Запахи, звуки, цвета в сказке Гофмана

Восприятие мира романтиками формируется через чувство. Поэтому запах, звук, цвет выполняют в сказке важные функции, иллюстрируют тему двоемирия, способствуют раскрытию замысла автора…

Пространство идеальной сферы насыщено благоуханиями, будь то интерьер (в комнате Альпануса колыхался «таинственный аромат неведомых курений») или пейзаж («зеленые благоухающие рощи», «благоухающий лес», «душистая цветочная пыльца», «по кустарникам пронеслось сладостное дуновение, и розы заблагоухали еще сильнее» и т.п.).

Запахи волшебного мира приятны. Их источники – сама природа: цветы, растения, деревья, «неведомые куренья», очевидно, привезенные из Индии благовония, ведь Лотос – лучший друг Альпануса.

Сфера обыденного лишена благоуханий и представлена лишь запахом табачного дыма, который «вонял совсем невыносимо и оглушал… чувства».

Сказка наполнена разнообразнейшими звуками, которые участвуют в создании образов персонажей, природы, являются эмоциональным (психологическим) камертоном. Волшебные мелодии воспринимаются лишь слухом персонажа, наделенного поэтическим воображением. В основе звуков, наполняющих пространство «музыкантов», лежит гармония, благозвучие, источники которых разнообразны. Это природа (вода, растения, лес, ветер, огонь, таинственные силы); животные, птицы, насекомые; предметы, музыкальные инструменты, стихи, сами «музыканты» (например, появлению Альпануса всегда предшествует «небесная, сладостно журчащая музыка», в его владениях звучат «диковинные голоса», сам он говорит «тихо, несколько протяжно»)…

Из-за любви дар речи может быть утрачен. В присутствии Кандиды Бальтазар «слова разумного вымолвить не может», «немеет», «только стонет и вздыхает». Любовь невозможно выразить словами, полагают романтики, ибо она является «чистейшим созвучием психического начала по закону дуализма» (слова Альпануса), следовательно, «созвучием» двух сердец, двух родственных душ…

Пространство «немузыкантов» наполнено диссонансом, «удивительное пристрастие» к которому, а также к «резким, царапающим полутонам» подметил у Гофмана Ст. Цвейг… Издаваемые ими звуки, лишенные оттенков, располагаются в нижнем или верхнем регистре и режут ухо, воспроизводя прямолинейность, грубоватость мира филистеров. Так, у Цахеса странный сиплый бас, «грубый», «варварский» голос. Но при этом он пронзительно кричит, мерзко, пронзительно мяукает… Грубоват и голос Кандиды, она «покатывается со смеху». Немузыканты «шумят, горланят, вопят, громко смеются», профессор эстетики «взревел громоподобным голосом» и т.п.

Антиномия «гармония/ диссонанс» характеризует звуковые доминанты этих миров и демонстрирует романтическую идею двоемирия…

Цветовые эпитеты в сказке встречаются в пейзажах, реже портретах. В восприятии «музыкантов» окружающий мир переливается всеми цветами радуги и множеством их оттенков. Эпитеты «пестрый», «сверкающий», часто употребляемые, передают яркость, красоту, цветовое богатство мира природы и фей, доступного для поэтического взора. «Музыкантов» окружают «сверкающие птицы и насекомые», «огненные радуги», «пламенеющий закат», «сверкающий чудесный цветок», «пестрые нарядные бабочки», «невиданные редкостные птицы с пестрыми, сверкающими перьями», «сверкающее ожерелье» и т.п.

Здесь большое количество слов со значением света, источники которого разнообразны: звезды, молнии; лучи из набалдашника трости Альпануса; глаза Бальтазара; любовь; волшебные силы; природа… Эпитеты «золотой», «серебряный», обозначающие одновременно и цвет и материал, чаще используются в значении цвета, символизируя радость, блаженство («золотые облака, словно чудесные сны», «отверзлись золотые врата небесного счастья» и т.п.).

В восприятии «немузыкантов» окружающий мир неярок, и потому очень немного характеризующей его цвето-световой лексики. На этом тусклом, бесцветном фоне выделяется портрет Цахеса, в котором «звучат» три цвета. Доминирующим среди них является черный: Цахес ассоциируется с «черным предметом», с «чем-то черным», у него черные волосы, черные «глазенки», у Пульхера он вызывает «черные мысли» о самоубийстве. Одет он в багряно-красное расшитое платье, на голове невидимая для посторонних глаз «красная полоска». Завершающий штрих портрета – «синие губы» «мерзкого рта». Цветовая гамма портрета вызывает неприятные ассоциации, символизируя «зло, деструктивные силы, гнев, бесчестье». Символика синего цвета («благородство происхождения») иронически переосмысливается Гофманом.

( Зарубежная литература XIX века : практикум. – М. : Наука, 2002.- С. 88-92.)