Класс про-изводстве-нных рабо-тников и

низших

служащих

Средний класс (слои наемной ин-теллигенции и средняя группа служащих)

Правящий класс (выс-шие менед-жеры, упра-вляющие и служащие)

Класс мелких предприни-

мателей

Класс мелких предпрни-мателей

Правящий класс (соб-ственники крупных средств про-изводства и обращения)

Многочисленные внутриклассовые,

профессиональные, отраслевые, квалификационные и иные группы

Таким образом, в состав социально-классовой структуры постиндустриального общества входят многочисленные группы и слои, различающиеся по целому ряду социально-экономических, политических и других показателей. Несмотря на многообразие составляющих ее элементов, социальная дифференциация характеризуется и определенными общими закономерностями своего развития. К их числу относятся: расширение масштабов социальной дифференциации, обусловленное увеличением численности рабочей силы; значительный рост внутри- и межклассовой мобильности; изменение количественного соотношения между классами, стратами и слоями. Все это приводит к прогрессирующему усложнению социальной структуры, появлению новых форм взаимозависимости между социальными образованиями, изменению состава отдельных классов и возникновению различных промежуточных общностей.

Тема 9. Социальная структура общества советского типа.

Обращаясь к истории изучения данной проблемы, необходимо вспомнить, что, начиная с 1930-х годов в отечественном обществоведении господствовал упрощенный взгляд на социальную структуру общества. Одна из статей Конституции СССР 1936 г. гласила буквально следующее: социальную основу советского общества составляет нерушимый союз рабочего класса, крестьянства и интеллигенции. Фактически, этот тезис и положил начало существованию знаменитой концепции «2+1» (два класса + один слой). С тех пор, на протяжении более полувека, игнорируя происходящие в реальной жизни процессы и находясь под влиянием сложившихся идеологических стереотипов, исследователи представляли социальную структуру общества советского периода состоявшей только из этих трех основных элементов. Делался вывод о неуклонном сближении классов и социальных групп в обществе, как одной из сторон действия «закономерности» формирования социальной однородности. Естественно, что такой подход являлся скорее некоей догмой, нежели попыткой адекватного отражения процессов, происходящих в социальной сфере общества, и требовал своего критического переосмысления. Исходя из этого, вытекает наша первая задача в данной главе: рассмотреть специфику социальной структуры общества советского типа с позиций современной социологической теории.

В качестве базовой мы будем опираться на позицию В.И. Ильина, как автора наиболее фундаментального исследования, посвященного данной проблеме. Остановимся вначале на некоторых методологических предпосылках концепции автора. Во-первых, по его мнению, категория классовой структуры обозначает набор позиций, отличных от человеческих индивидов, которые занимают эти позиции. Это явление характерно лишь для общества, где производство носит товарный характер, регулируется рынком, в том числе и рынком труда и капитала. Во-вторых, рабочий класс – это массовая группа статусных позиций продавцов своей рабочей силы на рынке труда, по ее рыночной цене. В полном смысле этого слова о рабочем классе можно говорить только применительно к капиталистическому обществу. В-третьих, рабочий класс и буржуазия – это не рядом стоящие социальные группы, а иерархически упорядоченные социальные страты. Они различаются, прежде всего, по своей рыночной (экономической) власти, доходам, престижу, перспективам восходящей социальной мобильности, условиям труда и жизни. Следовательно, делает вывод Ильин, далеко не всякая рыночная ситуация порождает классовые отношения (в противном случае существовали бы классы продавцов и покупателей). Ключевой критерий классовой дифференциации – присвоение прибавочной стоимости. Основываясь на данных методологических позициях, попытаемся, вслед за автором, проанализировать основные черты социальной структуры, свойственной обществу советского периода.

Классики марксизма и вожди большевистского государства в 1917-1930-е гг. рассматривали ликвидацию классов как одну из главных целей социалистической революции. В этот период основные социальные акты государства были направлены на ликвидацию классовой структуры (национализация банков, земли, фабрик и заводов, торговли, ремесленных мастерских и т.д.). Правда, это движение не было прямолинейным. Так, «красногвардейская атака на капитал» 1917-1920 гг., когда шла массовая национализация крупного, среднего и мелкого капитала, переросла в 1921 г. в гибкую политику контролируемого допуска частного капитала, его ограничения и вытеснения (НЭП – новая экономическая политика).

В 20-е годы даже начался процесс возрождения класса буржуазии («нэпманской буржуазии»). Наркомфин оценивал категорию налогоплательщиков, являвшихся субъектами частной торговли и промышленности, т.е. частных собственников, в 752 тыс. чел. в первой половине 1925-26 финансовых годов; высшая категория этой группы численностью в 320 тыс. чел. имела средний доход более 175 руб. в месяц. Основную массу нэпманов составляла мелкая буржуазия (традиционные средние слои). О масштабах развития частного капитала свидетельствует следующая таблица:

Социальная структура внутренней розничной торговли СССР (в %%)

Формы собственности	1923 / 1924 гг.	1924 / 1925 гг.	1925 / 1926 гг.	1928 г.	1929 г.
Госторговля	15,7	15,3	13,2	15,9	18,9
Кооп. Торговля	26,6	42,2	44,5	61,6	67,6
Частная торговля	57,7	42,5	42,3	22,5	13,5

Исходная идея социальной политики большевистской партии состояла в том, что частный капитал будет постепенно вытесняться более эффективными государственными и кооперативными предприятиями. Однако при переходе от общеидеологических построений к конкретно-экономическому анализу эта идея находила мало подтверждения. Так, в 20-е годы широко признавалось, что частный капитал, уступая по масштабам государственному и кооперативному, все же пользуется преимуществами более быстрого оборота, мобильности и высокой прибыльности. К примеру, соляной синдикат сообщал, что частный торговец оборачивает свой капитал гораздо быстрее, чем кооперативы, что позволяет ему выдерживать менее благоприятные внешние условия, навязываемые синдикатом (кредит в 2-3 раза меньше, а цены в 2-3 раза выше). Аналогичные оценки высказывались и сахарным трестом, который получал 26-28 % своего оборота благодаря частным торговцам. В целом кооперативам требовалось почти в три раза больше кредитов, чем частным предприятиям, и на более длительный срок.

Тем не менее, частная торговля находилась в условиях неравной конкуренции: государство поддерживало кооперативы и сдерживало частный капитал. Идеология оттесняла на задний план экономическую целесообразность. В конце 20-х годов государство развернуло неприкрытое административное наступление на частный капитал в городе, давя его непосильными налогами, вынуждая «добровольно» закрывать предприятия. Так, в Москве в период с января по июль 1927 г. 20 % частных розничных торговцев и 32 % частных оптовиков и мелкооптовиков свернули свое дело, а в целом за календарный год число частных торговых предприятий сократилось с 9223 до 6812. Фактически, к 1929 г. новая экономическая политика оказалась свернутой, и класс «нэпманской буржуазии» прекратил свое существование.

Следующий элемент социальной структуры, который нуждается в скрупулезном анализе, - это крестьянство. Крестьянство в феодальном обществе – сословие. С развитием капитализма оно превращается в класс. В России этот процесс трансформации феодального сословия в класс начался в конце XIX века и завершился с окончанием массовой коллективизации. Характерными признаками крестьянства как класса являются:

- аграрная специализация;

- единицей класса является крестьянский двор, основывающийся на частной собственности на средства производства и труде членов семьи;

- натурально-товарный характер производства: сначала удовлетворение собственных потребностей, затем продажа излишков на рынке (в отличие от фермера, который работает в основном на рынок).

Процесс превращения российского крестьянства в класс был существенно заторможен Октябрьской революцией. Коллективизация привела к попятному движению: крестьянство было превращено в административно-сословную группу. В ходе коллективизации разрушались статусные крестьянские позиции – крестьянские дворы. Вместо них создавались статусные позиции принудительно наемных работников огосударствленных колхозов и совхозов. В 1934 г. на XVII съезде ВКП (б) И. Сталин подвел итоги «успешного строительства социализма»: «…Капиталистическое хозяйство в СССР уже ликвидировано, а единолично-крестьянское оттеснено на второстепенные позиции». О масштабах коллективизации свидетельствует таблица:

Год	Удельный вес коллективизированных крестьянских хозяйств (%)	Удельный вес коллективизированной посевной площади (%)
1918	0,1	-
1927	0,8	0,7
1929	3,9	4,9
1930	23,6	33,6
1931	52,7	67,8
1932	61,5	77,7
1937	93,0	99,1
1940	96,9	99,9

Следуя методологии, предложенной В. Ильиным, необходимо рассмотреть еще ряд аналитических категорий и, прежде всего понятие «социалистический рынок». По утверждению автора, данное понятие относится к разряду мифологических. После дискуссии 20-х – начала 30-х годов в конце концов было признано, что в «социалистической экономике» действуют товарно-денежные отношения и существует «социалистический рынок». Определение «социалистический» в данном случае можно переводить как «псевдо». Поэтому «социалистический рынок» – это в сущности нечто совершенно иное, но использующее многие рыночные формы. Иначе говоря, это псевдорынок. Рассмотрим их некоторые основные различия. Рынок – это форма социального взаимодействия формально равноправных субъектов экономической деятельности. Их рыночные ситуации, определяющие их статусные позиции, - результат свободной рыночной игры, переговорного процесса и взаимодействия массы не поддающихся учету факторов. Рынок трудно предсказуем.

Псевдорынок – это форма административно-регулируемого распределения продукции хозяйственных субъектов. Органы административной власти заранее решают, кто кому что «продаст» и по какой цене. В этих условиях денежная форма расчетов – лишь форма игры в торговлю, в которой деньги являются своего рода «фантиками», единицами учета. Поэтому «социалистические деньги» в хозяйственных отношениях (безналичные деньги) имеют мало общего с обычными для рыночной экономики деньгами. Соответственно статус субъекта «социалистического рынка» выявляется не на «рынке», а в кабинетах административных руководителей, которые заранее предопределяют, кто будет прибыльным, а кто «планово-убыточным». Поэтому «социалистический рынок» не может создавать социально-экономических групп и тем более, социальных классов. Он вообще не оказывает серьезного влияния на социальную структуру общества. Она формируется в результате административно-властных решений. Поэтому в СССР с 30-х годов сформировалась бесклассовая социальная структура.

«Колхозное крестьянство» и «рабочий класс» – другая группа мифологических категорий. В ее основе – закрепленная в недействующих законах посылка о существовании двух форм собственности – государственной и колхозно-кооперативной. В реальности же в колхозах все средства производства были огосударствлены в не меньшей мере, чем в совхозах. Лишь в формах огосударствление отличалось весьма несущественным образом. Поэтому классовая грань между «рабочими совхозов» и «колхозным крестьянством» – это идеологический миф. Обе мнимые группы составляли в реальности одну. Из этого же следует, что классовой структуры в полном смысле этого слова в СССР не было.

Таким образом, суммируя все подобные рассуждения, В. Ильин приходит к следующему выводу: в СССР было сформировано общество с острыми формами социального неравенства, но, тем не менее, бесклассовое. Неравенство граждан по отношению к государству, к административной власти, всегда игравшее в России ведущую роль, теперь превратилось в единственно возможную легальную форму социального неравенства. В реальности не было процесса замены одних классов другими. На смену неразвитой классовой структуре пришла бесклассовая структура с острыми формами административно-властной стратификации. Как нам кажется, сегодня с таким выводом автора вполне можно согласиться. В завершение, с целью некоторых теоретических сопоставлений приведем данные официальной советской статистики, отражающие динамику социоструктурных процессов.

Социальная структура населения СССР (в %%)

Классовые группы	1927 г.	1928 г.	1939 г.
Все население	100,0	100,0	100,0
В т.ч.
Рабочие и служащие	14,8	17,6	50,2
из них рабочие	10,4	12,4	33,7
Колхозники и кооперированные кустари	1,3	2,9	47,2
Крестьяне-единоличники и некооперированные кустари	75,4	74,9	2,6
Торговцы и кулаки	8,5	4,6	_