2. Становление и развитие русской философии (XVIII - XIX вв.).

Один из первых славянских философов на Руси был «русский украинец» (так он сам себя называл) Григорий Сковорода. Он вел жизнь странствующего философа. Через духовное устроение отдельной личности, через воспитание человека нравственного только и можно придти к идеальному обществу, учил он. Мораль библейская у него с элементами стоицизма.

При Петре образование становится доступным и для про­стого народа. Пришел в столицу и М.В. Ломоносов (1711 -1765). Он проводил преобразования в области создания русских наук и русских образовательных учреждений. Ученый — энциклопедист, мыслитель и поэт. В теории познания он исходит из чувственных данных и разрабатывает принципы синтеза эмпирико-сенсуалистических и рационалистических знаний, эксперимента и логики. Он разрабатывает корпускулярную философию. Московский Государственный Университет был создан по его инициативе. Сочинения Ломоносова изданы, есть полное собрание его сочинений.

Русские после Петра активно воспринимают западную философию. Читали Гоббса, Томаса Мора, Дидро, Монтескье, Локка, Руссо, создавали собственные философские сообщества, появлялись философские труды. Историки отмечают творчество Радищева А.Н.: книга «Путешествие из Петербурга в Москву», – в ней проявилась прежде всего социально-политическая направленность этой работы.

В XVIII веке на Руси появляется русское масонство. В русском масонстве формировалась и развивалась русская интеллигенция. Надо было соединить веру и знания, овладеть магическими знаниями. Мистики русские – это Сперанский М.М., Лобзин А.Ф. Лобзин стремился познать высшие откровения религии с помощью разума. А Сперанский критикует разум. Он говорит о чувственности интуитивной, о том, что надо почувствовать тайну жизни. В XVIII веке на Русь проникают переводы западных оккультистов и мистиков – Беме, Сен Мартена и других. И учреждается орден Розенкрейцеров.

Развиваются высшие школы на Руси в XVIII веке. В 1755 открыт МГУ, но первые университетские профессора выходили из духовных академий. В XVIII веке были духовные академии в Москве, Киеве и 44 семинарии, – в них преподавали философию. Профессора читали курсы по западным источникам, исходя из своих вкусов. В России были популярны Кант, Шеллинг, Фихте.

В XIX веке в Отечественной войне 1812 года русские более основательно познакомились с европейской культурой и это толчок для развития русской культуры. В России в начале XIX века появляются философские кружки, общества любомудров.

Петр Яковлевич Чаадаев (1794-1856).

П.Я. Чаадаев по праву считается первым русским мыслителем, с которого традиционно начинают отсчет истории русской философии.

Весьма интересен духовный портрет Чаадаева, который можно составить по воспоминаниям его современников. Так, его друг декабрист Иван Якушкин писал в своем дневнике: «Он чрезвычайно экзальтирован и весь пропитан духом святости... Ежеминутно закрывает себе лицо, выпрямляется, не слышит того, что ему говорят, а потом, как бы по вдохновению, начинает говорить». Все это было вызвано полной убежденностью Чаадаева в предначертанной ему свыше высокой роли в истории России. Он ощущал себя пророком, призванным сообщить человечеству некие откровения касательно целей и судеб мирового исторического процесса.

Основные работы. «Философические письма», «Апология сумасшедшего».

В своем творчестве Чаадаев стремился сблизить учение о человеке с учением о целесообразности и закономерности мирового исторического процесса. Человек и его роль в истории человечества – вот лейтмотив чаадаевского творчества. И в самом человеке, и в мировой истории особое значение играют разум и нравственность, основанные на христианских идеалах и ценностях. Двигателем истории является, по Чаадаеву, Провидение; оно направляет народы к определенной конечной цели, к религиозному объединению человечества. Причем объединиться человечество может лишь на основе христианской религии. Таким образом, весь исторический процесс представляет собой созидание на земле Царства Божьего, и по-настоящему в историю можно включиться только через приближение этого Царства. Отсюда вывод – истинно историческими являются только христианские народы, как носители подлинной духовности; они «постоянно идут вперед», к указанному в Библии концу истории.

Однако не все христианские народы одинаково историчны. Россия, как оплот Восточной церкви, которая некогда вышла из христианского «всемирного братства», не попадает в круг «благодетельного действия» Провидения из-за «слабости нашей веры или несовершенства наших догматов». Мы постоянно отстаем в своем развитии, лишь повторяя прошлое западноевропейской цивилизации. Все истины, которые мы только-только открываем для себя, уже давно известны на Западе. Поэтому Россия должна учиться жить у опередивших нас европейских народов, где веками складывались фундаментальные идеи закона, порядка, долга, права. Ничего подобного нельзя найти в российской действительности, и от этого проистекает ее общественная неустроенность. Именно поэтому, говорит Чаадаев, русская мысль неспособна к последовательной систематической работе, а российское общество бывает столь равнодушно к понятиям лжи и правды, добра и зла. Однако не все так плохо. Само географическое положение России, находящейся между Западом и Востоком, должно привести к объединению двух великих начал – рассудка и духа. Поэтому Чаадаева в первую очередь интересует поиск «всемирной идеи» в виде построения обще христианской мировой цивилизации.

Константин Николаевич Леонтьев (1831-1891).

Леонтьев интересен прежде всего своей необычной концепцией мировой и русской истории. Согласно ей, всякая национальная культура может быть уподоблена строению живого организма. При этом жизнь любой отдельно взятой культуры также может быть рассмотрена с точки зрения жизни физического тела. Она в своем развитии проходит три последовательные стадии:

1) Стадия первичной простоты. Когда отдельные элементы еще не собраны воедино и не представляют собой единого организма культуры.

2) Стадия цветущей сложности. Здесь отдельные элементы уже достигают предельного единения и образуют высший уровень национальной культуры.

3) Стадия вторичного смесительного, упрощения. Здесь культура утрачивает свое своеобразие и самобытность, распадаясь и исчезая.

Отталкиваясь от этой идеи, Леонтьев критически оценивает современное ему буржуазное общество, считая, что западная культура с ее технократической системой хозяйствования и тягой к формальному равенству находится как раз в третьей стадии своего развития и вскоре должна неизбежно погибнуть. В то же время Россия еще даже не вошла в стадию цветущей сложности, а находится на ее пороге. Поэтому он выступал с резкой критикой все большего проникновения западной цивилизации в цельный, самобытный мир русской культуры.

К.Н. Леонтьев был настроен против социалистических, демократических и всякого рода иных уравнительных идей, считая их ярким признаком мещанской буржуазной морали, Эго, говорит Леонтьев, ведет к победе в национальной культуре всего пошлого, бесцветного, бездарного; формирует безрелигиозный тип человека, уничтожает все по-настоящему красивое, возвышенное, эстетичное. А эстетическая красота в культуре для Леонтьева самое главное. Ради этой красоты можно пожертвовать чем угодно, даже собственным здоровьем и жизнью: «Какое мне дело, в более или менее отвлеченном исследовании, не только до чужих, но и до моих собственных неудобств, до моих собственных стонов и страданий?» В этих словах заключен весь леонтьевский философский эстетизм, парадоксальный и даже шокирующий.

Леонтьев об исторической задаче России. Как бы там ни было, а Россия, по убеждению Леонтьева, может и должна противостоять напору Запада, чтобы сохранить свою самобытную культуру. Для этого ей необходимо отвергнуть западный путь развития и укрепить свой неповторимый «славяно-византийский общественный идеал» с только ему присущими самодержавием, аскетическим православным христианством и особой русской духовностью. С этой точки зрения исторический прогресс и наука не могут выступать в качестве универсального средства для достижения счастья на земле. Однако при этом он не разделял и взглядов славянофилов, справедливо критикуя многие недостатки, слабости и пороки русского национального характера. Поэтому многие современники оценивали творчество Леонтьева как реакционное, – антидемократическое, даже антигуманное, а его самого называли ретроградом и шовинистом.

Особенность патриотизма Леонтьева. Тем не менее, его общественно-философскую позицию нельзя определять столь однозначно. Скорее, можно говорить о живом, подлинном чувстве патриота, болевшего душой за судьбы родины, хотя и позволявшего себе довольно резкие оценки. Так, например, говоря о будущем России, Леонтьев был уверен в том, что «вредна ли или полезна будет эта будущность России для остального мира, разрушительная она будет или созидающая - это другой вопрос, но что будущность есть великая — это ясно. Это ясно из самых отвратительных пороков наших»

Владимир Сергеевич Соловьев (1853-1900).

Владимир Соловьев является одним из самых выдающихся мыслителей России. Родился он 16 января (по старому стилю) 1853 г. в Москве, в семье известного историка, профессора Московского университета С. М. Соловьева. Дед Соловьева был священником, очень набожным и горячо верующим человеком, поэтому неудивительно, что мальчик уже в семилетнем возрасте начал читать жития святых и даже из аскетических соображении спал зимой без одеяла. С юных лет его начали посещать видения, наложившие сильнейший отпечаток на формирующееся мировоззрение подростка. Он видел вещие сны, в которых ему являлся и образ некоей прекрасной ликом девы. Однако в 13-летнем возрасте Соловьев пережил сильнейший духовный кризис, который продолжался целых шесть лет — с 1866 по 1871 гг. Став на некоторое время последовательным атеистом и материалистом, он даже избавился от всех имевшихся у него икон. Однако преодолению юношеского увлечения идеями социализма способствовало чтение трудов таких мыслителей, как Спиноза, Кант, Шеллинг, Гегель и Шопенгауэр.

В 1869 г, он поступил в Московский университет, где изучал естественные науки, историю, философию и филологию. По окончании университета Соловьев еще один год провел в стенах Московской Духовной академии, где изучал богословие и православную догматику. Через шесть лет после защиты магистерской диссертации «Кризис западной философии (против позитивистов)» он блестяще защищает докторскую диссертацию «Критика отвлеченных начал» и начинает преподавательскую деятельность в Московском и Петербургском университетах, а также на очень модных в то время Высших женских курсах. Однако вскоре ему пришлось расстаться с академической карьерой — в марте 1881 г. Соловьев выступил со смелым призывом к царю Александру III простить народовольцев, убийц его отца. Вскоре он был вынужден оставить службу в Министерстве народного просвещения, посвятив остаток жизни занятиям философией. За этот период Соловьевым были написаны сочинения, обессмертившие его имя в истории русской философии.

За всю жизнь он так и не завел своего дома и семьи. Жил на квартирах у друзей и в гостиницах. В конце жизни страдал от почечной недостаточности, от чего и скончался летом 1900 г. на даче у своих лучших друзей и учеников — князей Трубецких. Умирал он, по свидетельству очевидцев, спокойно и с достоинством, предварительно позвав местного священника для исповеди и причащения.

Основные работы. «Критика отвлеченных начал», «Чтения о богочеловечестве», «История и будущность теократии», «Россия и вселенская церковь», «Оправдание добрал, «Три разговора», «Религиозные основы жизни», «Смысл любви».

Главными темами философии Соловьева являются понятия всеединства, Софии (Премудрости Божьей), богочеловечества, добра.

Под всеединством Соловьев понимает единство истины, красоты и добра. Это некий высший, божественный уровень бытия, который можно постичь, только овладев соответствующим «всеединым» знанием: мистическим, рациональным и эмпирическим. Именно в слиянии всеединого божественного бытия со всеединым знанием о нём и воплощается, по Соловьеву, абсолютная идея всеединства, в котором человек играет важную роль.

Истинный смысл человеческой жизни видится Соловьеву в осуществлении человеком идеи всеединства на индивидуальном уровне. Человек, считает он, призван стать передаточным звеном, посредником между высшим божественным миром и земной физической природой. Эта задача может быть выполнена человеком лишь при осуществлении им идеалов Любви и Добра, которые находят воплощение в наших естественных жизненных принципах — прежде всего в чувстве сострадания и милосердия.

Соловьев о человеческом обществе. Но человек – существо не только индивидуальное, но и общественное, поэтому идеал всеединства должен воплощаться также и на социально-политическом уровне бытия. Это может и должно произойти, убежден Соловьев, только в форме богочеловеческого союза свободно объединившихся людей – в виде т. н. «свободной теократии» Под этим термином Соловьев понимает не узконациональную форму государственного устройства, а всеобщую, вселенскую церковь, объединяющую в себе все народы мира. Только на этих путях он видел возможность преодоления мировой вражды, эгоизма, войн и установления Царства Божьего уже здесь, на земле.

Объединение, мировых конфессий в единую вселенскую церковь должно начаться, считает Соловьев, с объединения двух ведущих Церквей – католической и православной. Таким образом, может быть установлена новая форма государственной власти, при которой и монарх (светская власть), и первосвященник (духовная власть) будет совместно осуществлять идеал всемирной церковно-монархической державы. Интересно, что главенствующую роль в этом объединительном процессе и дальнейшем вселенском правлении Соловьев поначалу отводил России и русскому самодержцу.

Соловьев о русской идее. Впоследствии Соловьев, конечно, отказался от этой явно утопической идеи и перестал считать Россию «третьей силой», самим Богом призванной стать связующим звеном между Западом и Востоком. Более того, некоторое время, он даже довольно резко критиковал официальную церковно-государственную политику России, считая, что эта политика должна служить не только узконациональным интересам, но и «во благо всего христианского мира». В этом, по его мнению, и заключается основной смысл того, что принято называть «русской идеей»

Основу нравственного мировоззрения человека по Соловьеву, составляют чувства сострадания и стыда. Сострадание призвано помочь человеку воспитать в себе такие важнейшие качества Добра, как милосердие, справедливость, забота о ближнем. Стыд же для Соловьева является ярким признаком живой человеческой души, ее подлинного бытия: «Я стыжусь, следовательно, существую не только физически, но и нравственно». В целом, благодаря этим качествам всякий человек, согласно Соловьеву, может и должен различать в своей повседневной жизни понятия добра и зла, т. е. стремиться к воплощению в самом себе божественного идеала.

Добро, считает Соловьев, есть высшее проявление божественной силы в мироздании. Именно благодаря Добру на земле возможно существование таких понятий, как мудрость, красота, любовь, дружба. Добро есть духовное содержание, наполняющее собой все в этом мире. Каждый человек обязан ощущать в себе Добро, стремиться к его воплощению в своих мыслях, планах, идеях, побуждениях и поступках, словом, всячески способствовать созиданию Царства Божьего на земле.

Василий Васильевич Розанов (1856-1919).

Один из самых оригинальных русских мыслителей, писатель и публицист. Родился в 1836 г. в бедной семье в маленьком городишке Ветлуга Костромской губернии. Детство Розанова было тяжелым – нищета, сложные взаимоотношения в семье. После окончания местной гимназии Розанов поступает в Московский университет на историко-филологический факультет, по окончании которого получает место учителя истории и географии сначала в Брянской» а затем в Вельской и Елецкой прогимназиях. Эти годы были сопряжены с постоянной нехваткой » средств, к тому же преподавательская работа сильно Розанова тяготила.

Примерно в этот период им была написана первая, серьезная работа – «О понимании. Опыт исследования природы, границ и внутреннего строения науки как цельного знания». Однако она прошла почти незамеченной, что подтолкнуло Розанова к занятиям публицистикой. Журналистская деятельность на долгие годы стала основным занятием Розанова, благо, он, по мнению выдающегося русского философа Н. О. Лосского, «обладал большим литературным дарованием и был в высшей степени оригинальным мыслителем и наблюдателем жизни». «Его произведения, – замечает далее Лососий, – не носили систематического или даже последовательного характера, но в них часто обнаруживались искры гения». Вскоре одна из его статей, посвященная злободневной теме – серьезным недостаткам в учебном деле России, – вызвала широкий резонанс в российском обществе и репрессии против писателя. В конце концов, благодаря хлопотам Н. Н. Страхова Розанов смог перебраться в Петербург, где поступил на службу в департамент по акцизам и налогам - Служебную деятельность он продолжал совмещать с публицистикой, а в 1899 г. вышел в отставку и стал штатным сотрудником газеты консервативного направления «Новое время».

Дальнейшая литературно-философская судьба Розанова полна взлетов и падений, сиен точек зрения и убеждений, а иногда и крайностей. Скончался Розанов в тяжелейшее для страны время, в апокалиптических условиях гражданской войны. Перед смертью он успел не только причаститься и исповедаться, но и попросить прощения у всех, кого, как ему казалось, он так или иначе обидел в своей жизни.

Основные работы: «О понимании»» «Сумерки просвещения», «Религия и культура», «В мире неясного и нерешенного», «Около церковных стен», «Темный лик: Метафизика христианства», «Опавшие листья», «Уединенное», «Апокалипсис нашего времени».

«О понимании». Это едва ли не единственное сочинение Розанова, целиком посвященное чисто философским вопросам. Книга эта представляет собой попытку исследовать науку как цельное знание о мире, природе и человеке. Пафос ее направлен против позитивизма как крайности в деле исследования тайн бытия. Розанов старается снять противоречия между философским и научным способами познания. В целом, книга не удалась как с философской, так и с литературной точки зрения. По оценке того же Лосского, она «написана скучным, бесцветным стилем и резко отличается от других произведений Розанова, в которых ясно обнаружились его литературный дар и оригинальность».

Розанов о «семейном вопросе». Одной из основных тем публицистики и философии Розанова является т. н. «семенным вопрос». Именно семью, со всеми се маленькими радостями и глубоко интимным внутренним миром, Розанов понимал как основное звено любого цивилизованного общества. Зачем искать правды и спасения во внешних идеях и теориях, во всех этих социалистических и коммунистических системах, спрашивает Розанов», если можно опереться на любящую семью. Социальное здание, общественный идеал можно построить на семенной любви, убежден Розанов, ибо семья гораздо выше по своему значению любых государственных учреждении.

Но семейный вопрос тесно связан с проблемой пола и половой жизни. Пол для Розанова священен, чист, благороден. Пол есть прямое отображение божественности всего человечества, глубинная мистическая тайна соединения двух человеческих начал в едином теле индивидуума. Как говорит он сам, «пол и есть наша душа... Лишь там, где есть пол, возникает лицо...» Благодаря наличию пола человек имеет возможность соприкоснуться с природой и, следовательно, с божественным началом. Сам процесс зачатия и рождения человека есть высочайший, священнейший акт божественного творения, вечный принцип вечного мироздания.

Розанов о приоритете индивидуального над общественным. По своему мировоззрению Розанов ярко выраженный индивидуалист. Ценность индивидуального начала, личных переживаний, единоличного внутреннего мира для него бесспорны. Отдельный, частный человек гораздо выше любых внешних искусственных проектов, морально-нравственных ограничении и общепринятых социальных норм, сковывающих свободу индивида. Его спасение – в семье, в «Тихом, уютном, любящем домашнем очаге, не знающем социально -политических потрясении окружающего мира. «Что делать?» спрашивает пылкий юноша. «Как, что делать?! – отвечает Розанов. – Летом собирать и лесу ягоды и варить из них варенье, а зимой пить чай с этим вареньем».

Огромное внимание в своем творчестве уделяет Розанов и теме христианства, причем в большей степени его критике. Историческое христианство не устраивает Розанова своим, по его мнению, тягостным, безрадостным настроением. Суровый аскетизм, самоистязание, безбрачие, изнурительные посты – вот печальный итог двухтысячелетней истории развития учения Христа. Согласно убеждению Розанова, христианство считает прекрасными лишь страдание, смирением достойную кончину ради вечной жизни на небе, пренебрегая земной жизнью и даже отвергая ее. Розанову гораздо ближе мир Ветхого Завета, нежели Евангелия, ибо ветхозаветная религия, по его мнению, выгодно отличается oт христианства своей заботой о человеке, о его личных проблемах, любовью и тяготением к семейной жизни.