Подгосударственное право

Группы, подчиненные государству. Существует ли подгосударственное право, т.е право, созданное груп­пами, подчиненными государству? История дает на этот вопрос утвердительный ответ. Разумеется, мы не мо­жем с уверенностью утверждать это в отношении ан­тичных времен, поскольку семейные обычаи Рима, Гре­ции, германских народов не предоставляют доказа­тельств того, что там существовало подгосударствен­ное право. Более определенно высказаться в пользу этого можно в отношении средневековой Европы, например, Франции. После падения империи Каролингов там воз­никло множество локальных или региональных право­вых обычаев, территориальное распространение кото­рых далеко не всегда совпадало с границами феодаль­ных владений. Чтобы в этом убедиться, достаточно взгля­нуть на карту распространения обычаев во Франции. Истоки этих обычаев мало изучены, но, во всяком слу­чае, они явно не были тесно связаны с политической властью.

Современные государства. Та же проблема ставит­ся и применительно к современным централизованным обществам. Возникает вопрос: могут ли вторичные группы, по примеру государства, создавать юридичес­кие нормы? В отличие от монистов, отдающих право­творческую прерогативу государству, плюралисты счи­тают, что, по крайней мере, теоретически, у любой груп­пы людей существует свое право, идет ли речь о спортивном клубе, коммерческой компании, синдикате или нации.

Похоже, с ними следует согласиться, хотя некото­рые из их утверждений явно преувеличены. Чаще все­го вторичная группа будет оставаться в рамках, очер­ченных законом или обычаем, и подчиняться ему в сво­их решениях. Правовые нововведения, возникающие в таких группах, если они все-таки возникают, могут быть двух типов. Либо они останутся в русле обычного пра­ва и будут лишь уточнять, совершенствовать его, и тог­да нельзя будет говорить о создании нового права. Либо будет действительно создаваться новое право — это происходит тогда, когда вторичные группы, не находя­щие в обычных юридических нормах возможности осу­ществлять свою деятельность, сознательно или бессоз­нательно изменяют нормы обычного права посредством полузаконных или даже откровенно незаконных пред­писаний. Как эти незаконные действия могут рассмат­риваться в качестве элемента права определенного общества? Мы увидим это дальше. Ограничимся здесь лишь тем, что укажем на очевидный парадокс: когда в рамках государства какая-то группа устанавливает для себя правила, отличные от общепринятых, и когда эти правила применяются заинтересованными лицами, не встречая противодействия, мы имеем дело с правовы­ми нормами, которые остаются иногда в латентном со­стоянии, или даже являются тайными, но при других обстоятельствах приобретут широкий размах и будут введены в правовую систему государства.

3.3. Социальные факторы изменчивости правовых норм

Вопреки давно установившемуся мнению, весьма распространенному и по нынешний день, правовые нор­мы с точки зрения социолога не являются чем-то ста­бильным и постоянным. Это следует из самого их опре­деления. В самом деле, если право творится социаль­ной группой, оно не более устойчиво, чем сама эта груп­па. Ведь что такое группа, если не более или менее естественное, добровольное или случайное, объедине­ние людей разного пола и возраста? Она никогда не бывает похожа на саму себя, поскольку составляющие ее элементы постоянно изменяются во времени. Если рассматривать их в два момента их существования, например, с десятилетним интервалом, даже предпо­ложив, что такая группа состоит (что бывает редко) точно из тех же людей, то будет очевидно, что эти люди за указанный период изменились: взрослые постарели, молодые стали зрелыми мужчинами и женщинами, причем обязательно с разными взглядами на жизнь. К тому же по истечении определенного периода эта груп­па в той или иной степени обновилась из-за смерти од­них и появления других, новых членов, подверженных другим влияниям. Как может право, если оно является выражением воли группы, не изменяться, если сама группа постоянно меняется?

Наблюдения убедительно показывают, что право под­вергается непрерывным изменениям. Эта истина дли­тельное время оставалась незамеченной. Дело в том, что на протяжении веков юристов интересовало только право их собственной страны и заботили только нормы, господствовавшие в их эпоху. Лишь недавно в програм­мах, методах и умах нашли отражение историческая точка зрения и сравнительный подход. Достаточно провести сравнение с юридическими системами прошлого, чтобы заметить удивительное разнообразие правовых норм, существующих на земном шаре. Греческие со­фисты и Монтень уже видели эту проблему. В конеч­ном итоге был сделан вывод, что нет такого правового принципа, который был бы универсальным и вечным Принципы, лежащие в основе естественного права, не могут служить доказательством обратного. Разумеет­ся, везде и всегда людям предписывается «жить чест­но», «отдавать каждому должное» и т.д, но это лишь самые общие нравственные нормы, которые не в состо­янии учитывать право, поскольку разные социальные группы по-разному понимают честность. За неимени­ем лучшего некоторые приверженцы естественного права изобрели понятие, которое назвали «естествен­ным правом с переменным содержанием» и которое, по правде говоря, содержит противоречие, поскольку в нем делается попытка осуществить невозможное — соединить идею незыблемого права с его изменяющи­мися элементами. Даже уголовное право подвержено постоянным изменениям. Ни один человеческий посту­пок не является сам по себе правомерным или пре­ступным. Преступления, кажущиеся нам ужасными, в некоторых социальных группах дозволены, а другие, например, нарушение определенных табу, которое у некоторых древних народов сурово наказывалось, ос­тавляют нас безразличными.

Право и его формулировка. Во-первых, хотя право изменчиво, форма его проявления часто остается неизменной или, в крайнем случае, не совпадает с ритмом его изменений: она либо не успевает за ним, либо опе­режает его. Обычно правовая норма, сформулирован­ная устно или письменно, передается в одних и тех же словах на протяжении ряда лет из поколения в поколе­ние. Такая норма весома, поскольку исходит от сообщества или его представителей, поэтому, как правило, ее довольно трудно изменить. Однако наступает момент, когда ее формулировка перестает быть адекватной, и тогда человек, который обязан проводить ее в жизнь — обычно судья — может столкнуться с настоящей нрав­ственной проблемой, носящей иногда драматический характер. Судья в силу своей профессии должен «вер­шить правосудие», т.е выносить по поводу спорного вопроса решение, которое ему кажется справедливым. Но в то же самое время он связан текстом правовой нормы, на которую он должен опираться в своем реше­нии, поскольку обязан помнить, что ему необходимо абстрагироваться от своего личного мнения и быть выразителем воли коллектива, от имени которого он выносит свой вердикт. Что он должен предпринять, столкнувшись с нормой, кажущейся ему несправедли­вой или неадекватной? Если он убежден, как мы пыта­лись это продемонстрировать, что право есть выраже­ние воли социальной группы в том виде, в каком она существует в данный момент — т.е в момент вынесе­ния решения, — судья, слуга действующего права, а не его несовершенной и устаревшей нормы, должен будет с помощью всех имеющихся в его власти средств по­пытаться изменить смысл этой нормы в пользу спра­ведливого решения, а при необходимости даже дать этой норме собственную, обходящую закон интерпретацию. Между тем у него есть обязанность, от которой он не может уклониться: ему предписано опираться на пра­вовую норму, имеющую в данное время и в данном месте законную силу. Право нельзя произвольно отры­вать от нормы, которая его отражает. Поскольку право порождено социальной группой, все ее члены имеют более или менее четкое представление о том, каково должно быть их поведение при различных обстоятель­ствах. Именно это соображение лежит в основе высказывания: «Никто не может отговариваться незнанием закона». Во всяком случае, обязанность судьи придер­живаться в своем решении нормы, сформулированной ранее, является единственной гарантией того, что пра­восудие в целом соответствует устремлениям группы и вершится повсюду на одинаковых основаниях.