Глава XVII.

О НЕЙТРАЛЬНЫХ ГОСУДАРСТВАХ

I. Может показаться совершенно излишним рассуждать нам о тех, кто не прини­мает участия в войне, поскольку достаточно ясно, что на них не распространится пра­во воины.[...]

III. 1. Обязанность тех, кто держится в стороне от войны, состоит в воздержании от содействия тому, кто ведет несправедливую войну, или тому, кто препятствует движению ведущего справедливую войну. [...] В сомнительных же случаях следует соблюдать равенство по отношению к обеим воюющим сторонам. [...]

Юм дэйвид Трактат о человеческой природе. Книга вторая. Об аффектах. Книга третья. О морали. М., 1995.

[Извлечение]

...Глава 11.0 МЕЖДУНАРОДНОМ ПРАВЕ

Когда у большей части человечества уже установилась гражданская власть, когда образовались различные общества, примыкающие друг к другу, у этих соседних госу­дарств возникает новый ряд обязательств, сообразный природе тех сношений, кото­рые они поддерживают друг с другом. Писатели, трактующие политические вопросы, говорят нам, что при всякого рода сношениях каждое государственное тело (Ьоау) должно рассматриваться как единичное лицо; и действительно, это утверждение пра­вильно постольку, поскольку различные нации так же, как и частные лица, нуждаются во взаимопомощи, а между тем их эгоизм и честолюбие являются вечным источни­ком войн и раздоров. Но хотя нации в данном отношении похожи на индивидуумов, однако в других отношениях они весьма отличаются от последних; поэтому неудиви­тельно, что они подчиняются иным правилам, что дает начало новому своду законов, называемому международным правом. Сюда можно отнести неприкосновенность особы посла, право объявления войны, воздержание от употребления отравленного оружия и другие обязательства подобного рода, очевидно рассчитанные на поддер­жание нормальных отношений между различными государствами.

Но, хотя эти законы являются добавлением к естественным законам, последние не вполне устраняются первыми, и можно спокойно утверждать, что три основных зако­на справедливости, т.е. стабильность собственности, передача ее на основе согласия и исполнение обещаний, являются столь же обязательными для государей, как и для их подданных. Одинаковость интересов в обоих случаях ведет к одинаковым последст­виям. Без стабильности собственности неминуема вечная война. Без передачи собст­венности на основе согласия невозможна торговля. Без соблюдения обещаний невоз­можны лиги и союзы. Таким образом, выгоды, доставляемые миром, торговлей и взаимопомощью, заставляют нас распространять и на государства те понятия спра­ведливости, которые обязательны для индивидуумов.Существует одно правило, весьма распространенное в мире, и, хотя лишь немно­гие государственные люди склонны признавать его, оно освящено практикой всех времен, это правило, гласящее, что существует особая нравственная система для го­сударей и она является гораздо более вольной, чем та, которая должна управлять ча­стными лицами. Очевидно, это не следует понимать так, будто общественный долг и обязанности государств имеют меньший объем; точно так же вряд ли кто решится нелепым образом утверждать, будто самые торжественные договоры не имеют силы среди государей. Ведь если последние фактически заключают друг с другом догово­ры, они должны ожидать известной выгоды от исполнения этих договоров и перспек­тива выгоды в будущем должна склонять их к исполнению их доли обязательства, т.е. приводить к осуществлению соответствующего естественного закона. Таким обра­зом, значение вышеуказанного политического правила, скорее, таково, что, хотя нравственность, обязательная для государей, имеет одинаковый объем с нравственно­стью частных лиц, она не имеет той же силы, т.е. что первая на законном основании может быть нарушена по более пустячному поводу.[...]

Но та же самая естественная обязательность, основанная на интересе, существует и в отношениях между независимыми государствами и дает начало той же нравствен­ности, так что ни один человек, как бы нравственно испорчен он ни был, не одобрит государя, который произвольно, по собственному почину не сдержит своего слова или нарушит какой-нибудь договор. Здесь, однако, не мешает отметить следующее:

хотя общение между различными государствами очень выгодно и иногда даже необ­ходимо, но оно не так необходимо и выгодно, как общение между индивидуумами, без которого человечество совсем не могло бы существовать. Но если естественная обязательность соблюдения справедливости не так сильна для государств, как для индивидуумов, то и нравственная обязательность, порождаемая ею, должна разделять ее слабость и мы по необходимости должны относиться снисходительнее к государю или к министру, когда он обманывает другого государя или министра, чем к частному лицу, нарушающему свое слово.

Если бы спросили, в каком соотношении находятся два указанных вида нравст­венности друг к другу, я ответил бы, что это вопрос, на который мы никогда не смо­жем дать точного ответа: ведь невозможно выразить в числах соотношение, которое мы должны установить между ними. Можно смело утверждать, что такое соотноше­ние устанавливается без всякого искусства, без всякого старания со стороны людей, что легко видеть на многих примерах иного рода. Практика жизни лучше учит нас различным степеням нашего долга, чем самая утонченная философия, которая когда-либо была изобретена. И это может служить убедительным доказательством того, что все люди имеют неясное представление об основании упомянутых нравственных за­конов, касающихся естественного и гражданского права, и сознают, что последние возникают исключительно из человеческих договоров, а также из того интереса, ко­торый связан для нас с соблюдением мира и порядка. Ибо в противном случае уменьшение интереса никогда не имело бы своим следствием ослабление нравствен­ности и не мирило бы нас гораздо легче с нарушением справедливости государями и государствами, чем с таким же нарушением при частном общении одного подданного с другим.