- •Предисловие
- •1. Социология права как отрасль социологического знания
- •1.1. Предмет и структура социологии права
- •1.2. Социология права, правовые дисциплины, философия права: сходство и различие
- •1.3. Социология права и другие общественные науки
- •1.4. Методы социологии права
- •1.5. Функции социологии права
- •2. История социологии права
- •2.1. Предыстория социологии права
- •2.2. Роль основоположников социологии а. Кетле, о. Конта, г. Спенсера в процессе становления социологии права
- •2.3. Классическая социология права
- •2.4. Развитие социологии права в России
- •2.5. Современная зарубежная социология права
- •3. Социологическое понимание права
- •3.1. Смысловые грани понятия «право»
- •3.2. Право и государство
- •Надгосударственное право
- •Подгосударственное право
- •3.3. Социальные факторы изменчивости правовых норм
- •3.4. Право и другие нормативные системы
- •4. Источники и факторы эволюции права
- •4.1. Обычай
- •4.2. Закон
- •4.3. Юриспруденция
- •4.4. Доктрина
- •4.5. Факторы эволюции права
- •5. Право в социальной структуре общества
- •5.1. Понятие социальной структуры
- •5.2. Социальные нормы
- •5.3. Социальные роли
- •5.4. Социальные группы
- •5.5. Институты
- •5.6. Общества
- •6. Правовое сознание и правовое поведение
- •6.1. Правовое сознание
- •6.2. Правовое поведение
- •6.3. Гражданское общество в контексте формирования правовой культуры и правового поведения
- •6.4. Правовая социализация личности
- •7. Социальный контроль и девиации
- •7.1. Понятие и функции социального контроля
- •7.2. Право как социальный регулятор
- •7.3. Девиантное поведение
- •8. Социология преступности
- •8.1. Социологический подход к преступлению
- •8.2. Субкультура преступного мира
- •8.3. Преступность в современной России
- •8.4. Прогноз развития преступности в России и в мире
- •8.5. Криминальная личность как субъект преступления
- •8.6. Потребности и мотивация преступлений
- •8.7. Наказание преступника как социологическая проблема
- •8.8. Функции уголовного наказания
- •8.9. Высшая мера наказания
- •9. Социология законодательства
- •9.1. Общественное мнение как социальный институт
- •9.2. Социологические аспекты правотворческого процесса
- •9.3. Проблема эффективности законодательства
- •10. Юридическая конфликтология
- •10.1. Юридический конфликт
- •10.2. Типы юридических конфликтов
- •10.3. Юридические конфликты в экономической, политической и культурной сферах
- •11. Право сквозь призму времени: проблема унификации и прогноз на будущее
- •11.1. Проблема межсистемных контактов
- •11.2. Унификация права
- •11.3. Постмодернизм и понимание права
- •Словарь специальных терминов
- •Литература
- •Оглавление
- •9. Социология законодательства 167
- •10. Юридическая конфликтология 177
- •11. Право сквозь призму времени: проблема унификации и прогноз на будущее 183
11.2. Унификация права
В неразрывной связи с этой проблемой находится другая — проблема унификации права. Возможно ли, чтобы поведение и жизнь людей во всем мире управлялись одними и теми же правовыми нормами?
1. Существовал ли период единого права? Была ли подобная унификация реализована в прошлом? Все свидетельствует об обратном: наблюдения историков и этнографов дают основания думать, что примитивные люди жили в очень небольших социальных группах и редко общались с членами других групп. По всей вероятности, такие группы испытывали друг к другу враждебные чувства. Это наводит на мысль о малой вероятности того, чтобы в далеком историческом прошлом существовали единые для всех нормы права. Однако в пользу последнего предположения свидетельствуют некоторые мифы. В античности и особенно в Древнем Риме долгое время существовал миф о правлении Сатурна. Согласно этому мифу люди когда-то жили в эпоху, напоминающую золотой век, эпоху мира и благополучия, избавленную от всех социальных зол. Делались предположения, что это не просто легенда, а истори-кческий факт, относящийся к эпохе неолита. Однако этот , аргумент нельзя рассматривать всерьез. Все, несомненно, признают, что неолит привел к значительному прогрессу в технике и, конечно, в нравственной и культурной сфере, но нет оснований полагать, что миф о правлении Сатурна явился хронологическим переносом этой революции и, даже если бы это было и так, что , она хоть в какой-то мере обеспечила политическую или юридическую унификацию. Второй аргумент: некоторые данные, почерпнутые из сравнительной лингвистики, наводят на мысль о существовании в очень давние времена империй, расположенных на обширной территории. Тогда возникает соблазн развить эту гипотезу до крайности и предположить существование некоего первоначального человеческого сообщества. В пользу такого предположения также говорит известный миф о Вавилонской башне. Однако это рискованное предположение. Кроме того, миф никогда не был равноценен историческому факту. Третий аргумент: этнографические исследования примитивных народов свидетельствуют о наличии у них большого числа обычаев, разнообразных, конечно, но имеющих много общего, и, стало быть, можно говорить о примитивном праве. Однако и этот аргумент слаб. Архаичные общества, как и современные общества, не жили при одном и том же режиме, и аналогии, которые можно обнаружить в их обычаях, обусловлены относительно сходными условиями их жизни, что можно сказать и о нас.
2. Проблема унификации римского права. Можно также задаться вопросом: а не существовало ли единство права в эпоху, когда после завоевания Римом всех средиземноморских территорий его правовые нормы были теоретически обязательны для всех народов этой огромной империи? На этот вопрос обычно дается положительный ответ. Мы знаем, что в 212 году н.э. император Каракалла учредил право римского гражданства для всех, кто проживал в границах Рима. Может показаться, что это первый пример крупномасштабного распространения права. Но было ли это подлинной унификацией права? Есть серьезные причины в этом сомневаться. Во-первых, намеревался ли Каракалла подчинить всех жителей империи римскому праву и добился ли он этого? Многие исследователи, и довольно известные, считают, что значимость этого текста, о котором нам известно лишь по небольшому количеству документов, — весьма мала. Если предположить, что он хотел закрепить статус иноземцев, вполне возможно, что он предоставил им гражданство, не лишив при этом первоначального статуса и таким образом, обеспечил им право двойной правовой принадлежности. Впрочем, похоже, что даже в пределах Римской империи многие региональные или местные обычаи сохранились после 212 года и что некоторые из них могут рассматриваться как настоящие правовые нормы. Наконец, если даже предположить, что римское государство своей безжалостной централизованной политикой преследовало и уничтожало эти обычаи на своей территории, все же помимо Средиземноморья оставались обширные континенты, о которых нам практически ничего неизвестно за неимением документов. Но там проживало население, имевшее собственную цивилизацию и религию, собственное право и собственную мораль. Итак, можно сказать, что унификация, произведенная римским имперским правом, является юридическим следствием военно-политического завоевания, сравнительно весомого, с учетом определенных оговорок, с широким распространением мусульманского права в течение VII века и в последующие века.
Если единство права никогда не существовало — ни в прошлом, ни в настоящем, — есть ли основания полагать, что оно сможет реализоваться в будущем? Принципы, изложенные выше в отношении природы права, позволяют, по крайней мере, поставить условия такой унификации.
3. Условия постепенной унификации права. Поскольку право отражает волю социальных групп, оно может быть унифицировано только в том случае, если а воля повсюду будет одинаковой. Очевидно, что подобное единомыслие у всех народов планеты немыслимо и даже нежелательно. Следует ли из этого делать вывод, что никакая унификация невозможна? Сосуществование различных норм, по-видимому, не причиняло больших неудобств, пока народы, не входившие в состав крупных стран Запада, жили сами по себе и почти не участвовали в международной жизни. Однако сегодня все обстоит иначе: связи между народами множатся, и все указывает на возможность еще большего их развития.
Отсюда следует, что отличия, часто весьма резкие, между разными правовыми системами способны вызвать серьезные конфликты, причём в большей степени в области частного, семейного и имущественного права, чем в области публичного. Именно этим объясняется стремление людей сблизить юридические концепции и институты.
Такого рода процессы как раз и происходят в современную эпоху, характерной чертой которой является феномен глобализации экономических и культурных отношений. Как пишет С.С. Алексеев, «в области права процесс глобализации наиболее примечателен, а быть может, и наиболее принципиально важен, конструктивен. Причем речь идет не о праве «вообще и тем более не о системах национального права в той их части, которая затрагивает, в частности, семейные и близкие к ним отношения (где немалое, а подчас и доминирующее значение имеют факторы национальной культуры). Речь идет именно о праве человека»1. По своей природе право универсально как никакой другой социальный институт. Его универсальность наиболее фундаментальным образом выражается в правах человека. Именно в настоящее время, в ходе глобализационных процессов, появилась, по словам С.С. Алексеева, возможность утверждать о существовании в мире общего правового состояния. Во-первых, и это очень важно, существует Организация Объединенных Наций (ООН), которая, хотя и не имеет политической власти, неоднократно предпринимала благотворительные и миротворческие действия. Разумеется, эта организация еще не набрала достаточной силы и может распасться, как это произошло с Лигой Наций. Однако важно то, что, если по какой-то причине ООН суждено исчезнуть, ни у кого не вызовет сомнения необходимость заменить ее рансгили поздно другим органом того же типа. В чисто правовой области следует отметить три важных этапа на пути к унификации права. Прежде всего, речь идет о существовании нескольких международных судов. Первый из них находится в Гааге, не обладает собственно юридическими полномочиями в том смысле, что не может приводить в исполнение свои решения с помощью силы.
Его решения, таким образом, остаются простыми уведомлениями, но имеют высокий престиж из-за высокого морального авторитета и компетентности его сотрудников. Второй просуществовал недолго, поскольку его юрисдикция носила исключительный характер: мы говорим о суде в Нюрнберге, который сразу по окончании второй мировой войны выносил обвинения нацистским военным преступникам. В соответствии с его полномочиями в результате длительной и скрупулезной процедуры были вынесены и приведены в исполнение приговоры.
1 Алексеев С.С. Восхождение к праву. Поиски и решения. С. 674.
Второй важный момент в плане юрисдикции имеет несколько иную природу — это Всемирная декларация прав человека, подписанная 10 декабря 1948 года 48 странами. Речь, конечно, не идет о законодательных актах, но даже без права на материальные санкции тексты такого рода являются подлинными правовыми нормами. Декларации прав человека уже были провозглашены рядом стран, однако лишь в 1948 году большое число стран договорились подписать эту торжественную хартию, в которой они видят свой идеал. Этот факт тем более важен, что здесь речь идет не о простых предписаниях морали, аналогичных тем, что знакомы нам по естественному праву, а о подлинных правовых нормах. В этом контексте иногда возникает противоречие между стремлением международных организаций защитить права человека и некоторыми действующими нормами международного права. Именно об этом говорится в недавней статье немецкого социолога У. Бека. Субъектами международного права являются государства; носителями прав человека — отдельные люди. Однако права человека лишаются содержания как правовое понятие, если не обладают универсальной значимостью, то есть если их носителями не признаются все люди независимо от любых этносоциальных и политических определений. Например, причиной бомбардировок Косова стало стремление правительств стран НАТО защитить права человека, остановить геноцид, но при этом оказалось нарушенным международное право. Согласно Беку, возможны два разных представления о мировом сообществе: либо его рассматривают как лоскутное одеяло, скроенное из национальных государств, либо как космополитический порядок прав человека. В последнем случае, замечает Бек, нетрудно замаскировать высшими целями старое стремление к мировому экономическому и политическому господству. «Пожалуй, не будет преувеличением сказать, — пишет он, — что Запад станет в будущем вести демократические крестовые походы также и для того, что обновить свою самолегитимацию». И как раз потому, что права человека признаны по всему миру, а интервенции такого рода будут считаться бескорыстными, мало кто заметит, что они тесно связаны «со старомодными целями империалистической мировой политики...» А поскольку «почти в каждом государстве есть меньшинства, с которыми оно обращается не должным образом», то возможность такой милитаристской политики в области прав человека «уже потрясает самые основания осуществления власти в мировой политике» 1
1 Цит. по: Филиппов А. «Общество риска» как политический трактат _ фундаментальной социологии // Бек У. Общество риска. На пути к другому модерну. С. 380
С технической точки зрения необходимо отметить тенденцию к сближению различных правовых систем. Выше мы говорили, что отныне стало возможным группировать правовые системы таким образом, чтобы создать семейства прав с множеством общих черт. Такая типология имела бы дидактическую и научную ценность. Однако признанное родство между правовыми нормами различных социальных групп может также представлять большой практический интерес: оно будет способствовать улаживанию конфликтов. Таким образом, возможно создание общих организаций, призванных облегчить решение юридических разногласий. Между тем, новое и важное явление, свидетелями которого мы сейчас стали, — это не столько слияние сходных систем, сколько сближение двух систем, абсолютно отличающихся друг от друга, а именно, архаичного обычного права и современного западного. Может создаться впечатление, что между большим числом местных правовых укладов и такой высокоразвитой правовой системой, как современная западная, существует непреодолимая пропасть. Это было бы серьезной ошибкой. Работа по интенсивному внедрению более передовой культуры, проводимая сейчас в Африке и Азии, была бы невозможной, если бы помимо разительных отличий, которых не следует сбрасывать со счетов, не существовало изначального согласия по ряду фундаментальных принципов. Не желая подвергнуться обвинению в утопизме, будем надеяться, что они станут мощным фундаментом для возведения здания права, общего для грядущих поколений.