Попытка построения православной философии

Обращаясь к поздним работам Ильина, написанным в 30-50-е годы, необходимо подчеркнуть глубокую взаимосвязь между новыми идеями, возникающими в трудах философа, и радикальными переменами в исторической ситуации. Начиная с книги «путь духовного обновления» (1935) происходит существенное изменение его философского мировоззрения. Создается впечатление, что духовное напряжение предшествующих лет стало непосильным для Ильина, и теперь он желает убедить себя и своих читателей в возможности «духовного обновления», в возможности благополучного разрешения главных проблем жизни. Перед нами возникает положительный идеал подлинно духовной, совершенной жизни. В достижимость которого философ верит.

Идея ответственности человека за положение дел в мире отходит на второй план, и одновременно Ильин пересматривает обосновывающий эту идею принцип метафизического тождества человека и Бога, что в свою очередь, приводит к смещению акцентов в системе представлений, составляющих смысл концепции духовной очевидности. Пытаясь привести свои взгляды в согласие с православной догматикой, Ильин утверждает в центральной работе позднего периода своего творчества: «никакое приближение человека к Богу не может погасить и никогда не погасит нетождество его с Господом… Поэтому в самую сущность религии входит ограниченность того единения с Богом, которое доступно человеку».

В структуре религиозного акта Ильин выдвигает на первый план личностно-творческий аспект, что неудивительно: о том, что религия есть предельно личностное отношение к высшей сущности, он писал еще в статье о Шлейермахере. Однако теперь в связи с тем, что сам религиозный акт выступает главной формой духовной очевидности. В частности, характеристики индивидуальности и неповторимости теперь преобладают над качествами единства и всеобщности; «все люди своеобразны и единственны в своем роде и в своей субъективности…» значимость религиозности – в умении переживать подлинную ценность каждого момента жизни, в умении видеть в мельчайших событиях и явлениях глубокий духовный смысл, знак сверхъестественной тайны. В религиозной оболочке здесь заключена та же идея, которая в работах 1910-1920-х гг. непосредственно связывала Ильина с философией жизни: подлинный смысл существование имеет только в том случае, когда человек глубоко переживает свое бытие, ощущает каждое мгновение текущего времени и его неповторимой индивидуальности. В изображении Ильина подлинная жизнь человека превращается в своеобразный «экстаз» в исходном заключении этого слова – как выхождение за пределы самого себя в непрерывном и абсолютно свободном духовном становлении.

Ильину довелось испытать все перипетии той трагедии, что разыгралась в XXв. На подмостках европейской истории, и, в конце концов, он не смог сохранить веру в земные силы человека, в его земное предназначение. Он нашел спасительное решение всех проблем жизни в религиозной вере; нашел разрешение всех земных трагедий в учении о посмертном существовании. И хотя Ильин продолжает повторять, что смерть является критерием подлинности всех земных жизненных содержаний, этот тезис теперь уже имеет вторичное значение, так как земное совершенство оказывается ограниченным и несущественным по сравнению с совершенством, которое дарует смерть: «…каждый человек имеет определенную степень достижимого для него совершенства. Всю жизнь свою он созревает. Восходя к этой степени; всю свою жизнь он зреет к смерти. И земная смерть его наступает тогда, когда ему не надо подняться выше, когда ему больше нечего больше достигать, когда он созрел к смертному уходу»