Timofeeva_M._Yazyk_s_pozitsiy_filosofii_psikhologii_matematiki-1

установке, свойственной логическим исследованиям. Гжегорчик полагает, что если взглянуть, например, на парадокс Лжеца с пси хологической точки зрения, то окажется, что представляющее его высказывание либо является безосновательным (так как отвергает то, что еще полностью не сформулировано), либо представляет со бой всего лишь декларацию намерения произвести предложение, означающее некую реально существующую ситуацию. Причем эта декларация может оказаться невыполненной, как, например, в па радоксе Брадобрея. (Парадокс, точнее псевдопарадокс, Брадобрея разрешается отрицанием возможности существования Брадобрея с указанными свойствами.) Человек, отвергающий то, что он еще толком не знает, безответственен, и к высказываемому им взгляду не следует относиться серьезно. Тем самым противоречивое утвер ждение Гжегорчик трактует как результат некоторого интеллекту ального упущения. Свое рассуждение Гжегорчик завершает выво дом о предпочтительности позиции психологизма по сравнению с позицией антипсихологизма.

Предпочтение психологизма антипсихологизму воплощается, в частности, в рекомендации считать, что сущности типа смыслов, значений, референтов, денотатов относительны и зависят от пере живаний человека. «Самый общий урок, вытекающий из семан тических антиномий, заключается, таким образом, в предосте режении, что оперирование понятием смысла или значения как отдельной сущностью является познавательно крайне опасным поведением»11 . Здесь возникает параллель с обсуждаемыми далее взглядами Коллингвуда, отвергавшего перечисленные сущности как фикции (подразд. 2.2.3).

Антипсихологизм, с точки зрения Гжегорчика, это проявление более широкой тенденции, называемой «идеализирующей абст ракцией».

Приписывание словам, используемым в повседневном обще нии, абстрактных смыслов таит в себе, как полагает Гжегорчик, скрытую опасность. Если (как обычно и бывает), будучи выска занными, они соотносятся с чем то конкретным и их содержание

11 Гжегорчик А. Психологическая семантика и уклонение от антиномий // Логические исследования. М.: РОССПЭН, 1999. № 6. С. 134.

30

тем самым детерминируется обстоятельствами, то проблем не воз никает. Проблемы возникают, если использовать общие понятия во всей их общности, забыв при этом о конкретных предметных соотнесенностях и об относительности таких понятий, зависимо сти их содержания от того, кто и при каких обстоятельствах их высказывает. В этом случае мысль как бы утрачивает навигацион ные приборы, оберегающие ее от злоупотребления идеализирую щей абстракцией и необходимые для соотнесения высказывания с конкретной ситуацией в мире.

Гжегорчик предлагает «рецепт», позволяющий избегать таких ситуаций. Для этого надо релятивизировать общее понятие, т.е. помнить о том, что ни одно слово не связывается напрямую с ка кой то вещью: оно может соотноситься с этой вещью лишь с по зиции использования этого слова определенной личностью. Надо, например, помнить, что никакое высказывание не является про сто истинным или ложным, а может быть таковым только при оп ределенном понимании некоторой личностью содержащихся в нем понятий. Релятивизацию к личности можно иногда заменить релятивизацией к языку определенной группы личностей (но не к языковой системе как к чему то независимому от личностей). Это не значит, что надо избегать общих понятий или постоянно делать оговорки, подобные приведенным. Это значит, что не следует за бывать о релятивном характере используемых понятий и иногда делать его явным.

2.2. Содержание текста и смысл текста

Вернемся еще раз к спору между аномалистами и аналогиста ми. Аналогисты полагали, что мышление развивается по опреде ленным законам, проявляющимся в организации текста и обус ловливающим определенные регулярности, или иначе — правила построения тестов. Результатами этих регулярностей и являются подобия (аналогии) — общие черты, свойственные языковым формам, выполняющим одинаковую функцию. Сторонники та кой точки зрения обычно объясняют существующие отклонения от языковых правил несовершенством человека как пользователя

31

языка, длительностью и стихийностью исторического развития языка, взаимодействием языков.

В противоположность этому аномалисты полагали, что нет ни каких общих законов, определяющих устройство языка и текста. В частности, нет и общих законов, определяющих устройство содер жания текстов. Поэтому содержание каждого текста уникально. Даже один и тот же (по своему звучанию или написанию) текст понимается каждым человеком в каждый момент времени един ственным и неповторимым образом. Повторений быть не может принципиально: сознание уникально не только у каждого челове ка, но также у одного и того же человека в каждый момент его су ществования.

Точка зрения аномалистов идет вразрез с доминирующими в наше время традициями представления языка, но в то же время она очень естественна. Действительно, понимание текста включает в себя столько нюансов, порожденных многообразными аспектами жизненного опыта, что совершенно невозможно описать их исчер пывающим образом. Не может быть двух людей с абсолютно одина ковым жизненным опытом, даже у одного и того же человека этот опыт ежемоментно меняется, пополняясь новыми впечатлениями, восприятиями, их осмыслением. Несмотря на свою естественность, точка зрения аномалистов не заняла значимого места в науке о язы ке. Это, по видимому, обусловлено тем множеством задач, на реше ние которых эта наука была ориентирована в течение своего станов ления и развития.

Наука о языке возникла в античности и была в те времена ориен тирована прежде всего на обучение языкам — как современным, так и более древним. Необходимость обучения современным языкам была продиктована, главным образом, развитием торговых отноше ний. Потребность в описании древних языков объяснялась стремле нием сохранить для последующих поколений понятность текстов, написанных на этих языках. Вторая задача также, по сути, является педагогической (обучение древнему языку). Самый ранний из разви тых языковых центров возник в греческой Александрии.

Педагогическая цель — ведущая для античной лингвистики — предопределила основные черты видения языка, доминирующего в лингвистике до сих пор. На протяжении многих столетий этот

32

педагогически ориентированный взгляд вполне адекватно отвечал и продолжает отвечать решаемым в рамках лингвистики задачам (обучение, анализ древних текстов, логическое, сравнительно ис торическое, структурное изучение языка). В то же время данное видение языка, педагогические корни которого уже давно забыты, укрепляясь в течение многих столетий, столь прочно вошло в со знание, стало столь привычным, что воспринимается как само со бой разумеющееся. Оно диктует способы исследования и описа ния, принимаемые в самых разных направлениях науки о языке, даже в тех из них (в математической лингвистике, психолингвис тике, когнитивной лингвистике), для которых естественно было бы обратить взор также и к идеям аномалистов или их более позд них единомышленников, о которых речь пойдет позже. Здесь уме стны слова У.Л. Чейфа: «Любопытно, что теории языка часто изла гаются в такой форме, как если бы это были религиозные догмы»12. Для того чтобы яснее понять, насколько широк спектр возможных трактовок содержательной стороны текста, сравним четыре точки зрения по этому поводу.

Язык — очень сложный объект для изучения. Он изменчив, субъективен, каждый из нас фактически говорит на своем идио лекте, механизмы функционирования которого сокрыты в глуби нах сознания. Как же можно придать единство языку, наблюдае мому нами лишь в своем многообразии? На протяжении многих веков эту проблему пытались разрешить в основном одним из двух способов:

а) отождествляли языковые формы, считая, что тождество язы ковой формы гарантировано тождеством или подобием аку стического материала, из которого она состоит (такой фор малистический путь наиболее популярен среди лингвистов);

б) отождествляли содержания, полагая, что слово никогда не тождественно самому себе с акустической точки зрения, но всегда остается одним и тем же, потому что указывает на одну и ту же вещь или одно и то же понятие (такой путь рассуждения был популярен среди философов).

12 Чейф У.Л. Значение и структура языка. М.: Прогресс, 1975. С. 397.

33

Первая точка зрения всегда в значительной степени предпола гает и вторую, так как качественное отождествление языковых форм возможно только с опорой на их содержание.

Вторая точка зрения составляет основу так называемого номен( клатурного взгляда на язык. Де Соссюр не считал правильным трактовать язык как простую номенклатуру13 и полагал, что значе ние не может существовать независимо от выражающей его фор мы. Поэтому он предложил третий способ рассуждения, трактую щий язык как знаковую систему, в которой знак — это синтез слова и значения, означающего и означаемого.

Следует отметить, что все эти решения следуют по пути анало гистов, т.е. ищут в проявлениях языка те или иные общие правила, закономерности. Суть трактовки языка как номенклатуры или как знаковой системы — в поиске общего механизма, объясняющего многообразие и субъективность языковых проявлений наличием тех или иных абстракций. Взгляды аномалистов подсказывают, что можно пойти и другим путем: отказаться от такого поиска, т.е. признать базовым фактом языка его субъективность, многообра зие, неповторимость и несравнимость вариантов его проявления. Язык в этом случае предстает перед нами не как номенклатура или система, а как последовательность выражений, содержание каждо го из которых целостно и уникально.

Возможен и такой способ рассуждения: язык — это динами чески изменяющийся объект, смыслы слов определяются тем на бором ситуаций, в которых эти слова были использованы ранее;

смыслы детерминированы употреблением языка.

Таким образом, с современной точки зрения, при обсуждении конкурирующих сторон, соперничающих на арене борьбы за спо соб видения содержательной стороны языка, следует сказать (как минимум) о четырех основных лагерях14, каждый из которых пред ставлен целым рядом также не очень мирно уживающихся точек зрения. Характеризуем кратко основные положения, лозунги, проблемы этих четырех лагерей. Каждый из них отражает свой —

13Соссюр Ф. де. Труды по языкознанию. М.: Прогресс, 1977. С. 54.

14Более подробно о сути этих четырех позиций см. кн.: Мауро Т. де. Вве дение в семантику. М., 2000.

34

в чем то совершенно справедливый! — способ трактовки языка. Если бы не их взаимная непримиримость, они могли бы вполне продуктивно сотрудничать.

2.2.1. Язык — номенклатура идей

В любом языке выделяются две части: внешняя сторона (звуча щая речь, письменные тексты) и внутренняя сторона (содержа ние). Обыденный взгляд на соотношение этих двух сторон таков. И в той и в другой области существуют некоторые постоянные: константы внешней стороны языка и константы внутренней сто роны языка. Первые — это произносимые или написанные слова, значимые части слов, сочетания слов. Вторые — мысли, их части, их сочетания. Такой взгляд на вещи доминировал в обыденном со знании в течение многих столетий и является преобладающим до сих пор. К числу его сторонников относятся, например, Аристо тель, Декарт, ранний Витгенштейн15.

Важными составляющими этого взгляда являются следующие утверждения: слово может иметь один и тот же смысл в разных случаях своего употребления; мысль также может быть повторена многократно, оставаясь неизменной; идеи — это основа языка и мышления, слова — лишь средство озвучивания идей.

Тем самым в каждом языке имеется, во первых, некоторое мно жество идей и, во вторых, некоторое множество слов. Из слов мож но формировать предложения. Простые идеи подразделяются на несколько классов: посредством существительных можно указы вать на вещи и субстанции; посредством прилагательных — на ка чества; посредством глаголов — на состояния и действия; посред ством предложений — на факты; посредством подлежащего — на предмет, совершающий действие; посредством дополнения — на того, кто испытывает действие, и т.д. Из простых идей путем комби наций можно получать более сложные. Смысл предложения — это функция от значений входящих в него слов и словосочетаний.

Предложение — это изображение факта. Структура предложе ния (отношение между составными элементами) тождественна

15 Витгенштейн Л. Логико философский трактат. М., 1958.

35

структуре факта, т.е. имеется параллелизм между словами и веща ми: конфигурация связей между словами в предложении соответ ствует конфигурации объектов в ситуации, отражаемой этим предложением. Думая о той или иной вещи, мы не можем мыслить ее отдельно, полностью изолировав от тех ситуаций, в которых она может встречаться или мыслиться.

В своем наиболее радикальном варианте эта позиция трактует язык как номенклатуру, предполагающую наличие уже готовых идей, предшествующих словам. Поэтому, выражаясь словами Мартине, изучить язык — это «значит попросту зазубрить новую номенклатуру»16.

Логическим следствием такого видения соотношения языка и мира является следующий парадокс, расшатывающий самые осно вы данной позиции: смыслы слов мы узнаем из содержащих их предложений, а смыслы предложений — из смыслов входящих в них слов. С чего же начинается наше познание языка: со слов или с предложений? Одно мы не можем познать без другого.

Конечно, далеко не все сторонники данного взгляда на язык задумываются над подобными проблемами. Те же, которые заду мываются, обычно разрешают парадокс, утверждая существование некоей универсальной системы идей, апеллируя к единообразию человеческого духа или мистической общности душ. Такая общая основа и считается гарантией осмысленности предложений. Правда, остается еще один, не менее сложный вопрос: даже если допустить наличие универсальной системы идей (единообразие человеческого духа, мистическую общность душ), как объяснить возникновение тех железных цепей, которые прикрепляют слова к идеям?

2.2.2. Язык — система

Быть может, слово и идея образуют единство, суть которого проявляется только при рассмотрении всех слов и идей вместе, в совокупности? Положительный ответ на этот вопрос дал фран

16 См.: Мауро Т. де. Введение в семантику. М., 2000. С. 38.

36

цузский лингвист, основоположник структуралистского направ ления языкознания Фердинанд де Соссюр. Принятую у «широкой публики» трактовку языка как номенклатуры он называл поверх ностной, уничтожающей саму «возможность исследования истин ной природы языка»17.

Де Соссюр ставил перед собой очень важную для развития на уки цель — уточнение терминологии. Избранный им метод — гло бальное рассмотрение фактов языка в их взаимосвязи.

С точки зрения структурализма, гарантией осмысленности текста является то, что элементы языка образуют систему, извест ную всем носителям языка и служащую общей основой успешной коммуникации.

Однако парадокс возникает и в этом случае: связи между эле ментами системы можно распознать только при условии, что сами элементы уже выделены, однако эти элементы могут быть найдены только на основе анализа связей между ними. Напри мер, выделение элементов смысла («сем») зависит от того, какое множество слов мы рассматриваем. Добавление к этому множе ству новых слов или исключение некоторых из уже имеющихся может значительно изменить систему, а вместе с ней и смыслы входящих в нее слов. Проиллюстрируем это утверждение на очень простом примере, подытоживающем диалог о понятии из книги В.Н. Брюшинкина «Практический курс логики для гума нитариев» (М., 1997. С. 32—35).

Допустим, нам надо описать смыслы следующих слов, служа щих названиями предметов мебели, предназначенных для сиде ния: стул, кресло, табуретка, диван, пуф, скамейка. Если мы огра ничимся типичными представителями данных предметов мебели, то для решения поставленной задачи надо выделить минимальную систему дифференциальных признаков, позволяющую различать все эти предметы между собой. Естественно использовать такие признаки: наличие / отсутствие спинки, наличие / отсутствие под локотников, предназначенность для сидения одного человека / не скольких людей, мягкость / жесткость. Тогда смыслы названных слов можно определить так, как это представлено ниже.

17 Соссюр Ф. де. Труды по языкознанию. М.: Прогресс, 1977. С. 54.

37

1.Стул: имеет спинку, не имеет подлокотников, предназна чен для сидения одного человека.

2.Кресло: имеет спинку, имеет подлокотники, предназначено для сидения одного человека.

3.Табуретка: не имеет спинки, твердая, предназначена для сидения одного человека.

4.Пуф: не имеет спинки, мягкий, предназначен для сидения одного человека.

5.Скамейка: жесткая, предназначена для сидения нескольких людей.

6.Диван: имеет спинку, мягкий, предназначен для сидения нескольких людей.

Диван, как и скамейка, может иметь подлокотники, а может не иметь. Стул, как и кресло, может быть мягким или жестким. Воз можность лежать на диване для упрощения примера проигнори рована.

Каждый признак, участвующий в определении слова, обязате лен: он отличает смысл данного слова от смысла некоторого дру гого слова. Например, признак наличие спинки отличает стул от

табуретки и пуфа; отсутствие подлокотников — от кресла; пред назначенность для сидения одного человека — от дивана и скамейки.

Добавим к множеству рассмотренных слов еще одно — слово кушетка. Для определения смыслов слов увеличенного множества (теперь из семи слов) необходимо добавить еще один различитель ный признак: наличие / отсутствие изголовья. Спинка у кушетки может быть, а может и не быть, но изголовье должно быть обяза тельно. Кушетка может использоваться для лежания одного чело века, однако для упрощения этот факт проигнорирован (как и при описании смысла слова диван). Следовательно, смыслы этих двух слов надо будет определить таким образом:

6.Диван: не имеет изголовья, имеет спинку, мягкий, предназ начен для сидения нескольких людей.

7.Кушетка: имеет изголовье, мягкая, предназначена для си дения нескольких людей.

38

Тем самым смысл слова диван изменился в результате увеличе ния множества всего лишь на одно слово.

Попробуем произвести обратную операцию: уберем из перво начального множества слово стул. Тогда признак наличие / отсут ствие подлокотников станет ненужным, а смысл слова кресло надо будет переопределить.

2.Кресло: имеет спинку, предназначено для сидения одного человека.

Таким образом, увеличение и уменьшение рассматриваемого множества слов влияет на определения смыслов содержащихся в нем слов.

Этот элементарный пример говорит о том, что система, пост роенная на дифференциальных признаках, очень чувствительна к любым изменениям состава своих структурных элементов. Языко вая система во много крат сложнее рассмотренной в примере. Со ответственно и смыслы ее элементов гораздо чувствительнее к из менению ее состава.

При трактовке языка как системы любой элемент — это не некий конкретный объект, который можно рассматривать неза висимо от других частей системы. Ни один элемент системы не существует вне своих связей с другими элементами. Вместе с тем эти связи невозможно распознать, не опираясь на связываемые ими элементы. Иначе говоря, элементы определены благодаря связям, а связи невозможно определить без предварительного определения элементов. Если один элемент выпадает из системы или вводится в нее, то вся система и отдельные ее составляющие меняются. Де Соссюр вполне осознавал существование этого по рочного круга.

Где гарантия того, что у всех носителей некоторого языка пред ставление о нем воплощено в одной и той же системе? А если эти системы у разных людей различны (в частности, слова образуют разные сети взаимосвязей), то и смыслы слов они также понима ют по разному. Следовательно, исчезает и та общая основа, кото рая могла бы гарантировать одинаковое понимание людьми про изводимых ими текстов, иначе говоря, исчезает основа взаимопо нимания. Фактически люди говорят на разных языках. Человек не

39