Timofeeva_M._Yazyk_s_pozitsiy_filosofii_psikhologii_matematiki-1

«Постепенная интеллектуализация языка, постоянное его преобразование трудами логиков и грамматистов в аппарат на учной символики, представляет, таким образом, не постепенное иссушение эмоционального мира, а все большее усложнение и специализацию этой сферы. Мы не уходим из эмоциональной атмосферы в сухой и рациональный мир — мы обретаем новые эмоции и новые средства для их выражения»22.

6.Взаимопонимание. При обсуждении символических языков отно шения между говорящим и слушающим обычно изображают ис каженно, утверждая, что первый «передает» нечто второму. На са мом деле тот лишь побуждает (посредством языка) слушающего испытывать эмоции, подобные испытываемым им самим. Пони мание речи собеседника — это приписывание ему идеи, вызыва емой его словами в моем сознании, а это предполагает отноше ние к словам собеседника как к моим собственным. Говорящий и слушающий никогда не могут быть абсолютно уверены в том, что они поняли друг друга. Такая уверенность может базироваться только на эмпирических основаниях, на том факте, что «ни одно му из собеседников не кажется, что его партнер говорит чепуху»23.

Возможности понимания зависят от способности слушающе го вообразить в собственном сознании ту идею, которую выража ют слышимые им слова. Эта способность может оказаться недо статочной в двух отношениях. Во первых, в чувственно эмоци ональном опыте слушающего может попросту не оказаться нужного элемента. Во вторых, сознание слушающего может быть коррумпировано, что не позволит ему сосредоточить внимание на нужном элементе опыта, даже если этот элемент там есть.

Успешный процесс понимания содержит одну абсолютно необходимую составляющую: осознание вопроса, на который данное высказывание должно служить ответом24. Обсуждать смысл предложения, не зная вопроса, ответом на который оно является, бессмысленно. Вопрос и ответ строго коррелированы:

22Там же. С. 245.

23Там же. С. 230.

24Коллингвуд Р.Дж. Идея истории. Автобиография. М.: Наука, 1980.

С.338—346.

50

высказывание не может быть правильным ответом на вопрос до тех пор, пока на этот вопрос можно ответить по другому.

Обычные понятия истины и противоречия при такой трак товке смысла оказываются несостоятельными. Совместимость и противоречие, истинность и ложность — все эти понятия должны соотноситься с предложением как ответом на вопрос (а не с пред ложением самим по себе). Поскольку каждое предложение отве чает на вопрос, строго коррелятивный ему самому, ни одно «предложение не может противоречить другому, если оно не яв ляется ответом на тот же самый вопрос». Если два предложения трактуются как ответы на один и тот же вопрос, то хотя бы одно из них неуспешно, т.е. на самом деле не отвечает на данный вопрос.

Таким образом, согласно Коллингвуду, язык — это сфера волевых действий, в которой субъект, в принципе, способен сам определять, какие уровни своего опыта он будет выражать посредством языка. Содержание любого языкового текста — это целостная сущность, определенная составляющая индиви дуального сознания. Язык тесно связан с воображением: в част ности, понимание языкового текста адресатом зависит от имеющейся у того способности воображения; одно из необхо димых направлений такого воображения — осознание вопро са, ответом на который служит рассматриваемый текст. Сущ ности, традиционно используемые при разговоре о языках (грамматика, синтаксис и т.д.), — лишь фикции, привносимые в язык в ходе его изучения и описания; язык сопротивляется процессу внесения таких фикций, создавая все более тонкие средства дифференциации и выражения.

«Каждое высказывание и каждый жест — это произведение искусства»25.

2.2.4. «Лингвистический солипсизм»

Таким образом, при всех перечисленных способах трактовки семантики гарантий взаимопонимания нет и успешность комму

25 Коллингвуд Р.Дж. Принципы искусства. М., 1999. С. 259—260.

51

никации оказывается лишь гипотетической. Каждый, по сути, мо жет быть уверен лишь в том, что понимает свой собственный язык. Как этот язык понимают другие люди и понимают ли вооб ще, можно лишь предполагать, причем никаких критериев про верки надежности подобных предположений не существует. Ведь путем внешнего наблюдения над собеседником в этом убедиться нельзя, а сознание другого человека непосредственному наблюде нию недоступно.

Для иллюстрации можно сослаться на известный мысленный экс перимент К.И. Льюиса, обсуждаемый многими авторами. Предполо жим, что ученые изобрели некие инвертирующие линзы, которые можно вживлять в глаз человека. Линзы так преобразуют цвета, что предметы, ранее видимые этим человеком как красные, теперь выгля дят зелеными и наоборот. Вообразим, что имеются два близнеца и только одному из них вживлены такие линзы сразу после рождения. Близнецы нормально развивались и, повзрослев, стали функциональ но эквивалентными в следующем смысле: они по разному восприни мают цвета (то, что один видит как красное, другой видит как зеленое и наоборот), но это никак не проявляется в их поведении. Язык они будут использовать совершенно одинаково, однако, показывая на не кий предмет и называя его зеленым, один будет видеть красный цвет, а другой — зеленый. Поскольку содержание любого восприятия скрыто в индивидуальном сознании, выявить различия по языковому поведе нию близнецов принципиально невозможно. Ведь тот из них, который от рождения смотрит на мир только через инвертирующие линзы, не знает, как должны видеться цвета «на самом деле».

Естественное следствие парадоксов, возникающих при попыт ке объяснить возможность взаимопонимания в рамках трех пред шествующих точек зрения, — скептическая позиция, часто назы ваемая «лингвистическим солипсизмом».

Базовый тезис скептика таков: у каждого человека свой индиви дуальный мир, доступ к которому язык не дает. Исходный момент рассуждения сторонников этой позиции — одинаковое понимание текста двумя разными людьми или одним и тем же человеком в раз ные моменты времени всегда является гипотетическим, достовер ных критериев проверки здесь не существует. В своем индивидуаль ном мире человек обречен на одиночество.

52

В начале ХХ в. очень многие лингвисты склонились к такой позиции, следствием чего явилось их скептическое отношение к семантическим исследованиям вообще. В некоторых направлени ях был провозглашен полный отказ от таких исследований (на деле это, конечно, не удалось). В частности, так поступили амери канские структуралисты. Разработанное ими направление извест но под названием дескриптивной, или дистрибутивной, лингвис тики, основным декларированным его принципом было описание языка без обращения к значению.

Скептическая позиция, однако, тоже далеко не безупречна. Ее сторонникам вполне закономерно адресовать вопрос: если взаи мопонимание столь ненадежно, то какой смысл настаивать на ис тинности своей позиции, зачем вообще что либо говорить, если все равно никто не поймет? В том числе никто не поймет и выска зываемый тезис скептика. Последовательный скептик должен молчать. Настаивая на своей позиции, он ее же и опровергает: «...где собираются, если не в кафе да на литературных вечерах, те оретики некоммуникабельности?... И разве не зарабатывают они деньги на своей коммуникации, которая некоммуницируема?» Против такого скептика «нам не хватит никаких теоретических аргументов, и остается реагировать лишь практически»26.

Дескриптивисты, правда, принимали скептицизм на методо логическом уровне. Это, вообще говоря, означает не отрицание надежности смысловой стороны текстов, а отрицание возможнос ти ее научного исследования, т.е. непризнание содержаний тек стов приемлемыми объектами изучения в лингвистике. Не утвер ждается, что значение не существует, но утверждается, что означа емые не допускают столь же достоверного и строгого научного описания, как означающие. Такой методологический скептицизм на деле неосуществим. Намерение отказаться от учета содержаний невыполнимо: ведь даже для того, чтобы отождествить два случая употребления языкового выражения (операция, признаваемая дескриптивистами), уже необходимо обратиться к содержанию этого выражения (иначе какова основа отождествления?). Апелля ция к содержанию нужна также для того, чтобы отличить языко

26 Мауро Т. де. Введение в семантику. С. 121.

53

вое высказывание от бессмысленного набора звуков (эта операция тоже признается дескриптивистами).

Компромиссную позицию предлагает поздний Витгенштейн, трактующий язык как продукт языковой деятельности. Правда, надо заметить, что четко сформулированной позиции у него нет, его «Философские исследования» скорее подобны произведению абстрактной живописи, предназначенному вызвать некие смутные разобщенные образы, а не ясную целостную картину. Предлагае мое в книге де Мауро краткое представление взглядов Витгенштей на — один из возможных вариантов трактовки определенной се рии рассуждений этого философа.

Подходящим заключением данного раздела может быть выска зывание Ф. де Соссюра: лингвистический объект не предопреде ляет точки зрения, напротив, точка зрения создает сам объект.

2.3. Универсальный язык

Если, подобно аналогистам, считать логические законы универ сальными (едиными для всех правильно мыслящих людей), то мож но попытаться построить искусственный язык, в котором эти зако ны были бы воплощены в совершенном виде. Исторически (есте ственно) возникшие языки таким совершенством не обладают: в них языковые правила имеют многочисленные исключения. Воз можность построения совершенного искусственного языка, спо собного заменить существующие несовершенные языки человечес кого общения, есть своего рода гипотеза, которая проверялась людьми в течение многих столетий и продолжает проверяться до сих пор. Причем способ проверки в основном экспериментальный: люди пытаются на практике сконструировать язык, отвечающий за ранее определенным требованиям, например базирующийся на универсальных законах человеческого ума или обладающий од нозначной системой правил построения (понимания) текстов.

Основные причины создания искусственных языков достаточно разнообразны, к их числу можно отнести, например, следующие:

1.Наличие большого количества естественных языков, обуслов ливающее необходимость межъязыкового перевода. Перевод —

54

дело трудоемкое, к тому же он далеко не всегда надежен (не зря существует известное итальянское изречение «Traduttori — traditori» — «Перевожу — значит предаю»). Если сконструи ровать единый язык человеческого общения, то перевод окажется не нужен. Попытки создать такой язык продолжа ются уже в течение нескольких столетий. Во второй полови не ХХ в. эта проблема стала обсуждаться еще в одном вари анте: можно ли создать универсальный язык описания смыслов («язык посредник») и автоматизировать процессы перевода текстов с естественного языка на язык посредник

инаоборот27.

2.Необходимость экспериментальной проверки гипотез о свой ствах естественных языков и характеристиках человеческо го сознания. Создание искусственных языков может рас сматриваться как один из экспериментальных методов проведения лингвистического и психологического иссле дования.

3.Создание вымышленных миров. Обитатели таких миров часто используют свои специфические средства коммуникации. Искусственные миры изобретают авторы художественных произведений (утопия, фантастика).

4.Развлечение. В детстве очень многие придумывают свои языки (чаще всего — шифры), некоторые люди остаются верны такому увлечению и в более зрелом возрасте. При этом, конечно, сложность создаваемого языка, мастерство

иэрудиция его автора возрастают, в сферу рассмотрения вовлекаются многие семиотические проблемы, делая про цесс языкотворчества одновременно и интересным, и по знавательным занятием. В Интернете существуют специ альные сайты любителей конструирования новых языков, где посетители могут обмениваться опытом и результатами своих трудов (для обозначения этой деятельности исполь зуется аббревиатура conlang — «constructed language»).

27 С точки зрения разработчиков систем машинного перевода, этот вари ант — не самый оптимальный.

55

С точки зрения познания природы языка самой важной целью создания языков является вторая из перечисленных выше. Конст руируя искусственный язык и пытаясь использовать его с качестве средства коммуникации, мы можем многое узнать об уже суще ствующих естественных языках. Чтобы проиллюстрировать такую возможность, бросим беглый взгляд на историю человеческого опыта в этой области.

Трудно сказать, кто и когда положил начало этой истории. Возможно, что впервые о вымышленном языке говорилось еще в трактате стоика Ямбулоса, где он описывал жителей некоего ост рова, обладавших весьма интересной особенностью: они имели раздвоенный язык (или два языка?) и могли вести сразу два разго вора. Они умели произносить огромное количество самых разных звуков. Их ум, таким образом, был способен контролировать од новременно два речемыслительных процесса.

Неоднократно называют также Алексарха, брата Кассандра (родственника Александра Македонского), разработавшего некую утопию и около 316 г. до н.э. основавшего город Уранополис (Не бесный город) на вершине Афона. Для нового общества был разра ботан и новый искусственный язык. До нашего времени, к сожале нию, дошла лишь отрывочная информация о данном проекте. Есть сведения, что этот язык представлял собой смесь архаизмов со спе циально искаженными словами из ряда греческих диалектов. Похо жий прием создания лексики искусственного языка был повторен в XIX в. Шлейером, создателем волапюка.

Интерес античности к идеальному обществу распространялся и на вопросы общего языка. О таком языке говорил и Платон, подразумевая, очевидно, его общность и понятность только для греков, но не для варваров, отношение к которым в те времена было достаточно пренебрежительным.

Во II в. н.э. римский философ, врач и фармацевт Клавдий Га лен говорил о необходимости всеобщего языка и даже допускал возможным его искусственное создание. Правда, Галена это инте ресовало как путь создания «тайного» языка, предназначенного для секретной коммуникации.

Частично роль всеобщих языков выполняли языки больших культурных наций (санскрит, латынь, французский). Например, в

56

эпоху Средневековья и вплоть до Нового времени для образован ной части населения Западной Европы функцию профессиональ ного всеобщего языка выполняла латынь28.

В 1617 г. Рене Декарт написал известное письмо аббату Мер сенну, где излагал идею создания языка без неправильных форм, дававшего логический ключ для образования понятий (набор кор ней, приставок, суффиксов).

Прекрасной базой для попыток конструирования искусствен ных языков является его номенклатурная трактовка. И действи тельно, попытки создать на ее основе искусственный язык начали предприниматься в очень ранние периоды человеческой истории.

Готфрид Вильгельм фон Лейбниц также мечтал о языке как орудии разума, в котором слова должны не только передавать идеи, но и давать возможность выводить их путем алгебраических превращений, заменяя таким образом рассуждения вычисления ми. Он опирался на такую аксиому: все сложные идеи являются комбинациями простых, поэтому простые идеи можно попросту перенумеровать (построить своего рода «азбуку человеческой мысли») и далее употреблять для образования сложных идей опе рации, подобные арифметическим.

Искусственно создававшиеся людьми языки принято класси фицировать по признакам, представленным ниже.

1.По типу выражаемых смыслов принято разграничивать языки философские и эмпирические.

Воснове философского языка лежит логическая классифи кация идей, построенная на основе некоторых общефилософ ских соображений и считающаяся более совершенной, чем те структуры идей, которые стихийно складываются в естествен но возникших языках человеческого общения. Каждой из идей

28 В пользу латыни решается проблема всеобщего языка и в ряде утопи ческих произведений нашего времени. Однако некоторые утописты отдают предпочтение древнегреческому или (реже) — санскриту. Например, в фантас тическом произведении И.А. Ефремова «Сердце змеи» «санскрит оказался построенным наиболее логически и потому стал основой языка посредника» при машинном переводе. «Прошло много времени и из языка посредника сформировался первый мировой язык нашей планеты, с тех пор еще претер певший много изменений. Западные языки оказались недолговечными».

57

ставится в соответствие свое обозначение (например, число). Закодировав таким образом идеи, описывают смыслы всех языковых выражений.

Философские языки, в свою очередь, подразделяются на две группы. В одной сложные понятия образуются из простых (как у Лейбница), в другой все понятия классифицируются со гласно определенным базовым признакам, оптимально подо бранным на основе неких общих соображений (такой язык сконструировал, например, Ньютон).

При построении эмпирических языков исходным материа лом являются не какие либо общие соображения, а системы понятий, стихийно сложившихся в тех или иных уже суще ствующих естественных языках (хотя, с логической точки зре ния, такие системы и не считаются оптимальными классифи кациями идей).

2.По форме языки подразделяют на имеющие только письмен ную форму (такие языки называют пазиграфическими или па зиграфией), только звуковую форму (такие языки называют пазилаллиями), письменную и звуковую формы.

Термин «пазиграфия» ввел в 1797 г. де Маймье — бывший майор германской пехоты, проживавший в Париже. После своей отставки он решил заняться созданием всеобщего пись менного языка. Это был философский язык: логическая клас сификация понятий в нем строилась по двенадцатеричной си стеме. Де Маймье работал над своим проектом очень тщатель но и детально в течение нескольких лет и утверждал, что научиться созданному им языку можно всего лишь за 12 часов. Эта оценка, мягко говоря, была чрезмерно оптимистичной.

ВXVII, XVIII, начале XIX в. во Франции выпускали много философских грамматик и учебников, где пытались логически оправдать все исключения и противоречия существующих языков. Существовала даже специальная наука, цель которой состояла в восстановлении первичных форм праязыка (lingua primaeva), состоящего из элементов, бесспорно логически и философски безупречных.

Создателем одного из первых детальнейшим образом про работанных эмпирических языков был немецкий ученый хи

58

мик Иоанн Иоахим Бехер. В 1661 г. он предложил числовой пазиграфический язык. Посредством 10 цифровых знаков Бе хер намеревался перенумеровать все понятия и представления, выразимые посредством слов латинского языка, располагая их в определенном порядке: сначала должны идти слова идеи, да лее — собственные имена, названия стран и городов. Для каж дого из существующих естественно сложившихся языков чело веческого общения предстояло выпустить по два словаря: один должен был ставить в соответствие словам их цифровые коды шифры, второй, наоборот, расшифровывать цифровые обозна чения. Бехер считал, что благодаря его изобретению всякий человек сможет освоить любой язык в течение одного дня. Из лишне говорить, что эта оценка оказалась очень далека от ре альности. Неудивительно, что вместо ожидавшегося изобрета телем лингвистом вознаграждения он получил за свой труд лишь изъявления благодарности.

Первый детально проработанный философский язык был со здан в том же 1661 г. в Лондоне, его автор — ученый педагог Георг Дальгарно, построивший классификацию идей и понятий, состо ящую из 17 классов. Уже сам алфавит предложенного языка обла дал семиотическими функциями: буквам ставились в соответствие понятия. Ниже приведены примеры таких соответствий:

Эти общие понятия использовались для образования более уз ких. Например:

59