Предыдущий | Оглавление | Следующий

Раздел второй. Гражданское общество

РАЗДЕЛ ВТОРОЙ. ГРАЖДАНСКОЕ ОБЩЕСТВО

§ 182

Одним принципом гражданского общества является конкретное лицо, которое есть для себя как особенная цель, как целостность потребностей и смешение природной необходимости и произвола, но особенное лицо как суще-

Гегель Г. В. Ф. Философия права. – М.: Мысль, 1990. С. 227

ственно соотносящееся с другой такой особенностью, так что каждое из них утверждает свою значимость и удовлетворяется только как опосредованное другой особенностью и вместе с тем как всецело опосредованное только формой всеобщности, другим принципом гражданского общества. Прибавление. Гражданское общество есть дифференция, которая выступает между семьей и государством, хотя развитие гражданского общества наступает позднее, чем развитие государства; ибо в качестве дифференции оно предполагает государство, которое оно, чтобы пребывать, должно иметь перед собой как нечто самостоятельное. Гражданское общество создано, впрочем, лишь в современном мире, который всем определениям идеи предоставляет их право. Если государство представляют как единство различных лиц, как единство, которое есть лишь общность, то имеют в виду лишь определение гражданского общества. Многие новейшие специалисты по государственному праву не сумели прийти к другому воззрению на государство. В гражданском обществе каждый для себя – цель, все остальное для него ничто. Однако без соотношения с другими он не может достигнуть своих целей во всем их объеме: эти другие суть/поэтому средства для цели особенного. Но особенная цель посредством соотношения с другими придает себе форму всеобщего и удовлетворяет себя, удовлетворяя вместе с тем стремление других к благу. Так как особенность связана с условием всеобщности, то целое есть почва опосредования, на которой дают себе свободу все единичности, все способности, все случайности рождения и счастья, из которой проистекают волны всех страстей, управляемые только проникающим в них сиянием разума. Особенность, ограниченная всеобщностью, есть единственная мера, при помощи которой каждая особенность способствует своему благу.

§ 183

Эгоистическая цель, обусловленная таким образом в своем осуществлении всеобщностью, обосновывает систему всесторонней зависимости, так что средства к существованию и благо единичного и его правовое наличное бытие переплетены со средствами существования, благом и правом всех, основаны на этом и только в этой связи действительны и обеспечены. Эту систему можно ближайшим образом рассматривать как внешнее государство, как государство нужды и рассудка.

Гегель Г. В. Ф. Философия права. – М.: Мысль, 1990. С. 228

§ 184

В этом своем раздвоении идея сообщает моментам их собственное наличное бытие, особенности – право развиваться и распространяться во все стороны, а всеобщности – право выступать как основание и необходимая форма особенности, равно как и власть над ней и ее последняя цель. Именно система теряющейся в своих крайностях нравственности составляет абстрактный момент реальности идеи, которая здесь есть лишь как относительная тотальность и внутренняя необходимость в этом внешнем явлении.

Прибавление, Нравственное теряется здесь в своих крайностях, и непосредственное единство семьи распалось на множество. Реальность – здесь внешность, распад понятия, самостоятельность ставших свободными налично сущих моментов. Несмотря на то что в гражданском обществе особенность и всеобщность распались, они все-таки взаимосвязаны и взаимно обусловлены. Хотя и кажется, что каждая из них делает именно противоположное другой и полагает, что может существовать, лишь держа другую на почтительном расстоянии, обе они обусловливают друг друга. Так, например, большинство людей рассматривают требование уплаты налогов как нарушение их особенности, как нечто им враждебное, препятствующее осуществлению их цели; однако сколь истинным это им ни кажется, особенность цели не может быть удовлетворена без всеобщего, и страна, в которой не платили бы налогов, не способна была бы отличаться и усилением особенности. Могло бы также казаться, что всеобщности пошло бы на пользу, если бы она стянула к себе силы особенности, как это, например, осуществляется в платоновском государстве¹; однако и это только иллюзия, поскольку обе они суть лишь друг посредством друга и друг для друга и переходят друг в друга. Способствуя осуществлению моей цели, я способствую и осуществлению всеобщего, а оно в свою очередь способствует осуществлению моей цели.

§ 185

С одной стороны, особенность для себя как распространяющееся во все стороны удовлетворение своих потребностей, случайного произвола и субъективных желаний разрушает в своих наслаждениях саму себя и свое субстанциальное понятие; с другой – удовлетворение как необходимых, так и случайных потребностей, подвергаясь бес-

Гегель Г. В. Ф. Философия права. – М.: Мысль, 1990. С. 229

конечному возбуждению и находясь в полной зависимости от внешней случайности и произвола, а также ограниченное властью всеобщности, случайно. В этих противоположностях и их переплетениях гражданское общество представляет собой зрелище как излишества, так и нищеты и общего обоим физического и нравственного упадка.

Примечание. Самостоятельное развитие особенности (ср.§ 124, прим.) есть момент, который обнаруживается в древних государствах как наступающее падение нравов и последняя причина гибели. Эти государства, в основе построения которых лежал либо патриархальный и религиозный принцип, либо принцип более духовной, хотя и более простой, нравственности, лежало вообще изначальное, природное созерцание, не могли вынести в себе его раздвоения, бесконечной рефлексии самосознания и пали жертвой этой рефлексии, как только она стала проявляться сначала в умонастроении, а затем и в действительности, поскольку их еще простому принципу недоставало подлинно бесконечной силы, содержащейся лишь в том единстве, которое дает противоположности разума развернуться во всей ее силе, преодолевает ее и тем самым сохраняет себя в ней и держит ее в себе. Платон в своем государстве изображает субстанциальную нравственность в ее идеальной красоте и истине², однако справиться с принципом самостоятельной особенности, ворвавшимся в его время в греческую нравственность, он может, только противопоставляя ему свое лишь субстанциальное государство и совершенно исключая из него этот принцип вплоть до самых начальных его проявлений, таких, как частная собственность (§ 46, прим.) и семья, а затем и в дальнейшем его развитии как произвольный выбор сословия и т. д. Этот недостаток и является причиной непонимания великой субстанциальной истины его государства и того, что это государство обычно считают мечтой абстрактной мысли, тем, что часто называют даже идеалом. Принцип самостоятельной в себе бесконечной личности единичного, субъективной свободы, возникшей внутренне в христианской религии, а внешне, и потому в связи с абстрактной всеобщностью, – в римском мире, не получает подобающего ему права в этой лишь субстанциальной форме действительного духа. Этот принцип относится исторически к более позднему времени, чем греческий мир, также и философская рефлексия, нисходящая до этой глубины, относится к более позднему времени, чем субстанциальная идея греческой философии.

Гегель Г. В. Ф. Философия права. – М.: Мысль, 1990. С. 230

Прибавление. Особенность для себя есть излишество и безмерность, и формы этого излишества также безмерны. Своими представлениями и рефлексиями человек расширяет сферу своих вожделений, не представляющую собой замкнутого круга, как инстинкт животного, и ведет их в дурное бесконечное. Но с другой стороны, лишения и нужда – также нечто безмерное, и запутанность этого состояния может быть приведена в гармонию только с помощью покоряющего его государства. Если платоновское государство хотело исключить особенность, то это не могло бы помочь, ибо подобная помощь противоречила бы бесконечному праву идеи предоставлять свободу особенности. В христианской религии прежде всего возникло право субъективности как бесконечность для-себя-бытия, и при этом целостность должна получить достаточную силу, чтобы привести особенность в гармонию с нравственным единством.

§ 186

Но принцип особенности, именно потому что он развивается для себя в тотальность, переходит во всеобщность и в ней одной обладает своей истиной и правом на свою позитивную действительность. Это единство, которое из-за самостоятельности обоих принципов на этой точке зрения раздвоения (§ 184) не есть нравственное тождество, есть именно поэтому не как свобода, а как необходимость того, чтобы особенное поднялось до формы всеобщности, искало и имело в этой форме свое пребывание.

§ 187

Индивиды в качестве граждан этого государства – частные лица, целью которых является их собственный интерес. Поскольку же эта цель опосредована всеобщим, которое тем самым представляется им средством, то она может быть ими достигнута только постольку, поскольку они сами определяют свои желания, воление и действование всеобщим образом и делают себя звеном этой связующей цепи. Интерес идеи, не присутствующий в сознании этих членов гражданского общества как таковых, состоит в процессе, назначение которого состоит в том, чтобы поднять их единичность и природность через естественную необходимость и через произвол потребностей до формальной свободы и формальной всеобщности знания и воления, чтобы формировать субъективность в ее особенности.

Гегель Г. В. Ф. Философия права. – М.: Мысль, 1990. С. 231

Примечание. С представлениями о невинности естественного состояния, о простоте нравов примитивных народов, с одной стороны, с воззрением, рассматривающим потребности, их удовлетворение, удовольствия и удобства частной жизни и т. п. как абсолютные цели – с другой, связано то обстоятельство, что в одном случае образование рассматривается как нечто лишь внешнее, ведущее к упадку, в другом – только как средство для достижения названных целей; оба воззрения свидетельствуют о незнакомстве с природой духа и целью разума. Дух обладает своей действительностью лишь посредством того, что раздваивается в себе самом, сообщает себе в естественных потребностях и в связи с этой внешней необходимостью предел и конечность, и именно тем, что он в них встраивается, он преодолевает их и обретает в них свое объективное наличное бытие. Поэтому целью разума не является ни естественная простота нравов, ни удовольствия как таковые, возникающие при развитии особенности и достигаемые посредством роста образования; она заключается в том, чтобы устранить природную простоту, т. е. частью пассивную самоотверженность, частью грубость знания и желания, т. е. непосредственность и единичность, в которые погружен дух, и чтобы прежде всего эта его внешность обрела разумность, на которую она способна, а именно форму всеобщности, рассудочность. Лишь таким образом дух чувствует себя в этой внешности как таковой в своей стихии и у себя. Его свобода имеет, таким образом, в ней наличное бытие, и он становится в этой в себе чуждой его назначению к свободе стихии для себя, имеет дело лишь с тем, на что наложена его печать и что произведено им. Тем самым форма всеобщности достигает для себя в мысли существования, – форма, которая только и есть достойная стихия для существования идеи. Поэтому образование в его абсолютном определении есть освобождение и работа высшего освобождения, абсолютный переходный пункт к уже не непосредственной, природной, а духовной, также поднятой до образа всеобщности, бесконечно субъективной субстанциальности нравственности. Это освобождение есть в субъекте тяжкий труд, направленный на преодоление голой субъективности поведения, непосредственности вожделения, а также субъективной суетности чувства и произвола желаний. То обстоятельство, что освобождение представляет собой этот тяжкий труд, и является отчасти причиной того нерасположения, с которым к нему относятся. Однако посредством этого труда, связанного с обра-

Гегель Г. В. Ф. Философия права. – М.: Мысль, 1990. С. 232

зованием, субъективная воля сама обретает в себе объективность, в которой она со своей стороны только достойна и способна быть действительностью идеи. Вместе с тем эта форма всеобщности, до которой особенность поднимается посредством труда и образования, составляет объяснение того, что особенность становится истинным для-себя-бытием единичности и, передавая всеобщности наполняющее ее содержание и ее бесконечное самоопределение, сама есть в нравственности как бесконечно для себя сущая, свободная субъективность. Это точка зрения, показывающая, что образование является имманентным моментом абсолютного и обладает своей бесконечной ценностью.

Прибавление. Образованными можно в первую очередь считать тех людей, которые способны делать все то, что делают другие, не подчеркивая свою частность, тогда как у людей необразованных бросается в глаза именно эта частность, поскольку их поведение не следует всеобщим свойствам вещей. В своих отношениях с другими людьми необразованный человек легко может их обидеть, так как он действует по своему побуждению, не предаваясь рефлектированию о чувствах других. Он не хочет задевать других, но его поведение не согласуется с его волей. Следовательно, образование есть сглаживание особенности, необходимое для того, чтобы она вела себя согласно природе вещей. Истинная оригинальность, создавая предмет, требует истинного образования, тогда как неподлинная принимает форму тех безвкусных проявлений, которые приходят в голову лишь необразованным людям.

§ 188

Гражданское общество содержит в себе три следующих момента:

A) опосредствованно потребности и удовлетворение единичного посредством его труда и посредством труда и удовлетворения потребностей всех остальных, систему потребностей;

B) действительность содержащегося в этом всеобщего свободы, защиты собственности посредством правосудия;

C) забота о предотвращении остающейся в этих системах случайности и внимание к особенному интересу как к общему с помощью полиции и корпораций.

Гегель Г. В. Ф. Философия права. – М.: Мысль, 1990. С. 233