19. Римские газеты «Acta senatus» и «Acta Diurna».

В Древнем Риме в эпоху Юлия Цезаря по его личному распоряжению регулярно обнародовались протоколы заседаний сената. Эти протоколы легли в основу своеобразного периодического издания «Acta senatus». Выражаясь современным языком, это были отчеты о заседаниях римского парламента. Некоторое время спустя Цезарь издал указ об издании более «массовой», как сказали бы сегодня, «Ежедневной ведомости» («Acta diurna», которая тиражировалась в скрипториях множеством опытных скрибов под руководством опытного наставника и, наряду с информацией официального плана, знакомила читателей столицы и провинций со всеми выдающимися событиями дня римского общества: с общественными проблемами, литературными произведениями, с анекдотами, с сообщениями о смерти знаменитых людей, результатами гладиаторских боёв.

Ни один из номеров газеты до нас не дошел, но о том, что она существовала, мы можем судить по произведениям римских писателей, в которых она упоминается очень часто, а выписки из нее свидетельствуют о богатстве содержания.

«Actasenatus» была запрещена императором Тиберием в тот период Римской империи, когда участились процессы по государственной измене и в сенате произносились обличительные речи, нередко затрагивавшие особу императора или членов его семьи. Распространение такого рода информации не входило в интересы тиранов.

«Actadiurna» просуществовала вплоть до вторжения германских племен на территорию Римской империи, т.е. до полного упадка римской культуры, до тех пор, пока в Европе не наступил период переселения народов и активного распространения христианской религии, на многие века ставшей единственным содержанием духовной жизни европейцев. К этому времени уже практически оформились как самостоятельные сферы творчества и социальной деятельности человека: литература, музыка, живопись, история, философия и другие науки. Являются ли римские «Acta», просуществовавшие с 59 г. до н.э. до 222 г. н.э., свидетельством выделения журналистики как оригинальной сферы деятельности человека? Вряд ли так можно сказать. Несмотря на то, что они обладали такими свойствами как периодичность и тираж, их следует отнести больше к средствам ведения политики и администрирования.

20. Риторика и раннее христианство.

Первые христианские общины стали появляться в Восточном Средиземноморье в конце I в. до н.э. — начале I в. н.э. Общепри­знанно, что наиболее ранние из дошедших до нас христианских текстов были написаны по-гречески, и, следовательно, создавались под непосредственным влиянием эллинистических культур. Там, где традиция сообщает о негреческом (еврейском или арамейском) под­линнике, как в случае с Евангелием от Матфея, до нас не дошло ни слова. Поэтому культурное воздействие эллинистического мира, в том числе и риторики, не могло не сказаться на словесном и тек­стовом оформлении нового религиозного учения.

Примерно около полувека христианство распространялось прежде всего благо­даря устным проповедям и рассказам. Само слово "евангелие" (благовестие) не имело первоначально в представлении христиан специфического значения писанного произведения. Существование устного "благовестия" отразилось и в первых христианских сочине­ниях, в частности в посланиях Павла. Преимущественно устный характер проповеди нового религиоз­ного учения определил его взаимодействие с традициями позднего античного красноречия. Роль проповеди в истории христианства вообще была исключительно велика. В своем классическом виде она сводилась к цитированию евангельской перикопы и разъясняла ее смысл. Естественно, что ранняя монологическая проповедь была направлена к увещеванию, разъяснению, возвещению истины, то есть имела дидактические цели.

Христианство возникло и первоначально распространялось как религия бедняков и отверженных, людей далеких от сокровищниц образованности и культуры. Между тем рукописные книги были до­роги и малодоступны, да и грамотность в основном распространя­лась в пределах городских культурных центров, далеких от ранне­христианских общин, располагавшихся в сирийской и палестинских пустынях. С утратой воспитательной роли книги, литературы, теат­ра живая речь с ее приемами прямого эмоционального обращения к человеку, к массе обретала все большее значение.

С другой стороны, в окружающем римско-эллинистическом мире обращения к коллективу граждан с помощью речей, которые не столько несли информацию, сколько пробуждали определенную ре­акцию слушателей, были наиболее распространенным способом аги­тации и привлечения сторонников.

Первые христиане, среди которых было много людей, не входив­ших в гражданский коллектив городов, в которых они жили, — пе­реселенцев, вольноотпущенников, рабов — не признавали офици­альных публичных торжеств, религиозных празднеств. Эти люди, собираясь где-нибудь за городом или в опустевших ремесленных мастерских, ощущали свою общность, слушая пришедшего к ним проповедника. Эта общность, в свою очередь, усиливала эмоцио­нальное воздействие слова. Такое воздействие вряд ли могло ока­зать уединенное чтение рассказов о жизни Иисуса или библейских пророчеств.

Не менее сильное впечатление производили на слушателей и возводимые традицией к Христу притчи , примером которых может служить знаменитое заключение Нагорной проповеди. Притчи, как некогда рекомендованные Аристотелем для ораторской практики басни, в образной форме изъясняли то, что в непосредст­венном виде оказалось бы непонятным или неприемлемым. Образ­ная символическая форма позволяла сделать содержание многознач­ным и, следовательно, более универсальным и менее дидактичным.

Раннеевангельские литературные формы изложения кратки и очень выразительны, отличаются фольклорной свежестью образов. Примером суровой простоты сдержанности выражений и может служить самое раннее из Евангелий — Евангелие от Матфея. Се­миотические формы мысли то и дело просвечивают здесь сквозь греческий синтаксис, появляется много разговорных и негреческих выражений, отсутствуют обязательные для традиционной риторики декоративные части, такие как вступление.

Формирование епископальной церкви — важнейший период в развитии христианской риторики, потому что в это время в новую церковь приходят люди знатные, богатые и образованные. Именно они, приспосабливая христианскую проповедь для нужд имперской государственности, вводят в нее идеи и приемы греко-римской ри­торики. Уже Ориген (III в. н.э.) рассматривает проповедь не как плод божественного вдохновения, а как результат высокого искус­ства и говорит о необходимости специальной подготовки проповед­ника. Следующее за Оригеном поколение христианских проповед­ников — сплошь ораторы, получившие образование в языческих риторических школах. С победой христианства и массовым распространением нового учения в деревне для проповедей в среде неграмотного населения потребовалась упрощенная форма и примеры, а также сравнения, взятые из понятного всем быта. Характер риторики резко меняется: ее "преимущественно городской" способ изъяснения заменяется "преимущественно деревенским". Тот же Г.Л. Курбатов выделяет три вида христианских риторических про­изведений: "1) экзегетические сочинения и проповеди, которые в полной мере использовали наследие античных грамматиков в толко­вании текстов Священного писания; 2) назидательная, наставитель­ная проповедь, которая многое взяла от античных образцов "совещательного красноречия; 3) богословская проповедь, использо­вавшая богатый арсенал приемов античной философии".

Задача христианского оратора — не поразить, а убедить слуша­теля в истинности учения. Отсюда спокойный тон, ясность изложе­ния, простота языка и доступность образности. Однако слушатель Василия должен "через видимое познать невидимое", поэтому обра­зы и сравнения его речи символичны, продуманны и одновременно доходчивы. Образцом своей риторики прославленный кесариец из­бирает не современную ему изощренную технику эллинистического красноречия, а практику ораторов Афинской агоры — Перикла и Демосфена, для которых слово было действенным оружием.