II воспитание
Не слыхано в Черкесии примера, чтобы дети человека значительного воспитывались в родительском доме под надзором родителей; напротив, по рождении младенца немедленно отдают его на воспитание в чужие руки, то есть в руки человека, избранного в дядьки. Избранный нередко приезжает еще до рождения младенца в дом того, от которого получил согласие взять на воспитание его будущее дитя, и ждет разрешения от бремени матери будущего своего воспитанника. Потом, сделав приличное торжество в доме родителей, он возвращается к себе с новорожденным и воспитывает его до совершенного возраста.
Легко себе представить, что унесенный таким образом под чужой покров младенец, не умеющий еще различать предметы, придя в юношеские лета, только по слуху знает своих родителей, братьев и сестер, к которым естественным образом не всегда может питать нежную любовь. Отчужденный от дома родителей, он привыкает к тем людям, которые о нем имеют ежеминутное попечение; их почитает он своими родителями, а их детей почти всегда любит нежнее своих родных братьев и сестер. Такое обыкновение охлаждает некоторым образом и родительскую нежность отца к детям. Доказательством тому, и весьма явным, служит обстоятельство, что родители имеют более нежную привязанность к тем из своих детей, которые воспитываются у соседа, следовательно, под их надзором. Удивительно ли после того, что нередко дети оказывают нерасположение к родителям, которых они привыкли почитать, так сказать, людьми посторонними? Удивительно ли, что почти всегда братья, по привычке сделавшиеся детьми посторонних людей, питают взаимную ненависть, будучи к тому расположены отчасти ежедневными примерами, подаваемыми их воспитателями, которые, ища один перед другим расположения к себе сильного родителя своих воспитанников, друг к другу хранят вечную вражду? Наконец, удивительно ли, что дети одного родителя, в отрочестве и в юности, привыкшие друг к другу питать злобную ненависть, которую с молоком матери в себя всосали, придя в лета возмужалости, друг друга не щадят, как лютейшие звери? Вот источник вражды, раздирающей семейства высшего класса в Черкессии, и начало междоусобий, поглощающих счастье тысяч народа в том краю.
Причиной введения в обыкновение такого рода воспитания было, кажется, следующее: князья издавна, для увеличения своей силы, искали всех возможных средств привязать к себе дворян, а дворяне для всегдашней защиты и вспомоществования себе во всех случаях, всегда желали более сблизиться с князьями: бедные всегда и везде нуждаются в помощи богатых, а слабые в покровительстве сильных, могущество коих увеличивается обширностью влияния их на других. Для обоюдного сближения оказалось вернейшим средством воспитание детей, которое, связывая два семейства, в некотором смысле, кровным родством, приносит обоюдные выгоды, следствие которых породили странное и вредное для народной нравственности обыкновение, принявшее ныне у черкесов силу закона, освященного временем и поддерживаемого вкоренившимся мнением народа, что князь, дети которого воспитываются в собственном его доме, слаб в отечестве своем, не имея связей. Такое мнение повредит его власти, да и кроме того почли бы его за скрягу, что у черкесов считается величайшим стыдом. Во избежание подобного мнения, князья и значительные дворяне свято придерживаются введенного обыкновения, причина коего, кажется, таким образом легко объясняется.
Опишем образ воспитания черкеса. Воспитатель, или аталык, прилагает свои попечения о том, чтобы воспитанник его был ловок, учтив в обхождении со старшими, с младшими соблюдал приличие своего звания, и равно был неутомим в верховой езде и отважен в употреблении оружия. Аталыки ездят с воспитанниками в отдаленные племена, чтобы приобрести вновь вступающему на стезю наездничества друзей и знакомства. Когда воспитанник придет в совершенный возраст, воспитатель возвращает его в дом родителя с торжеством, которое состоит в том, что аталык со своим семейством, в сопровождении своих родственников и друзей, с арбами, наполненными яствами и напитками, является в дом родителей своего воспитанника, которого в тот день богато одевают и вооружают блестящими доспехами. Тут открывается семидневное пиршество; игры, забавы и пляски сменяются одни другими. При таком случае жена воспитателя пляшет, несмотря на запрещение женщинам плясать, ибо только девицы имеют на то право у черкесов. По окончании торжества отец воспитанника щедро дарит воспитателя и тех, кто был им приглашен на пир. После того аталык и друзья его возвращаются в свои дома. Такое точно торжество бывает еще до совершенного возвращения воспитанника в родительский дом, когда привозят его на показ к его матери.
Девочка, отданная на воспитание, воспитывается под попечением жены аталыка, или приемной матери. Она приучается к рукоделию, приличному обхождению, словом, ко всему, что необходимо для будущей ее жизни в супружестве. Приемная мать ездит с нею на празднества, сопровождаемые плясками, и под ее надзором воспитанница проводит там время в пляске. При возвращении воспитанницы в родительский дом соблюдаются те же обряды, какие исполняют при возвращении воспитанника.
Не только семейство воспитателя вступает в тесную связь с семейством воспитанника, но даже все родственники его и все подвластные поступают под защиту воспитанника.
Все, что мы сказали, относится к высшему званию; впрочем, соблюдается соразмерно состоянию каждого семейства. Что касается до простого народа, то и низшего звания люди с хорошим состоянием также весьма часто отдают на воспитание в чужие руки своих детей. Разумеется, беднейшие пользуются расположением богатых, и если бедный человек из мелких дворян возьмет к себе на воспитание сына богатого из звания вольных земледельцев, то сей приемыш, гордясь такой связью, ничего не щадит для удовлетворения воспитателя. Он делается настоящим «мещанином во дворянстве» и за чванство часто становится предметом насмешек. Однако между простыми людьми домашнее воспитание почитается более приличным, и воспитание в чужих домах не такую сильную ненависть производит между братьями, как в высшем кругу.
Аталык не может иметь более одного воспитанника без неудовольствия со стороны первого питомца. Когда воспитанник из княжеского рода умрет, то воспитатель в знак глубочайшей своей печали иногда обрезал себе в прежние времена концы ушей; ныне довольствуются годичным трауром.
Когда воспитанница выйдет замуж, то воспитательница получает из окупа, даваемого за девицу, большой подарок от супруга воспитанницы.
Вообще удивительно, как сильна бывает привязанность воспитателей к воспитанным ими детям и тех к своим воспитателям.
Говоря об аталыках, кстати здесь сказать, что аталыка можно приобрести, будучи уже в летах мужества. Когда дворянин желает сблизиться с князем, то приглашает его к себе, совершает торжество и подносит ему подарки, которые обыкновенно состоят из оружия, с исполнением обычая, соблюдаемого при примирении и состоящего в том, что надобно приложиться губами к сосцам жены того дворянина, который делается аталыком. В низших званиях народа соблюдаются сии обычаи, но гораздо реже. Знатный воспитанник может иметь несколько аталыков; в числе их полагается и тот, кто в первый раз брил голову молодому князю или дворянину и хранит его волосы.