегда мы судьи строгие.
Льстясь на чужое, своего лишаешься.
Удачу увлекает многих к гибели
Не слишком радуйтесь и в меру жалуйтесь:
И радости и горя в жизни поровну.
Кто потеряет прежнее могущество,
Над тем и трус в несчастьи издевается.
Бессильный гибнет, подражая сильному.
Друзей немало; дружба только редкостна.
Вредны и недоверье и доверчивость.
Добро, а не родство творит родителей.
Сильней законов чувство благодарности.
При перемене власти государственной
Бедняк меняет имя лишь хозяина.
Народ страдает, коль враждуют сильные.
Бегун летучий, мчащийся по лезвию,
С затылка лысый, волосатый спереди,
(Схвати за гриву — будет твой; а выскользнет —
И даже сам Юпитер не вернет его) —
Вот образ мимолетности всего, что есть.
Чтоб дел людских не портила медлительность,
Таким изобразили время древние.
(Пер. М.Л.Гаспарова)