V. Производство ссуд путилову

На основании параграфа 17-го Устава Кронштадтского коммерческого банка учет векселей с одной подписью (соло-векселей) без обеспечения кредита процентными бумагами или товарами не допускается. Между тем при рассмотрении книг банка было обнаружено, что 19 февраля и 7 июля 1876 г. банком были учтены соло-векселя Путилова на 155 тысяч рублей, без всякого обеспечения, а так как он не возвратил выданных ему в декабре 1874 г. вкладных билетов на 40 тысяч рублей, а под соло-векселя были получены также вкладные билеты, то сумма всех билетов достигла до 195 тысяч рублей. Из них Путиловым было возвращено на 15 тысяч рублей, а на 180 тысяч рублей остаются в обращении до последнего времени. В конце 1877 г. в погашение своего долга Путилов, не имея возможности возвратить вкладных билетов, представил векселя Кобрина со своим бланком на 185 тысяч рублей и два соло-векселя, один того же Кобрина, а другой свой на 8 тысяч 956 рублей 60 коп.; прежние же свои соло-векселя получил обратно. Обе последние суммы и составляют в настоящее время долг скончавшегося в апреле 1880 г. Путилова Кронштадтскому банку.

VI. Позаимствования из кассы банка

При производстве всех вышеприведенных операций члены правления Кронштадтского коммерческого банка пользовались в нем неопределенным кредитом, и произведенные ими позаимствования из кассы банка окончательно опустошили ее. Так, Шеньяном было учтено векселей, выданных ему Синебрюховым и другими лицами, на 880 тысяч рублей, а выданных им самим другим лицам векселей принято банком к учету на сумму более 900 тысяч рублей. В учетном портфеле оказалось большинство векселей, выданных членами правления банка, а именно: векселей Синебрюхова найдено в нем на 390 тысяч рублей, Шеньяна — на 200 тысяч рублей, Сутугина — на 76 тысяч и барона Фитингофа — на 2 тысячи рублей. Произведенной экспертизой обнаружено, что позаимствования Шеньяна начались с ноября 1874 г. и составляли к 1 января 1875 г. 155 тысяч 10 рублей. Все дальнейшие позаимствования в течение этого года составляют сумму 968 тысяч 39 рублей 22 коп. С 1877 года замечается сильное сокращение долга вследствие представления к учету векселей на 92 тысячи рублей. В начале 1879 года представление векселей Шеньяном приняло такие размеры, что если считать их обеспечением долга, то к 5 февраля 1879 г. обеспечение в такой форме превысило долг Шеньяна на 235 тысяч 196 рублей.

Но, чтобы определить настоящее значение такого превышения обеспечения долга, достаточно указать на следующий пример погашения его: векселя Шеньяна с бланком Сутугина на 150 тысяч рублей представлены в погашение долга Шеньяна по счету корреспондентов, вследствие чего оказывается, что Сутугин погашает долг Шеньяна его же собственными векселями. А потому погашение Шеньяном своего долга по счету корреспондентов в такой форме не может быть признано в действительности погашением. Независимо от счета корреспондентов, Шеньян пользовался кредитом по особому счету, называвшемуся «Счет князя Оболенского и Шеньяна». Счет этот в первый раз показан в 1878 г. в книге «Счета разных лиц», и по нем к 1 февраля 1879 г. осталось за Шеньяном непокрытого долга 133 тысячи 304 рубля 87 коп. Долг этот образовался от выдачи вкладных билетов, из процентов по учтенным векселям и из процентов, которые выплачивались банком посторонним лицам по предъявленным ими вкладным билетам, пущенным в оборот Шеньяном и князем Оболенским. Таким образом, банк не только не получал никакой прибыли от ссуд и Шеньяна, в форме вкладных билетов, но еще сам платил проценты за капитал, вовсе не находившийся у него в обороте.

По счету Синебрюхова к 5 февраля 1879 г. ничем необеспеченного долга банку состояло 82 тысячи 181 рубль 49 коп.

По счету директора Лангвагена к 5 февраля 1879 г. не обеспеченного долга банку было 49 тысяч 935 рублей 7 коп., из которых 15 тысяч 18 рублей 55 коп. были взяты им из кассы за несколько дней до закрытия банка.

По счету члена правления Сутугина долг его в 1878 году достигал до 100 тысяч рублей, но к 1 января 1879 г. осталось за ним 23 тысячи 324 рубля 32 коп.; к 5 февраля 1879 г. долг его уменьшился до 5 тысяч 37 рублей 65 коп. вследствие учета банком 17 января 1879 г. векселей Сутугина с бланком Шеньяна на 18 тысяч 236 рублей 67 коп.

По счету члена правления барона Фитинго-{539}фа ко дню закрытия банка непокрытого долга числилось 1 тысяча 914 рублей 24 коп.

Целый ряд коммерческих предприятий, предпринятых некоторыми членами правления банка с лицами, заведомо для них несостоятельными, неправильные и злонамеренные действия членов правления при производстве ссуд для этих предприятий, а равно разрешение членами правления выдачи взаимно друг другу из кассы банка значительных денежных сумм под векселя, не представляющие никакой ценности, а иногда вопреки существующих на этот предмет правил без всякого обеспечения, истощили все средства банка и привели его к неминуемому крушению.

Председатель правления Синебрюхов, директор банка и член правления Лангваген и члены правления Сутугин и барон Фитингоф, спрошенные в качестве обвиняемых, виновными себя не признали, исключая Шеньяна, сознавшегося во всех взводимых на него преступных деяниях.

По объяснению обвиняемого Шеньяна, при вступлении в правление банка он имел много долгов и посредством крупных предприятий, которые предполагал повести на средства банка, думал поправить свои дела. Скупив вместе с Синебрюховым более 2/3 акций Кронштадтского коммерческого банка, он, Шеньян, хотя не посещал правление и жил постоянно в Петербурге, но был полным распорядителем банка. На первых же порах своей службы в банке он взял из кассы 400 тысяч рублей под векселя для уплаты своих долгов, а потом уговорил правление банка принять участие в постройке Боровичской железной дороги; Синебрюхова и Сутугина склонил вступить в Военное комиссионерство и, кроме того, вступил отдельно от них в компанию с князем Оболенским по сухарным подрядам. Все эти предприятия окончились с громадным убытком, который целиком упал на средства банка, причем все наличные средства были израсходованы на потребности военного комиссионерства и Боровичской железной дороги. В оправдание всех своих действий, как член правления банка, Шеньян приводит то, что по всем предприятиям он действовал добросовестно и честным исполнением принятых им на себя подрядов для военного ведомства в военное время он принес обществу более пользы, чем вреда.

Обвиняемый Синебрюхов показал, что при вступлении его в правление банка самые крупные позаимствования из банка сделал Шеньян, взявший под свои векселя 400 тысяч рублей. Предполагать в то время, что векселя Шеньяна не имели никакой ценности, он не мог, так как последний пользовался везде, даже в Государственном банке, большим кредитом. Он вполне доверял Шеньяну, и когда его долг по простому счету достиг до большой суммы, то при переводе этого долга на векселя он по просьбе Шеньяна поставил свой бланк на его векселях на сумму 200 тысяч рублей. Вследствие этой услуги он был в руках Шеньяна и потому исполнял все его требования и старался поддержать его настолько, чтобы дать ему возможность поправить дела и расплатиться, что и представлялось вполне возможным при его миллионных оборотах. Между тем Шеньян не оправдал доверия, он тратил лично на себя громадные суммы, кредит его начал падать, и кончилось тем, что он довел банк до несостоятельности.

По объяснению обвиняемого Лангвагена, определение степени благонадежности известного лица в отношении кредита лежало не на его обязанности, а на обязанности правления банка, вследствие чего он и не может признать себя виновным в неправильных действиях по выдаче ссуд.

Подсудимый Сутугин, признавая себя виновным исключительно только в небрежном отношении к исполнению своих обязанностей, объяснил такое отношение излишним доверием к Шеньяну, Синебрюхову и Лангвагену. Вследствие такого доверия он в делах банка не принимал никакого участия и вовсе не был знаком с теми операциями, которые вызвали крушение банка.

Барон Фитингоф отозвался незнанием тех лиц, которым правление банка открывало кредит, и отрицал свое участие в злоупотреблениях остальных членов правления. Однако же такое отрицание не оправдывается следующими соображениями: по словам обвиняемого, нужда в средствах к жизни заставила его вступить в состав правления банка. По показанию же Шеньяна, он взят в состав правления вследствие того, что мог быть ему полезен по своему титулу и связям. Несмотря на это, Фитингоф не ограничился, однако, одним получением жалованья из банка, но стал заимствовать из кассы, хотя и незначительные суммы денег, ничем таковых не обеспечивая. Будучи избран в члены правления, Фитингоф в письме к Шеньяну от 27 июня 1877 г. благодарит его за доброту и заявляет желание на деле работой доказать ему свою готовность и благодарность, что в действительности и доказал впоследствии, когда появилась статья о злоупотреблениях в банке; так, он {540} делал выметки о количестве необеспеченных вкладных билетов, выданных князю Оболенскому, и о том, какого рода обеспечения могут быть от него потребованы. Делая выписку из газетной статьи, он писал Синебрюхову, что «она его сильно потревожила» и т. п.