- •XIX века
- •Вместо предисловия
- •Дело дмитриевой и кострубо-карицкого Заседание Рязанского окружного суда с участием присяжных заседателей, 18—27 января 1871 г.
- •Обвинительная речь товарища прокурора в. И. Петрова
- •Речь присяжного поверенного князя а. И. Урусова в защиту Дмитриевой
- •Речь присяжного поверенного ф. Н. Плевако в защиту Кострубо-Карицкого
- •Речь присяжного поверенного в. Д. Спасовича в защиту Дюзинга
- •Дело игуменьи митрофании Заседание Московского окружного суда с участием присяжных заседателей, 5 —19 октября 1874 г.
- •Обвинительная речь прокурора Жукова
- •Речь доктора уголовного права присяжного поверенного а. В. Лохвицкого в защиту Лебедева
- •Речь присяжного поверенного ф. Н. Плевако в защиту Солодовникова и Медынцевой
- •Речь присяжного поверенного в. М. Пржевальского в защиту Махалина
- •Дело овсянникова Заседание с.-Петербургского окружного суда с участием присяжных заседателей, 25 ноября—5 декабря 1875 г.
- •Обвинительная речь товарища прокурора в. И. Жуковского
- •Дело о «клубе червонных валетов» Заседание Московского окружного суда с участием присяжных заседателей, 8 февраля—5 марта 1877 г.
- •Обвинительная речь товарища прокурора н. В. Муравьева
- •Речь присяжного поверенного ф. Н. Плевако в защиту Мазурина
- •Дело генерала гартунга Заседание Московского окружного суда с участием присяжных заседателей, 7—14 октября 1877 г.
- •Обвинительная речь прокурора н. В. Муравьева
- •Речь присяжного поверенного, поверенного гражданских истцов в. М. Пржевальского
- •Речь присяжного поверенного и. С. Курилова в защиту о. П. Зантфлебен
- •Ответная речь прокурора н. В. Муравьева
- •Дело качки Заседание Московского окружного суда с участием присяжных заседателей, 22 и 23 марта 1880 г.
- •Обвинительная речь прокурора п. Н. Обнинского
- •Речь присяжного поверенного ф. Н. Плевако в защиту Прасковьи Качки
- •Обвинительная речь прокурора а. Ф. Кони
- •Речь присяжного поверенного в. Д. Спасовича в защиту Бороздина и Киткина
- •Речь присяжного поверенного а. В. Лохвицкого в защиту Лысенкова
- •Дело о злоупотреблениях в кронштадтском коммерческом банке Заседание с.-Петербургского окружного суда, с участием присяжных заседателей, 25 апреля—10 мая 1883 г.
- •I. Операции вкладных билетов
- •II. Постройка боровичской железной дороги
- •III. Военное комиссионерство
- •IV. Сухарные подряды
- •V. Производство ссуд путилову
- •VI. Позаимствования из кассы банка
- •VII. Разные злоупотребления
- •Речь присяжного поверенного в. Н. Языкова в защиту князя Оболенского
- •Речь присяжного поверенного князя а. И. Урусова в защиту князя Оболенского
- •Дело мельницких Заседание Московского окружного суда с участием присяжных заседателей, 16—22 декабря 1883 г.
- •Речь присяжного поверенного в. М. Пржевальского в защиту б. Мельницкого
- •Речь присяжного поверенного к. Ф. Одарченко в защиту Дорвойдта
- •Речь присяжного поверенного в. Д. Спасовича
- •Дело о злоупотреблениях в саратовско-симбирском земельном банке Заседание Тамбовского окружного суда с участием присяжных заседателей, 4 июня—3 июля 1887 г.
- •Речь присяжного поверенного в. М. Пржевальского в защиту с. Борисова
- •Убийство артистки висновской *
- •Речь присяжного поверенного ф. Н. Плевако в защиту Бартенева
- •Дело о столкновении «владимира» и «колумбии» Заседание Одесского окружного суда без участия присяжных заседателей, 28 сентября — 4 ноября 1894 г.
- •Речь присяжного поверенного н. И. Мечникова в защиту интересов Русского общества пароходства и торговли
- •Речь присяжного поверенного н. П. Карабчевского в защиту Криуна
- •Андреевский сергей аркадьевич
- •Арсеньев константин константинович
- •Бобрищев-пушкин александр михайлович
- •Герард владимир николаевич
- •Громницкий михаил федорович
- •Жуковский владимир иванович
- •Кони анатолий федорович
- •Муравьев николай валерьянович
- •Обнинский петр наркизович
- •Плевако федор никифорович
- •Спасович владимир данилович
- •Князь урусов александр иванович
- •Послесловие
- •Именной указатель
Кони анатолий федорович
1844—1927
Известный судебный деятель и оратор. Родился 28 января 1844 г. в Санкт-Петербурге. До 12 лет воспитывался дома, потом в немецком училище св. Анны, откуда перешел во Вторую гимназию; из 6 класса гимназии в мае 1861 года держал экзамен для поступления в Санкт-Петербургский университет на математическое отделение, а по закрытии в 1862 году Санкт-Петербургского университета перешел на 2 курс юридического факультета Московского университета, где и окончил курс в 1865 году со степенью кандидата. По представлении им диссертации «О праве необходимой обороны» («Московские университетские известия», 1866) Кони должен был отправиться за границу, но вследствие приостановки этой командировки поступил на службу, сначала во Временную ревизионную комиссию при Государственном контроле, потом в Военное министерство, где состоял в распоряжении начальника главного штаба графа Гейдена, для юридических работ. С введением Судебной реформы Кони перешел на службу в Санкт-Петербургскую судебную палату на должность помощника секретаря, а в 1867 г.— в Москву, секретарем прокурора Московской судебной палаты Ровинского; в том же году был назначен товарищем прокурора сначала Сумского, затем Харьковского окружных судов. После кратковременного пребывания в 1870 г. товарищем прокурора Санкт-Петербургского окружного суда и самарским губернским прокурором, он участвовал в введении Судебной реформы в Казанском округе в качестве прокурора Казанского окружного суда. В 1871 г. переведен на ту же должность в Санкт-Петербургский окружной суд, через четыре года назначен вице-директором департамента Министерства юстиции, в 1877 г.— председателем С.-Петербургского окружного суда, в 1881 г.— председателем гражданского депар-{789}тамента Судебной палаты, в 1885 г.— обер-прокурором кассационного департамента Сената, а в октябре следующего года на него вновь возложены обязанности обер-прокурора того же департамента Сената с оставлением в звании сенатора.
Таким образом, Кони провел на важных судебных постах первое тридцатилетие судебных преобразований и был свидетелем тех изменений, которые выпали за это время на долю судебного дела, в отношениях к нему как правительственной власти, так и общественной. Будущий историк внутренней жизни России за указанный период времени найдет в судебной и общественной деятельности Кони ценные указания для определения характера и свойств тех приливов и отливов, которые испытала Россия начиная с середины 60-х годов. В 1875 году Кони был назначен членом Совета управления учреждений Великой княгини Елены Павловны; в 1876 году он был одним из учредителей Санкт-Петербургского общества при университете, с 1876 по 1883 гг. состоял членом Высочайше учрежденной комиссии под председательством графа Баранова для исследования железнодорожного дела в России, причем участвовал в составлении общего устава Российских железных дорог, с того же 1876 по 1883 гг. состоял преподавателем теории и практики уголовного судопроизводства в Императорском училище правоведения, в 1877 году был избран в столичные почетные мировые судьи, а в 1878 году в почетные судьи Санкт-Петербургского и Петергофского уездов; в 1883 году в члены общества психиатров при военно-медицинской академии; в 1888 году командирован в Харьков для исследования причин крушения императорского поезда 17 октября того же года и для руководства следствием по этому делу, а в 1894 году в Одессу для направления дела о гибели парохода «Владимир»; в 1890 году Харьковским университетом возведен в звание доктора уголовного права; в 1892 году избран Московским университетом в почетные его члены; в 1894 году назначен членом комиссии для пересмотра законоположений по судебной части.
Таковы главные фазы, через которые проходила деятельность Кони, обогащая его теми разнообразными сведениями и богатым опытом, которые при широком научном и литературном его образовании и выдающихся способностях дали ему особое в судебном ведомстве положение, вооружив могущественными средствами действия в качестве прокурора и судьи. Судебной реформе Кони отдал все свои силы и с неизменной привязанностью служил Судебным уставам, как в период романтического увлечения ими, так и в период следовавшего за тем скептического к ним отношения. Такое неустанное служение делу правосудия представлялось нелегким. Проникнувшись духом Судебных уставов, он создал в лице своем живой тип судьи и прокурора, доказав своим примером, что можно служить государственной охране правовых интересов, не забывая личности подсудимого и не превращая его в простой объект исследования. В качестве судьи он сводил — выражаясь его словами — «доступное человеку в условиях места и времени великое начало справедливости в земные, людские отношения», а в качестве прокурора «был обвиняющим су-{790}дьею, умевшим отличать преступление от несчастья, навет от правдивого свидетельского показания».
Русскому обществу Кони известен в особенности как судебный оратор. Переполненные залы судебных заседаний по делам, рассматривавшимся с его участием, стечение многочисленной публики, привлекавшейся его литературными и научными речами, служат тому подтверждением. Причина этого успеха Кони кроется в его личных свойствах. Еще в отдаленной древности выяснена зависимость успеха оратора от его личных качеств: Платон находил, что только истинный философ может быть оратором; Цицерон держался того же взгляда и указывал притом на необходимость изучения ораторами поэтов; Квинтилиан высказывал мнение, что оратор должен быть хорошим человеком. Кони соответствовал этим воззрениям. Он воспитывался под влиянием литературной и артистической среды, к которой принадлежали его родители. В Московском университете он слушал лекции Крылова, Чичерина, Бабста, Дмитриева, Беляева, Соловьева. Слушание этих лекций заложило в него прочные основы философского и юридического образования, а личные отношения со многими представителями науки, изящной литературы и практической деятельности поддерживали в нем интерес к разнообразным явлениям умственной, общественной и государственной жизни. Обширные, не ограничивающиеся специальной областью знания, эрудиция при счастливой памяти давали ему, как об этом свидетельствуют его речи, обильный материал, которым он умел всегда пользоваться как художник слова.
По содержанию своему судебные речи Кони отличались всегда высоким психологическим интересом, развивавшимся на почве всестороннего изучения индивидуальных обстоятельств каждого данного случая. Характер человека служил для него предметом наблюдений не со стороны внешних, только образовавшихся в нем наслоений, но также со стороны тех особых психологических элементов, из которых слагается «Я» человека. Установив последние, он выяснял затем, какое влияние могли оказать они на зарождение осуществившейся в преступлении воли, причем тщательно отмечал меру участия благоприятных или неблагоприятных условий жизни данного лица. В житейской обстановке деятеля находил он «лучший материал для верного суждения о деле», т. к. «краски, которые накладывает сама жизнь, всегда верны и не стираются никогда».
Под аналитическим ножом Кони раскрывали тайну своей организации самые разнообразные типы людей, а также разновидности одного и того же типа. Таковы, например, типы Солодовникова, Седкова, княгини Щербатовой, а также люди с дефектами воли, как Чихачев, умевший «всего желать» и ничего не умевший «хотеть», или Никитин, «который все оценивает умом, а сердце и совесть стоят позади в большом отдалении».
Соответственно содержанию, и форма речей Кони отмечена чертами, свидетельствующими о выдающемся его ораторском таланте: его речи всегда просты и чужды риторических украшений. Его слово оправдывает верность изречения Паскаля, что истинное красноречие смеется над красноречием как ис-{791}кусством, развивающимся по правилам риторики. В его речах нет фраз, которым Гораций дал характерное название «губных фраз». Он не следовал приемам древних ораторов, стремившихся влиять на судью посредством лести, запугивания и вообще возбуждения страстей, и тем не менее он в редкой степени обладал способностью, отличавшей лучших представителей античного красноречия: он умел в своем слове увеличивать объем вещей, не извращая отношения, в котором они находились в действительности. Отношение его к подсудимым и вообще к участвовавшим в процессе лицам было истинно гуманное. Злоба и ожесточение, легко овладевающие сердцем человека, долго оперирующего патологические явления душевной жизни, ему чужды. Умеренность его была, однако, далека от слабости и не исключала применение едкой иронии и суровой оценки, которые едва ли в состоянии бывали забыть лица, их вызвавшие. Выражавшееся в его словах и приемах чувство меры находит свое объяснение в том, что в нем, по справедливому замечанию К. К. Арсеньева, дар психологического анализа соединен с темпераментом художника. В общем, можно сказать, что Кони не столько увлекал, сколько овладевал теми лицами, к которым обращалась его речь, изобиловавшая образами, сравнениями, обобщениями и меткими замечаниями, придававшими ей жизнь и красоту. {792}