3.2.1.3. Унификация типов склонения во множественном числе

Парадигмы мн. ч. сформировались в общеславянский период в результате слияния древнего показателя склонения с индоевропейским окончанием, поэтому для каждого из склонений набор флексий был индивидуален. Напр., в дат.п. эти формы имели вид: вод-а-мъ, стол-о-мъ, пут-ь-мъ, сын-ъ-мъ. В ситуации сближения склонения имен одного рода утрачивается былая зависимость форм мн.ч. от типа склонения слова в ед.ч., идет разобщение числовых парадигм. Создаются условия для унификации форм словоизменения во мн.ч. на основе нивелировки родовых форм, чему способствовали общие формы согласованных определений (тhмъ добрымъ женамъ, мужемъ, полемъ) в косвенных падежах, с которых и началась унификация. Первоначально формы имен в этих падежах имели следующий вид:

 

Падеж	*-ā	*-ŏ	*-ĭ	*-ŭ
Д.	-АМЪ женамъ	-ОМЪ годомъ	-ЬМЪ ночьмъ	-ЪМЪ сынъмъ
Т.	-АМИ женами	-Ы годы	-ЬМИ ночьми	-ЪМИ сынъми
М.	-АХЪ женахъ	- hХЪ годhхъ	-ЬХЪ ночьхъ	-ЪХЪ сынъхъ

 

Унификация форм мн. ч. пошла по типу склонения на *-ā. Уже в древнерусский период памятники отражают формы с новыми окончаниями для имен из других склонений: жителямъ, клобуками. 

Раньше других приобрели новые флексии имена ср. р., у которых флективный гласный –а находил поддержку в формах им.-вин. п., затем существительные м.р. со значением лица, что было поддержано склонением слов слуга, Никита, а также собирательными формами на –а – литва, господа, дядья. Дольше других сохраняли старые формы существительные м.р. неодушевленные и имена ж.р. из склонения на *-ĭ. Из 3-х названных падежей медленнее других воспринимал унифицированную флексию тв.п. Старая форма из склонения на  *-ŏ (съ купцы, со товарищи) широко встречалась до XVIII в. и даже распространялась на имена ж.р. (съ грамоты). Древние формы тв.п. из склонения на *-ĭ встречались еще в XIX в. (смертьми, мысльми), для слов лошадь, люди, дети это и сегодня единственно возможная форма.

 

3.2.1. История местоимений

Данная часть речи, обязанная своим названием выполняемой функции, относится к старейшим грамматическим разрядам слов: «Местоимение – это самые древние слова. Большинство их восходит к неопределенным по смыслу формам, совместившим в себе множество значений; именно поэтому в отдельных славянских языках они стали основой для образования других частей речи – имен прилагательных, имен числительных, наречий, союзов, предлогов, частиц» [Колесов В.В.: 358-359]. Для древнерусского периода восстанавливаются все современные разряды местоимений, образующие 2 структурно-грамматических класса – личные (и возвратное) и неличные, противопоставляемые типами склонения и ролью в предложении.

3.2.2.1.История личных и возвратного местоимений

В состав первой группы входили местоимения 1-го и 2-го лица: я (азъ, язъ), ты (ед. ч.), мы, вы (мн.ч.), вh, ва (дв.ч.). Приход в нее местоимений 3-го лица связан с существенно более поздним образованием последних на основе контаминации форм двух указательных местоимений – онъ, оно, она и *и, я, е [см. 3.2.2.3]. Помимо особенностей состава, личные и возвратное местоимения характеризовались следующими чертами склонения: 1) супплетивизмом (я –/ мънh, мы – насъ); 2) нефонетическими чередованиями в корнях (у тебе – тобою); 3) наличием кратких форм, причем для вин.п. они были единственно возможны (мя, тя, ся; ны, вы); 4) отсутствием звательных форм.

Указанные местоимения легко восстанавливаются из более древних языковых форм, напр.: *и.е. tū > *о.с. ty > ты; * и. е. mes (mei?) > *о.с. my (вместо ожидаемого *me или mi – по аналогии с *vy или *ny из вин.п.) > мы. Вопросы вызывают формы 1 л. ед.ч.: с одной стороны – широкий гласный, который связывают с удлинением в общеславянском периоде начального *и.е. е- или влиянием долгого гласного местоимения 2 л. [П.Я. Черных].

С другой, нет единства мнений в определении статуса формы язъ. К.В. Горшкова, Г.А. Хабургаев считают ее контаминационной формой церковнославянского языка русского извода, развившейся на базе ст.-сл. азъ и в.-сл. я – диалектной формы праславянского языка [Истор. грамматика, с. 247]. В.В. Колесов называет язъ русской формой, а я – новейшей из трех форм, получившей широкое распространение в языке лишь с XVI в. [История рус. яз., с. 360].

Парадигма личных и возвратного местоимений (см. табл. 3) характеризуется именными окончаниями: род. ед. мене, тебе, себе // небесе (скл. на согл.), мънh, тобh, собh // женh, мя, тя, ся // коня и др. Изменения в ней в письменный период шли в двух направлениях: устранение дублетности (утрата параллельных форм) и изменение окончаний отдельных падежей. Так, дублетами были формы 1 л. ед.ч., краткие и полные в дат. п. ед. и мн. ч. (мънh // ми, тобh // ти, собh // си; намъ // ны, вамъ // вы), а также русские (тобh, собh) и старославянские (тебh, себh) формы, одна из каждой пары утратилась. Формы с корневым о сохранились в украинском (тобi, собi) и белорусском (табе, сабе), ряде южнорусских говоров. Появление форм тебе, себе связывают с межслоговой ассимиляцией (В.В. Колесов), обобщением основы, влиянием род. п. и старославянских форм (В.И. Собинникова, К.В. Горшкова, Г.А. Хабургаев), распространением в языке древней диалектной формы праславянской эпохи с е (В.В. Иванов). Остатком энклитик в языке называют постфикс –ся, который в ряде говоров принимает вид –си – купалси.