Хохлышева о.О. Миропонимание, миротворчество, миросохранение: опыт XX столетия: Монография. Нижний Новгород: Изд-во ннгу, 2002. – 549 с.

[Извлечение]

Глава 5.

Миротворчество, миропонимание, миросохранение опыт ХХ века

Война на протяжении всей истории человечества признавалась политиками как крайнее средство. В XXвеке война и вооруженный конфликт также подвергались осуждению. К мирному урегулированию призывали многие политики и общественные деятели. Сейчас они продолжают это делать весьма активно.

Но, несмотря на то, что призывы к миру явились для многих лишь удобным средством для достижения политических целей, мир все же до сих пор представляется, к тому же, еще и реальной выгодой, поскольку мирные усилия не требуют затрат, необходимых для войны или конфликта.

В то же время, усиливается потребность тщательной выработки инструментов установления и поддержания мира. Среди них приоритетом обладают нормы международного права и принципы. Известно, что мирное урегулирование споров является одним из основополагающих принципов современного действующего международного права, что означает его обязанность для всех участников международного общения.

Мир и право, а точнее оформление и поддержание мира посредством заключения и соблюдения договора, оказались неразумными. Но очень часто приходится сталкиваться с точкой зрения, в соответствии с которой, правовой взгляд на мир объявляется «узостью» подхода. В частности, под этим подразумевается укрепление мира, заключенного посредством права, апеллирующего к таким категориям как справедливость и безопасность, что подразумевает сочетание правовых, политических, моральных и других средств.

Несмотря на то, что средства мирного урегулирования межгосударственных разногласий вырабатывались в течение всего исторического развития человечества, межгосударственно-правовая норма императивного характера о мирном разрешении межгосударственных споров сформировалась сравнительно недавно. Становление этой нормы принято связывать с подписанием Гаагских конвенций о мирном разрешении межгосударственных столкновений 1899 и 1907 годов. Дальнейшее свое развитие принцип мирного разрешения международных споров нашел в уставах международных организаций.

Решающую роль в выработке мирных средств разрешения международных столкновений сыграла Россия. Выясняя главные задачи, стоящие перед цивилизованными государствами в процессе их взаимоотношений, было принято решение о «необходимости ставить выше всякого сомнения права основные и приобретенные, принадлежавшие государству», что взывало к защите их от всякого посягательства и нарушений [1].

Достижение этой цели связывалось с борьбой посредством материальной и физической силы, решающей исход столкновений.

Долгое время международные столкновения признавались естественными и возможными, поскольку они неизбежны и возможны между индивидами. В основу данной концепции была положена концепция «борьбы за существование», в результате которой причины, вызывающие столкновения между народами, признавались естественными.

Невозможность для государства исполнить свое предназначение без борьбы и завоеваний, необходимых для этого условий; нарушение его прав; особенности его международного положения; экспансионистские устремления; внешнее нападение — все это составляло причины международных столкновений, объясняющие и оправдывающие их исторической жизнью и традициями народов, географическим положением, общественными стремлениями и желаниями, политическими идеалами.

Направление столкновениям задает государство, являющиеся субъектом международного права. Следовательно, государство управляет борьбой, столкновениями. На нем лежит обязанность и ответственность за охрану интересов, законных требований и жизни, организованных граждан и подданных. Точно так же за государством признается право на выполнение мирных мер в целях обеспечения благ и условий, необходимых для жизни.

Право международного принуждения государств признавалось вынужденным и представлялось последним и крайним средством.

Для государств, пользующихся правами международного принуждения, были разработаны законы и правила, которые должны быть соблюдаемы во время международных столкновений. причем, эти законы и правила относились только к цивилизованным народам и государствам: «Нельзя ожидать и несправедливо требовать соблюдения каких-либо юридических норм, составляющих право международного принуждения, от народов, существенно различной цивилизации и культуры» [2].

Принуждение следовало прекратить, если нарушенное право восстановлено, или дано требуемое удовлетворение. Тем самым любая борьба объяснялась как бессмысленной, а впоследствии преступной, что требовало выработки соответствующих норм для ее ограничения.

Предваряющими войну средствами на протяжении всей истории называли находящиеся в распоряжении государства: добрые услуги, посредничество, третейское разбирательство, блокада.

Война объявлялась последним и крайним средством для восстановления нарушенного права и достижения поставленных средств. Считалось, что «она должна вестись только средствами, соответствующими степени культурного развития цивилизованных народов. Для этого существует право войны, то есть совокупность юридических норм, определяющих применение силы в открытой борьбе между государствами», которые в XXвеке получили название права вооруженных конфликтов или гуманитарного права [3].

Уже в конце XIXвека стало очевидным, что ни одна международная борьба не ограничивается только враждующими или спорящими сторонами. От столкновений страдают многие участники процесса международного общения. Именно в силу этого обстоятельства возможно законное право и обязанность третьих государств предупредить столкновение или ограничить его, при соблюдении и уважении прав и интересов борющихся сторон. Следовательно, право вооруженных конфликтов оказывается неминуемо взаимосвязанным с правом нейтралитета.

Средства, относящиеся к миролюбивым и ненасильственным, определились как более действенные и выгодные. Практика применения миролюбивых средств обуславливалась и объяснялась степенью цивилизованности государств и народов.

Ф. Мартенс характеризовал средства, предшествующие войне и недопускающие ее, как: А) совершенно миролюбивые (полюбовные) и В) менее миролюбивые — фактические. К первым относятся: дипломатические сношения, дружеские услуги, посредничество и третейское разбирательство. Ко вторым: реторсия, репрессалии, эмбарго и мирная блокада [4]. То есть процесс миротворчества подразумевал правовое соединение дипломатических, политических, военных и полувоенных мер. XXвек привел к дроблению процесса миротворчества в рамках правового и политического процессов.

Правововое закрепление миротворческих устремлений было сделано Ф. Мартенсом 30 июня 1822 г.: «Необходимо утвердить новый порядок вещей и поощрять умиренные народы безбоязненно предаваться полному спокойствию. Убедительным и решительным средством должно представляться единовременное уменьшение вооруженных сил всех родов» [5]. Русское правительство, при поддержке Англии, пожелало определить на будущем конгрессе «состояние естественного мира» («l'efatdepaixnaturel) между европейскими народами [6].

Особое место в истории развития принципа мирного урегулирования столкновений, как было указано выше, занимают Гаагские конференции 1899 и 1907 гг.

Международная конференция была созвана в Гааге 12 августа 1898 г. по инициативе Александра III. В ее задачи входило решение вопросов об ограничении вооружений государств и об исследовании средств миролюбивого разрешения международных столкновений. На конференции был выработан документ, носящий характер обязательного: Гаагская конвенция 1898 г. Этот акт устанавливал систему международных мероприятий, имеющих целью предупреждать развитие возникающих международных столкновений. В нем же перечислялись мирные средства: добрые услуги, посредничество, международные следственные комиссии, третейское разбирательство. Тем самым Россией в действительности был предложен комплекс реальных средств, необходимых для воплощения мира, в ответ на необъяснимые требования и призывы представителей европейских государств.

К примеру, в задачи дипломатии входило нахождение пункта возможного примирения враждующих сторон. Результатом дипломатических усилий должен стать компромисс, соглашение между сторонами, основанный на взаимных уступках.

При этом под компромиссом изначально подразумевался не договор, формально заключенный и принимаемый сторонами за основание для разрешения дела третейским судом, но соглашение неформальное, то есть вызываемое сознанием необходимости поступиться взаимно своими интересами и правами, чтобы прекратить разногласия [7]. Поскольку залогом мира и порядка в международных отношениях, таких как и в отношениях между людьми, в целях нормализации обстановки и состояния требуются только компромиссы.

Возможность достижения компромисса признавалась только за цивилизованными государствами. Кроме всего прочего, под компромиссом подразумевалась «осознанная необходимость возможной уступки», а не навязанное решение, что предполагало открытую или скрытую силу партнеров. Дипломатические отношения и усилия должны быть результатом добровольного согласия [8].

Добрые услуги (BonsOffices) подразумевали миролюбивое средство улаживания спора, которое может быть предложено нейтральной державой или применено по просьбе спорящей стороны.

Отличительной чертой добрых услуг всегда признавалась их неопределенность. Их порядок и воплощение никогда не обсуждались. Чаще всего добрые услуги ничем не отличались от посредничества. В силу Гаагской конвенции 1899 г. (ст. 2–7) добрые услуги могут быть предла­гаемы не причастными к возникшему международному столкновению державами, по их собственному почину, до разрыва между спорящими сторонами, и даже во время военных действий. Предложения добрых услуг не могут cчитаться неприязненными действиями спорящих между собой государств. Держава, предлагавшая или согласившаяся оказать свои добрые услуги, не принимает деятельного участия в улаживании спора. Она, скорее, является промежуточной «передаточной» инстанцией, не обязывающей ни к чему ни себя, ни других [9]. Практический результат ее услуг зависит от самых разнообразных условий: от степени близости к спорящим сторонам, политического могущества и нравственного авторитета, географического положения.

Посредничество (Mediation). Обычно не проводят различия между посредничеством и добрыми услугами. Однако юридически оно существует. данное различие усматривалось в отношении происхождения посредничества; прав и обязанностей посредничающей державы и окончательной цели посредничества.

Посредничающая держава должна быть приглашена к этой роли обеими спорящими сторонами. Следовательно, если государство избиралось в посредники одной стороной, другая должна была дать формальное согласие; иначе посредничество не могло состояться.

Нейтральные страны обладали правом самостоятельно, без приглашения сторон, выступать в качестве посредника. Оговаривались условия, данное право использовалось только в том случае, когда нейтральные страны опасались, что между спорящими возгорится война, грозящая принять большие размеры. Но теоретики всегда осуждали подобное посредничество.

В конце XIXвека каждая держава обладала правом быть посредницей без специального приглашения, на основании заключенных трактатов.

Право самостоятельного посредничества принадлежало нейтральным странам, в качестве членов международного общения, поскольку война и мир были для них небезразличны. Гаагская мирная конференция 1899 г. юридически определила и закрепила право нейтральных в споре государств предлагать свое посредничество. Данное право предполагало также обязанность за выполнение такого рода действий.

Права и обязанности посредника определялись в формальном договоре, если он был заключен между спорящими сторонами и посредниками. Если этого достигнуто не было, требовалось вывести эти условия на основании сущности и роли посредника. На посредника возлагались обязанности выработать основы соглашения и способствовать его успеху, постепенно снижая взаимные притязания спорящих сторон. Посредник обязывался выполнять свою миссию от начала и до конца.

Окончательная цель посредничества не заключалась в компромиссе или фактическом прекращении спора. Посредничество должно приводить к формальному примирению, выраженному в договоре (трактате в кон. XIXв.), причем посредник обязывался обеспечить своей подписью исполнение заключенного обязательства. Однако посредника нельзя было обязывать к поручительству.

Гаагская мирная конференция 1899 года установила совершенно новый вид посредничества. Две спорящие державы избирали, в соответствии с ним, по одной нейтральной державе. Эти державы принимали на себя обязанность выработать между собой основания соглашения. В продолжении 30 дней, пока проводились переговоры между нейтральными государствами-посредниками, все непосредственные сношения между спорящими государствами должны были быть прекращены. Если выработанный этими посредниками компромисс был принят спорящими государствами, значит, столкновение мирно улажено. В противном случае разрыв неизбежен (ст. 8).

Подобная возможность во многом предопределила разумность и пра­вильность выбора спорящих государств. Для действительного реального мира требуется детальное изучение причин и следствий столкновения, что, в некоторой степени, подразумевает определенную заинтересованность выбранных в посредники сторон в процессе улаживания конфликта.

По предложению России, Гаагская мирная конференция 1899 г. одобрила международные следственные комиссии (ст. 9–14) для разъяснения международного спора. Спорящие стороны должны учредить следственную комиссию для исследования фактических обстоятельств, при которых возникло столкновение. Комиссии должны были состоять из 4 членов и ими избранного председателя. В задачи комиссии входила необходимость исследовать, в случае надобности, на месте, все обстоятельства спора и представить свой доклад спорящим государствам. За этим докладом не признавалась сила третейского решения, но его принимали как основание всех последующих решений. На основании представленных данных стороны могли добровольно и непосредственно закончить спор, или прибегнуть к услугам третейского суда.

Следственные комиссии были призваны дать возможность выиграть время спорящим сторонам, чтобы остановить предполагаемые действия.

Третейское разбирательство было представлено как обязательное для применения средство, способное упразднить международные войны. В XXвеке так и произошло: именно благодаря Международному суду, его механизму и норме, запрещающей войну и объявляющей ее международным преступлением, что влечет за собой несение ответственности лиц, развязавших ее, войны прекратились. Правда, произошло их правовое и политическое замещение вооруженными конфликтами международного и немеждународного характера, но реально война не объявлялась с 1945 года.

Гаагская конференция составила подробный акт относительно третейского разбирательства. Международный третейский суд разрешает дело на основании формального соглашения между спорящими сторонами договора, который называется компромиссом и определяет как предмет спора, так и правила, которыми должен руководствоваться Суд.

Различались 2 вида компромиссов: одни прямо содержали указание на закон, или юридические нормы, которые по соглашению между сторонами должны были служить основанием для разрешения спора; в других предоставлялась самому суду применить к делу те законы (международные и внутренние), которые он найдет справедливыми и применяемыми.

В Третейском суде для выполнения этой функции может быть назначено любое лицо. Чаще всего это относилось к государям, юридическим институтам, ученым и другим частным лицам.

На основании постановлений Гаагской конференции мира спорящим державам рекомендовались три типа Международных третейских судов: отдельное физическое или юридическое лицо, избранное арбитром, Коллегиальный третейский суд под председательством супер-арбитра, разбирательство в рамках Третейского суда в Гааге, куда государства обязались направлять по 4 представителя.

Третейский суд (ст. 48) сам определял свою компетенцию, основываясь на толковании компромисса. В начале века считалось желательным рассмотрение споров между государствами в третейском суде. Но в то же время ставилась под вопрос его практическая деятельность. Считалось, что между государствами все равно будут возникать споры, урегулировать которые посредством юридических методов будет практически невозможно. Многие из них, вследствие их исторической заскорузлости, можно будет устранить только силой и путем нарушения существующего порядка и права. Юристам сложно было предположить, что государства добровольно будут добиваться юридического разбирательства своих исторических споров.

Считалось, что во всех международных коллизиях, в которых на первом плане стоит политический элемент, третейское разбирательство невозможно. Следовательно, юридический характер споров и ситуаций является необходимым с начала XXвека. Таким образом, первоначальные мирные средства разрешения споров и ситуаций предполагали юридическое решение всех разногласий международного характера.

Гаагская конференция мира 1907 года разработала и приняла Конвенцию о мирном решении международных столкновений, в которой были обобщены и унифицированы правила применения добрых услуг посредничества, образования и функционирования Международных третейских судов и следственных комиссий. Но в условиях признания допустимости и правомерности вооруженного насилия в международных отношениях, обращение к мирным средствам разрешения споров не носило для участников конференции юридически обязательного характера. Согласно ст. 2 Гаагской конвенции 1907 года, в случае важного разногласия или столкновения договаривающиеся державы соглашались «прежде чем прибегнуть к оружию, обращаться, насколько позволяют обстоятельства, к добрым услугам или посредничеству нескольких дружественных держав» [10]. Оговорка «насколько позволяют обстоятельства» указывала на необязательный характер разрешения споров только мирными средствами, допуская иное разрешение проблемы.

Под иными средствами подразумевались менее миролюбивые средства международного принуждения: реторсия, репрессалии, эмбарго (задержка, арест), мирная блокада (BlonsPacifique), хотя, по сути, юристы обозначали их как военные средства.

В соответствии с Гаагской конвенцией 1899 г. в 1901 г. была учреждена Постоянная палата Третейского суда в Гааге с целью «облегчить возможность обращаться без промедления к Третейскому суду в случае международных споров, которые могут быть улажены дипломатическим путем» (ст. 41), существующим до сих пор. Гаагская конвенция 1907 г. подтвердила «необходимость поддержания действий Палаты» (главаII).

Принятый в 1919 году Статут Лиги Наций, хотя и предусматривал обязательное применение в определенных случаях отдельных средств мирного разрешения международных споров (третейское и судебное разбирательство, обращение к Совету или Ассамблее Лиги), не содержал четко сформулированного принципа мирного разрешения международных споров и допускал войну в качестве законного средства разрешения споров.

В соответствие со ст. 12 Статута члены Лиги Наций должны были передавать спор, могущий вызвать разрыв, на третейское или судебное разбирательство или на рассмотрение Совета Лиги. При этом они обязывались не прибегать к войне в течение трехмесячного срока после третейского или судебного решения или доклада Совета. Согласно ст. 13, спорящие государства соглашались передавать споры правового характера, не разрешенные дипломатическим путем, на третейское или судебное разбирательство. При этом другие члены Лиги обязывались не прибегать к войне против той спорящей стороны, которая будет сообразовываться с третейским или судебными решениям. Тем самым ведение войны допускалось. По ст. 15 спор между членами Лиги, «могущий повлечь за собою разрыв» и не переданный на третейское или судебное разбирательство, должен был передаваться спорящими сторонами в Совет Лиги, и в случае единогласно принятого доклада Совета другие члены Лиги обязывались не прибегать к войне против стороны, сообразующейся с выводами доклада. И в данном случае война также допускалась. При отсутствии единогласия члены Лиги Наций оставляли за собой право действовать так, как они считают необходимым для поддержания права и справедливости, то есть в данном случае им предоставлялась свобода выбора военных и мирных средств. Согласно ст. 17, в случае отказа членов Лиги выполнить предписанные Статутом обязательства по урегулированию спора Совет «мог принять всякие меры и сделать любые предложения, способные предупредить враждебные действия и привести к разрешению конфликта».

Лига Наций была призвана решить задачу следующей направленности: заставить силу служить делу мира. Определенно, что Лига Наций была первым правовым инструментом создающейся в XXвеке системы коллективной международной безопасности. Коллективная безопасность, тем самым, не предполагала зависимость от мощи и силы каждого государства в отдельности. Устанавливалось равноправие государств при юридической поддержке настоящей гарантией мира: «Право должно основываться на совокупной мощи, а не на индивидуальной мощи наций, от концерта которых будет зависеть мир» [11].

В. Вильсон изначально охарактеризовал Лигу Наций как международный трибунал, где будут разрешаться споры, меняться границы и где международные отношения приобретут гибкость [12]. То есть на Лигу Наций возлагалась роль арбитра в международных делах [13].

По мнению В. Вильсона, Лига Наций должна была обладать двойной функцией: добиваться претворения условий в жизнь и исправить возникающие в этом случае несправедливости. При этом политиками того времени прекрасно понималось, что пока еще не существовало реального исторического примера, по которому границы корректировались бы с соблюдением чувства справедливости. Они всегда изменялись и защищались во имя национальных, а если точнее, государственных интересов. В соответствии с этим можно высказать предположение, что Лига Наций виделась первоначально не меньше, чем Мировое правительство, хотя В. Вильсон понимал под ним «общественное мнение».

Франция видела в Лиге Наций инструмент, способный в случае необходимости направить военную мощь против Германии. Л. Буржуа, к примеру, настаивал на создании международных сил или любого другого механизма, наделявшего Лигу Наций возможностью автоматического урегулирования и реагирования на случай отказа Германии от условий послевоенного договора.

Вильсон пытался внести в Устав положение «о законной принадлежности земель странам мира» [14]. В ст. 10 Статута Лиги Наций говорилось: «Совет дает рекомендации по поводу средств, при помощи которых будет выполнено данное обязательство, то есть сохранение территориальной целостности.

В целом Статут Лиги Наций лишь еще раз подтвердил невозможность достижения умиротворения посредством заключения договора. Оговорка «о виновности в войне» заставила задуматься о том, что вопрос об ответственности за военные действия решается посредством более сложных инструментов в отличие от предлагаемых Лигой.

Женевский протокол 1924 года требовал арбитража Лиги по всем международным конфликтам и установил три критерия универсальных обязательств перед жертвами агрессии: если агрессор не позволяет Совету урегулировать спор полюбовно; если он воздерживается от передачи дела для правового урегулирования или арбитража и если жертва — член системы всеобщего разоружения. Каждый участник протокола обязан был оказывать поддержку жертве агрессии всеми доступными ему средствами против агрессора [15]. Женевский протокол также потерпел поражение и оказался недостаточным средством укрепления мира, поскольку тенденция превратить в рамках концепции коллективной безопасности агрессию в абстракцию — правовую проблему — и отказ от рассмотрения каких-либо конкретных угроз или обязательств вносили элемент деморализации.

Следующим шагами на пути к признанию принципа мирного разрешения международных споров явилось принятие в 1928 году Парижского договора об отказе от войны — Пакта Бриана-Келлога. В ст. 1 Пакта прямо указывается: «Стороны признают, что урегулирование или разрешение всех могущих возникнуть между ними споров и конфликтов, какого бы характера или какого бы происхождения они ни были, должно всегда изыскиваться в мирных средствах» [16].

Устав ООН поставил на более высокую ступень развития принцип мирного разрешения международных споров. Согласно п. 3 ст. 2 Устава, «все члены Организации разрешают свои международные споры мирными средствами таким образом, чтобы не подвергать угрозе международный мир и безопасность и справедливость». Впоследствии без подчинения данному принципу не заключалось ни одно международное и региональное соглашение на протяжении XXвека.

Общий акт о мирном разрешении международных споров 26 сентября 1928 г. с поправками, внесенными ГА ООН 28 апреля 1949 г., гласит: «Споры всякого рода между двумя или несколькими сторонами будут подлежать согласительной процедуре; исключение составляют в соответствии с настоящим документом территориальные споры или споры, касающиеся специальных предметов. Тем самым, территориальные споры становятся предметом специального разбирательства. Именно территориальные споры характеризуются историчностью, которая чаще всего делает невозможным или усложняет юридический процесс разбирательства».

Существенное значение для утверждения в практике международных отношений принципа мирного разрешения международных споров имело принятие ГА ООН в 1982 г. Манильской декларации о мирном разрешении международных споров и в 1988 году — Декларации о предоставлении и устранении споров и ситуаций, которые могут угрожать международному миру и безопасности, и о роли ООН в этой области. Оба документа указывают на важность ООН и ее органов в этой области [17].

Юридическое содержание принципа мирного разрешения международных споров составляет совокупность прав и обязанностей государств-участников спора, оговоренных и закрепленных еще Гаагскими конвенциями 1899 и 1907 годов.

Государства обязаны разрешать свои споры исключительно мирными средствами. Декларация 1970 года гласит: «Каждое государство обязано воздерживаться от угрозы силой или ее применения … в качестве средства разрешения международных споров, в том числе территориальных споров и вопросов, касающихся государственных границ» [18].

Государство не вправе оставлять свои международные споры неразре­шенными. Это означает, во-первых, требования о скорейшем разрешении международного спора; во-вторых, необходимость продолжения поиска путей урегулирования, если взаимно согласованный спорящими сторонами урегулирования не принес позитивных результатов. Под скорейшим разрешением международного спора следует понимать строгое соблюдение взаимно согласованных сроков урегулирования. Предусматриваемые некоторыми многосторонними и двусторонними соглашениями сроки передачи споров на урегулирование налагают на спорящие стороны обязанность не ограничиваться каким-либо одним средством или процедурой мирного урегулирования спора, а использовать и другие средства, если спор не удалось уладить первоначально избранными методами, государства должны воздерживаться от действий, способных обострить возникший между ними спор. Это действия, которые могут затруднить урегулирование спора, создать угрозу для поддержания международного мира и безопасности, а также действия, которые могут изменить сложившееся положение в пользу одной из сторон и нанести тем самым ущерб интересам другой стороны.

Считается, что государства обязаны разрешать свои споры (юридические) на основе международного права и справедливости. Это требование предполагает применение в процессе разрешения споров основных принципов международного права, соответствующих норм договорного и обычного права.

Согласно ст. 38 Статута Международного суда ООН, урегулирование споров на основе международного права означает применение международных конвенций, договоров, международных объектов, общих принципов права, судебных решений и доктрин наиболее квалифицированными специалистами.

Государства обладают правом свободного выбора по обоюдному согласию конкретных средств мирного урегулирования возникающих между ними споров и конфликтов. Это правило вытекает из принципов суверенного равенства государств и невмешательства в их внутренние дела. Государства обязаны выражать согласие на применение процедур мирного урегулирования заблаговременно.

Решение Суда, вынесенного на основании справедливости, требует обоюдного согласия этих спорящих сторон.

Содержание принципа мирного разрешения международных споров нуждается в дальнейшем развитии через выработку и принятие как на универсальном, так и региональном уровне юридических партий, конкретизирующих соответственный комплекс прав и обязанностей в связи с новыми условиями, выдвигаемыми временем.

На протяжении многих веков политики, философы, общественные деятели пытались выявить причины сложнейших конфликтных явлений, найти разумное решение спорных вопросов и построить оптимальные модели взаимоотношений между людьми [19]. Параллельно они рассматривали различные аспекты международной безопасности, разоружения и вооружения, права человека и множество других обстоятельств, от которых зависит судьба цивилизации в планетарном масштабе [20].

После двух мировых войн и множества конфликтов, потрясших XX век, энтузиазм миротворцев несколько поубавился, а радужные перспективы установления всеобъемлющего и справедливого мира на долгосрочной основе продолжают оставаться мечтой.

Человечество оказалось сильно потрясенным ужасами военных катастроф глобального, регионального, локального уровней.

Создание наднациональных сообществ — Лиги Наций и Организации Объединенных Наций не привело к достижению поставленной цели, а развитие высоких технологий в индустриальных державах ознаменовалось изобретением ядерной бомбы и другого смертоносного оружия, способного уничтожить все живое. На протесты миротворческого общественного движения правительства государств, располагавших оружием массового поражения и производящих его в больших количествах, не обращали должного внимания. Многим казалось, что с распадом СССР и ликвидацией биполярной системы международных отношений должна была начаться принципиально новая эра спокойствия и безопасности, но этого не случилось. Более того, еще явственнее обнажились те проблемы и противоречия, которые ранее якобы были только результатом разногласий между капиталистическими и социалистическими государствами и странами «третьего мира» [21].

Если ранее все возможные вооруженные конфликты потрясали в основном Азию, Африку, Латинскую Америку, то сегодня опасные «очаги напряженности» распространились даже на те территории, которые считались глубокой периферией.

Конфронтации стали в высшей степени ожесточенными, а попытки их урегулирования с помощью ООН и множества ее подразделений, а также Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ, бывшего СБСЕ) весьма часто — неэффективными.

Что же касается теорий разрешения вооруженных конфликтов, разработанных экспертами названных международных миротворческих организаций, то все они имеют вполне определенный смысл и заслуживают пристального внимания международной общественности, все более обеспокоенной вероятностью вселенской катастрофы из-за неспособности правительств многих государств покончить с большими и малыми войнами.

На современном этапе США и их союзники стремятся максимально использовать напряженную обстановку в стратегически важных и богатых природными ресурсами регионах и на планете в целом для извлечения собственных выгод. При этом они представляют огромную материальную поддержку ООН, ЮНЕСКО, ОБСЕ, субсидируют межправительственные программы по разоружению, направляют войска «миротворцев» в зоны ожесточенных этнических, религиозных, территориальных распрей, часто осуществляют грубое вмешательство во внутренние дела независимых стран, что в конечном итоге порождает эскалацию агрессии, вызывает бурные протесты угнетенных народов и отрицательно сказывается на положении международных дел в мире. Красноречивым примером такой политики Запада в целом, а США в особенности, служат события последних лет в бывшей Югославии, на территории бывшего СССР, в Сомали, Руанде, Либерии.

Непрекращающиеся попытки финансово-промышленной олигархии установить жесткий контроль за возможно большим числом стран земного шара являются основным побудительным мотивом для всестороннего освещения миротворческой деятельности международных организаций на современном этапе.

В настоящее время для сложного процесса развития международных отношений характерна своеобразная глобализация миротворчества как весьма специфической деятельности национальных государств, транснациональных учреждений и наднациональных объединений. Это явление вызвано к жизни распространением всевозможных очагов напряженности при отсутствии имевших место ранее сдерживающих факторов, к которым следует отнести, прежде всего, дипломатию Советского Союза, и наличие гипертрофированных претензий США на силовое посредничество в любых конфликтных ситуациях последних лет. В связи с этим вопросы, связанные с миропониманием, миротворчеством и миросохранением, требуют комплексного научного рассмотрения. Исторические аспекты данной проблематики приобретают особый смысл, позволяя выявить суть формирования внешней политики великих держав в увязке с конкретными усилиями международных миротворческих организаций по урегулированию вооруженных конфликтов в первой половине 90-х гг. XX века, а также проследить за эволюцией теоретических взглядов международной общественности на возникновение, эскалацию и справедливое разрешение всевозможных региональных, этнических, религиозных, территориальных стычек, споров и конфронтаций.

Попытки ликвидации опасных очагов напряженности, равно как и теоретические исследования проблем мира и разрешения конфликтов, можно считать своеобразной реакцией различных представителей международной общественности на те негативные последствия научно-технической революции, с которыми столкнулись и продолжают сталкиваться многие страны нашей планеты. Еще в конце 1940-50-х гг. XX в. мощное демократическое движение в защиту природы, мира и с целью предотвращения угрозы войны охватило широкие слои населения государств Западной Европы и США. Оно сопровождалось созданием всевозможных колледжей, институтов, трудовых лагерей, коммун. Одним из таковых стал Колледж исследований проблем мира — «Ферма жителей земли» в Хёсберге (Дания) [22].

Демократам Запада в целом удалось выработать определенные принципы миротворчества, которые получили постепенное теоретическое осмысление всевозможных конфликтов, конфронтаций, распрей. Универсальной концепции возникновения, развития и урегулирования международно-политических и военных споров, однако, не существует до сих пор. Специалисты по-прежнему дискутируют о том, что такое конфликт, чем отличается вооруженный конфликт от невооруженного конфликта, в чем различие между такими понятиями, как «война», «международный вооруженный конфликт», «конфронтация».

Первые попытки создания надежной методологической основы этой теории относятся к началу 80-х годов. До 60-х годов существовал ряд теорий о вечности и необратимости конфликтов и войн. Так, например, германский теоретик В. Пихт утверждал, что конфликт является главным фактором общественного прогресса и что все высшие культуры выросли из конфликта. Английский военный теоретик Д. Фушер рассматривал конфликт как «господствующий фактор истории». Американские социологи Р. Страус-Хупе, С. Поссони, У. Кинтер, создатели теории «спасения цивилизации», обосновывают спасение мира борьбой с коммунизмом, утверждая что в этом конфликте ставкой является национальное спасение [23].

И. Спикман утверждал, что условиями возрождения и развития нации является наращивание военной силы, что дает возможность диктовать свою волю тем, кто не располагает такой силой. Многое в теории конфликтов исследователи позаимствовали из теории геополитики Г. Маккиндера, К. Хаусхофера, Дж. Кифера. Авторы психологических теорий конфликта (Л. Бернард, в частности) видели источник конфликта в человеческой психике, в агрессивности человеческого интеллекта, в массовых психозах и т.д.

В так называемой космополитической теории С. Стрейчи, Дж. Дьюна усматривалась причина военных столкновений в антагонизме между национальными и общечеловеческими интересами. Идеи о конфликте, как созидательной и обновляющей силе, высказываются такими исследователями, как Д. Дарендорф и Е. Козер.

В 60–70-е годы осмысление конфликтов западными политиками претерпело ряд изменений благодаря достижениям психологии, археологии и социологии. Образованные в эти же годы институты по исследованию мира и разрешению конфликтов, исследовательские группы, общественные организации пытались выработать единую формулу разрешения конфликтов и их предотвращения. Был специально создан ряд дисциплин, изучающих конфликт, его структуру и возможности мирного существования человечества.

Вся теоретическая основа этих отраслей знания строилась на трудах греческих и римских философов и политических деятелей, французских просветителей, а также Н. Маккиавелли, Л. Толстого, Г. Гегеля, М. Ганди, Д. Неру, К. Райта, К. Клаузевица и др. Значительно обогатили теории конфликтов и мира философские аспекты мировых религий — буддизма, христианства и ислама. При этом идеи христианства прочно утвердились в теории «только мира», а идеи ислама — в теории «только войны» Что касается источников конфликтов, военных столкновений и беспокойного существования человечества, то эти вопросы люди пытались разрешить, прибегнув к философии индуизма, конфуцианства, буддизма.

Коренное изменение в исследованиях мира и конфликтов на Западе произошло в 1960 году, когда Й. Галтунг вместо традиционного фокусирования на исследованиях причин конфликтов, порекомендовал обратить особое внимание на изучение условий для создания мира. Считается, что именно с этого момента теория конфликта и теории мира оказались слитыми воедино.

В настоящее время теориями конфликта и мирного существования занимаются ЮНЕСКО, ряд центров исследовательских институтов в США и Западной Европе. К наиболее известным теоретикам можно отнести Й. Галтунга, А. Нэсса, X. Виберга, П. Валленштейна, П. Бентли, Б. Хеттке и др. Благодаря усилиям обозначенных выше дисциплин исследования конфликтов и мира вышли за рамки благих пожеланий, кампаний, эмпиризма и получили научное обоснование [24].

Определенный вклад в развитие теории конфликта внесли так называемые «мирники» и «пацифисты», но их взгляды оказались основанными на простом отрицании войны, агрессии, конфликта, оружия.

В исследованиях в основном затронуты следующие вопросы:

— определение конфликта, насилия, войны, их истоков;

— причины возникновения конфликтов;

— характер конфликтов;

— анализ конфликтов;

— способы урегулирования конфликтов;

— последствия конфликтов.

Наиболее четкое определение конфликта дано в работе Р.А. Гривза «Конфликт и закон» [25]. По мнению данного автора, «конфликтом называется столкновение двух или более разнонаправленных сил с целью реализации их интересов в условиях противодействия». По сравнению с этой формулой определение конфликта В. Линком (социологом из Германии) представляет собой несколько абстрактную и эклектическую конструкцию, поскольку тот представляет конфликт «как ситуацию соревнования, в котором стороны сознают неприемлемость возможных позиций, и каждая сторона желает занять позицию, несовместимую с желанием другой стороны».

В исследовательской литературе последних лет некоторые авторы стараются провести различия между понятиями «война» и «вооруженный конфликт». Термин «вооруженный конфликт», начиная с 50-х годов, стал употребляться гораздо чаще, чем термин «война». Как пишет английский юрист Ф. Оджерс, «сегодня термин «война» — вышел из моды, обращение к вооруженному насилию расширяется и вооруженная сила постоянно применяется, но никто не смеет называть это войной»^ Конечно, грань между «войной» и «вооруженным конфликтом» весьма условна, хотя такое деление имеет определенное значение для международного права, применяемого в период вооруженных конфликтов [26].

Что же касается истоков возникновения конфликтов, то основная часть исследователей видит первопричину в алчности и безграничности желаний человека (человек богат, хочет иметь еще больше богатства, а имеющий власть, желает еще больше власти). Этим и объясняется развитие эксплуатации и последующее возвышение монополий и разделение мира в интересах их блага. Из-за желания некоторых увековечить свою власть и накопить еще больше богатства возникают конфликты — либо с теми, кто с ними соперничает, либо с теми, кто сопротивляется их планам. Почти все войны в истории, несущие смерть, разрушения и нищету миллионам людей, происходят именно по этой причине.

Обстоятельства возникновения войны или вооруженного конфликта наиболее четко определил в своей работе «Изучение войны» К. Райт, специально подчеркнув, что «война и вооруженный конфликт имеют политико-технологические, юридическо-идеологические, социо-религиозные и психо-экономические причины...». Р.А. Гривз, в свою очередь, полагает, что истоки вооруженного конфликта кроются в существовании национально-государственной системы, в полярности мирового сообщества и внутри людей. Применительно к последнему пункту он выделяет три обстоятельства: эгоистичность (по теории З. Фрейда), социальная жизнь (Дж. Гоббс, А. Эйнштейн, М. Мэй), агрессивные инстинкты (К. Лоренц) [27].

В целом экспертами-конфликтологами выделяется более 250 причин возникновения и развития конфронтации между людьми. Принято делить конфликты на агонистические (примиримые) и антагонистические (непримиримые). Упущение возможности разрешения агонистического конфликта способствует его переходу в хронические формы и даже в антагонистический. Напротив, поиск взаимных компромиссов может привести вначале к снятию остроты протекания антагонистического конфликта, а затем при развитии тактики компромиссов — и к превращению его в агонистический, что открывает возможность для полного разрешения конфликта.

На Западе конфронтации обычно подразделяются на:

— международный вооруженный конфликт;

— вооруженный конфликт немеждународного характера. Международный вооруженный конфликт характеризуется двумя признаками: «международный» и «вооруженный». При исследовании признака «международный» следует учитывать плановый критерий, социально-политическую природу и содержание конфликта, социально-политический строй субъектов участников конфликта. С точки зрения международного права, на основе которого возникают эти отношения, участвующие в конфликте стороны должны обладать международной правосубъектностью. Признак «вооруженный» характеризуется применением оружия против другой воюющей стороны. Следовательно, конфликт нельзя назвать вооруженным, если не применяется оружие, хотя и совершаются действия, запрещенные современным международным правом (войны, национально-освободительные движения и пр.).

Вооруженные конфликты немеждународного характера относятся к внутренней компетенции самого государства, на территории которого они происходят (гражданские войны, уголовные преступления).

Попытка концептуализации типов конфликтов совершена в 1992 году советником Института исследования проблем мира (Осло, Норвегия) К. Руперсингом в работе «Процессы демократизации и их значение для международной безопасности» [28]. Этот автор делит конфликты на внутренние и международные, а внутренние конфликты, в свою очередь, на:

— идеологические конфликты между государством и движением инсургентов, где социальная неадекватность между классами преобладает;

— правительственные конфликты, которые распределяются между силой и авторитетами в обществе, характеризуясь требованиями оппозиции относительно изменения режима и принятием народом широкого участия в политике;

— расовые конфликты, которые характеризуются притеснением одной расовой группы населения другой;

— индивидуальные конфликты, где доминируют аспекты — этнический, религиозный, лингвистический. Предложенная схема небезынтересна, но она не учитывает тот факт, что некоторые конфликты взаимносвязаны, а вооруженные столкновения могут наслаиваться друг на друга на одной территории и поэтому довольно сложно бывает дать вполне определенную характеристику обозначенных выше общественно-политических явлений [29].

Что касается идеологических конфликтов, то они присущи всем обществам с определенной стратификацией населения и множеством политических партий. Человечество имеет достаточно показательный пример альтернативы капитализму, которая представлена коммунистической утопией. Либеральные же идеологические конструкции привели к созданию модели рынка, как универсального явления жизни народов планеты.

Современное этно-популистское движение требует общей идеологии, общих типов организаций и политики. Впоследствии они склоняются к военно-политическому движению с определенными чертами, а новая тактика и методы партизанской войны принимаются гражданами, принося громадные жертвы.

Ряд политиков пророчат, что в будущем межгосударственные конфликты будут более общими. От правительства любой страны требуются миротворческие по сути усилия, направленные на внутреннюю жизнь общества и на внешнюю политику. В основном же возможность конфликта масс с правительством и положение дел в самих правящих кругах коррелируется общим состоянием демократизации общества. В некоторых странах Восточной Европы новое народное движение с ненасильственным уклоном может развить систему гражданского управления.

В основном же сегодня в мире получают широкое распространение так называемые «тихие войны». В правительственных конфликтах значительную роль начинает играть процесс демократизации государственного режима. Так, например, в бывшем СССР этот процесс разбудил спящие до этого конфликты, в Восточной Европе появились новые проблемы, связанные с территориальными изменениями. Кроме того, не соблюдение прав человека, не уважение законов еще более усугубляют положение.

Расовые конфликты всегда представляли большую угрозу стабильности общества. Современные типы расовых конфликтов также представляют большую опасность, особенно на территориях, где располагается большое и растущее число иммигрантов и беженцев. Трудноразрешимые общественные дебаты в США и странах Западной Европы, где миграционная проблема усугубляется все более, сочетаются с жесткими требованиями политического контроля над вновь прибывшими людьми.

Что касается этнических конфликтов, то они наиболее опасны. Нормально разрешить и достичь компромисса в этих конфликтах очень сложно. Например, Ближний Восток представляет собой перекресток трех религий — ислама, иудаизма и христианства. В этом районе не утихают национальные и религиозные распри, этнические движения и движения меньшинств. Сейчас к этим проблемам добавлен растущий протест против вестернизации.

Еще одним ярким примером этнических конфликтов является конфликт, связанный с вопросами самоопределения. Он представлен прежде всего освободительными движениями. При этом настойчивые требования людей относительно самоуправления ведут к зарождению новых вооруженных конфликтов. К конфронтациям относятся пограничные споры (например, между Ираком и Кувейтом). Формы таких конфликтов часто латентные.

Наибольшее влияние на происходящие конфликты, процесс их урегулирования оказывает религия и все ее проявления. Особенно сильно влияние религии на внутренние распри. Наиболее серьезные требования и претензии возникают друг к другу у христиан, мусульман, иудаистов. Причем претензии мусульман и христиан могут оказаться идентичными, а у иудаистов вся борьба «за правду» идет вокруг богоизбранности еврейского народа.

Претензии на исключительность каждой из этих религий основаны на сильном различии тех сообществ, которые конфликтуют и борются за каждую душу человеческую. Именно такие противоречия лежат в основе большинства конфликтов, возникших на религиозной почве.

Многие исследователи склонны считать, что все конфликты порождали ранее разногласия между Севером и Югом, а сегодня — между Западом и Востоком. Современные изменения в конфронтации «Запад-Восток» связаны с размывом старых различий между Севером и Югом. Главными причинами этого длительного спора обычно считается бедность региона и сложная демографическая ситуация. Так, население в развитых европейских странах в последние годы XX века снизилось до 484 млн. чел. При этом в возрастной структуре населения стали явно преобладать пожилые граждане. В Восточной Европе и бывшем Советском Союзе — тенденция другая. Там к 2065 г. ожидается рост населения с 393 млн. до 510 млн. чел.

Распределение населения в мире и его сила представлены Й. Галтунгом так, что всевозможные этнические композиции изменяют природу общества, характеризуясь продолжительными разрушениями классического типажа WASP (белого англосаксонского протестанта), как доминирующего компонента культуры на бывшей англо-саксонской территории. В результате дисбаланс между перенаселенными и недоселенными регионами мира будет еще более неустойчив.

Столь драматически развивающееся демографическое распределение заслуживает внимания, поскольку снабжено идеей перемены в регионах, жизненно важных для глобального сообщества. К концу XX века более 6 миллиардов жителей Земли будут находиться в довольно стесненном положении. При этом еще более усугубится обширное миграционное движение, сопровождающееся экспансией беженцев как внутри, так и между отдельными государствами. Столь значительные трансформации в новой международной системе усилит неравенство «богатых» и «бедных» наций. Тенденция к дальнейшему росту противоречий в мировом масштабе обозначится более отчетливо.

Некоторые исследователи, впрочем, склонны считать, что с окончанием «холодной войны» многие межгосударственные конфликты вскоре будут разрешены. Д. Мюллер, в частности, констатирует, что определенные перемены, касающиеся идеологии, культуры, норм управления миром и конфликтами, происходят в развивающихся демократиях. Он подчеркивает, что такие же изменения в «третьем мире» вполне могут повлиять на прекращение войн. Вообще Д. Мюллер доказывает, что среди 44 «богатых стран» войн нет, а войны происходят только в «бедных» странах «третьего мира». На этом основании он полагает, что состояние конфликта вызывается стремлением отдельных государств улучшить свой стандарт жизни. По Д. Мюллеру, любое движение государства в этом направлении делает войну неизбежной. Кроме того, он заявляет, что конфликты и войны в современную эпоху происходят прежде всего внутри новых государств и между ними, а также в странах, где только что начинает устанавливаться демократический режим [30].

Действительно, мы можем стать свидетелями возрождающегося глобального межгосударственного военного конфликта в обозримом будущем. В этой связи существует несколько печальных фактов, чтобы допустить возможность развития глобальной войны в будущем. Наиболее вероятным театром военных действий необходимо признать Ближний Восток (основной очаг напряжения здесь по-прежнему связан с неразрешимостью палестинского вопроса). Хотя и прекратился конфликт между Ираком и Ираном, но он вполне может возобновиться вновь. Следующими по важности остаются конфликты между Индией и Пакистаном, Сенегалом и Мавританией.

Одной из важнейших причин угрозы безопасности западные исследователи по-прежнему считают распространение вооружений. Кроме того, США и страны Западной Европы заставляет насторожиться развитие военного потенциала в так называемых «пороговых странах» Китае и Иране, не говоря уже о распространении баллистических технологий на Ближнем Востоке и в Азии в целом, а также отсутствии применения надежных механизмов предупреждения и механизмов коллективной безопасности. Кроме всего прочего, проблемы мироподдержания усугубляются из-за продажи по дешевой цене вооружений развивающимся странам, процветания наркобизнеса, за счет которого благоденствует значительная часть экономики многих государств и осуществляется отправление многочисленных партий наемников в зоны вооруженных конфликтов [31].

Что касается процесса разрешения конфликтов, то здесь мнения западных исследователей сходятся. Предполагается, в частности:

— установление демократического правления там, где его еще нет;

— уважение прав человека, культуры, религии, языка;

— создание возможности отсталым странам развиваться автономно;

— улучшение экономической ситуации;

— повышение эффективной деятельности различных систем безопасности;

— установление контроля над насилием;

— обновление политической системы, прав и законов;

— расширение масштабов контроля международным сообществом над противоречиями в мире между меньшинством и большинством и за соблюдением этнической безопасности при организованном взаимодействии спецслужб различных государств;

— недопущение дальнейшего распространения различных видов опасного оружия (включая, в особенности, оружие массового поражения).

В последнее время в сознание мировой общественности усиленно внедряется модель грядущих конфликтов, разработанная С. Хантингтоном, который считает, что в нарождающемся новом мировом порядке главным источником конфликта может выступать культура [32].

Нация и государство, по его мнению, остаются главным действующим лицом в международных делах, но наиболее значимые конфликты глобальной политики будут разворачиваться между нациями и группами, принадлежащими к различным цивилизациям, т. е. грядущий конфликт будет завершающей фазой эволюции глобальных конфронтаций в современном мире. С. Хантингтон считает, что столкновение цивилизаций неизбежно, так как:

— различия между цивилизациями наиболее существенны; усиливается взаимодействие между народами, что укрепляет их цивилизованное самосознание, а это, в свою очередь, обостряет уходящие в глубь истории или, по крайней мере, воспринимаемые таким образом разногласия и враждебность;

— процессы экономической модернизации и социальных изменений во всем мире различают традиционную идентификацию людей с местом жительства, одновременно ослабевает и роль нации-государства, а образовавшиеся лакуны заполняются по большей части религией, нередко в форме фундаменталистских движений;

— рост цивилизованного самосознания диктуется раздвоением роли Запада (с одной стороны, Запад находится на вершине своего могущества, а с другой стороны, среди незападных цивилизаций происходит возврат к собственным корням, включая возврат в Азию Японии, индустриализацию Индии, реисламизацию Ближнего Востока, вопросы о «вестернизации» или «русификации» России);

— культурные особенности и различия менее подвержены изменениям, чем экономические и политические, и вследствие этого их сложнее всего разрешить или свести к компромиссу.

С. Хантингтон рассматривает в качестве наиболее опасного очага напряженности на планете ближневосточный конфликт и конфликт между Западом и остальным миром в целом. Он утверждает, что урегулирование многих региональных и глобальных разногласий возможно при:

— укреплении единства США и Западной Европы;

— интеграции в состав западных стран Восточной Европы и Латинской Америки, так как их культура ближе всего к западной;

— развитии механизмов предотвращения конфликтов;

— расширении сотрудничества с Японией и Россией;

— ограничении роста военной мощи исламских и конфуцианских стран:

— расширении сокращения военной мощи Запада и сохранении его военного превосходства в Восточной и Юго-Западной Азии;

— использовании конфликтов и разногласий между исламскими и конфуцианскими странами;

— поддержке представителей других цивилизаций, имплантирующих западные ценности и интересы;

— укреплении международных институтов, отражающих и легитими-зирующих западные институты и ценности, и привлечении к участию в этих институтах незападных стран.

Совершенно очевидно, что такая политика выгодна лишь для стран Запада. Кроме того, она характеризуется только краткосрочной выгодой. Попытки США и стран Западной Европы навязать всему остальному миру свой образ жизни и свои ценности ни к чему позитивному в разрешении конфликтов не приведут. Они лишь углубят размежевание между странами, тем более что намерение Запада обратить внимание Востока на права человека и свободу практически ничего не дало.

Внимание к свободе и правам человека на Западе в целом всегда было сопряжено с бегством от религиозной мысли, на Востоке этого не происходит, так как там считается, что религия является основным источником прав человека. Нужно отметить, что сегодня возрождение религии рассматривается как тенденция, которую необходимо учитывать в полной мере. Но во всех странах мира организованно подрываются конкретные права людей, выступающих за возрождение религии, и если человек обвиняется в религиозном фундаментализме, он тут же подвергается изощренной травле, и не остается ничего другого, как найти лучший способ с ним расправиться, что порождает, естественно, новое противостояние в мире.

Кроме попыток защиты собственных идей знанием, США и их сторонники предлагают полное подчинение остальных стран своей политике. Г. Киссинджер в своей работе «Дипломатия» указывает: «Если мир хочет действительно мира, то он должен принять все предложения американцев, а также следовать неукоснительно американским постулатам международного права и дипломатии» [33].

Поскольку Восток сегодня совершенно не признает западных ценностей и традиций, а Запад не понимает восточных идеалов, то такая жесткая формулировка «мира во всем мире» предполагает лишь усиление конфликта между Западом и Востоком, что в действительности способно привести к столкновению цивилизаций по С. Хантингтону. Западу в целом следует уменьшить свою агитацию в области разрешения конфликтов и устройства мира. В проведении своей дипломатии он просто обязан учитывать интересы других государств, признать их равными партнерами, иначе планету будут продолжать потрясать войны. Но США и страны Западной Европы на это не идут.

В результате концепции разрешения конфликтов на справедливой основе до сих пор остаются на бумаге, хотя сегодня широкое распространение продолжают получать всевозможные «инструменты разрешения споров», включающие в себя мирный диалог и предупредительные дебаты с враждующими сторонами. Неудивительно, что с каждым годом вооруженные конфликты оказываются более запутанными и переплетенными между собой.

Развивающийся мир несет новые проблемы, и ряд из них человечество решить не в состоянии. Обычные меры, рекомендуемые для разрешения конфликтов становятся недостаточными. Многие люди начинают отчетливо осознавать, что современное состояние дел на планете не приносит покоя человечеству, так как остаются существенными голод. нищета, безработица, деградация целых народов.

Все это свидетельствует о том, что сегодня необходимо обращать особое внимание не просто на разрешение конфликтов, но и на установление действительно справедливого мира, с учетом уже обретенных навыков выживания человечества в труднейших условиях, не говоря уже о поиске приемлемого варианта общежития в будущем.

Если же рассматривать положительные стороны и аспекты современной теории конфликтов, то здесь нельзя не отметить весьма ценные обращения к человечеству с проектами о мирном существовании, сохранении моральных ценностей, а также призыв прогрессивной общественности к правительствам различных стран о защите прав человека. С другой стороны, многие рецепты разрешения конфликтов, к сожалению, не применяются на практике, а некоторые государства часто просто не готовы их воспринимать должным образом.

Руководство ООН традиционно высказывало особую озабоченность нестабильностью в мире. В течение 40 лет (с 1948 по 2001) осуществило более 40 операций по поддержанию мира. Кроме этого, ею было предпринято еще 76 миссий миросохранительного характера. Пик такого рода деятельности ООН пришелся на 1993 год, когда более 80 тыс. гражданских и военных миротворцев из 77 стран работали на каждом континенте. К 31 марта 1999 года это число увеличилось еще на 12 тыс. человек, непосредственно вовлеченных в 14 миросохранительных операций, осуществляемых под эгидой ООН.

В целях улучшения качества своих миротворческих мероприятий ООН создала специальное подразделение — департамент операций по миросохранению (в английской транскрипции — DРКО. — О.Х). Это произошло в 1992 г. DРКО получил все необходимые полномочия, направленные на предотвращение конфликта в рамках нового мирового порядка. Эти полномочия были усилены резолюцией ООН № 47/71 от 12 февраля 1993 года, поощрившей Генерального секретаря в деле «приглашения стран-членов ООН к участию в процессе рекрутирования квалифицированного военного и гражданского персонала для того, чтобы повысить эффективность планирования и управления операциями миросохранительного назначения» [34].

С тех пор число военных лиц, прикомандированных непосредственно к ДРКО, значительно возросло. Сказалось ли это на эффективности усилий ООН по поддержанию мира? Несомненно, но все же многие проблемы разного порядка остаются в великом деле миротворчества нерешенными. Российские участники миссий ООН по поддержанию мира весьма малочисленны. Их практически нет и в аппарате других влиятельных международных организаций (от Международного Красного Креста до ОБСЕ). Следовательно, укомплектование высококвалифицированным составом всех миротворческих звеньев ООН по-прежнему носит узкоклановый, корпоративный характер, а это не может отрицательно не повлиять на саму миссию ООН в трудном деле миротворчества и миросохранения. США учитывают данное обстоятельство, но действуют, разумеется, в своих интересах, подавляя любых конкурентов. Президентская директива 25 (ПД 25) 1994 г. стимулирует пополнение миротворческих структур ООН американскими военнослужащими. В результате контроль США за целевыми мероприятиями ООН усиливается. «Что касается будущего операций ООН по сохранению мира, — пишут американские военные аналитики Р. Маклюр и М. Орлов, — то оно достаточно проблематично и усилия ООН по управлению мероприятиями миросохранительного свойства могут быть деградированы или сведены на нет уже в ближайшие месяцы. Это, конечно, нежелательно, поскольку именно успешные миротворческие акции способны восстановить престиж ООН и повысить надежность данной влиятельной международной организации. В наших (американских) интересах — сделать все для того, чтобы ООН не утратила способность планирования, управления и поддержки операций по миросохранению, хотелось бы надеяться на временный характер деградации ООН. Последняя должна вновь получить мощную международную поддержку и спасти грядущие поколения от войны, как это официально зафиксировано в благородном устремлении ООН при подписании ее хартии» [35].

Поскольку международная политика в глобальном масштабе до сих пор отличается крайней нестабильностью, неорганизованностью и неорганичностью, то целый ряд серьезных вооруженных конфликтов в конце XX века вскрыл основные противоречия взаимосвязанного мира, и наиболее важным аспектом международных отношений стало более плотное контролирование хронических и возникающих вновь очагов напряженности ООН и другими влиятельными наднациональными объединениями.

В сентябре 1992 года Генеральный секретарь ООН Б. Бутрос Гали заявил, что «широкий спектр войн и конфликтов, амбиции и вражда представляют серьезную угрозу международной гармонии». Он апеллировал при этом к прогрессивной общественности, которая была потрясена событиями, развернувшимися в бывшей Югославии, бывшем Советском Союзе, Сомали, обратив особое внимание на то, что одни конфликты прекращаются (мирный процесс на Дальнем Востоке, падение апартеида в Южной Африке), другие же разгораются с новой силой (война в Боснии и Герцеговине, конфликты на Кавказе, в Таджикистане) [36].

Положение, в котором оказалась ООН и другие международные объединения государств при осуществлении своей миротворческой миссии к началу 90-х годов XX века, поражает противоречивостью. С одной стороны, пришло время для применении на практике инструментов миротворчества ООН, СБСЕ, Североатлантического совета по сотрудничеству (САСС) и других международных организаций по установлению мира и разрешению конфликтов, а с другой стороны, все, или почти все, попытки урегулирования напряженности в отдельных регионах и на планете в принципе не дали никакого результата. Основными проблемами по сей день продолжают оставаться неоперативность, неэффективность, несогласованность действий заинтересованных сторон в разрешении, предотвращении и урегулировании конфронтационных явлений.

Из всех международных организаций наиболее активные мероприятия в обозначенной выше области присущи ООН и ее миротворческим подразделениям. По существу, параметры деятельности этой организации при разрешении конфликтов определены Генеральным секретарем ООН Б. Бутросом Гали в документе «Повестка дня для мира», обсужденным Советом Безопасности ООН 31 января 1992 года. При этом основной акцент сделан на четком обозначении центральной роли, которую должна сыграть ООН в разработке и применении различных методов: превентивных, контролирующих и разрешительных. В то же время документ кратко, но отчетливо обрисовал конкретную работу по разрешению конфликтов, представляющих особую опасность для человечества. Здесь также были рассмотрены и определены такие миротворческие инструменты, как превентивная дипломатия, собственно миротворчество, установление мира, поддержание мира и сопутствующие этому процессу действия. На Западе считается, что именно этот документ является «ключом международных организаций к разрешению конфликтов и установлению мира...». В докладе Б. Бутроса-Гали специально оговорены новые требования к эффективности действий ООН и необходимости развития инициативных действий миротворческого плана на международном уровне. В «Повестке дня мира» Генеральный секретарь ООН отметил, что ООН играет сегодня центральную роль в попытках установления мира, использует в своей деятельности миссии по обнаружению фактов, методы раннего предупреждения, посредничество и механизм коллективной безопасности. Он подчеркнул особую роль Совета Безопасности ООН в процессе мироподдержательных операций. Б. Бутрос Гали также заявил, что «силы по установлению мира, включая военные части с тяжелым вооружением, должны быть использованы только в крайних случаях, например, для прекращения огня, а военные силы по поддержанию мира должны быть использованы в помощь по предохранению установившегося мира, где борьба несколько приостановлена и где необходимо проследить за процессом миротворчества» [37].

На основании охарактеризованного выше документа комитеты ООН выработали новые приемы разрешения конфликтов, среди которых оказались:

1. Превентивная дипломатия, т. е. различные предупреждающие акции, проводимые между конфликтующими сторонами, принятие мер по рас­пространению доверия между сторонами, процесс поиска фактов для отбора необходимой информации и внесения ясности в процесс разрешения конфликтов, попытки предотвращения таких последствий конфликта, как голод, массовые миграции населения, превентивный ввод войск ООН и создание демилитаризованных зон, недопущение развития нового конфликта.

2. Миротворчество, характеризуемое как действия по применению враждующими сторонами соглашений, традиционные миротворческие усилия, многопрофильное посредничество и переговоры, а также непосредственное установление мира с помощью тех военных акций, которые не расходятся с главой VII Устава ООН по установлению и утверждению международного мира и безопасности.

3. Предотвращение конфликтов, определяемое в соответствии с главой VI Устава ООН как различные виды деятельности от дипломатических инициатив до превентивного развертывания войск с целью предотвратить перерастание разногласий в вооруженные конфликты и включающее инспекции на месте, консультации предупреждения, проверки и мониторинг.

4. Операции по поддержанию мира, включающие деятельность по предотвращению, организации, сдерживанию и прекращению военных действий внутри государства или между ними посредством вмешательства незаинтересованной третьей стороны, размещение сил по поддержанию мира, контроль за соблюдением демаркационной линии, заключение и соблюдение соглашений о прекращении огня, договоренности о буферных зонах, разоружение воюющих сторон, контроль за соблюдением границ, защита миссий по оказанию и доставке гуманитарной помощи, операции по охране и защите беженцев и населения, пострадавшего в результате конфликта.

5. Установление мира, действия, производимые в соответствии с главой VII Устава ООН, заключающиеся в использовании военных средств для установления мира в районе конфликта, которые осуществляются в гуманных целях в случае межгосударственного или внутригосударственного конфликта, или когда государственные институты разрушены.

6. Построение мира, или действия, проводимые после окончания конфликта, с целью выявить и поддержать структуры, которые могут способствовать усилению и упрочению политического урегулирования во избежание повторной вспышки конфликта, которые включают механизмы по выявлению и поддержке структур, способствующих укреплению мира, достижению уверенности и благополучия, восстановлению экономики.

7. Гуманитарная помощь, т. е. мероприятия, направленные на осуществление действий и программ, облегчающих существование населения, пострадавшего в результате конфликта, которые проводятся в рамках операции по поддержанию мира либо которые проводятся как самостоятельные программы [38].

Следует подчеркнуть, что мандаты ООН по мироподдержанию получили довольно широкое распространение в последние годы, предъявив к враждующим сторонам новые требования. Примечательно то, что миротворчество и мироподдержание объединены в «Операции по поддержанию мира», что подразумевает санкционированную силовую деятельность ООН в глобальном масштабе и в отдельных регионах планеты. При этом мироподдержание в целом означает неиспользование военной силы (кроме случаев самозащиты), достижение согласия сторон в проведении диспута, непринадлежность военных контингентов ООН ни к одной из враждующих сторон, помощь в доставке гуманитарной помощи. Миротворческими при этом называются действия, направленные на построение мира мирным путем — в результате выработки и заключения мира на определенных условиях в процессе мирных переговоров. В результате миротворческая деятельность подразделилась на два типа: «традиционное» мироподдержание и «расширенное» мироподдержание, причем определенные атрибуты остались характерными для обычных категорий подобного рода операций [39].

Сегодня считается, что работа ООН в области мироподдержания представляет собой действия ограниченных военных контингентов, действующих в поддержке одного или более тех гражданских компонентов, которые могут включать меры по усилению демократических институтов, подкреплению политического участия, защите прав человека, организации выборов, обеспечению экономического и социального развития. Такое взаимодействие должно быть непременно реализовано на практике, и если оно существует, то миротворчество расценивается как удачное [40].

В «Повестке дня для мира» специально отмечено, что для развертывания мироподдержательных сил ООН требуется согласие всех конфликтующих сторон. Основными условиями для успешного проведения таких операций являются наличие мандата, сотрудничество конфликтующих группировок с непосредственным применением мандата, продолжительная и реальная поддержка Совета Безопасности ООН, откровенная готовность государств, входящих в ООН, внести необходимую и требуемую помощь, эффективное миротворческое командование, осуществляемое непосредственно из штаб-квартиры ООН и в зоне конфронтации, существенная финансовая поддержка миротворческих операций. В докладе Б. Бутроса Гали были охарактеризованы 13 мироподдержательных операций, осуществленных силами ООН в период с 1945 по 1987 гг. и еще 15 подобных акций, состоявшихся в 1992-1995 гг. Это было сделано для обоснования необходимости формирования процесса миропостроения, который предполагает глубокое осмысление структуры, способной консолидировать мир, установить доверие, распространить и упрочить связи между людьми и помочь развитию демократических тенденций на всем земном шаре [41].

В качестве причин, усиливающих конфликты, были признаны политическое давление, социальная несправедливость, экономическая отсталость.

Закрытая независимая проверка данного документа, тщательный анализ его внутреннего содержания, однако, показали его определенную политическую недостаточность для многих государств. Они зафиксировали к тому же целый ряд концептуальных ошибок. Неудивительно поэтому, что развивающиеся страны, за исключением Бразилии, Индии, Пакистана, Малайзии, Мексики, отказались от концепции «мирного установления» применительно к ситуации гражданской войны. Многие государства Азии, Африки и Латинской Америки отчетливо выразили свою озабоченность тем, что предлагаемый ракурс рассмотрения сложных проблем управления и разрешения конфликтов на международном уровне способен отвлечь ООН от традиционной, оправданной и закономерной заинтересованности социальным и экономическим развитием, перераспределением богатства в мире, просвещением людей, ликвидацией угрозы голода и прочее [42].

Совершенно очевидной оказалась трансформация самой миссии ООН, увязка ее основных программ с интересами индустриально развитых держав Запада в целом и США в особенности.

Реакция мировой общественности на «Повестку дня для мира» представляет собой причудливую комбинацию энтузиазма и настороженности. Многие западноевропейские страны заняли выжидательную позицию. При формировании воинских частей «мироустановления» только Франция выслала в поддержку ООН 1000 человек в течение требуемых 48 часов.

Кроме этого, очевидны чисто лингвистические и терминологические трудности, связанные с определением, что есть миротворчество, миро-поддержание, миропостроение.

В обозначении смысла дефиниции «превентивная дипломатия» совершенно было не принято во внимание различие между спором, конфликтом и конфронтацией.

Моделями ее Б. Бутрос Гали назвал меры по установлению доверия, поиск фактов, раннее предупреждение, превентивный ввод войск и де-милитаризационные зоны. Однако полностью эти акции включали:

— наблюдение и сбор фактов;

— управление;

— посредничество;

— договоры и переговоры;

— усилия Международного суда;

— полулегальные меры;

— арбитраж;

— превентивное развертывание войск;

— мироподдержание;

— мироустройство (включая санкции, эмбарго и военные действия) [43].

По существу же, превентивная дипломатия ООН так и осталась совокупностью определённых акций, направленных на разрешение и предотвращение конфликтов.

Миротворчество в «Повестке дня для мира» рассматривалось уже как действия, необходимые для разрешения вооруженного конфликта, хотя, в действительности, эти меры должны применяться еще до развертывания конфликта.

Следует отметить, что большинство инструментов по предотвращению управления и разрешению конфликтов вполне применимы при любом проявлении конфронтации. Например, переговоры могут иметь место до развязывания вооруженного конфликта или после его окончания. Силовые меры могут быть использованы убедительно для разрешения споров или разъединения враждующих группировок, как это произошло в бывшей Югославии. В этом же смысле показателен и случай с Ливией. Структурирование подобной техники миротворчества специальной категории, впрочем, способно ввести в заблуждение многих людей. ООН не сочла нужным четко разъединить важное понятие «миротворчество» и «установление мира», тем более что последнее подразумевает непосредственное использование военной силы по мандату ООН. Что же касается термина «миротворчество», то, по мнению Б. Бутроса Гали, «ни в коем случае не должно подразумевать использование военной силы». Тем не менее «Повестка дня для мира» все же констатировала необходимость применения военной силы такими мироподдержательными подразделениям. В ответ на это положение руководитель миротворческих войск ООН Б. Ургхарт счел возможным заметить, что в тот момент, когда миротворческие силы начнут убивать людей, это перейдет в часть конфликта и породит новые проблемы [44].

Изложенное выше не только свидетельствовало о наличии трудностей, связанных с определением истинной ценности усилий ООН по обеспечению мира во всем мире, но и обозначило новые противоречия в миротворческой миссии ООН, связанной с нахождением международных вооруженных сил в Камбодже, Сомали, бывшей Югославии.

Такие недоразумения вызвали конкретное применение теоретических разработок, выполненных под эгидой ООН, поскольку то, что определялось в качестве превентивной дипломатии, на деле оказалось предпосылкой вооруженного конфликта, позволяя последнему развиться в настоящую войну без каких-либо четких перспектив урегулирования.

Несогласие участников всевозможных распрей с теоретическими рекомендациями и резолюциями ООН часто имеет место в современной ситуации, что заставляет задуматься над меняющейся ролью ООН и других влиятельных международных организаций при формировании новой системы отношений, предполагая поиск путей в предотвращении и управлении миротворческими процессами в обозримом будущем.

В этой связи весьма актуальными являются предложения шведских экспертов Э. Чилдерс и Б. Ургхарта относительно незамедлительных инициатив по усилению ООН в институциональном плане [45]. Функциональные инновации получили наиболее завершенное выражение в модели «торгового центра» (Shopping Mall), предполагающей установление всеобъемлющего кооперативного сотрудничества различных учреждений ООН, так же, как обычно взаимодействуют между собой продавцы товаров и пр. «Координация без иерархии» призвана стимулировать здоровую конкуренцию между ключевыми бюрократическими звеньями ООН и повысить степень вовлеченности стран-участниц последней в те целевые миротворческие мероприятия, которые запланированы Западом в целом на глобальном и региональном уровнях. Пока же только десять государств оплачивает 88% всех расходов, направленных на обеспечение операций ООН по поддержанию мира: Канада, Франция, Германия, Италия, Япония, Нидерланды, Россия, Испания, Великобритания и США. Из общей суммы средств 30, 5% приходятся на США, но, по указанию Конгресса, американское правительство выделяет ООН только 25%. В 1997-1998 годах общая стоимость операций ООН по поддержанию мира составила примерно 1 млрд. долларов. Что касается США, то они помогли ООН материально в деле глобального и регионального миротворчества, выделив из казны 268 миллионов долларов, которые пошли в основном на нужды департамента ООН по операциям миросохранения и обеспечили финансирование 343 статей бюджета данного подразделения [46].

Дисбаланс поддержки миротворческих усилий ООН со стороны стран-членов данной организации совершенно очевиден. «Сильные мира сего», видимо, будут стремиться как-то урегулировать сложившуюся неблагоприятную ситуацию, тем более что на современном этапе именно от ООН ожидается более значительная вовлеченность в процесс мирного урегулирования различных конфликтов при эффективном сотрудничестве со стороны таких региональных организаций, как Организация африканского единства (ОАЕ), Совет азиатских государств (САГ), Организации американских государств (ОАГ), Европейский союз (ЕС) и Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ). При рассмотрении конкретных ситуаций, связанных с миротворчеством, впрочем, нельзя не увидеть, что ООН пытается оставить за собой безусловно лидирующие функции. Не случайно поэтому весьма частое упоминание в недавних экспертных разработках и официальных документах ООН того факта, что статья 47 Хартии этой организации дала основание утвердить Комитет военных штабов, состоящий из начальников генеральных штабов стран — постоянных членов СБ или из их представителей. Между тем данная структура уполномочена решать глобальные задачи стратегического характера с использованием любых вооруженных сил, находящихся в данный момент в распоряжении ООН. Таким образом, «мускулистой» (по определению Б. Клинтона) ООН надлежит по замыслам лидеров нового мирового порядка оперативно решать не только общие, но и сугубо военные проблемы. Следовательно, происходит своеобразная трансформация самой миссии ООН: от стороннего наблюдения, контроля и переговоров к непосредственному применению силы во все большем объеме для ликвидации последствий того или иного «очага напряженности» в мире.

Низкая эффективность проведенных операции, мертвый язык документов этой влиятельной международной организации указывает на необходимое оперативное обновление политики, улучшение работы комитетов, подкомитетов и комиссий.

Новый подход к глобальному миротворчеству сформулирован в годовом докладе Генерального секретаря ООН Кофи Аннана 1998 г. «Партнерство во имя всемирного сообщества». В нем, в частности, подчеркивается: «Операции по поддержанию мира могут быть полезным механизмом предотвращения конфликтов. Силы по поддержанию мира развертываются, как правило, лишь после или в ходе конфликта — обычно в соответствии с соглашением о прекращении огня. Их основная задача — не допустить новых вспышек насилия. Если вдуматься, то отсюда всего лишь один шаг до развертывания сил для предотвращения самой первой вспышки насилия в тех ситуациях, когда существует явная угроза того, что это может произойти. К сожалению, превентивное развертывание сталкивается со многими политическими препятствиями. Стороны в конфликте, страны, которые могли бы предоставить войска, и Совет Безопасности убеждаются в целесообразности или необходимости развертывания сил по поддержанию мира обычно лишь тогда, когда видят картину реального насилия со всеми его трагическими последствиями. «Если рассматривать глобализацию в чисто географическом аспекте, то практически ничего нового в этом процессе нет. Взаимосвязанная человеческая деятельность в масштабах всего мира осуществлялась на протяжении столетий. Однако современная глобализация имеет новую форму. Например, в производстве одной модели автомобиля или осуществлении глобальных операций с определенным финансовым инструментом могут участвовать многие страны. Однако все эти разрозненные операции осуществляются так, как если бы они выполнялись в одном месте, связаны в реальном масштабе времени и подчиняются собственной логике целостного подхода, независимо от того, определяется ли он единой корпоративной структурой или тысячами индивидуальных распоряжений о купле-продаже, передаваемых по компьютерам или по телефону. Кроме того, на состояние местных и субрегиональных экосистем всегда влияли демографические факторы и структуры землепользования и энергопотребления. Сегодня эти и другие антропогенные факторы оказывают все более сильное влияние на экологию планеты в целом, будь то посредством разрушения озонового слоя, глобального потепления или уменьшения биологического разнообразия. Наконец, те же технические достижения и открытые границы, которые позволяют коммерческим фирмам налаживать производство товаров и оказание услуг на транснациональном уровне, открывают возможность выхода на международный уровень и перед террористическими организациями, преступными синдикатами, торговцами наркотиками и лицами, участвующими в «отмывании» денег» [47].

Заниматься этими новыми аспектами глобализации можно лишь на многостороннем уровне в рамках Организации Объединенных Наций и других международных организаций.

Хотя конфликты присущи человечеству, явление это отнюдь не постоянное. Конфликт не вечен. Проходит время, меняются условия, и конфликт исчезает. Следовательно, данное явление можно приостановить искусственно. Остаются только вопросы, связанные со временем и обстоятельствами. Иными словами, на какой стадии возможно вмешательство с целью урегулирования и управление конфликтом?

Уместен некоторый исторический экскурс. Причины большинства современных конфликтов коренятся в вопросах национальной принадлежности (С. Хантингтон совершенно справедливо заметил, что основным вопросом сегодня является не к какой расе ты принадлежишь, а кто мы и откуда произошли).

К такого рода конфликтам следует отнести два крупнейших в последние два столетия — ближневосточный и югославский, связанные с межэтническими противоречиями, усугубленными территориальными притязаниями и международно-правовым статусом. Вмешательства третьей стороны, силовое решение не дали результата. Все варианты урегулирования оказывались временными и были лишь способны приостановить конфликт.

Следовательно, в процессе управлении конфликтом возможно два решения проблемы — оставить состояние дел без участия и вмешательства, однако часто такое решение приводит к нарушению положений Устава ООН относительно поддержания международного мира и безопасности и прочих положений документа, касающихся своевременного и плодотворного урегулирования проблем, что подрывает сами принципы международного права и фактически создает безвыходную ситуацию. Либо попытаться вмешаться, с целью умиротворения сторон, что также приведет к нарушениям некоторых правовых норм. Такая ситуация, как правило, приводит к осуждению со стороны мировой общественности и разделению сообщества на правых и неправых.

С нашей точки зрения, самым разумным представляется путь невмешательства и детальное исследование фаз текущего конфликта. Вышесказанное отнюдь не означает игнорирование традиционных методов урегулирования конфликтов и выработку нового инструментария. Данные механизмы будут полезны, скорее, для предупреждения, нежели урегулирования конфликта или возникновения той или иной фазы, либо для приостановления эскалации явления.

Вмешательство, даже с согласия сторон, всегда рождает массу вопросов и недоразумений, и потом крайне трудно искать ответственного за проваленную миссию или негативный результат. Конечно, одним из необходимых вариантов является выработка общеобязательных правовых норм, с определением характера ответственности и того, на кого она должна быть возложена по исполнении. Приблизить практику к действующим нормам международного права пока не представляется возможным, поскольку большинство этих норм сложилось в период «холодной войны», а изменившиеся обстоятельства Нового времени требуют норм, более адекватно отражающих современную действительность. Данные проекты требуют времени. Но это не означает, что они не исполнимы.

Следует отметить, что миротворчество и его проблемы прежде всего справедливо относить к вопросам только международного права, поскольку в большинстве своем главной проблемой остается несоблюдение условий договоров. Следовательно, разумно, прежде чем прибегать к политическим и иным способам, сначала разобрать спорные вопросы с точки зрения права. Коль скоро речь идет о международных конфликтах, то права международного. И только потом рассматривать проблему с применением категории справедливости, конечно, с некоторой осторожностью, поскольку последняя содержит большую долю субъективизма.

На сегодняшний момент разумнее изучать сам конфликт и способы его предотвращения. Что такое конфликт в наше время? В сущности, современный конфликт — это просто необъявленная региональная или даже локальная война. Войн нельзя избежать, но вполне можно предотвратить. Сегодняшний вид конфликтов можно охарактеризовать, как очаги напряженности, связанные с возникновением или вскрытием давних или новых противоречий и проблем, сопряженные с некоторым количеством человеческих жертв, в соответствии с числом которых принято измерять интенсивность конфликта [48], произошедших в результате терактов и открытых военных действий. Можно выделить еще латентный или тлеющий вид конфликта, хотя именно этот вид очень трудно выявить и тем более определить. Не случайно Л. Блюмфильд называет нынешний век веком «маленьких войн» [49]. Последние, как правило, выражаются в массовых проявлениях недовольства, столкновениях, беспорядках, смутах. Но скорее всего это все же предконфликтные столкновения или начальная стадия конфликта.

Типологий конфликтов множество. Это международные и немеждународные, вооруженные и невооруженные. К последней категории сегодня следует относиться осторожно. Дело в том, что в мире просто нет невооруженных конфликтов, несопряженных с насилием и жертвами. Что касается типологии международный или немеждународный, то сегодня в силу обстоятельств глобализации и стремления к обособленности по национальному признаку народов можно сказать, что, в принципе, любой конфликт можно оценить как международный или уж по крайней мере межнациональный. Сегодня нет конфликтов первостепенной или второстепенной важности, все они одинаково актуальны и злободневны. Вопрос остается один — нуждается ли конфликт в урегулировании или управлении и если да, то каким образом? А также то, какие организации, личности должны заниматься данным процессом.

Следует уделить внимание еще одной проблеме. Сегодня становится все труднее отделить состояние мира от состояния конфликта. Существует мнение, что наличие конфликта гарантировано столкновением интересов или возникновением противоречий. Но столкновения присущи и мирному времени. Кроме того, термин «мир» до сих пор находится в состоянии определения, следовательно мы не можем дать четкую характеристику данного явления. Имеющиеся в наличии дефиниции сводятся только к отсутствию войны, стабильности и процветанию. Иногда они дополняются такими параметрами как «законность» и «справедливость». Все это свидетельствует в пользу утверждения о том, что состояние абсолютного бесконфликтного мира не присуще человечеству, и возможно формирование условий, близких к состоянию мира. Следовательно, состояние мира может быть различным или представляется возможным выделить даже фазы в процессе установления мира. Ясно одно: конфликт, противостояние, война и мир трудно разделимы. Их невозможно определять в отдельности друг от друга.

Можно выделить следующие стадии их диалектической взаимосвязи: война, кризис, «холодная война», нестабильный мир, стабильный мир, основанный на поддержании порядка, состояние установленного на продолжительное время мира, на основании порядка, справедливости и закона.

Война — это состояние открытого, вооруженного противостояния двух или более сторон, которое может варьироваться от конфликта низкого уровня интенсивности или анархии в обществе (Сомали, в нач. 1992 г., Алжир, 1995) до полномасштабных операций с применением военной силы, объявлением состояния войны, сопровождающимися большим числом человеческих жертв (Первая и Вторая мировые войны, Корея, Вьетнам, бывшая Югославия).

Под кризисом следует понимать состояние конфронтации, возникшее между вооруженными силами, которые мобилизованы и находятся в состоянии готовности и могут быть вовлечены в случайные мелкие стычки, но не связаны с привлечением к действиям большого числа вооруженных сил. При этом возможность развертывания полномасштабных военных действий велика. (Куба, 1962 г., Балканы, 1999–2001 г.). На национальном уровне, такие условия вполне могут быть сопряжены с продолжительным политическим противостоянием (Колумбия, 1990 г.).

Под «холодной войной» следует понимать состояние напряженности, грозящее перерасти в состояние реальной войны. Все же следует признать, что данное состояние очень близко к состоянию «холодного»мира и вряд ли следует разделять два этих понятия. Единственный известный пример явления — это период с 1946 по 1990 гг. Основным отличительным свойством является отсутствие победителя. Скорее, это просто патовая ситуация, не нашедшая должной развязки.

Нестабильный мир — это ситуация, в которой стороны находятся в состоянии напряжения или подозрения по отношению друг к другу, но в отсутствие проявлений насилия или же, если такие случаи возможны, то они весьма редки и спорадичны. Данное состояние иногда определяют как «негативный мир» [50]. Такое состояние является превалирующим на сегодняшний момент, хотя и не связано с развертыванием вооруженных сил, одна сторона воспринимает другую как врага и потому поддерживает состояние боевой готовности (США — Иран, 1995 г.). Баланс сил может охладить агрессию, но кризис и война остаются возможными. Возможны внутренние политические репрессии на данном уровне конфликта (Бирма, 1995 г.).

Стабильный или «холодный» мир — это отношения, выражающиеся в сферах сотрудничества на различном уровне. Прежде всего, торговом, в рамках общего порядка или государственной или национальной стабильности. Существует определенная система ценностей и целей, базирующихся на невоенном сотрудничестве. Споры существуют, но в большей степени являются предсказуемыми и ненасильственными. Возможность конфронтации или войны является очень низкой (разрядка 1960 г., состояние, возникшее между Израилем и ООП, 1994 г., отношения, возникшие между Китаем и США, 1995 г.). Иногда возможны внутренние столкновения политических партий (Южная Африка, 1994—1995 гг.).

Стабильный мир подразумевает высокий уровень взаимности и сотрудничества, отсутствие мер самообороны между сторонами, хотя вполне возможно существование военных альянсов, направленных против общей угрозы, или создание необходимых оборонных структур. Мир такого рода обычно основывается на состоянии стабильности, определенности, прозрачности общества. Чаще всего при этом предполагается развитие демократических ценностей. Особую роль играет развитие закона. Всему этому сопутствует развитие экономической взаимозависимости и чувство единства или общности. Превалирует мирное урегулирование споров и ситуаций. Внутренние формы этой стадии ранжируются от процессов национального умиротворения к законному конституционному строю, базирующемуся на основе социальной справедливости. Возможность конфликтов или репрессий сведена к нулю (отношения США и Канады, объединенная Германия).

Как видно, в данной схеме отсутствуют примеры, касающиеся установления общемирового порядка. Акцент сделан только на некоторые региональные особенности, исключающие возможность всеобщего стабильного мира. Однако имеются примеры мировых войн. Следовательно, состояние всеобщего мира или всеобъемлющей мировой системы безопасности остается пока утопичным, но это совершенно не означает, что необходимо оставить эту идею и прекратить поиск возможного решения проблемы. Идея всеобщего мира нуждается в реализации, особенно это очевидно в новом веке. При этом всеобщий неприятель — глобальные проблемы современности — уже определен.

Стадии развития каждого из этих вышеперечисленных состояний принято разделять на раннюю, текущую продолжающуюся, позднюю и иногда принято выделять постконфликтную.

На протяжении XX в. человечеством был выработан широкий спектр миротворческих механизмов. Спектр миротворческих механизмов варьируется от международно-правовых до военных мер. Определены международные форумы, играющие решающую роль в процессе миротворчества. В новый век перенесли свои функции ООН, СБСЕ/ОБСЕ и, вероятно, НАТО [51]. Возможно, некоторые операции будут проводиться государствами отдельно, если дело будет касаться урегулирования внутренних конфликтов, но в процессе урегулирования конфликтов международного характера приоритет должен быть отдан этим организациям. Возможно, в будущем будет создан международный орган, связанный с управлением или разрешением конфликтов международного характера на базе принципов международного права, с освобождением устаревших и перегруженных существующих организаций, с учетом современных концепций миротворчества и урегулирования конфликтов. Но возможность организации такой структуры остается вопросом будущего.

Представляется необходимым рассмотреть и концепцию урегулирования конфликтов. Считается, что ее основы были заложены в Уставе ООН, предполагавшим первоначально меры по поддержанию международного мира и безопасности, а также в других документах этой организации. Современная концепция миротворчества сложилась в период 1945—1990-х гг. и предполагает использование или применение следующих мер и инструментов:

1. Превентивные меры или действия, направленные на предупреждение и выявление возможных очагов конфликтов.

2. Превентивная дипломатия (Preventive Diplomacy), то есть организация предупредительных встреч и диспутов, проводимых между конфликтующими сторонами, принятие мер по установлению доверия между сторонами, отбор необходимой информации и внесение ясности в процесс разрешения конфликтов, предупреждение конфликта на ранней стадии для предотвращения таких его последствий, как голод, массовые миграции населения, превентивный ввод войск ООН и создание демилитаризованных зон, недопущение развития нового конфликта. Частью превентивной дипломатии является кризисная дипломатия, предполагающая усилия по снижению уже существующего напряжения в споре. В целом, операция, проводящаяся в период между мирным временем и кризисной дипломатией, называется собственно превентивной дипломатией.

3. Миротворчество (Peace-Making), характеризуемое как действия, по применению враждующими сторонами соглашений, традиционные миротворческие усилия, зафиксированные в главе VI Устава ООН, многопрофильное посредничество и переговоры, а также непосредственное установление мира с помощью тех военных акций, которые не расходятся с главой VII Устава ООН.

4. Предотвращение конфликтов (Conflict Prevention), определяемое в соответствии с положениями Устава ООН и предполагающее различные виды деятельности, от дипломатических инициатив до превентивного развертывания войск, имеющие целью предотвратить перерастание разногласий в вооруженные конфликты и включающие инспекции на местах, консультации, предупреждения, проверки и мониторинг.

5. Операции по поддержанию мира (Peacе-Keeping Operations), включающие деятельность по предотвращению, организации, сдерживанию и прекращению военных действий внутри государства или между государствами, посредством вмешательства незаинтересованной третьей стороны, включающие размещение сил по поддержанию мира, контроль за соблюдением демаркационной линии, заключение и соблюдение соглашений о прекращении огня, соглашение о буферных зонах, разоружение воюющих сторон, контроль за соблюдением границ, защиту миссий по оказанию и доставке гуманитарной помощи, операции по охране и защите беженцев и населения, пострадавшего в результате конфликта. Следует подчеркнуть то, что несмотря на широкое применение данного вида деятельности и большое число проведенных операций, данные мероприятия не обладают международно-правовым статусом, их четкое юридическое обоснование отсутствует. Некоторые исследователи предполагают, что эти мероприятия можно проводить в соответствии с положениями статьи 40 Устава ООН или главы 42. Но в данных статьях нет нигде четкого определения этих операций ООН. Западная точка зрения основывается на том, что данные операции проводятся в соответствии с положениями глав VI и VII Устава ООН.

6. Принуждение к миру (Peace-Enforcement) — действия, производимые в соответствии с главой VII и, частично, с главой VIII, заключающиеся в использовании военных средств для установления мира в районе конфликта, которые осуществляются гуманными средствами и не противоречат положениям Устава ООН в случае межгосударственного или внутригосударственного конфликта, или в том случае, если разрушены государственные институты.

7. Постконфликтное построение мира (Pеасе-Building) — это действия, проводимые после окончания конфликта, с целью выявить и поддержать структуры, которые могут способствовать усилению и упрочению политического урегулирования во избежание повторной вспышки конфликта, которые включают механизмы по выявлению и поддержке структур, которые могут способствовать укреплению мира, достижению спокойствия и благополучия, восстановлению экономики.

8. Гуманитарная помощь (Humanitarian Actions), мероприятия по осуществлению действий и программ, направленных на облегчение существования населении, пострадавшего в результате конфликта, которые, как правило, осуществляются в рамках операций по поддержанию мира.

9. Разоружение сторон [52].

Правовая основа всех этих мероприятий является смешанной, и большинство норм связаны с нормами права вооруженных конфликтов, права международной безопасности, гуманитарного права.

Следующим вопросом является применимость этих инструментов на различных стадиях конфликта. Данные можно суммировать следующим образом.

1. Война. На ранней стадии возможно применять различные миротворческие механизмы — арбитраж, переговоры, добрые услуги и все прочие, перечисленные в статье 33, главе VI Устава ООН. На поздней стадии возможно применение военных мер и проведение операций по принуждению к миру.

2. Кризис. На ранней стадии возможны меры, так называемой кризисной дипломатии. На поздней стадии возможно применение механизмов операций по поддержанию мира ООН.

3. Нестабильный мир. На начальной стадии возможно применение механизмов превентивной дипломатии, на поздней — постконфликтное построение мира или операции по восстановлению.

4. Стабильный мир. Само название предполагает применение методов обычной дипломатии, приоритет среди которых должен быть отдан переговорам.

5. Долговременное состояние мира и порядка не требует выбора методов и средств, кроме продолжения развития порядка и законности.

Вопросом остается возможность применения наиболее приемлемых миротворческих инструментов в срединной стадии конфликта. Скорее всего, следует варьировать применение тех или иных методов, при этом приоритет может быть отдан операциям по поддержанию мира, без применения силы, проводящихся в рамках ООН.

Многочисленные концепции разрешения конфликтов свидетельствуют о необходимости разработки и внедрения разнообразного миротворческого инструментария. Официальные заявления лидеров современной мировой политики содержат требования необходимости восстановления престижа ООН и развития и укреплении института миротворчества и, прежде всего, это касается операций по поддержанию мира. Однако при этом очень малое значение уделяется вопросам предупреждения, сдерживания конфликта. К примеру, сегодня распространена точка зрения относительно того, что наиболее правильным является сдерживание конфликта, то есть создание условий, не позволяющих конфликту перерасти в международный [53].

Кроме того, следует быть очень осторожным в выборе существующих средств миротворчества. Поддержание мира в рамках ООН получило довольно широкое распространение в последние годы, предъявив к враждующим сторонам новые требования. Примечательно также и то, что операции по поддержанию мира и миротворчество объединены, что уже подразумевает санкционированную силовую деятельность ООН в глобальном масштабе и в отдельных регионах. Правовой статус проведения этого рода операций ООН, несмотря на широкую применяемость, до сих пор еще не определен, открывая возможность практически любому субъекту международных организаций и международного права по-своему подходить к реализации этого сложного механизма. Достаточно «удобной», является распространенная точка зрения, относительно проведения ОПМ ООН в соответствии с положениями глав VI и VII Устава Организации, что подразумевает смешение двух разных видов деятельности — собственно миротворчества и операций с использованием силовых мер. Во-первых, инструменты, перечисленные и определенные главой VI — переговоры, посредничество, примирение, обследование, арбитраж, судебное разбирательство, обращение к региональным органам или соглашениям, или иные мирные средства по своему выбору, не касаются оперативной деятельности ООН, в частности ОПМ [54]. Во-вторых, само название «операции» по поддержанию мира, уже подразумевает военный аспект деятельности. Военные операции, ОПМ и тому подобное не оговаривается в Уставе. К примеру, статья 40 Устава подразумевает лишь применение «временных мер», которые СБ ООН сочтет необходимыми в соответствии со статьей 39 Устава ООН (т.е. мер, необходимых для поддержании международного мира и безопасности). Следует уточнить также, что принудительным механизмом организации в соответствии со статьей 41 являются меры, не связанные с использованием вооруженных сил, включающие полный или частичный перерыв экономических отношений, железнодорожных, морских, воздушных, почтовых, телеграфных, радио или других средств сообщения, а также разрыв дипломатических отношений. Эти меры применяются СБ ООН в том случае, если «временные меры», предусмотренные статьей 40, не были выполнены сторонами. Далее, СБ ООН в соответствии со статьей 42 в случае, если меры, предусмотренные статьей 41, оказались недостаточными, «уполномочивается предпринять такие действия воздушными, морскими или сухопутными силами, которые окажутся необходимыми для поддержания или восстановления международного мира и безопасности. Такие действия могут включать демонстрации, блокаду и другие операции воздушных, морской или сухопутных сил Членов Организации». Таким образом, вышеперечисленные мероприятия не включают в себя деятельность, связанную с ОПМ, следовательно, операции такого рода являются произвольной интерпретацией участниками международных отношений Устава ООН. Соответственно, не обладая четким правовым статусом, ОПМ ООН могут допустить импровизационный характер действий. Но нужно отдать должное распространению системы резервных соглашений, в соответствии с которыми государства-участники обязуются предоставлять в распоряжение ООН контингенты миротворцев. То есть уже была предпринята попытка привести практику в соответствие с положениями Устава, в частности, со статьей 43. Согласно статье 45 Устава ООН предоставляется право проведения срочных военных операций, но в соответствии со статьей 46 планы применения вооруженных сил составляются Советом Безопасности с помощью Военно-штабного комитета, деятельность которого остановлена с 1947 года. В целом, нужно отметить, что нигде не содержится рекомендаций о необходимости проведения операций по поддержанию мира. В статьях содержится только термин «меры», «временные меры», «необходимые меры». Если попытаться проводить аналогии между этим термином и термином «операции», возникает вопрос прежде всего об их характере. То есть должны ли быть эти меры или операции военного или невоенного характера? Если учесть особенности современной практики ОПМ, то прежде всего следует разделить их на операции с применением военной силы и без нее. Как свидетельствуют события последних лет, провести грань между ними практически невозможно, но и смешивать все силовые мероприятия ООН воедино не правильно. Большинство провалов и неудач ООН в области поддержания мира связывают прежде всего с отсутствием определения этого рода деятельности и «незаконностью» применения Организацией этого инструмента. Хотя предусмотрено документами ООН, что миротворческие войска обязаны не вмешиваться в конфликт, должны быть беспристрастными, как правило, именно некая военная компонента заставляет воспринимать их с негативной точки зрения, что влечет за собой дальнейшие провалы и ошибки при выполнении. Ясно одно, правой статус ОПМ ООН требует определенности. В-третьих, большинство исследователей усматривает в обозначенных мероприятиях санкции, которые обладают совершенно иным правовым статусом и качественными характеристиками. «Санкции» и «ОПМ» не следует смешивать. Наиболее разумным было бы разделение ОПМ ООН с применением вооруженных сил и без них. Такой подход исключил бы существующую путаницу в терминологии и привел бы к точному правовому обоснованию и соответственно четкому проведению операций. Но не следует целиком и полностью полагаться на практику проведения ОПМ. Кроме того, спектр миротворческих инструментов достаточно широк и вполне можно использовать другие методы.

Особое внимание следует уделить предупредительным мерам и превентивной дипломатии. Считается, что предупреждение намного дороже урегулирования, но оно наиболее результативно. Основной логикой применения превентивной дипломатии является раннее действие, направленное на предотвращение спора от возможного усугубления и разрастания или упреждающее проблемы, способные вызвать ухудшение ситуации. Иными словами, это недопущение перерастания сегодняшнего конфликта в завтрашний кризис [55]. Превентивная дипломатия предоставляет также возможность снижения напряжения, способного привести к войне. Следовательно, предупреждение может, напротив, оказаться намного выгоднее разрешения и урегулирования, а следовательно, сопряжено с большим успехом. Большой интерес к данному механизму возник в период после «холодной войны» [56]. Одними из первых сторонников современной превентивной дипломатии были такие представители администрации У. Клинтона, как У. Кристофер и А. Лейк, которые считали, что превентивную дипломатию необходимо применять всегда как дополнительное средство к любому методу урегулирования конфликтов. Впервые, в 1960 году, концепция «превентивной дипломатии» была сформулирована Д. Хаммаршельдом, Генеральным секретарем ООН, указывавшим на необходимость предпринимаемым миротворческим усилиям ООН «сдерживать локальные споры от провокаций, способствующих перерастанию их в конфронтацию между двумя супердержавами». Позже, концепция нашла свое отражение в «Повестке дня для мира» Б. Гали в 1992 г. Что привело к развитию теории «превентивной дипломатии»? Основными проблемами применения превентивной дипломатии остаются проблемы, связанные с дефиницией этого явления, статусом и методологическим обоснованием концепции. Совершенно очевидно, что концептуальные параметры, впервые изложенные М. Люндом в его работе «Предотвращая конфликты», изданной в 1996 г., существенно отличаются от концептуальных параметров обычной дипломатии и основываются на трех критериях:

1. предпочтение данному методу должно быть отдано при массовых конфликтах;

2. временные рамки при осуществлении должны быть расширены;

3. предпочтение должно быть отдано традиционным дипломатическим мерам и прежде всего — переговорам [57].

Но как провести грань между превентивной и обычной дипломатией и их методами? Скорее всего, это можно выразить схематично следующим образом:

Схема 1

Вид/форма
Обычная дипломатия	Превентивная дипломатия	Военная дипломатия
Интенсивность конфликта
Низкая	Угрожающая	Существенная
Временные рамки
Настоящее время	Короткий, средний срок	Немедленно
Основные цели
Урегулирование отношений	Предотвращение кризиса войны	Ограничение предотвращение войны

Считается, что наиболее успешным в применении превентивной дипломатии был опыт СБСЕ в 1992 г., когда подобная дипломатия применялась в Абхазии, Грузии, Молдове, Македонии. Сегодня, ОБСЕ в своей деятельности отдает предпочтение этому миротворческому инструменту. Вероятнее всего, что именно превентивная дипломатия наиболее успешно может быть применима в регионе Ближнего Востока., поскольку, несмотря на глубокие внутренние противоречия, порождающие трудности урегулирования в данном конфликте, четко определены противоборствующие стороны, сторонники, национальные интересы, очевидны причины. Следовательно, возможности для предсказаний возникновение конфликта в данном определенном регионе высоки. Возможность предсказуемости конфликтов в таких регионах, как территория бывшего СССР или бывшей Югославии, не высока и, следовательно, возможности применения превентивной дипломатии в этих регионах снижены.

Следует еще раз подчеркнуть, что предупреждение во многом выгоднее ликвидации конфликта. В. Зартман предполагает, что в основе обращения к методам превентивной дипломатии лежат не идеологические соображения, а расчет. Иными словами, данная миротворческая технология начинает применяться тогда, когда, подсчитав потенциальные потери от возможного конфликта, стороны приходят к обоюдному заключению, что им выгоднее отказаться от конфронтации и попытаться найти взаимоприемлемые пути разрешения противоречий [58]. Что должно способствовать успешному применению превентивной дипломатии и аналогичных методов? Прежде всего, необходимо определить ответственного за разработку стратегии и реализацию на практике данного механизма. Прежде всего, это может касаться международных организаций, от имени государств-участников, способных выполнять саму миссию посредника или назначать таковых. Во-вторых, для обеспечения превентивных мер необходимы соответствующие ресурсы. В-третьих, при выполнении этих миссий необходимо установление и поддержание контактов с легитимной властью.

В целом, опыт прошлых лет свидетельствует о применении политических, военных и, в меньшей степени, превентивных мер урегулирования конфликтов. Наиболее явно при этом отдается приоритет самому сложному, политическому урегулированию конфликтов, методы которого требуют отдельного рассмотрения.

Вооруженные конфликты последнего десятилетия прошлого века свидетельствуют о низкой эффективности проводимых ООН миротворческих операций. Примерами могут служить миротворческие миссии, предпринятые не территории бывшей Югославии, Сомали, Гаити, Руанды и т. д. Однако нельзя сказать, что энтузиазм миротворцев уменьшился. Возникшие конфликты настоятельно требуют разработки новых концепций, связанных с поддержанием и установлением мира и безопасности, реформирования ООН, выработки новых инструментов и механизмов миротворчества, оформления правовой базы операций по установлению и поддержанию мира [59].

Следует признать, что причинами всех возникших проблем, связанных с поддержанием и установлением мира, безопасности и кризиса миротворчества в целом, являются отсутствие четких определений и характеристик миротворческих операций ООН, «мертвый язык» документов и рекомендаций, приводящий к нарушениям и несоблюдению основных норм деятельности организации, установившаяся практика отхода от положений Устава ООН. Вмешательство ООН и других организаций уже само по себе влечет новые конфликты и разногласия. Изменившаяся природа миротворческих операций и «рецептов», новая роль ООН, появление новых проблем и задач коренным образом изменили смысл, который международное сообщество до последнего времени вкладывало в поддержание мира. Допустимо ли, чтобы какое-либо государство, прикрываясь своим суверенитетом, попирало на своей территории демократические принципы и права человека? Можно ли по-прежнему рассматривать как государства те территории, где отсутствует преемственность в политике? Может ли вмешательство во внутренние дела, с целью исправления недостатков, присущих недемократическим государствам, являться моральным долгом, международным долгом международных организаций? Может ли военная интервенция, осуществляемая государствами под фактическим прикрытием ООН, способствовать установлению мира? Может ли подобная акция являться гуманитарной, если в ходе ее есть человеческие жертвы? Ответить на эти и многие другие вопросы достаточно сложно.

Средства, применяемые ООН для урегулирования разногласий, весьма разнообразны. Что касается эффективности миротворческой деятельности ООН, примерами которой послужили опыт в бывшей Югославии, Сомали, Гаити, то она не нуждается в комментариях.

Устав ООН обладает глубокой внутренней состоятельностью. Ему присуще единство формы и содержания. Предназначение ООН, согласно Уставу, состоит в построении и защите безопасности и мира. Провозглашаемые им принципы должного поведения являются условиями построения такого мира. Создаваемые на его основе организации — это институционные структуры, механизм обеспечения такого мира.

В 80–90-х. гг. ХХ в. в международных отношениях и в самой Организации возобладали деструктивные тенденции. ООН превратилась в какой-то степени в свою противоположность. Будучи инструментом мира и сотрудничества, она стала использоваться как арена конфронтации. Эти процессы сопровождались падением эффективности инструментов Организации и падением ее престижа. Международный правопорядок, декларируемый Уставом ООН, стал напоминать идеалистическую конструкцию, оторванную от реальности. Усилился разрыв между нормой международного права, практикой ее применения и возможностями обеспечения. Преимущества международно-правового регулирования по сравнению с индивидуалистическим или групповым подходами оказались под сомнением. Все это произошло в то время, когда углубляющаяся взаимозависимость и нарастающие глобальные проблемы объективно требовали противоположного.

В начале 90-х годов прошлого века процесс деградации ООН удалось несколько приостановить. Свидетельством тому могут послужить новые концепции мира и безопасности в рамках ООН, попытки оформления концепции миротворчества, выработка операций по поддержанию мира «нового поколения», поиск гибких и эффективных механизмов подержания мира и урегулирования конфликтов. Потребительские настроения по отношению к ООН частично уступили место осознанию общей ответственности перед грядущими поколениями за судьбы планеты, пониманию уникальных возможностей, предоставляемых ООН. Гораздо более конструктивные, чем в недалеком прошлом, позиции, занятые государствами-членами ООН, и в первую очередь членами Совета Безопасности, позволили Организации продвинуться в решении некоторых узловых проблем войны и мира, длительное время отравлявших международную обстановку. ООН способствовала урегулированию ряда конфликтов. Ее послужной список был дополнен расширением международного гуманитарного сотрудничества, совершенствованием международных механизмов контроли за соблюдением прав человека.

ООН оказалась вполне способна сотрудничать с другими организациями, прежде всего с ОБСЕ, в процессе миротворчества, усвоив опыт хельсинкского процесса.

Но, в целом, следует отметить, что вопрос качественной реализации миротворческих усилий и урегулирования конфликтов целиком и полностью зависит от четкого международно-правового обоснования.

Современное международное право по-прежнему изобилует лакунами. Отсутствуют конкретные нормы, регулирующие те или иные отношения. Развитие международного права зачастую отстает от потребностей практики. Все это касается и области урегулирования конфликтов. Многие нормы международного права, зафиксированные в Уставе, не изменены до сих пор, но это не означает их статичности. То же самое можно сказать относительно миротворческого процесса, закрепленного в рамках ООН.

Главной проблемой продолжает оставаться вопрос относительно максимального приближения практики урегулирования конфликтов к Уставу ООН, прежде всего, это касается ОПМ. В противном случае. Устав придется приближать к соответствующей практике, что как следствие вызовет реформы ООН в целом.

Не следует также целиком и полностью рассматривать вопросы, связанные с урегулированием конфликтов, исключительно с позиций международного права. Такой подход слишком узок. Кроме того, нельзя рассматривать каждый инструмент миротворчества в отдельности. Конфликты последних лет сложны и требуют применения смешанных усилий. Например, превентивную дипломатию рекомендуется применять вместе с другими средствами. Нельзя также возлагать все надежды исключительно на ООН. Разумнее было бы распределить обязанности по поддержанию и сохранению международного мира и безопасности между другими международными организациями. Следует обратить внимание и на то, что вооруженные конфликты составляют основное содержание политических процессов современного мира. Новыми проблемами для миротворцев являются быстрое и своевременное выявление и предупреждение грядущего конфликта и наличие военной компоненты в урегулировании.

Противоречия современных международных отношений с учетом различных факторов урегулирования вооруженных конфликтов настоятельно и чрезвычайно взывают к универсальным подходам решения теоретических и практических задач миротворчества как комплексной проблемы, составляющей суть глобальной и региональной дипломатии в условиях меняющегося мира.

Анализ различных «миротворческих инициатив» на основе документов и многочисленных других источников, повествующих о специфике процесса выработки инструментов мироподдержания и миросохранения международными организациями, при одновременном рассмотрении теоретических установок урегулирования всевозможных кризисных состояний большой и малой интенсивности общественно-политической мыслью, свидетельствует о настоятельной необходимости создания надежной мировоззренческой основы миротворчества как константы сложной и противоречивой внешнеполитической деятельности великих держав на современном этапе.

Недооценка взаимовлияния культур, отрицание ценностей иных цивилизаций и религий, навязываемая стандартизация правил общественной жизни, всевозможные проявления превосходства и откровенная ставка на силу даже тогда, когда применение последней пагубнейшим образом сказывается на гуманитарном изменении вооруженных конфликтов, часто делает любые попытки апробации на практике новых инструментов миротворчества через ООН, СБСЕ/ОБСЕ, НАТО и другие влиятельные международные объединения безрезультатными.

Вышеизложенное свидетельствует, что в ряде случаев гораздо целесообразнее обращать внимание не просто на разрешение конфликта, как такового, но на установление прочного мира на действительно справедливой основе, с максимальным учетом уже приобретенных навыков отдельными культурами, цивилизацией и человечеством в целом. Коллективный подход к миротворчеству в современных условиях не должен исключать возможностей обновляющейся России [60].

Нельзя не обратить внимания и на такие причины неудач миротворческих операций, как отсутствие ответственности лиц, принимающих решения на высшем государственном уровне, недостаточность прогнозирования вероятностей возникновения кризисных ситуаций, слабая реакция федеральных и местных органов на обострение обстановки в «горячих точках», неразработанность превентивных мер по урегулированию этнических, религиозных, территориальных споров.

Потенциал ООН в миротворчестве — колоссален, и его надлежит использовать полностью, воспринимая это образование в качестве структуры, направленной на поддержание мира, тем более, что отдельно взятые государства и региональные организации не в состоянии справиться с самовольно возложенными на себя функциями по установлению и поддержанию мира и безопасности.

Ситуация, впрочем, отнюдь не является тупиковой. С точки зрения международного права, она лишь настоятельно требует однозначного толкования всеми участниками мировых событий юридических норм, веками разрабатываемых человечеством, недопущения произвола в международных отношениях, искреннего стремления к установлению мира в любом проявлении вооруженного конфликта на действительно справедливой основе. Кроме того, на наш взгляд, уместно было бы определить миротворческую деятельность ООН как совокупность мер, направленных на установление, поддержание мира с применением превентивных механизмов, разработанных в рамках ООН и региональных организаций. «Пробуксовка на месте» в понятийном смысле сильно снижает эффективность миротворческих акций различной направленности и отрицательно сказывается на понимании сути предлагаемых ООН миротворческих механизмов и усилий, что настоятельно требует разработки универсального понятийного аппарата. Особого внимании при этом заслуживает разработка механизмов раннего предупреждения конфликтов, способных адекватно реагировать и применяться в случаях возможного возникновения конфликтов. Практика ООН в области применения операций с использованием вооруженных сил (превентивных и принудительных) должна быть приближена к Уставу ООН. В противном случае в Устав необходимо внести поправки, отражающие сложившуюся практику или в целом реформировать данный документ и Организацию в целом. Необходимо также внедрить в практику миротворчества ООН механизмы ОБСЕ, связанные с человеческим и гуманитарными измерениями.

Существующие «рецепты» ООН вполне могут быть реализованы, хотя практическое воплощение на современном этапе требует более внимательного к ним отношения.