Вл. Соловьев. 1889. Славянофильство и его вырождение.

«История славянофильства есть лишь постепенное обличение той внутренней двойственности непримиренных и непримиримых мотивов, которая с самого начала легла в основу этого искусственно­го движения. /... / Прежде всего, славянофилы хоте­ли бороться против Петровской реформы, против западноевропейских начал — во имя древней, мос­ковской Руси. Но рядом с этим реакционно-архео­логическим мотивом столь же существенный инте­рес имела для них прогрессивно-либеральная борь­ба против действительных зол современной им России. /.../ «Клеймо рабского ига» и «черная не­правда судов» были прямым наследием старой мос­ковской Руси, остатком допетровского времени, и бороться против этих самобытно-русских явлений славянофилам приходилось вместе с западниками во имя чужих, европейских идей.

Славянофилы хорошо чувствовали и сознавали общее коренное зло русской жизни, которым дер­жались и рабовладельческие насилия, и бюрократи­ческие неправды, и многое другое, — именно зло всеобщего бесправия, вследствие слабого понятия о чести и достоинстве человеческой личности. Это­му злу они должны были противопоставлять и про­тивопоставляли принцип человеческих прав, безус­ловного нравственного значения самостоятельной личности — принцип христианский и общечелове­ческий по существу, а по историческому развитию преимущественно западный европейский и ни с какими особенными «русскими началами» не свя­занный.

В 1853 году начинается новый фазис славяно­фильской деятельности. Вместо бытовой борьбы против нашего домашнего западничества на почве сюртуков и кафтанов, выступает теперь на первый план духовная борьба против самого настоящего Запада на почве религиозной.

Та доктрина, которая сама себя определила как русское направление и выступила во имя русских начал, тем самым признала, что для нее всего важ­нее, дороже и существеннее национальный элемент, а все остальное, между прочим и религия, может иметь только подчиненный и условный интерес. Для славянофильства православие есть атрибут русской народности /.../.

«Записка о внутреннем состоянии России», явив­шаяся на границе двух эпох новейшей русской ис­тории, обозначает вместе с тем срединную точку в истории самого славянофильства. Ею завершается развитие славянофильской мысли и начинается проверка этой мысли на деле. /... / Правда, практи­ческий вывод из его /К. Аксакова/ превосходной критики предсевастопольского режи­ма ограничивается преимущественно лишь одним требованием: свободы мнения и слова. /... / Но этот недостаток был восполнен другими членами круж­ка, в особенности Самариным, Иваном Аксаковым, Кошелевым, которые словом и делом поддерживали все необходимые преобразования прошлого цар­ствования, примыкая в этом отношении к лучшим представителям западничества.

Он /Катков/ имел мужество осво­бодить религию народности от всяких идеальных прикрас и объявить русский народ предметом веры и поклонения не во имя его проблематических доб­родетелей, а во имя его действительной силы. /... / В религии национализма правительство есть живое личное слово обожествленного народа /... / Обоже­ствление народа и государства как фактической силы, заключает в себе логическое отрицание вся­ких объективных начал правды и добра.

Родоначальники нашего национализма, объявляя, что русский народ есть самый лучший, разумели под этим, что он полнее и глубже других воспринял и усвоил вселенские, общечеловеческие начала истины и добра. /... / Но, хотя славянофилы и утверждали на словах, что русские начала суть вместе с тем и все­ленские, — на самом деле они дорожили этими на­чалами только как русскими. Господствующий тон всех славянофильских взглядов состоял все-таки в безусловном противоположении русского нерусско­му, своего — чужому. «Московские пророки» никог­да не отступали от этой первой лжи, которая у них была лишь прикрыта, но не упразднена усвоенными извне стремлениями к общечеловеческой истине и справедливости. /... / Прикрасы «вселенской правды» отпали, и осталось лишь утверждение национальной силы и исключительного национального интереса».

Соловьев выделяет несколько этапов развития славянофиль­ской идеи и указывает на то, что лучшие славянофилы вместе с лучшими западниками решали действительные проблемы России, а славянофильское движение в целом вырождалось в конце концов в пустой национализм, в безосновательное бах­вальство.

После «классического» изложения истории славянофиль­ства Соловьевым Бердяев подводит краткий афористичный итог.