§6. Недопустимость злоупотребления правами

Как бы перекликаясь с И.В. Новицким, Л.В. Щенникова, пытаясь предельно кратко охарактеризовать новый облик гражданского права России, пишет о том, что наиболее подходящим является эпитет «нравственное». Сухие абстрактные нормы, регулирующие рыночные имущественные отношения, связанные с использованием товарно-денежной формы, могут породить старые образы рынка, где обманывают и обкрадывают. Истина же заключается как раз в обратном: имущественные отношения только тогда могут служить человеку, удовлетворять его потребности, когда они строятся на доверии, порождаются действительной волей, исполняются надлежащим образом. Вот почему в качестве главного принципа в цивилизованном гражданском обществе выступает принцип фидуциарности, или доверительности, а руководящим афоризмом могут быть слова Марка Аврелия о том, что люди рождаются, «чтобы помогать друг другу, как рука помогает руке, нога — ноге, верхняя челюсть нижней»¹⁹³.

Определяя пределы осуществления гражданских прав, ст. 10 ГК РФ устанавливает, что «не допускаются действия граждан и юридических лиц, осуществляемые исключительно с намерением причинить вред другому лицу, а также злоупотребление правом в иных формах». В.П. Грибанов, внесший в разработку проблемы злоупотребления правами наибольший вклад, рассматривал это явление как «особый тип гражданского право нарушения, совершаемого управомоченным лицом при осуществлении принадлежащего ему права, связанный с использованием недозволенных конкретных форм в рамках дозволенного общего типа поведения»¹⁹⁴. Как правильно отмечает Л.В. Щенникова, трудность правоприменительной деятельности как раз и заключается в распознании этого типа правонарушения, традиционно именуемого в континентальном праве шиканой, а в странах общего права — law of nuisance¹⁹⁵.

Этого типа правонарушения нет в букве, он не описан и не может быть описан в законе, он противоречит духу гражданского права, а значит, от каждого судьи требуется большой нравственный и умственный труд, чтобы в каждом конкретном случае обнаруживать выход лица за пределы добросовестности, обозначенные в ст. 10 ГК РФ.

В.А. Белов, анализируя принцип добросовестности, выдвинул гипотезу о том, что данный принцип является общим понятием по отношению к двум другим принципам — разумности и справедливости¹⁹⁶. Анализируя содержание ст. 10 ГК РФ, он пришел к выводу, что она неудачна, поскольку только управомочивает суд, но не обязывает его отказывать в защите прав, осуществляемых недобросовестно. Между тем всякие попытки недобросовестного оперирования правами и обязанностями должны пресекаться, поскольку добросовестность — это принцип гражданского права. Поступая недобросовестно, лицо ставит себя вне гражданского права, а следовательно, не может рассчитывать на гражданско-правовую защиту.

Недопустимость злоупотребления правами, или запрет на шикану, устанавливаются законодателями разных стран разными способами. Так, §226 Германского Гражданского уложения шиканой или злоупотреблением правом считает только такое осуществление права, которое может иметь своей единственной целью причинение вреда другому. В статье 2 Швейцарского Гражданского уложения установлено, что недопустимо всякое осуществление прав, противное началам «доброй совести»¹⁹⁷.

Понятие злоупотребления правом охватывает в швейцарском гражданском законодательстве гораздо более широкий круг действий, поскольку для немецкого гражданского права существенным признаком шиканы является субъективный умысел причинить другому вред, а для швейцарского, напротив, достаточно только объективного несоответствия принципам доброй совести.

Таким образом, если для квалификации действий в качестве шиканы необходимо каждый раз доказывать наличие у коммерческой организации, заключающей договор, умысла на причинение вреда другому лицу, что, как известно, практически невозможно доказать применительно к таким субъектам гражданского права, как юридические лица, то такой законодательный запрет на шикану означает только то, что применять его на практике будет исключительно трудно. Как отмечает Е.А. Суханов, определение шиканы в российском Гражданском кодексе заимствовано из Германского Гражданского уложения, при этом дословно воспроизводится его §226¹⁹⁸.

Однако содержащаяся в п. 1 ст. 10 ГК РФ норма предусматривает, кроме шиканы, злоупотребление правом в иных формах. Это позволяет утверждать, что российский законодатель соединил как немецкий, так и швейцарский подходы к понятию «злоупотребление правом». От швейцарского подхода происходит признание такой формы злоупотребления правом, которая объективно причиняет вред другому лицу. По мнению Е.А. Суханова, субъективная сторона подобных злоупотреблений правом может выражаться в форме косвенного умысла или неосторожности¹⁹⁹.

С нашей точки зрения, забота о нравственной основе взаимоотношений в предпринимательской сфере требует дополнительного шага в сторону более широкого подхода к анализируемой норме. Всякое осуществление права, противоречащее принципу добросовестности, следует рассматривать как одну из форм злоупотребления правом²⁰⁰. Объясняя сущность швейцарского подхода, основанного на объективном несоответствии поведения началам «доброй совести», И.А. Покровский писал, что «под это последнее могут быть подводимы, например, и те случаи, когда я осуществляю свой малый интерес в ущерб вашему большому, или когда я причиняю вам вред не потому, что желаю его, а просто потому, что не обращаю на ваши интересы никакого внимания»²⁰¹.

Очевидно, что такой подход существенно расширяет степень судейского усмотрения²⁰² в определении наличия злоупотребления правом только исходя из соображений справедливости и других моральных ценностей.

Права Л.В. Щенникова, которая констатирует, что сегодня судья оказывается вынужденным толковать не только нормы, работая с буквой закона, но и исходить при принятии решения из действительных намерений контрагентов. Таким образом, на плечи всех — от участников рынка до правоприменителей — «свалился» моральный закон Kaнта»²⁰³. Видимо, не случайно В.В. Витрянский отмечает, что «неумение или нежелание участников гражданского оборота защищать свои нарушенные права, пассивность кредиторов затрагивают не только интересы конкретных лиц, но и оказывают общее негативное влияние на макроэкономические тенденции, следствием которого являются кризис неплатежей, неплатежеспособность огромного числа субъектов предпринимательства, недобросовестность в коммерческих делах»²⁰⁴.

Как российская Конституция, так и ГК РФ создают образ цивилизованного предпринимателя, живущего в обществе, считающегося с существующими в нем общепризнанными моральными принципами.

Заслуживает внимания вопрос об отраслевой принадлежности принципа недопустимости злоупотребления субъективными правами. Обычно его рассматривают как отраслевой принцип гражданского права, причем в отличие от основных начал гражданского законодательства, предусмотренных в ст. 1 ГК РФ, как один из принципов осуществления гражданских прав и исполнения обязанностей²⁰⁵.

Е.А. Суханов справедливо отмечает, что принципиальное правило о необходимости осуществления гражданских прав в соответствии с социальным назначением дополняется принципиальным запретом осуществления гражданских прав исключительно с намерением причинить вред другому лицу, а также злоупотребления правом в иных формах. Нарушение данного «принципиального запрета» в процессе осуществления права является гражданским правонарушением даже при отсутствии специальной нормы, указывающей на неправомерность конкретного действия, имевшего место при осуществлении субъективного права. Поэтому, считает Е.А. Суханов, злоупотребление правом — это самостоятельная, специфическая форма нарушения принципа осуществления гражданских прав в соответствии с их социальным назначением.

Полагаем, что подобный подход основан на жестком делении единого российского права на отрасли и преувеличении фактического значения такого деления, а потому уже в силу этого неприемлем.

С нашей точки зрения, принцип недопустимости злоупотребления субъективными правами является общим принципом права, выраженным в форме конституционного принципа. В части 3 ст. 17 Конституции РФ закреплено, что осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц. Не случайно, блестящий русский цивилист М.М. Агарков еще в 1946 г. предлагал внести в гражданское законодательство Союза ССР и РСФСР статью, запрещающую злоупотребление правом. При этом он исходил из того, что запрет шиканы уже является конституционным принципом, поскольку ст. 130 Конституции СССР 1936 г. устанавливала обязанность каждого гражданина соблюдать Конституцию, законы, уважать правила социалистического общежития.

Необходимо определить соотношение между принципом добросовестности и запретом шиканы.

В статье 10 ГК РФ не случайно говорится о необходимости осуществления права «разумно и добросовестно».

Принцип разумного и добросовестного осуществления субъективных гражданских прав является более общим принципом, по отношению к которому принцип недопустимости осуществления прав во зло другим выступает в качестве частного. Отсюда вытекает необходимость углубленного изучения такого правового принципа, как принцип добросовестности.

Всякие попытки недобросовестного осуществления прав должны пресекаться. Всякое правопользование с целью причинить вред другим лицам, противоречит принципу добросовестности.

Т.С. Яценко обратила внимание на то, что в немецкой литературе подчеркивается: для привлечения к ответственности за совершение шиканы управомоченного субъекта требуется установить, что он не преследовал никакие иные цели, кроме как причинение вреда другому лицу.

Тем не менее в работах некоторых немецких авторов встречается утверждение о том, что запрет шиканы распространяется в том числе и на случаи, когда лицо преследует и иные цели, но при условии, что последние противоречат праву или нравственности²⁰⁶.

Связь принципа добросовестности и запрета на шикану позволит, как нам кажется, устранить некоторые дефекты ст. 10 ГК РФ. Основным недостатком современной формулировки злоупотребления правом является то, что в силу излишней категоричности она препятствует судам использовать ее в судебной практике.

Квалификация действия в качестве шиканы только в случаях осуществления права исключительно с намерением причинить вред другому лицу значительно сужает возможности судебного применения ст. 10 ГК РФ.

Высшие суды России постарались нивелировать излишний категоризм нормы п. 1 ст. 10 ГК РФ, на что обратила внимание в своей работе Т.С. Яценко²⁰⁷. В пункте 5 постановления Пленумов Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ от 1 июля 1996 г. No 6/8 «О некоторых вопросах, связанных с применением части первой Гражданского кодекса Российской Федерации»²⁰⁸ указано: «..отказ в защите права со стороны суда допускается лишь в случаях, когда материалы дела свидетельствуют о совершении гражданином или юридическим лицом действий, которые могут быть квалифицированы как злоупотребление правом., в частности, действий, имеющих своей целью причинить вред другим лицам». При этом в постановлении опущено указание на то, что лицо действует «исключительно с намерением» причинить вред другому лицу.

Однако этого разъяснения оказалось явно недостаточно. Импульс не дошел до судов, поэтому считаем необходимым обеспечить более широкое применение положений ст. 10 ГК РФ с помощью принципа добросовестности.

Шикана — это только одна, самая злонамеренная форма злоупотребления правом. Однако по смыслу конституционного принципа добросовестности (ст. 17, ч. 3 Конституции РФ) возможны и иные формы, не связанные столь жестко с субъективным намерением причинить вред другому лицу.

В этих иных формах недопустимого осуществления права на первый план выходит простое игнорирование законных интересов контрагентов либо публичных интересов. Пренебрежение интересами других лиц объективно причиняет вред, поскольку нарушенными оказываются запреты, императивы, составляющие нормативное содержание принципа добросовестности.

Такой подход к конституционному истолкованию положений ст. 10 ГК РФ направлен на значительное расширение практики ее применения.

Нами полностью поддерживаются выводы Т.С. Яценко, согласно которым анализ современной весьма скудной судебной практики применения ст. 10 ГК РФ свидетельствует о том, что санкция за правонарушения, предусмотренные ею, в виде отказа лицу в защите принадлежащего ему права применяется в форме отказа в удовлетворении требований лица, вытекающих из принадлежащего ему права. Отказ в защите права может сопровождаться также возложением на управомоченное лицо в соответствии со ст. 151, 1099—1101 и 1064 ГК РФ обязанности возместить причиненный шиканой вред, причем как моральный, так и имущественный²⁰⁹.

Статья 10 ГК РФ вполне успешно может применяться для квалификации в качестве ничтожных по ст. 169 сделок, имеющих целью причинение вреда контрагенту, либо действий субъектов гражданского права, пренебрегающих законными интересами других лиц или публичными интересами.