Тема 10. Социальная структура современного российского общества.

В дальнейшем мы проанализируем развитие теоретических взглядов отечественных социологов на феномен социальной структуры, начиная с середины 1980-х годов по настоящее время.

Первые попытки пересмотра одиозной «трехчленной формулы» относятся к периоду «перестройки». В этой связи, прежде всего, необходимо вспомнить работы академика Т.И. Заславской, в которых четко прослеживается тенденция отказа от марксистского классового подхода и замены его на методологию стратификационного анализа. Автором предлагаются следующие критерии социального расслоения: во-первых, современные различия в материальном благосостоянии, социальном престиже и объемах административной и политической власти и, во-вторых, вероятные направления изменений социального статуса в результате осуществления перестройки, т.е. его улучшение, стабильность или ухудшение. По этим критериям выделяются слои, которые представляют, по мнению Т.И. Заславской, главные социальные силы перестройки, их взаимодействие предопределяет ее развитие. К ним относятся: 1) передовые в научно-техническом и профессионально-квалификационном отношении рабочие; 2) массовый слой рабочего класса; 3) слой рабочих, развращенный получением нетрудовых доходов; 4) колхозное крестьянство (которое можно разделить на аналогичные группы); 5) научно-техническая интеллигенция; 6) хозяйственные руководители; 7) работники торговли, общественного питания и бытового обслуживания; 8) мелкие предприниматели; 9) социально-гуманитарная интеллигенция; 10) номенклатурные работники партийно-советского аппарата; 11) политические лидеры общества (члены ЦК КПСС, Совета Министров СССР, депутаты Верховного Совета СССР и др.). Данная теоретическая позиция в то время сыграла роль своеобразного катализатора, обусловившего активизацию исследований социальной структуры советского, а затем и российского общества.

Одним из примеров подобного рода исследований является концепция Е.Н. Старикова, которая относится уже к более позднему периоду (1994 г.) и посвящена анализу социальной структуры «переходного общества». По мнению автора, в России осуществляется переход от доклассового, сословно-кастового общества к обществу классовому. Сегодня еще очень трудно ответить на вопросы о том, каким образом и как быстро пойдет структурирование российского общества. Но очевидно, что процесс будет очень тесно связан с экономической структурой этого общества, с динамикой развития и взаимодействия входящих в него «секторов» и «укладов». Как считает Е.Н. Стариков, на настоящий момент в рамках российской экономики существуют следующие сектора: 1) централизованный, государственно-редистрибутивный сектор военных, машиностроительных, базисных и инфраструктурных отраслей; 2) сектор группы «Б»; 3) аграрный сектор; 4) неформальный сектор индивидуальной трудовой деятельности («сектор выживания»); 5) сектор мелкокапиталистических предприятий (мелких фирм) с кустарно-ремесленным производством; 6) венчурный сектор, задействованный в перспективных и рискованных исследованиях и отраслях; 7) «рабовладельческий» сектор, использующий неполноправную рабочую силу в отраслях, связанных с тяжелым физическим трудом; 8) торгово-спекулятивно-ростовщическая олигополия, паразитирующая на перепадах экономических уровней как внутри, так и вне страны.

Основываясь на выделенных секторах экономики, автор дает свою картину социальных групп и слоев, свойственных России переходного периода. К ним он относит следующие субъекты: 1) аппарат; 2) компрадоры; 3) «бандократия»; 4) директорат: «базовики», «машиностроители», «оборонщики»; 5) национальная буржуазия; 6) интеллигенция; 7) «рабочий класс»: субпролетариат, пролетариат и рабочие-интеллигенты; 8) «крестьянство»: колхозники и квазифермеры. Вывод, который можно сделать из концепции Е.Н. Старикова, является достаточно ценным в методологическом плане: соответственно изменению в экономических отношениях, происходит трансформация в самой сути отношений социальных, иначе говоря, обновляется критерий социального структурирования общества.

Что касается исследования социальных процессов, происходящих сегодня в российском обществе, то первопричину большинства из них следует искать в изменениях структурного плана, свойственных нынешнему этапу его развития. Говоря о трансформации такого сложного образования, каким является социальная структура, необходимо отметить целый ряд специфических черт, отличающих современную Россию от других общественных систем. Сюда относится, прежде всего, неопределенность механизма классогенеза в целом, нечеткость и переходный характер большинства социально-структурных элементов, фрагментарность вновь возникающих классов и социальных групп и, наконец, тотальность процессов маргинализации в обществе. Все это позволяет сделать вывод о нестабильном характере социальной структуры, который проявляется, в первую очередь, в высоком уровне социальной поляризации. Хочется подчеркнуть, что данная проблематика представляет собой предмет самого пристального внимания со стороны многих отечественных социологов. Социологический анализ осуществляется в рамках различных методологических подходов, но в одном вопросе позиции авторов сходны: процесс трансформации социальной структуры еще далек от завершения, а ее нынешнее состояние является выражением кризиса общественного организма в целом.

Анализируя тенденции развития социальной структуры современного российского общества, большинство социологов называют в качестве ведущей тенденцию к растущей социальной дифференциации, а так же, как осевую для нее, тенденцию социальной поляризации. Под последним обычно понимается сосредоточение людей на крайних полюсах богатства и бедности. Для оценки степени поляризации общества используется такой показатель, как «децильный» коэффициент, показывающий соотношение доходов «верхних» 10 % населения к «нижним» 10 %. В 1960-80-е годы данный коэффициент колебался в СССР по разным оценкам от 5-6 до 3 в зависимости от полноты учета выдач и льгот из общественных фондов потребления. К концу 1992 г. он вырос по денежным доходам до 8:1, к концу 1993 г. до 11:1, а в 1994 до 15:1; по размерам зарплаты разрыв оказался еще больше, достигая 27:1. По официальным оценкам, в январе-октябре 1996 г. «дециль» снизился до величины 12,7:1. В настоящий момент можно констатировать повышение величины данного показателя, особенно в свете событий последних лет, таких как, например, кризис августа 1998 г. По последним данным, децильный коэффициент вырос с 13,2:1 в январе-июле 1998 г. до 13,5:1 в ноябре 1998 г., в феврале 1999 г. он составил 15:1.

В условиях подобной поляризации с наибольшей остротой встает вопрос об определении социостатусных характеристик субъектов социальной структуры, в качестве которых могут выступать классы, социальные группы, слои (страты) и т.д. В данном случае на первый план выступают, прежде всего, методологические проблемы. Вправе ли мы сегодня квалифицировать социальные общности, сложившиеся в России, как классы, основываясь на общепринятых в социологии критериях (отношения собственности, контроля, распределения, профессионального и отраслевого статуса)? Или же более уместна стратификационная модель анализа? На наш взгляд, несмотря на все преимущества классового подхода (например, соединения аскриптивных и дескриптивных статусных характеристик, рассмотрения общности взглядов и интересов), его применение в современном российском обществе преждевременно. Это обусловлено теми специфическими чертами социальной структуры, о которых мы писали выше. Кроме того, в условиях, когда более 2/3 населения принадлежит к «бедным» слоям, четкая классовая идентификация становится просто бессмысленной. Более уместной оказывается «слоевая» модель, особенно если вспомнить определение К. Дэвиса о том, что страта – это множество людей, находящихся в данном обществе в одинаковой социальной ситуации. Несмотря на всю свою абстрактность, данное определение (да и подход в целом) вполне применимы к анализу общества, чья социальная структура характеризуется нестабильным, «расплывчатым» характером.

Приведем несколько точек зрения, находящихся в русле этих двух подходов, и по-своему оригинально описывающих социально-структурные процессы, происходящие в российском обществе.

К одной из них относится уже современная гипотеза все той же Т.И. Заславской, сформулированная ею в рамках независимого научного исследования. Критерии стратификации, предлагаемые автором, - это место общественных групп в социально-трансформационном процессе, а также их социостатусные характеристики. В соответствии с ними автор выделяет четыре социальных слоя: верхний, средний, базовый, нижний, а также десоциализированное социальное дно. Под верхним слоем понимается, прежде всего, реально правящий слой, выступающий в роли основного субъекта реформ. К нему относятся элитные и субэлитные группы, занимающие наиболее важные позиции в системе государственного управления, в экономических и силовых структурах. Второй слой назван «средним», во-первых, с учетом его положения на социальной лестнице и, во-вторых, потому что он является зародышем «среднего слоя» в западном его понимании. Этот слой пока сравнительно малочислен, и объединяет он, по мнению автора, мелких предпринимателей, полупредпринимателей, менеджмент средних и небольших предприятий, среднее звено бюрократии, старших офицеров, наиболее квалифицированных специалистов и рабочих и др. Базовый социальный слой наиболее массивен. Его представители обладают средним профессионально-квалификационным потенциалом, а их усилия направлены не на преобразование действительности в соответствии с собственными интересами, а на адаптацию к тем изменениям, которые происходят по инициативе других. К данному слою относится основная часть интеллигенции, полуинтеллигенции, служащие из технического персонала, работники массовых профессий торговли и сервиса, а также большая часть крестьянства. Отличительными чертами нижнего слоя являются низкий деятельностный потенциал и неспособность адаптироваться к жестким социально-экономическим условиям переходного периода. Эмпирически идентифицировать этот слой можно на основе таких признаков, как очень низкий личный и семейный доход, малое образование, занятие неквалифицированным трудом или отсутствие постоянной работы. Что же касается «социального дна», то его главной характеристикой служит изолированность от институтов большого общества, компенсируемая включенностью в специфические криминальные и полукриминальные структуры.

По оценкам Т.И. Заславской, в 1993-95 гг. соотношение выделенных социальных слоев российского общества составило: 1:24:68:7.

Другой точкой зрения, находящейся в русле противоположной методологии, является позиция М.Н. Руткевича, который рассматривает процессы социальной дифференциации исключительно через призму имущественной поляризации. По его мнению, на «верхнем» полюсе, где сосредоточено менее 10 % населения, находятся крупная и средняя буржуазия, а также высшая государственная и хозяйственная бюрократия, частично верхушечная прослойка интеллигенции. На другом полюсе сосредоточена основная масса трудящихся, составляющая более 70 % населения. Это – большинство рабочих и служащих государственных и муниципальных предприятий и учреждений. Это «массовая» интеллигенция: врачи, учителя, инженеры, работники культуры и т.д. Это научная интеллигенция, которая ранее принадлежала к сравнительно обеспеченным слоям. Это также низшая и отчасти средняя часть чиновничества. Примерно 20 % населения находится между обозначенными полюсами по уровню доходов. В состав этого слоя входит известная часть квалифицированных рабочих и ИТР в ориентированных на экспорт отраслях хозяйства, весьма узкие группы научных работников, преподавателей вузов, артистов, журналистов и т.д. Сюда же относится сравнительно многочисленный слой бизнеса, а также часть работников торговли и сферы услуг. Однако, как отмечает автор, это не тот стабильный слой собственников и профессионалов высокой квалификации, получивших на Западе название «средний класс», о котором пишут как о гаранте социальной устойчивости общества. Ни те, ни другие слои в условиях «дикого» капитализма и обнищания населения в современной России не обрели устойчивого благосостояния. Тем не менее, М.Н. Руткевич пытается в рамках своей концепции выделить ряд новых социальных групп и слоев, которые, по его мнению, в основном приобрели признаки классов. К ним он следующие: 1) компрадорская буржуазия и новая бюрократия; 2) многочисленный слой частных собственников, который можно отнести к мелкой и средней буржуазии; 3) масса лиц наемного труда; 4) многочисленные паразитические слои; 5) маргинальные слои населения. Такой качественный анализ сдвигов в социальном составе населения автор дополняет количественным анализом, приводя оценку, данную экспертами Государственной Думы в 1995 г. по работающему («занятому») населению Российской Федерации (См. таблицу).

Социальный состав работающего населения

Социальные группы	Млн. чел.	%
Рабочие	28,0	39,7
Крестьяне	10,3	14,5
Трудовая интеллигенция	13,9	19,7
Мелкая и средняя буржуазия	17,5	24,8
Крупная буржуазия	0,9	1,3
ИТОГО	70,6	100,0

Из всего изложенного автор делает вывод, что по сравнению с советским обществом российское общество значительно более дифференцировано по социальным группам и слоям. В нем появились такие социальные группы и слои, которых десять лет назад не было, а другие приобрели новую качественную определенность.

Как мы можем видеть из приведенных точек зрения, столь существенные различия в имущественном положении и интересах упоминавшихся выше «полярных» слоев не могут трактоваться иначе, как нарастающее противоречие, которое в полной мере может быть рассмотрено в качестве основного социологического противоречия, играющего решающую роль в функционировании социальной системы на нынешнем этапе ее развития.

Вполне логичным в этой связи выглядит вопрос о путях и способах разрешения указанного противоречия или, иными словами, о возможных путях стабилизации социальной структуры российского общества.

Одним из таких путей, который находится в полном соответствии с традициями современной социологической теории, является формирование «среднего класса» (слоя), который, как уже отмечалось, может рассматриваться в качестве гаранта социальной стабильности общества.

Каким же образом складывается ситуация с формированием данного структурного элемента в современной России? Для того чтобы ответить на этот вопрос, вначале обратимся к самому понятию «средний класс», имеющему различные трактовки в социологической науке. Все имеющиеся на сегодня теории среднего класса можно условно подразделить как минимум на четыре направления, авторы которых придерживаются более или менее схожих критериев идентификации данной социальной общности. Представители первого направления (К. Реннер, Р. Дарендорф, Дж. Голдторп и др.) рассматривают новый средний класс с позиций профессиональной принадлежности индивидов и характера выполняемых ими функций (так называемый «класс услуг»). К следующему направлению исследования относятся теории, определяющие средний класс как отдельную страту технологически ориентированных рабочих, занятых преимущественно нефизическими видами труда, которые в силу своей высокой квалификации и уровня образования занимают принципиально новое положение на производстве и имеют высокие стандарты потребления. В данном случае уровень квалификации и профессионального мастерства выступают в качестве основного критерия дифференциации среднего класса (С. Малле, П. Бельвиль, А. Горц и др.). Отдельное направление составляют неомарксистские концепции, рассматривающие средний класс как социальную общность, характеризующуюся одновременно критериями нескольких классов (так называемые «противоречивые образования») и занимающих промежуточное классовое положение (Э.О. Райт, Дж. Каркреди и др.). Наконец, нельзя не упомянуть и широко утвердившееся как на уровне теоретических исследований, так и в обыденном сознании понимание среднего класса как общности, дифференцируемой в соответствии с критерием уровня доходов. В этом случае средний класс определяется как совокупность индивидов, характеризующихся стандартным (что означает достаточно высоким) уровнем доходов и потребления, а также имеющих довольно высокие образование, профессиональный статус, определенные политические и моральные ценности (М. Хорриген, С. Хоген, Л. Туроу и др.).

Каким образом складывается сегодня ситуация с формированием среднего класса в российском обществе и каким образом реагирует на это научная литература?

По сути, и здесь можно выделить полярные позиции. Часть авторов признает существование среднего класса, другие придерживаются негативных позиций.

Так, по оценке Института общественного проектирования и компании “РОМИР-Мониторинг,” к среднему классу принадлежит 24,9 % населения России.

По итогам исследования группы Т.М. Малеевой были получены следующие результаты: с точки зрения социально-профессиональных позиций к среднему классу относится 21,9% домохозяйств, по материальному положению - 21,2%, по самоидентификационным оценкам – 39,5%. На пересечении всех трех полей находится ядро средних классов, т.е. домохозяйства, одновременно обладающие всеми тремя критериальными параметрами. Это – бесспорный и наиболее стабильный средний класс. Это домохозяйства, которые демонстрируют все базовые признаки среднего класса (по своему масштабу его размеры колеблются от 6,9 до 12,9 %% домохозяйств, в зависимости от выборки).

Л.А. Беляева в своем исследовании выделяет группу, получившую условное название «российский средний класс». Численность этой группы составила 6% от выборочной совокупности, и именно эта доля близка тем оценкам среднего класса в России, которые дают другие эмпирические исследования.

Также автором вводится в оборот понятие «идеальный средний класс», поскольку заложенный в этой модели критерий в наибольшей степени приближает ее к среднему классу развитых стран. Сформированная по этим критериям группа составила 3,4% от выборочной совокупности.

С другой стороны, приходится признать, что у данной категории присутствует значительный элемент мифологичности. К такой позиции склоняется ряд отечественных исследователей: В.В. Радаев, Г.Г. Дилигенский, Л. Гордон и др. Это связано, прежде всего, со спецификой современного российского общества. По сути, на любом этапе развития того или иного социума возникают подобные мифы, в которых отражается состояние социальной структуры. Можно вспомнить примеры и из нашей истории, в частности тезисы об «авангардной роли рабочего класса», о «нерушимом союзе рабочего класса, крестьянства и интеллигенции», о новой исторической общности людей «Советский народ», которые не только были жестко связаны с идеологическими догмами советского периода, но в определенной мере диктовались потребностями развития социальной структуры. Нечто аналогичное мы наблюдаем сегодня, когда существование острой социальной дифференциации и стоящая на повестке дня насущная задача стабилизации российского социума приводят к конструированию такого мифа, как на уровне теории, так и в общественном сознании в целом. Причем, как ни печально констатировать, но создается ощущение, что этот миф конструируется по особому социальному заказу тех, кто находится у власти. Прямыми его исполнителями становятся бизнесмены от социологии, а косвенными – практически все ученые, чьи исследовательские интересы лежат в данной области.

И все-таки хочется в эти рассуждения добавить «ложку меда». Если обратиться к анализу конкретных групп, входящих в состав среднего класса в западном обществе, то можно констатировать, что все подобные группы представлены и в современной России. Но они почти всегда изолированы друг от друга и не образуют общность, обладающую собственной идентичностью. Как отмечают Т. Заславская и Р. Громова, в современной России есть немало социальных групп, не относящихся ни к верхним, ни к нижним слоям общества. По традиции их можно назвать средним классом, по сути, перед нами сегодня – некая гетерогенная совокупность социальных групп и слоев, объединенных лишь одной общей характеристикой – серединным положением на социальной шкале, т.е. занимающих, прежде всего, более или менее одинаковое экономическое положение. При этом, естественно, невозможно говорить о какой-то единой общности интересов и, следовательно, о наличии высокого уровня классового сознания.

Таким образом, несмотря на ряд имеющихся в наличии признаков реального среднего класса, таких, как достаточно высокая степень самоидентификации, наличие «серединного» экономического положения, мы вынуждены констатировать, что в современной России средний класс пока что остается классом в возможности, или же, говоря словами К. Маркса «классом – в - себе».

В современном российском обществе сложилась очень интересная ситуация. Все: ученые, политики, банкиры, предприниматели говорят о среднем классе. Его объявляют «новым гегемоном» российского общества, с ним связывают надежды на стабилизацию социальной структуры и выход России из кризисов. Но в то же самое время в этом же обществе властями не предпринимается никаких социально-экономических мер, способствующих росту и консолидации этого класса.

«Эмбриональное» состояние среднего класса в России обусловлено также тем, что не выполняется, по сути, основной критерий его идентификации, предполагающий наличие стабильного (т.е. относительно высокого) уровня дохода у его представителей. Действительно, поскольку формальная система доходов, основанная на распределении, перестала играть значимую роль, и ей на смену пришла система «абсолютного дохода», позволяющая получать в обмен на денежные ресурсы товары и продукты по реальной рыночной стоимости, уровень дохода становится сегодня ключевым критерием социального самочувствия человека и его принадлежности к той или иной социальной группе. Так вот, если руководствоваться европейскими стандартами и критериями уровня дохода, то по некоторым оценкам, более 90 % россиян можно смело отнести к бедным. Подобный вывод, на наш взгляд, вполне сопоставим с результатами следующего статистического анализа (См. таблицы).

Сравнение критических значений доходов и связанных с ними показателей

Показатели	Пределы, принятые в мировой практике в начале 90-х годов	Россия Февраль 1999 г.
Соотношение минимальной и средней заработной платы, разы	1:3	1:14
Доля бедного населения, %	10	38
Уровень безработицы, %	8-10	12
Децильный коэффициент дифференциации (10 % богатых к 10 % бедных), разы	10:1	15:1
Доля расходов бюджета на социальную помощь и социальные программы, %	25 (рекомендуется ООН)	8
Отношение минимума заработной платы (МЗ) к прожиточному минимуму (ПМ)	МЗ выше ПМ (развитые страны)	МЗ ниже ПМ на 90 %

Уменьшение реальных доходов населения ( в %)

Показатели	1990 г.	1992 г.	1995 г.	1997 г.	1998 г.	1999 г.
Доходы на душу населения	100	63	70	72	59	54
Заработная плата	100	65	45	48	41	35
Пенсия	100	50	52	54	51	51

Для сравнения можно отметить, что если в России потеряна в реальном исчислении за 1991-1996 гг. половина заработной платы, то в Румынии – только треть, в Польше – десятая часть, в Чехии же – трехпроцентный прирост. По темпам падения наши показатели сравнимы только с Болгарией, но у нее положение улучшается. А в сфере доходов они хуже даже по сравнению с предельно-критическими значениями, используемыми в мировой практике.

Дальнейшая динамика социального неравенства в России иллюстрируется следующими цифрами. Как известно, для оценки степени поляризации общества используется такой показатель, как «децильный» коэффициент, показывающий соотношение доходов «верхних» 10 % населения к «нижним» 10 %. В современной Российской Федерации начиная с 1991 г. ДКНД регулярно увеличивался вплоть до величин 19,0 или даже 24,0 в 2000г. (см. таблицу).

Децильный коэффициент неравенства доходов в РФ за 1991-2000 гг.

1991	1992	1993	1994	1998	1999	2000
4,5	8,0	11,2	15,1	13,8	19,0	24,0

Новое исследование Росстата показало, что разрыв между 10 процентами наиболее и наименее оплачиваемых работников (децильный коэффициент) в России снизился за год (2006-2007 г.г.) с 25 до 22 раз. Произошло это, в основном, за счет роста зарплат наименее оплачиваемых работников. Хорошей назвать эту новость сложно: устойчивой тенденции к сокращению разрыва в России так и не сформировалось.

Исследование охватывает 33,4 миллиона человек, работающих на 93 тысячах предприятий. Это - около 65 процентов экономически активного населения России. Малого бизнеса исследование ведомства не коснулось.

Согласно исследованию, самый большой разрыв зафиксирован в финансовой деятельности (26,7 раза) и предоставлении услуг (26,3 раза). Наименьший разрыв в электроэнергетике, газоснабжении, транспорте (11-12 раз). В 2006 году самый большой разрыв был в оптовой и розничной торговле.

По данным Росстата, количество людей, получающих зарплату менее 2600 рублей, уменьшилось в 1,8 раза - с 4,9 до 2,8 миллиона человек. Богатых россиян с зарплатой выше 75 тысяч рублей в месяц стало 225 тысяч человек, что в 1,7 раза больше, чем в 2006 году.

Отметим, что разрыв в доходах не стоит путать с уровнем бедности, который в России постепенно сокращается. Малый разрыв в доходах свидетельствует не о бедности населения как таковой, а о справедливом распределении благ в обществе.

В целом по стране численность граждан, имеющих доход ниже прожиточного минимума, снизилась с 18,9 процента в первом квартале 2006 года до 16,3 процента в первом квартале 2007 года. При этом децильный коэффициент то рос, то, напротив, сокращался. В 2004 году разрыв в зарплатах составлял 24,9 раза, в 2006 году - 25,3 раза.

Москва находится на особом положении и в этом случае. Согласно данным Мосгорстата, в Москве в первом полугодии 2007 года произошло существенное сокращение разрыва между доходами 10 процентов наиболее и наименее обеспеченных москвичей. Если по итогам 2006 года этот показатель достиг 41,4 раза, то данные на первое полугодие 2007 года показывают, что к июлю он сократился до 33,8 раза.

Впрочем, неизвестно, действительно ли данные Росстата отражают реальное положение в стране. К примеру, рост зарплат среди 10 наименее оплачиваемых работников мог быть спровоцирован Федеральной налоговой службой, которая по-своему борется за положительную статистику.

Какова же сегодня реальная картина социального неравенства в России. Это – вопрос, который не имеет сегодня четкого и однозначного ответа.

Так, по мнению В.И. Добренькова, одним из наиболее драматичных результатов либеральных реформ стало катастрофическое ухудшение ситуации в социальной сфере, обеспечивающей воспроизводство всех основ российского социума. Советская система социальных гарантий сломана, системы, адекватной современной ситуации, практически не создано, и в силу этого российские граждане оказались один на один с рыночной стихией.

Вопиющее проявление деформации социальной сферы – беспрецедентно резкая поляризация доходов российских граждан. По этому показателю современная Россия значительно обогнала развитые страны мира и вплотную приблизилась к слаборазвитым странам. Согласно исследованиям, в 1989 децильное соотношение (соотношение доходов 10% наиболее бедных и 10 наиболее богатых) было равно 1:4,7, то в 1999 это показатель достиг уровня 1:60-79. 10% богатых богаче 10% бедных в 60-79 раз!. Это означает, что страна расколота на кучку миллиардеров и миллионеров, с одной стороны, и бедствующее большинство, с другой.

В результате либеральных реформ возникли две России – богатая и бедная, которые живут в разном измерении, не понимают друг друга, имеют разные ценностные ориентации, которые никогда не найдут согласия и примирения друг с другом. При такой ситуации ни о какой консолидации российского общества не может быть и речи. Поляризация не может не порождать социальную дезинтеграцию, напряженность и целый спектр негативных социальных явлений. В России в силу перманентного экономического кризиса и распада социальной сферы развиваются многочисленные формы социального варварства, свидетельствующие о глубочайшем неблагополучии общества, об апокалиптической ситуации: наркомания, алкоголизм, психические заболевания, бездомность, детская беспризорность, проституция, эпидемия СПИДа и венерических болезней и т.д. Социальная ткань российского общества распадается.

Специалисты РБК видят картину социального расслоения в современной России следующим образом:

• A (Высший класс) – Топ-менеджеры (высшие руководители) предприятий, организаций и учреждений, имеющие высшее образование и большое количество подчиненных, высококвалифицированные специалисты, имеющие частную практику.

• В (Высший средний класс) – Руководители среднего звена с высшим образованием крупных организаций/компаний, предприниматели среднего бизнеса;

• С1 (Средний средний класс) – Высококвалифицированные специалисты без управленческих функций в негосударственном секторе экономики, мелкие предприниматели, менеджеры среднего звена со средним или специальным образованием.

• С2 (Низший средний класс) – Квалифицированные специалисты в бюджетных организациях, состоятельные пенсионеры, служащие без высшего образования и квалифицированные рабочие в иностранных и совместных компаниях;

• D (Низший класс) – Квалифицированные рабочие и мастера на госпредприятиях и служащие в бюджетных организациях, большинство пенсионеров, мелкие торговцы без специального или высшего образования;

E (Низший низший класс) – неквалифицированные и подсобные рабочие со средним образованием, малообеспеченные пенсионеры.

По оценке холдинга «Ромир-Мониторинг» крупнейшее за последние годы общероссийское исследование по социальной стратификации (2004-2005 г.г.) выявило следующую картину. Одним из значимых результатов стал факт, что структура общества в котором мы живет по сравнению с СССР совсем другая. Современное общество состоит из 7 основных страт - "белые воротнички", к которым относятся люди бизнеса, управляющие высшего звена, топ-менеджеры крупных компаний (7,2 %), интеллигенция (14,6 %), "синие воротнички" - квалифицированные рабочие с высоким уровнем доходов (18,9 %), "серые воротнички" - неквалифицированные рабочие с низким уровнем образования и доходов (14,8 %), учащиеся (3,6 %), неработающие (9,7 %) и пенсионеры (31,2 %). Из этих семи групп, по мнению авторов исследования, социально-значимыми являются только пять, исключение составляют учащиеся и неработающие. Специалисты считают, что "этот результат опровергает мнение, что общество еще "не утряслось", его лихорадит и за исключением небольшого слоя, основная масса населения еще только ищет свое место в жизни".

Резюмируем. Кризис или стабильность, социальная поляризация или сбалансированность, наличие среднего класса или же его отсутствие – вот только ряд вопросов, которые вполне можно вынести в виде заголовков научных трудов. Как нам кажется, Россия до сих пор находится на том же распутье, где она была десять лет назад. Годы идут, старые проблемы не решаются, зато к ним добавляется множество новых, тоже требующих своего незамедлительного решения…