2. Изобразительное искусство Фресковая живопись храмов Владимира и Новгорода.

Стены Дмитриевского собора греческие мастера, специально приглашенные Всеволодом Большое Гнездо, расписали такими фресками, что прихожане, глядя на них, приходили в радостное изумление. Во время варварской реконструкции 1843 года почти все росписи погибли, сохранились лишь те, которые изображают Страшный суд. Греческий художник красиво расположил по сте­нам выразительные фигуры апостолов, напоминавших велича­вой стройностью античных героев. На северном склоне большого свода сохранились фрески, исполненные совсем иначе, на них видны фигуры ангелов, облик которых очень напоминает внеш­ность русских крестьянских юношей: широкие скулы, округлое лицо, большие раскосые глаза и пышные золотые кудри. Не­сомненно, эти фрески выполнены русским помощником. Опреде­лить руку русского мастера достаточно легко. Он пишет менее уверенно и точно, чем его греческий учитель. Живопись кажется более дробной, в этом проявляется не столько недостаток ма­стерства, сколько своеобразие национального вкуса - любовь к узорочью.

Столь же хороши были фрески и в новгородских храмах, в церкви Спаса на Нередице они покрывали стены сплошным ковром /9/. Создавали фрески десять мастеров. Самым талантливым был художник, кисти которого принадлежат изображения пророков в простенках окон барабана. Наибольшее впечатление производит образ пророка Аарона. Старческое лицо с упрямым ртом и жестким взглядом, в котором чувствуется что-то сумрачное и резкое. Кажется, вещему старцу чужды сомнения и инакомыслие. Такой пророк мог появиться только в Новгоро­де — на суровой бедной земле, которая располагала, к «просто­му», трезвому взгляду на жизнь. Подлинно народная, волевая и мужественная сила, наполнявшая новым содержанием визан­тийский канон, нашла свое выражение в нередицких фресках. В новгородской живописи конца XII века появляется характер­ное новшество: исчезают мягкие светотеневые переходы, прису­щие византийской и киевской монументальной живописи (они придавали некоторую объемность образу). На место этих пере­ходов приходят так называемые света — резкие белые блики, усиливающие эмоциональное воздействие образа. Облик святого видоизменяется, ему становятся присущи совершенно новые чер­ты. Таким «новым» святым и выглядит пророк Аарон.

В этот период на Руси все большее распространение получа­ет икона. К сожалению, от этого времени их дошло до нас сов­сем немного, по те, что сохранились, являются истинными ше­деврами.

Самая известная из них — новгородская икона, изображаю­щая архангела Михаила, носит название «Ангел Златые власы». Написан этот образ в конце XII века и несет в себе чистоту, и светлую красоту, полную тонкого лиризма. В глазах ангела глубокая и лучистая печаль, отражающая русскую душу, гото­вую принять свой особый удел с его трагическими испытаниями.

В не менее известном «Спасе Нерукотворном» /10/ (середина XII века) передана сила и напряженность. По-разному "изогну­тые брови придают лику Христа особую выразительность и со­здают суровый и величественный образ Спасителя.

«Устюжское Благовещение» — так ошибочно названа икона новгородского письма, которая создана примерно в то же время, что и «Спас». Изображенные Мария и Архангел Гавриил созер­цают внутренним взором чудо «от века таинства явление». Спо­койны и светлы их лица. В иконе присутствует едва заметная символическая деталь — как бы просвечивающее сквозь складки одежд Богоматери изображение младенца Христа — знак вопло­щения Его в теле Богородицы. Фигуры Гавриила и Марии не­сколько грузны, но высокое качество исполнения выдает перво­классного мастера, знакомого, с классикой византийской жи­вописи.

К лучшим образцам новгородской школы относится «Облач­ное Успение», происходящее из Десятинного монастыря. Икона называется так потому, что помимо Успения Богоматери на зад­нем плане изображены летящие на облаках апостолы. Успение в переводе со старославянского означает «усыпление», «смерть»— это последний сюжет богородичного цикла: смерть Марии и воз­несение ее на небо. В одном из апокрифов сказано, что перед смертью Мария обратилась с молитвой к Сыну, чтобы Он послал Ей в утешение апостолов. Молитва была услышана, и апостолы, живые и мертвые, на облаках явились к Богородице. Несмотря на трагический сюжет, икона не производит тягостного впечат­ления. Яркое золото фона, приглушенные краски, определенное место каждой детали — все говорит об особом душевном состоя­нии художника. Смерть Марии воспринимается им не как конец бытия, по как начало новой и светлой жизни на небесах. Икона как бы разделена на две части; земную и небесную. В нижней изображен смертный одр Марии с собравшимися вокруг нее апостолами, перед ложем стоят ее красные туфли, как напоми­нание о том, что она совсем недавно была жива. Верхняя часть иконы изображает торжество вознесения души Богородицы на небо, что столь же реально и несомненно для живописца, как и земное прощание.

Иконы домонгольской Руси.

Очень интересны иконы Владнмиро-Суздальского княжества, которые носят название Деисус /11/. В композиции деисуса отра­жалась тема моления, заступничества святых за род человече­ский. В центре располагался образ Христа Вседержителя (Спас в силах). Справа и слева от него находились фигуры, обращаю­щихся к нему Богоматери и Иоанна Предтечи, далее чаще всего следовали архангелы Михаил и Гавриил и апостолы Петр и Павел, Деисусы делятся на оглавные (то есть изображения го­лов), оплечные, поясные и в полный рост.

Оплечный «Деисус» (XII в.), где с двух сторон от Спаса Эммануила /12/ скорбные ангелы заменяют фигуры Марин и Иоанна, трогает нас своей ласковой одухотворенностью.

Прекрасна икона Дмитрия Солунского. На ней изображен благочестивый воин, умерщвленный за христианскую веру при императоре Диалектиане, у русских он считался покровителем воинства и славян. Дмитрий в богатых одеждах восседает на троне, держа, в руке наполовину обнаженный меч. Икона напи­сана живо и сочно. Горделивая стройность и спокойствие, му­жественная красота — всем своим обликом Дмитрий Солунский олицетворяет князя-воина, призванного творить суд и защищать несправедливо обиженных. Икона принадлежала Всеволоду Большое Гнездо — на троне Дмитрия изображен княжеский знак.

Кроме Владимира и Новгорода, иконописцами славился в то время Ярославль. Основанный еще Ярославом Мудрым, он до XII века входил в состав Владнмиро-Суздальского княжества, но и 1218 году стал «стольным градом» самостоятельного удела. Его культурное значение весьма возросло. В XIII веке в Яро­славле были созданы несколько великолепных икон. Жемчужи­ной среди них по праву считается Богоматерь «Великая Пана­гия», иначе ее называют «Ярославской Орантой». Богоматерь изображена в виде молодой женщины, стоящей на овальном красном ковре и поднявшей руки с раскрытыми ладонями до уровня плеч. На груди Марии золотой-диск с поясным Эммануи­лом. Прообразом этой монументальной иконы явилась «Неру­шимая стена» - киевская Оранта. Но насколько ярославская Богоматерь человечнее! В ней нет суровости образца. Легка и стройна фигура, на щеках играет румянец, лицо неповторимо прекрасно и живо.

Мастер старательно, хотя и незаметно для зрителя, нарушает геометрическую правильность композиции. Это сделано для того, чтобы изображение не казалось слишком симметричным и пото­му застылым. Фигура Марии дана не строго в фас, а немного повернута влево; мафорий (плащ) различно спадает с правой и левой руки. Лицо Богоматери тоже обладает известной ассимметрией: чуть раскосые глаза, высокие брови, округлый подбо­родок - перед нами живое русское лицо.

Образ ярославской Оранты — лишнее подтверждение тому, что для художника XII века не существовало никаких жизнен­ных противоречий и неразрешимых конфликтов. Мир и порядок для него величествен и незыблем, это и олицетворяет линейный ритм иконы. Рисунок передает лишь самое главное, сущностное в образе, но вместе с тем Оранта не холодна и не рассудочна, она полна земной красоты, сохраняет идеалы прекрасного, ко­торые исповедывало народное искусство.