30. Цивилизация и варварство. Проблема прогресса во всемирной истории

Предельно ярко ценностное содержание понятия цивилизации обнаруживается в соотношении с понятием варварства. Подчеркнем, именно соотносительность этих категорий придает им нетривиальный смысл, выполняющий функцию определения характера и направленности общественного развития в целом, значения тех или иных исторических событий, роли технологических изменений в культуре. Предоставляя возможность сравнения человеческого, индивидуально-личностного содержания различных стадий и форм развития культуры в пространстве и времени земной истории, понятия цивилизации и варварства отражают неравномерность и противоречивость общественного развития. Только с появлением различия первых классовых обществ и первобытной периферии образуется противоположность цивилизации и варварства как противоположности различных стратегий жизни и соответствующих ценностных миров. Далее, связывая, в самом общем виде цивилизацию с гуманистическими достижениями человечества, превращающими культуру в средство развития человека как высшей ценности, а варварство, соответственно, с антигуманным, реакционным использованием научно-технического прогресса, мы можем утверждать о исторически изменчивом содержании этих категорий. Поступательное движение человечества приводит к переоценке роли и значения достигнутого рубежа в преобразовании объективного мира, тех или иных культурных форм. То, что еще совсем недавно казалось свидетельством величия человеческого духа и разума, обнаруживает гибельные последствия для человеческих судеб и жизней; наоборот, казалось бы, архаичное и примитивное, начинает высвечивать человечность и духовность. Более того, опыт тоталитаризма уходящего XX века, тоталитаризма, как правого, так и левого, свидетельствует, варварство – постоянная угроза цивилизации, воспроизводясь в ее недрах, выступает неизбежным спутником социального и этнического неравенства, сопровождает постоянными взрывами фанатизма, жестокости и насилия. Так, например, современное варварство может принимать вид, в том числе присущий принимаемым за образцы демократии странам, государственной преступности. Государственный терроризм (насилие власти) и коррупция (продажность власти), сдвигая уголовно-правовое преследование с преступлений богатства, знания и привилегированного положения на преступления бедности, невежества и слабой социальной адаптированности, тем самым возводят в норму повседневного существования лицемерие, ложь и несправедливость, подрывая сами основы воспроизводства культуры и общественных отношений. Расширяя масштабы социального отчуждения, власть и богатство готовят почву для социальных возмущений, роста «низового» варварства, отрицающего ценности культуры и личности.

В чем же заключаются различия в стратегии жизни, присущие цивилизации и варварству?

Мы солидарны с точкой зрения, согласно которой каждый всемирно-исторический тип культуры характеризуется специфическим способом использования ресурсов – природных, человеческих, духовных – своего существования. Так, архаическая (первобытная, родоплеменная, примитивная) культура воспроизводит свои ресурсы в постоянном и неизменяемом виде; она блокирована жесткими механизмами, препятствующими расширенному производству исходного универсума культуры. Они ограждают от новых моделей поведения, потребностей, ценностей. Человек «архаики» воспринимает изначально данный ему мир как абсолютно необходимый, и в то же время как мир самодостаточный; его жизнь протекает в неизменных, данных от предков и сакрализованных формах одного и того же образа жизни. Появление цивилизации и механизма собственно социального развития означает коренное изменение в использовании ресурсов культуры. Общество теперь постоянно потребляет цивилизованный ресурс и столь же постоянно воспроизводит его в логике расширенного воспроизводства. Глубинная сущность цивилизации состоит в том, что, используя, употребляя, а значит, расточая, выводя из оборота результаты предшествующей упорядоченности деятельности, общество с необходимостью воспроизводит большие объемы цивилизованного ресурса, расширяя тем самым производство знакового, нормативного, предметного, социального универсума. В расширенном воспроизводстве собственного ресурса цивилизация реализуется в своей основной сущности как интенсивная стратегия выживания человека разумного на Земле.

Варварство как социокультурная форма промежуточна, маргинальна и архаике, и цивилизации. Оно создается их взаимодействием, становясь симбиозом, неорганичным соединением разнородных начал, парадоксальным единством. Варвар, - это человек архаичного общества, подвергшийся воздействию цивилизации, принявший ее как условие своего существования, как неустранимый фактор жизни, но фактор внешний, чуждый и враждебный. Подчеркнем, речь идет не об отдельном человеке, оказавшемся на перекрестке культур, но о представителе устойчивой, воспроизводящейся общности людей, определенной субкультуре, со своим универсумом, Психо-Космо-Логосом, своей стратегией жизни. Единичный маргинал (мигрант из села в город, этнический и т.п.) волею судеб вырванный из привычного культурного мира обречен, если не лично, то во втором-третьем поколении ассимилироваться в иную (этно) культурную среду. Варварство же устойчиво в своей адаптации к цивилизации, в своем отношении к ней, которое пронизано жесточайшим конфликтом. Суть его проста – варвар желает то, отчего не может отказаться, но не может сам себе обеспечить – блага цивилизации, ее потребительскую сторону, в той мере, в какой она доступна его вожделению и фантазиям. Отсюда – своеобразие жизненной стратегии варвара – потребление без производства, расточение ресурсов цивилизации, крайней формой которого является всемирно-исторический феномен вандализма – рационально немотивированное уничтожение мира цивилизации, обращение его в хаос. Не забудем двойственность варварства – оно родом их архаики – мира со своей собственной упорядоченностью, рациональностью, в котором обязательность культуры для «своих» предполагает враждебность мира (культуры) «чужих» – врага, иностранца, иноплеменника. Восстановить целостность, гармонию своего мира – значит, упорядочить, «очеловечить» враждебный, хаотический мир иной культуры. Эта враждебность принимает форму разрушения, насилия, осквернения «других» ценностей – бытовой вандализм, уличная преступность. В более сложных формах современное варварство присутствует в отказе воспроизводить государство как организацию всего общества, нигилистическое отношение к общечеловеческим ценностям, и, прежде всего, в отношении человеческой личности, ее жизни, чести, достоинства как высшей ценности цивилизации.

Развитие и воспроизводство сложных форм культуры кумулятивно, вариативно и процессуально; оно занимает тысячелетия для поиска, отбора и закрепления более сложных и совершенных способов человеческой деятельности, разрешения социальных проблем и противоречий. Культура как способность постоянного и эффективного решения усложняющихся задач, как трансляция исторического опыта через все модусы времени, как духовное начало, при помощи которого сохраняются границы, смысл и единство истории – все это для варварства обременительная ноша. Культуре противопоставлено насилие как простой и универсальной способ решения всех проблем, уничтожающий традицию, преемственность, кумулятивность и т.д. – саму культуру.

Если цивилизация знаменует собой созидающее, культуротворческое начало, то варварство выступает как начало энтропийное, деструктивно-потребляющее, паразитарное. Ценностно-нормативный подход к истории большей частью связан с понятиями, представляющими ее как эволюционирующий процесс, как поступательное движение, даже при признании циклических, застойных и попятных движений. Во многом здесь проявляется традиция Просвещения с его безоглядной верой в конечное торжество Разума и справедливости. Мы хотим подчеркнуть – варварство как таковое, инволюционная целостность, культуроподобная форма социальной энтропии, содержанием которой оказывается деградация социальности и культуры. Из метафор биологического ряда к ней ближе всего понятие гипоморфоза – формы регрессивных изменений, связанных с неполнотой развития организма, сохранением свойств, которые были полезны на зародышевой стадии или в период его созревания, но потом стали тормозом дальнейшего развития. Можно привести и другую аналогию, памятуя о характеристике культуры варварства как инфантильной, подростковой, не созревшей. Не так давно промелькнуло сообщение о жестком, но поучительном эксперименте, проделанном биологами над стадом морских котиков. Как известно, жизнь их сообществ подчиняется действию жестких регуляторов во взаимоотношении полов и возрастных групп, фиксирующих результаты внутри – и межвидового группового отбора. Биологи нарушили «гаремную» организацию стада, отогнав в море взрослых самцов, охраняющих границы своих территорий и безопасность самок с детенышами. Немедленно после этого в освободившиеся пространство ринулись молодые самцы-холостяки, «беспорядочно совокупляясь с самками и раздавливая детенышей на своем пути», как это было отмечено в отчете биологов.

Инфантильность варварства приводит к тому, что страх смерти, присущий стадии взросления, жизненному кризису на переходе от детства к взрослости, становится интенцией саморазрушения варварского общества. Это саморазрушение может принимать вид самоистребления народа в гражданской войне (Н.Бердяев), в депопуляции, когда не просто сокращение рождаемости принимает иную природу по сравнению со старением, присущим народонаселению цивилизации, но имеет место физическая деградация, обусловленная массовым алкоголизмом, давлением дефектного генофонда маргинальной массы, состояние экологической среды.

Маргинальная масса как социальное тело варварства – непосредственное выражение неорганичности социокультурного развития, явление омертвления почвы культуры. Причем речь идет сегодня не о традиционном стихийно-ограниченном воспроизводстве крестьянства как носителя народного духа (хотя ясно, что генетически отечественное, российское варварство связано с насильственным и форсированным изгнанием и уничтожением в период индустриализации и урбанизации крестьянства), а о существовании низового фундамента этнической культуры, сохраняющего преемственность и поступательность развития народа в целом, усваивающего ценности культуры цивилизации и дающего импульсы для ее дальнейшего развития. Маргинальная же субкультура, трансплантируя в ткань общественных отношений нормы и ценности архаичной уравнительности и первобытного статусно-ролевого доминирования, паразитирует на технических и духовных достижениях цивилизации, превращает культуроносителей и культуротворцев в средства своей мимикрии под «цивилизацию». Тем самым и последние захватываются процессами деградации, снижения своего потенциала и роли в обществе.

Нельзя мыслить исторический процесс абстрактно. Его критерий применим лишь по отношению к целостной социальной системе, когда происходит усложнение ее структуры и появление качественно новых форм на более высоком уровне развития. К тому же прогресс всемирной истории не протекает гладко, прямолинейно. Он включает случаи регресса – возвратного движения вспять в ранее пройденным ступеням и формам развития. Прогрессивная направленность исторического развития не исключает моментов циклического движения, круговоротов, когда возврат к исходному состоянию повторяется в определенном естественном порядке. К примеру, циклические изменения в экономике, периоды расцвета, застоя, упадка в развитии отдельных культур и цивилизаций. Они не разрушают в целом поступательный ход общественного развития, включающий в себя эволюционные, постепенные изменения и коренные революционные преобразования, резко меняющие качество социальных систем.

Как очень долгий и сложный путь прогресс человечества в целом выступает в спиралевидной форме, когда каждый исторический цикл не только включает традиционные формы, но и порождает новые, сохраняя при этом восходящую направленность исторического процесса. Следует отметить, что такое понимание прогресса присуще в наибольшей степени марксизму. Что касается других теорий, отрицающих прогресс всемирной истории, то, как уже отмечалось ранее, они сводят его к интеграции цивилизаций и культур.

Применяя критерии общественного прогресса, важно иметь в виду неодномерность прогрессивных преобразований, их разнонаправленность. Прогресс науки и техники может не совпадать с прогрессом духовной культуры, искусства, личности.

Рассмотрение логики и направленности исторического процесса подтверждает многовариантность форм общественного развития. А потому в исследовании социального опыта людей не может быть одномерности, одного единственного истинного подхода. Более приемлем всесторонний анализ с различных точек зрения. В этом плане применение к анализу всемирной истории таких понятий, как формация, циклическая культура, цивилизация, историческая эпоха, позволяет всесторонне исследовать развитие человечества.

1 Подробнее о значении языка, знака и символа см. тему №7 "Сознание и язык. Знак, значение, смысл. Проблема идеального".

2 Подробнее о структуре ценностей см. тему №1 "Понятие, структура и функции мировоззрения. Философия и мировоззрение. Предмет философии. Проблема основного вопроса философии".

188