Ocherki_istorii_zapadnoi_politicheskoi_filosofii

Интеллигенты видят свою миссию в создании «интерпре- таций мира» (там же, с. 15), объяснений и системы ответов. Интеллигенция, как «социально-свободно-парящие интеллек- туалы», по выражению Альфреда Вебера (одного из учителей Мангейма), способна освободиться от «связанности бытием», не- избежной для человеческого мышления. Она разрушает иллюзии о том, что истинным является только один тип мышления, и унич- тожает традиционную зависимость современного человека от су- ществующих институтов знания.

Встатичных обществах (эпохи согласия) этот слой проявляется

ввиде духовной касты – духовенство, шаманы, брахманы, основны- ми средствами воздействия которых были проповедь и вероучения. Они, по выражению Мангейма, «санкционируют онтологию и гно- сеологию, имплицитно содержащуюся в… формах мышления» (там же, с. 15). Но в европейском мире в эпоху несогласия, иначе назван- ную Современностью, «монополия церковной интерпретации мира, принадлежащая касте священнослужителей, сломлена». Место кли- риков занимает свободная интеллигенция (там же, с. 16).

Мышление интеллигенции самостоятельно. Сознание интелли- гента автономно реконструирует окружающую действительность, для чего изобретается огромное количество методов и способов по- знания.

Мангейм предлагает взглянуть на значение теории познания в неожиданном ракурсе. Выработанная в среде образованных людей «теория познания», благодаря «вертикальной мобильности» пере- носится в иные социальные группы и, распространяясь там, произ- водит разрушительные действия. «Первым и самым ярким обстоя- тельством распадения единого стиля мышления явилось возникно- вение гносеологии» (там же, с. 17).

Ученый говорит об огромной силе, которой наделяется теория познания, когда она, преодолевая границы науки, попадает в по- литический мир. Нейтрально-научное знание, попав в политику, приобретает радикальные способности. «Политическая дискуссия резко отличается по своему характеру от дискуссии научной», по- скольку,каксчиталМангейм,«ее(политическойдискуссии.–И.Е.) цель – не только доказать свою правоту, но и подорвать корни со- циального и интеллектуального существования своего оппонента»

(там же, с. 39).

Политика превращает науку в инструмент борьбы за власть, где значения аргументов существенно возрастают. Во-первых, «в поли-

381

тическом конфликте, который с самого начала является рационали- зированной формой борьбы за социальное господство, удар направ- ляется против социального статуса оппонента, его общественного престижа и уверенности в себе» (там же, с. 39). Во-вторых, «полити- ческая дискуссия с самого начала есть нечто большее, чем теорети- ческая аргументация; она срывает маски, открывает неосознанные мотивы, связывающие существование группы с ее культурными ча- яниями и теоретической аргументацией. По мере того как современ- ная политика сражалась с помощью теоретического оружия, про- цесс разоблачения все более распространялся на социальные корни теории» (там же, с. 40).

Таким образом, по мысли Мангейма, нейтральные научные методы, работая в политике, приводят к социальному взрыву, ко-

торый философ назовет «распадением онтологического единства мира». Как следствие разрушаются многовековые социальные привычки людей, начинается «конфликт групповых интерпрета- ций». Люди более не могут получить простые ответы на необходи- мые для спокойной жизни вопросы, и наступает «интеллектуаль- ный кризис».

Диагностировать кризис, по мысли Мангейма, очень просто. Достаточнообратитьвниманиенапоявлениедвух,каконпишет,«по- хожих на лозунги явлений – идеологии и утопии» (там же, с. 40).

Идеологическоемышлениеотражаетсостояниемышлениягоспод- ствующей группы – это «мышление правящих групп может быть настолько тесно связано с определенной ситуацией, что эти группы просто не в состоянии увидеть ряд фактов, которые могли бы подо- рвать их уверенность в своем господстве» (там же, с. 40). Само слово «идеология» подразумевает, что есть такие исторические контексты или возникают такие ситуации, в которых мышление группы скры- вает действительное положение дел как от себя, так и от других и тем самым стабилизирует общество.

«Утопическое мышление» в противоположность идеологическому, наоборот, как бы «раскрывает глаза», вскрывая подлинное положе- ние вещей. Поскольку стремящиеся к власти группы начинают борь- бу за власть с самого дна общества, постольку «угнетенные группы духовно столь заинтересованы в уничтожении и преобразовании существующего общества» (там же, с. 40). Иными словами, утопия

– это программа общественно-политической дестабилизации.

Ни идеологическое, ни утопическое мышление никак не связаны с вопросами объективной истины, как скажет Мангейм, все их «от-

382

крытия сделаны в политической борьбе». Оба типа политическо- го мышления не в состоянии объективно взглянуть на самих себя. Следовательно, оба они «превращены» и «не способны правильно диагностировать действительное состояние общества». Поскольку субъектов этого мышления «ни в коей степени не интересует то, что реально существует; они лишь пытаются мысленно предвосхитить изменение существующей ситуации. Их мышление никогда не бы- вает направлено на диагноз ситуации; оно может служить только руководством к действию» (там же, с. 40).

Мангейм говорит, что эту «однобокость» идеологии и утопии можно легко разоблачить. Раньше способность опровергать ложь была мощным «интеллектуальным оружием» политических пар- тий. Сейчас же идеологически-утопическая артикуляция – это всеобщий способ политического взаимодействия различных соци- альных групп, в том числе и ученых социологов, поэтому проблема серьезно усложнилась.

Мангейм ищет способы независимого теоретического разоблаче- ния идеологии и утопии и приводит объемное доказательство такой возможности. Прежде всего он выделяет три основных направления «социологического понимания» политических явлений. Во-первых, это «критика коллективно бессознательных мотиваций» по мере их обнаружения в том или ином типе современного социального мыш- ления. Во-вторых, создание новой по своему типу истории мышле- ния, которая будет способна объяснять современные превращения идей в соответствии с социальными и историческими изменениями. В-третьих, пересмотр существующей теории познания с учетом со- циальной природы мышления.

Идеология и утопия. Мангейм ставит (главным образом перед наукой) задачу: «беспристрастно и беспощадно» исследовать две политические тенденции мышления Современности не как не- кие новые исторические феномены, а под методологически иным углом зрения. Это новое видение выражается так: «Если раньше наивный, цельный человек жил, руководствуясь “содержанием идей”, то мы все более воспринимаем эти идеи по их тенденции как идеологии и утопии. Для непосредственного мышления, ру- ководствующегося идеями, идея есть непререкаемая реальность; ведь доступ ко всем явлениям действительности совершается по- средством идеи, подлинное бытие и истинное познание мыслимы лишь посредством соприкосновения с этой высшей сферой» (там же, с. 55).

383

ПриэтомМангеймпредпринимаетпопыткунепростопрояснять идеи, но создать инструмент для проверки мышления на предмет его близости к идеологии или утопии, что позволит научно осмыс- лить феномен «ложного сознания» (там же, с. 56).

Понятие идеологии. Идеологии бывают двух видов. Первый из них, «частичная идеология» – это недоверие определенным целям противника, как если бы счесть некоторые его идеи искажением фактов, которое реализуется в рамках шкалы от сознательного об- мана и полусознательного сокрытия части истины (обмана) до пол- нейшего самообмана. Второй вид, «радикальная тотальная идеоло- гия» – это система взглядов исторической эпохи, социальной груп- пы, своеобразная структура всеобщего сознания.

Между этими типами идеологий есть единственное сходство: оба превращают идеи в функции их носителей, то есть идеи инструмен- тализируются, подчиняются социальным задачам.

Частичная идеология нападает только на некоторые идеи про- тивника, а тотальная – на все мировоззрение оппонента и даже на его способ познания (гносеологию).

Частичная идеология производит инструментализацию (функ- циализацию) на психологическом уровне, то есть между оппонен- тами остается некая общая основа, как минимум на теоретическом уровне.Внейподразумевается,чтоложьможетбытьраскрытаитем самым произойдет освобождение реального общества ото лжи.

Иначе обстоит дело в радикальной тотальной идеологии. Она артикулируется от имени исторических эпох, в которых разные со- циальные группы мыслят неодинаково, причем различны не только содержание идей, но сами формы мышления. Индивид не просто ошибается в некоторых выводах, за него неправильно мыслит вся социальная группа, к которой он принадлежит.

Понятие частичной идеологии связано с психологией частного интереса, то есть за ложью или сокрытием всегда стоит чья-то лич- ная выгода. При этом субъектом частичной идеологии является конкретный индивид.

Тотальная идеология в первую очередь действует по формализо- ванным функциям для проникновения в объективные структурные связи мышления. Следовательно, ее мнение состоит в том, что опре- деленное социальное положение имеет соответствующую ей непра- вильную точку зрения. Как и в частичной идеологии, здесь тоже анализируются интересы, но не для установления причин обмана или самообмана, а для того, чтобы опровергнуть саму определенную

384

структуру социального бытия. Субъект тотальной идеологии не ре- альный индивид со своей психологией, а так называемый «субъект причисления» – ноологически (научно) описываемый «идеально типичный» представитель социальной группы.

Идеологическое мышление вызвано к жизни ощущением неяс- ного беспокойства, недоверия и подозрения к чему-либо, причем начинается эта неопределенность с того момента, когда недоверие приобретает методичный и регулярный характер. «Социология зна- ния является систематизацией того сомнения, которое в обществен- ной жизни находит свое выражение в ощущении смутной неуверен- ности и неустойчивости» (там же, с. 49). Причем источник недове- рия – это даже не козни или неискренность противника, а некоторая интерпретация конкретного, может быть, случайного социального фактора (там же, с. 59).

В этом смысле история системы взглядов – это процесс пре- вращения частичной идеологии в тотальную. На уровне личности это путь трансформации собственного мышления от простой лжи к ложному знанию. Мангейм делает вывод о том, что идеология как реально-историческое явление своим наличием уже ставит под со- мнение весь корпус знаний, накопленный в определенной эпохе. Идеологическое мышление есть главное препятствие для совре- менного человека в его желании познать истину. В каком-то смысле идеология есть выражение неспособности современного человека мыслить адекватно.

Мангейм обосновывает это следующим образом. Если действи- тельность всегда результат чьей-то деятельности, то есть кто-то что-то делает и тем самым постоянно преобразует реальность, то это означает, что политическая борьба всякий раз изменяет сами ос- новы политически значимого мышления. Иными словами, партии ставят перед собой цель уничтожить не только что-то конкретное: ценности или идейные позиции других партий, но всю противопо- ложную духовную основу. Так, по мнению Мангейма, появляется не просто теоретическое социальное мышление, а «стили мышления» (буржуазный, пролетарский, социалистический, консервативный и т. д.) (там же, с. 62).

Исторически, по мысли Мангейма, тотальная идеология прошла этапы становления, или «подготовки». Это шаги легко обнаружить в анналах истории идей.

Первый шаг – возникновение «философии сознания». Он наи- более важен, поскольку после декомпозиции средневекового хри-

385

стианского единства всех представлений о происхождении жизни приходит эпоха с абсолютизированным единством индивидуально- го субъекта. Эпоха Просвещения, по Мангейму, – это «абсолютизи- рованное сознание вообще». С этого момента мир существует как «мир» только в соотнесении с индивидом. Процесс мышления, осу- ществляемый в сознании этого субъекта, конститутивен для образа мира (там же, с. 63). Это, как считает ученый, уже можно назвать то- тальной идеологией, только еще не исторической и не социальной. С учетом того, что Мангейм в данном фрагменте проводит анализ кантианства, мы могли бы сказать, что первая форма идеологиче- ского мышления рождена в недрах метафизического сознания.

Второй шаг – «историзация» идеологии, был осуществлен, по мнению Мангейма, преимущественно в работах Г. Гегеля и его по- следователей. Основная мысль заключается в том, что единство исторического субъекта и его метафизического сознания становит- ся возможным на неком этапе исторического формирования «миро- вого духа».

Третий решающий шаг – соединение исторического и социаль- ного аспектов в тотальной идеологии. Теперь это динамическое единство приобретает все качества «единства идеологического ста- новления» (там же, с. 65).

Поскольку все теоретические наработки социального анализа также являются продуктами Современности, то требуется огромное интеллектуальное усилие для очистки от универсализма «ложного сознания». «Переход от этого особого применения понятия тоталь- ной идеологии ко всеобщему совершается лишь в том случае, если мы обладаем достаточным мужеством для того, чтобы подвести под понятие идеологии не только позицию противника, но и все возмож- ные позиции, в том числе и свою собственную» (там же С. 70, 71).

Вэтом и заключается основная научная проблема эпохи тотальной идеологии.

Визложении своего метода Мангейм постепенно нивелирует практическое различие идеологии и утопии. Действительно, если утопические претензии на власть смогли поселить сомнение в го- сподствующей элите, это означает, что она (элита) уже не всецело обладает властью, какая-то ее часть экспроприируется оппозицией.

Вбольшей или меньшей степени утопическое сознание превраща- ется в форму идеологии. У оппозиции, безусловно, всегда меньше власти, но она есть, и значит, любая борьба за власть есть борьба идеологическая, в конечном счете.

386

Осознание «всеобщего понимания» концепта идеологии приво- дит к тому, что «учение об идеологии превращается в социологию знания» (там же, с. 71).

По мысли Мангейма, возможности метода социологии знания определяются выбором одного из двух алгоритмов действия. Вопервых, можно отказаться от «разоблачения чужой позиции» и ве- стиразговороразличныхточкахзрениянасоциально-политические аспекты общественной жизни, как это произойдет позднее в рамках будущей доктрины мультикультурализма. Во-вторых, можно попы- таться соединить «свободную от оценки» научную позицию с иде- ологическим объектом исследования, чего, как полагает Мангейм, пока не удалось осуществить никому.

В том случае, если удастся осуществить данный синтез и дать безоценочное (внеполитическое) определение идеологии, то это будет означать, что интеллигенция нашла способ связать воедино старые и новые теории познания.

Превращение объекта в систему связанностей требует ново- го метода – реляционного анализа. Связанность в идеологическом мышлении не означает утрату определенности – релятивизма. «Релятивизм возникает в тех случаях, когда современное истори- ко-социологическое понимание того, что историческое мышление всегда обусловлено данной конкретной социальной позицией, со- четается со старой теорией познания, которая, по существу, еще не постигла связь между бытием и мышлением, еще не определила свое отношение к этому феномену; поэтому, ориентируясь на стати- ческую мыслительную парадигму (типа 2х2 = 4), эта теория позна- ния неотвратимо приходит к выводу о несостоятельности всякого социально обусловленного знания, поскольку оно является только “относительным”» (там же, с. 71–72).

Реляционизм как метод означает, что научному мышлению уда- лось синтезировать «единственно возможную и адекватную форму поисков выхода в мире, где существует множество видений, каж- дое из которых, гипостазируя себя в некую абсолютность, со всей очевидностью демонстрирует свой частичный характер. Лишь в том случае, если ищущий индивид воспринял все важнейшие ряды мотиваций, которые обрели историко-социальное значение и ха- рактеризуют в своей реальной противоречивости современное по- ложение, – лишь тогда этот индивид может вообще помышлять о том, чтобы найти решение, соответствующее нашему современному бытию» (там же, с. 86).

387

Иногда понятия «реляционизм» и «культурный релятивизм» ис- пользуются как тождественные, что не соответствует их сущност- ным характеристикам. Релятивизм приводит мышление к хаосу. Реляционизм собирает разрозненные части социального мышления в единый объект. Реляция открывает возможности для мыслитель- ного (информационного) взаимообмена, поскольку в отличие от релятивистских научных систем культура – это живой открытый мир включения (различных точек зрения). В некотором смысле Мангейм утверждает, что демократия – единственная общественнополитическая система, изоморфная культуре. Идею превентивной защиты демократии ученый начнет разрабатывать в конце 1930-х – начале 1940-х годов.

Поставив под сомнение наличное положение дел, как «если бы проблема действительности была не более чем порождением спеку- лятивной мысли, ее можно было бы с полным основанием игнори- ровать» (Там же, с. 87). То есть «закрывать глаза на кризис мыш- ления», «руководствоваться инстинктами» или «исходить из соб- ственного предвзятого мнения».

Мангейм говорит, что «сторонникам подобной чисто пропаган- дистской интерпретации нашей концепции можно возразить, что безыдейная предвзятость и иррационализм, вызванный нежела- нием мыслить и ограничивающийся произвольным решением и пропагандой, коренным образом отличаются от такого стремления к объективному исследованию, которое даже после тщательного устранения всех следов сознательной оценки (это можно достиг- нуть методом социологии знания), тем не менее, обнаруживает остаток предвзятости и жизненных интересов, свойственных самой структуре мышления» (там же, с. 88). И далее: «Кризис не может быть преодолен ни опрометчивым и раздраженным отстранени- ем возникших проблем, ни попыткой найти спасение в прошлом; преодоление кризиса возможно только посредством постепенного расширения и углубления обретенного нами видения, посредством ряда прозрений на пути к желанной цели».

Мы надеемся, что развитие идей социологии знания будет вос- принято как первые, лишь намечающие ситуацию попытки, наце- ленные на то, чтобы фиксировать там, где это возможно, ростки становления нового и уловить направленность возникающих в этой связи проблем (там же, с. 94).

Политические течения XIX и XX вв. Еще одной научной заслу-

гой К. Мангейма стала попытка систематизации идеологических

388

доктрин с использованием методов социологии знания. Мангейм выделяет пять наиболее рельефных политических течений: бюро- кратический консерватизм, консервативный историзм, либеральнодемократическое буржуазное мышление, социалистическо-комму- нистическая концепция и фашизм.

Сделаем краткий абрис (набросок) его типологии.

Бюрократический консерватизм. «Основной тенденцией лю-

бого бюрократического мышления является стремление преоб- разовать проблемы политики в проблемы теории управления» (там же, с. 102). В такой стилистике мышления сама политика de facto понимается как теория управления. «Административноюридическое мышление конструирует лишь замкнутые статисти- ческие системы и постоянно видит перед собой парадоксальную задачу – включить в свою систему новые законы, возникающие из взаимодействия находящихся вне рамок системы сил, то есть сде- лать вид, будто продолжает развиваться одна основополагающая система» (там же, с. 103).

Консервативный историзм, или исторический консерватизм. «Характерным для исторического консерватизма является то, что он понимает значение иррациональной среды в жизни государства и не стремится устранить ее административными мерами» (там же, с. 104). Данный тип политического течения четко фиксирует нали- чие некого пространства, в котором невозможно организоваться и все точно рассчитать. Именно это ограничение рациональности для исторического консерватизма – главный признак политической ре- альности. В политике действуют волевые импульсы и иррациона- лизм, который и ведет к эволюции государства. Консерватизм «рас- сматривает эти силы как нечто, всецело превышающее возможности человеческого разума и совершенно недоступное ни пониманию, ни контролю рассудка. Здесь действуют лишь традиции, унаследован- ный инстинкт, “созидающие в тиши” душевные силы, “дух народа”; лишь они могут, черпая из глубин бессознательного, формировать то, что находится в процессе становления» (там же, с. 104).

Консерватизм как идеология представляет собой (реляционист- ский)синтезбюрократическогоитрадиционногостилеймышления. Мангейм подмечает, что они очень близки друг к другу. «Бюрократ пытается скрыть область политики, историцист же рассматривает ее как иррациональную, хотя и подчеркивает в событиях и действи- ях субъекта исключительно компонент традиционности» (там же, с. 106). Значит, вместе эти стили мышления образуют хорошо узна-

389

ваемую консервативную идеологию, которую, как все консерватив- ное, нельзя описать в форме проекта – она результат сложившихся культурных практик.

Либерально-демократическое буржуазное мышление. Буржуазия выступила в истории как представительница ярко выраженного интеллектуализма. «Под интеллектуализмом мы здесь понимаем такой тип мышления, который либо вообще игнорирует элементы воли, интереса, эмоциональности и мировоззрения, либо подходит к ним так, будто они тождественны интеллекту и могут быть про- сто подчинены законам разума» (там же, с. 106). И далее: «Подобно тому как буржуазная рационализация мира, несмотря на присущую ей последовательно рационализирующую тенденцию, внезапно останавливается перед определенными феноменами, ибо, санкцио- нировав “свободную конкуренцию” и классовую борьбу, она как бы создала новую иррациональную сферу общественной жизни, так и для этого мышления остается некий нерастворимый в реальности остаток. <...> Подобно тому как парламент является формальной организацией, формальной рационализацией реальной политиче- ской борьбы, а не снятием этого феномена, так и буржуазная теория достигаетлишькажущейся,формальнойинтеллектуализацииирра- циональных по своей сущности элементов» (там же, с. 106).

Социология знания фиксирует в буржуазной программе мыш- ления три основополагающих компонента: учение о цели, то есть об идеальном государстве; учение о позитивном государстве; уче- ние о политике, то есть описание способов, посредством которых существующее государство будет превращено в совершенное (там же, с. 106).

Социалистическая (коммунистическая) теория. «В борьбе со своим противником, с буржуазией, марксизм вновь открывает, что в истории и политике нет чистой теории. Для марксистского учения очевидно, что за каждой теорией стоят аспекты видения, присущего определенным коллективам. Этот феномен – мышление, обуслов- ленное социальными, жизненными интересами, – Маркс называет идеологией» (там же, с. 108). Для большей ясности Мангейм вводит две поправки. Во-первых, теоретик марксизма указывает на идео- логичность только противника. «С социологической точки зрения нет оснований не распространять на марксизм сделанное им самим открытие и от случая к случаю выявлять идеологический характер его (собственного. – И. Е.) мышления» (там же, с. 108). Во-вторых, применение понятия идеологии для марксизма не негативная оцен-

390