Мы и «цивилизованный мир»

Не определившись со своей идентичностью, люди не могут использовать политику для преследования собственных интересов. Мы узнаем, кем являемся только после того, как нам становится известно, кем мы не являемся, и только затем мы узнаем против кого мы²⁴.

С. Хантингтон

Известный американский политолог Джозеф Най в одной своей знаменитой работе²⁵ определил два вида политического влияния: жесткая власть (hard power) и гибкая власть (soft power). Если первая – это скорее принуждение, основанное на экономической и военной мощи, материальных факторах, то гибкая власть – это власть информационная, основанная на привлекательности. Именно использование ресурсов «гибкой власти» Соединенными Штатами в эпоху «холодной войны» и недооценка этого момента Советским Союзом предопределило, по мнению автора, исход противостояния между двумя державами.

В самом деле, американцы к восьмидесятым годам имели целый набор привлекательных ценностей и символов, которые делали сам западный образ жизни в глазах советских граждан более динамичным, современным и желаемым, нежели отечественный. Американские автомобили, кино и музыка, мода, потребительская культура на фоне советских аналогов казались многим недостижимым идеалом. Канал MTV, голливудские фильмы и диснеевские мультфильмы, американские джинсы, Майкл Джексон и Мадонна, картинки из западных супермаркетов оказывали на советское общество магическое воздействие, подтачивая основы существующего строя. Этими привлекательными символам не могли противостоять ни самое большое количество танков, которые стояли на вооружении у Советского Союза, ни ядерные ракеты, ни армия и флот. Советская система не смогла вовремя выработать новый набор привлекательных образов²⁶, в результате чего оказалась разрушенной своей же политической элитой, очарованной западными мифологемами. Тогда мы забыли о собственной гордости и национальных интересах, поставив во главу угла мифические представления об «общечеловеческих ценностях» и желание жить также как в «цивилизованных странах».

В начале девяностых годов российское руководство, окрыленное колоссальными успехами в деле борьбы с монополией КПСС на власть и переориентированием нашей страны на новый политический курс, признающий единство российских приоритетов и западных ценностей, наделало немало необдуманных шагов. Мы шли на многочисленные уступки, как в экономической сфере, так и политической, которые часто требовали наши западные друзья во имя «приобщения России к числу цивилизованных (в кавычках) государств». При этом сам Запад выполнять свои обязательства не торопился. Мы в самом спешном порядке вывели свои войска с территорий стран бывшего Варшавского договора, оставляя там различное имущество, строения, инфраструктурные объекты, но не получили обещанных сумм взамен утраченного. Мы не дождались ни помощи Запада, ни его благодарностей за то, что самостоятельно своими руками и по собственной инициативе разрушили коммунизм, социалистический блок, провели разоружение и развалили СССР, в надежде на то, что нас после этого примут в «сообщество цивилизованных стран мира», в Европейский Союз, в НАТО, в Организацию экономического сотрудничества и развития, ВТО и так далее. Но до сих пор не сняты многие ограничения на торговлю российскими товарами за рубежом, хотя наша страна выполнила для этого все мыслимые и немыслимые нормы. Мы слишком долго прислушивались к советам и рекомендациям Запада, но нам так и не удалось в короткие сроки, как мы некогда надеялись, соединить во имя модернизации страны наши природные ресурсы и дешевую рабочую силу с западной технологией и инвестициями. Вместо этого, мы практически лишились своей «неконкурентоспособной промышленности», среди которой почему-то оказались даже самые передовые и технически оснащенные предприятия. Дружба с «цивилизованным миром» оказалась сложнее, чем это представлялось. Мы на рубеже восьмидесятых-девяностых сделали слишком много для того чтобы стать «равноправными партнерами», «такими же, как Запад», но последний оказался не готов интегрировать Россию. Похоже, что мы многое поняли, проанализировав свои ошибки.

Но изменилась и ситуация. Слишком по многим показателям мы утратили свой потенциал по сравнению с прежними годами. Россия не является больше сверхдержавой, хотя до сих пор имеет такое количество ракет, которое может погубить все живое на Земле. Замечу, кстати, что таким же мощным ядерным потенциалом обладают лишь США, хотя вряд ли это может кого-то особенно радовать. Наша страна растеряла существенную часть своих ресурсов, в том числе и территориальных. С момента крушения СССР мы стали занимать не одну шестую часть суши как раньше, а только одну седьмую, но при этом Россия все равно, остается крупнейшей страной на Земле. Более ста миллионов наших бывших соотечественников теперь являются гражданами государств пусть из ближайшего, но все же зарубежья. А, следовательно, падает число людей говорящих на русском языке. И в экономическом плане российское государство потеряло очень много, и поэтому сейчас мы не настолько сильны, как могли бы. Падение экономики не позволило нам в девяностые модернизировать российскую армию, социальную сферу, решить многочисленные проблемы. Вместе с тем, большинство того, что мы имеем на сегодняшний день, за редкими исключениями, является продуктами еще советского времени. Новое поколение политиков пока только наверстывает упущенное за горбачевско-ельцинские годы.

Взаимоотношения с Западом также существенно изменились. Наша страна, существенно ослабев, теперь не является тем политическим центром, с которым необходимо обязательно считаться. Эпоха американской гегемонии и единоличного мирового господства, начавшаяся с момента крушения социалистического блока не привела к тому, что мир стал более безопасным – напротив. Число военных операций по всему миру не уменьшается, а в последние годы односторонние решения глобальной империи, противоречащие всем нормам международного права, стали обычной практикой. На смену взаимному сдерживанию эпохи «холодной войны», когда каждая из сверхдержав боялась предпринимать резкие движения, опасаясь реакции со стороны соперника по глобальному идеологическому противостоянию, пришло время однополярного мира. Международные институты, созданные для согласования интересов всех стран мира, например, Организация Объединенных наций, все чаще отодвигаются на второй план хозяевами положения. Кроме того, ООН пытаются подменить другими организациями, куда вход далеко не всем разрешен – я имею ввиду, прежде всего, Североатлантический альянс. Границы НАТО все стремительнее приближаются к нашим. Некоторые наши недавние советские республики (Прибалтика) являются уже членами альянса, а другие (Украина и Грузия) отчаянно стремятся интегрироваться в эту организацию. Нас в НАТО видеть пока не хотят, хотя мы неоднократно предпринимали для этого усилия. В качестве утешения можно сказать, что мы единственная страна, которая может на равных разговаривать со всей структурой альянса. Наш потенциал, конечно, скромнее, нежели западный, но то, что мы единственное государство с которым Запад разговаривает в формате Совета Россия-НАТО – это факт. Не будем особенно обольщаться – но это тоже, отчасти, наследие прежнего времени.

Либералы - специалисты по России часто советуют нам успокоиться и не переживать по поводу утери статуса сверхдержавы. Мы должны, по их мнению, умерить внешнеполитические амбиции и зажить спокойной жизнью средней страны со средним достатком и ограниченными возможностями. Но у нас так, уверен, не получится. Россия никогда не была в «середнячках». Мы не можем довольствоваться малым. Мы слишком долго жили в самой большой, самой справедливой, самой могучей, самой сильной и самой-самой державе, чтобы смириться с поражением, стать надолго хуже, чем кто-либо. Мы единственная незападная страна, которая сохраняла свой суверенитет и независимость последние 500 лет, мы не были колонией и не находились под чьим-либо протекторатом. Я думаю, что в нас заложен определенный ген национального выживания и национального лидерства, для того чтобы не удовлетворяться малым. Наша страна неоднократно рушилась практически до основания, а затем находила силы восставать из пепла. Я уверен, что эти силы найдутся и сейчас.

Для справедливости нужно сказать, что попытки сближения России и Запада предпринимались не только в эпоху Шеварнадзе-Козырева. Владимир Путин в начале своего первого президентского срока неоднократно заявлял и предпринимал определенные попытки по интеграции нашей страны в международные западные политические институты. Россией в качестве встречного шага была оказана помощь США в борьбе с терроризмом в 2001 году, после известных взрывов в Нью-Йорке, но реакция Запада оказалась в очередной раз холодной и чересчур прагматичной. Мы в очередной раз столкнулись с недоверием. Запад оказался не готов интегрировать Россию. Ему показалось, что дешевле и правильнее разговаривать с нашей страной Россией на языке сильного. Мало того, что нам не пошли на встречу, но Запад начал активную информационную кампанию против России, взялся за «процессы демократизации» на постсоветском пространстве, что, по сути, было перетягиванием элиты этих стран в русло откровенно вестернистской и при этом русофобской политики. Именно это стало последними вызовами кремлевской элите. Нам ничего не осталось делать, как становиться сильными и конкурентоспособными самостоятельно, не надеясь ни на чью помощь. Понимание того, что мы обречены играть самостоятельную роль в мировой политике пришло окончательно.

Мы начали внимательно относиться к тому, что нам предлагают зарубежные доброжелатели. Мы теперь очень внимательно и с подозрением смотрим на тех политиков, которых вызывают, в Вашингтонский «обком демократии» и назначают «главными российскими оппозиционерами и демократами». Присматриваемся к тем, кто считает украинский сценарий оранжевых выборов – справедливыми и честными, отражающими волю народа.

То, что попытки влиять на внутреннюю политику России предпринимались и предпринимаются далеко не секрет. Многие зарубежные фонды, в первую очередь американские, финансировали и продолжают финансировать политическую или околополитическую сферу в России. Ежегодно американский Сенат выделяет транши на развитие многопартийности и общественно-политической сферы в России. Финансирование международными организациями российских партий запрещено законодательством, но наше обоснованное неудовлетворение тем фактом, что данный запрет пытаются нередко обойти, воспринимается там с резким недовольством. Но давайте вспомним, какая паника в тех же США была по поводу оказания Советским Союзом финансовой помощи партийным структурам Коммунистической партии. Не нравилось американцам то, что коммунисты хотели осуществить мировую революцию и переориентировать экономику и политическую сферу своей страны. А почему нам должно это нравиться?

Показательный пример из жизни соседней страны - Белоруссии. Сенат Соединенных Штатов Америки в 2005 году выделил пять миллионов долларов «на поддержку демократии» в последней, по выражению американцев, «тирании в Европе». Следом за этим в Прибалтике состоялась встреча госсекретаря США Кондолизы Райс с лидерами белорусской оппозиции, последняя сразу же оживилась и начала разворачивать активность. Для наших друзей-американцев была бы очень желательна переориентация белорусской элиты в сторону Запада посредством очередной «цветной революции». Осуществление этой идеи привело бы к изоляции России от Европы через выстраивание «заградительного барьера» из недружественных России политических режимов бывших братских республик-сестер – Украины, Молдавии, Латвии, Литвы, Эстонии и может быть – Белоруссии.

Что показательно, деятельность белорусских оппозиционеров привлекла их российских коллег по либерально-прозападному лагерю, которые поддерживали товарищей, участвуя в публичных мероприятиях на территории соседнего государства с протестами против «антидемократической политики Лукашенко». Нужна ли России такая политическая оппозиция, игнорирующая национальные интересы и работающая на выполнение планов-заданий заокеанских империй – большой и серьезный вопрос. Похоже, что российские избиратели, разобравшись в истинных симпатиях российских либералов, уже продемонстрировали свое отношение к такого рода заграничным вояжам и антипатриотическим симпатиям. Ведь если мы будем мириться с теми, кто работает на разрушение собственной страны, то никогда не сможем получить шанс снова стать одним из мировых лидеров.

Применение норм двойной морали к оценке событий в нашей стране не новость. Наши западные друзья очень любят говорить о недостатках в соблюдении принципов свободы и нарушении норм права в нашей стране. Сами же подобные вещи не всегда учитывают. Не так давно отшумел скандал с региональным филиалом Британского совета в Санкт-Петербурге, который не имел лицензии на образовательную деятельность, не платил никаких налогов, не имел регистрации, но при этом вел успешную предпринимательскую работу – открывал дорогостоящие курсы изучения английского языка и прочее, прочее. Как только возник скандал – сразу же появились соответствующие комментарии – вот, дескать, еще одно доказательство того, что скоро закроют все общественные организации, особенно с иностранным участием и наступит следующая стадия установления диктатуры в России. Удивительная вещь, но наши соотечественники, рассуждающие подобным образом, начисто игнорируют право России что-либо требовать от зарубежных гостей, в том числе соблюдения российского законодательства.

Президент Путин в своем Послании Федеральному Собранию в 2006 году, характеризуя логику поведения Запада, воскликнул: «Куда девается весь пафос необходимости борьбы за права человека и демократию, когда речь заходит о необходимости реализовать собственные интересы?»²⁷. «Демократические» принципы часто являются всего лишь ширмой для известно-чьих корыстных интересов в международных отношениях. В оценках степени демократичности тех или иных режимов вообще нередко сложно понять логику. Почему, например, США видят в режиме Лукашенко диктатуру и при этом совсем игнорируют недемократические режимы своих давних союзников и партнеров, например, Саудовской Аравии, ОАЭ и т.д.? Ответ очевиден – обсуждение различных аспектов состояния прав человека и особенностей становления демократии является лишь удобным контекстом для осуществления внешнеполитического воздействия на недружественные режимы²⁸.

Иначе как понять почему, разгонять законно избранный парламент (это было у нас 1993 году при президенте Ельцине) было вполне демократично с точки зрения американских коллег и лично тогдашнего президента Клинтона? Демократично потому, что в тот момент вся внешняя политика России была прозападной и не в интересах Запада было что-то менять. А вот сейчас любое требование или инициатива российских властей рассматриваются под увеличительным стеклом, но мало того, политические реформы последних лет интерпретируются Вашингтоном, (об этом говорил, например, вице-президент США Ричард Чейни) и одной любопытной правозащитной организацией под названием «Фридом Хаус» как «опасная концентрации власти в России в одних руках». Нашей стране недавно был присвоен статус «несвободной». Но что же кардинально произошло-то? По сути никаких принципиальных изменений со времен принятия российской Конституции 1993 года мы не видели, а эта самая «концентрация» была заложена именно в Основном Законе, написанном под Ельцина и одобренном, по сути, нашими заокеанскими демократизаторами. Кстати, организация «Фридом Хаус» является любопытной не только потому, что составляет рейтинги демократичности всех стран мира, а потому что возглавляет ее сейчас никто иной, как бывший директор ЦРУ Джеймс Вулси, в степени объективности и беспристрастности которого, не может, так сказать, возникать никаких сомнений. Все это, конечно, не снимает с повестки дня необходимости реальной демократизации политического режима в стране, но, тем не менее, тут нужно быть предельно осторожными в выборе средств и методов демократизации. А также лиц, по рекомендациям которых должна проходить эта самая демократизация.

Кстати, если уж речь зашла о демократизации, то нужно сказать, что сама сфера международных отношений нуждается в пристальном внимании на предмет соблюдения принципов права и равенства условий. Этим аспектам было посвящено выступление Президента Путина на Мюнхенской конференции по вопросам политики безопасности в 2007 году. Сам доклад наделал много шума. Одни наконец-то услышали от Президента то, что хотели услышать уже давно, другие заговорили об угрозе новой «холодной войны». Речь Путина сравнивали даже с небезызвестным спичем британского политика Уинстона Черчилля в Фултоне, положившем начало эпохе противостояния между Западом и Востоком. Путина пытались обвинить в подобном. Это получилось крайне неубедительно в нашей стране, и достаточно результативно на Западе. Российский президент впервые на международном уровне обозначил конкретный подход к глобальной архитектуре, сформулировал основные точки противоречий между российским пониманием сути международной политики и западным. Не секрет, что с момента падения социалистического лагеря до сих пор повестку дня на международной арене Запад формирует практически самостоятельно.

Путин оперировал теми же козырями, которыми долгое время били нас – демократичность, открытость, уважение к нормам международного права, справедливость. Часто под этими флагами Запад осуществлял насилие и бомбежки во имя демократии, манипулирование под видом открытости и свободы, односторонние действия и наплевательство на международные структуры во имя тенденциозно понимаемой справедливости.

Владимир Путин в докладе не сказал ничего принципиально нового. Обо всем, что высказывал Президент, уже не первый день говорят и пишут российские ученые и исследователи. Но Путин стал первым политиком, который позволил себе выступить с этими жесткими словами, да еще и за рубежом. Это говорит о том, что мы пытаемся вернуть свое право голоса в международных делах. Россия, переживающая экономический подъем, постепенно возвращается в большую мировую политику. А это значит, что теперь у нашей страны появляются ресурсы, для того чтобы отстаивать свои интересы, подобно тому, как это делают другие державы.

В Штатах привыкли воспринимать нашу страну только под влиянием стереотипов «холодной войны» как авторитарного агрессора, угрожающего всему миру ядерной катастрофой. Что ни говори, но представление о нашей стране за рубежом пока оставляет желать лучшего, и в мировой информационной войне мы пока в числе победителей не числимся. Путин сделал важный шаг по улучшению имиджа России за рубежом.

За несколько дней до путинского доклада прозвучало заявление нового министра обороны США Роберта Гейтса о необходимости быть готовыми к войне с Россией, Китаей, Северной Кореей, Ираном и так далее. Слова американского министра и выступление Путина возбудили в среде российских «силовиков» - «ястребов» желание возродить нечто вроде былого противостояния эпохи «холодной войны». Вновь заговорили о необходимости разработки новых типов вооружения, постановке их на службу. В некоторых слоях российской элиты начался очередной приступ шпиономании, а антизападная риторика стала хорошим тоном в политике. Даже, казалось бы, несовместимые по своим взглядам партии - КПРФ, «Единая Россия», ЛДПР, «Народная воля» и «Справедливая Россия» созвали даже межпартийное совещание по вопросам внешней политики, для того чтобы вырабатывать единую позицию по вопросам противостояния Западу в информационной войне и защите национальных интересов. К слову сказать - либеральные партии - СПС и Яблоко, находящиеся в состоянии перманентного кризиса, входить в данную структуру отказались – видимо для них «происки Запада» не кажутся столь страшными и опасными.

Такое единение российских партий, с одной стороны, демонстрирует нам факт осознания различными политическими силами России национальных интересов страны и необходимости отстаивания их на международной арене. С другой - внушает опасение насчет того, чтобы эта структура из патриотической не превратилась в изоляционистскую и откровенно антизападную. Ведь, согласитесь, отстаивать национальные интересы – это одно, а не признавать западные ценности – совершенно другое. Кстати, Президент Путин в своем выступлении в Мюнхене как раз и попытался покритиковать западные страны с точки зрения несоблюдения ими же своих собственных принципов и ценностей.

Один из традиционных козырей Запада – принцип открытой торговли. Но если внимательно посмотреть, данная позиция реализуется весьма избирательно. Россию пока не пускают на мировые рынки, применяют дискриминационные барьеры на пути российских товаров за рубеж, зато Запад требует допуска иностранных кампаний в стратегические отрасли нашей экономики. Один из показательных сюжетов – история вступления России во Всемирную торговую организацию. Последние четыре-пять лет об этом идут настойчивые разговоры. Хотя большинство аналитиков склоняются к тому, что вопрос о вхождении в ВТО – дело времени, сроки интеграции России в эту международную структуру постоянно откладываются.

По большому счету любое государство, претендующее на то чтобы называться страной с современной рыночной экономикой, притязать на равноправное участие в мировой торговле стремится стать членом ВТО. Сейчас Всемирная торговая организация включает в свои ряды около 150 стран мира. Поэтому главной задачей России является вхождение в этот круг стран с целью получения для себя недискриминационных условий доступа отечественных товаров на мировые рынки, создать более благоприятный климат для иностранных инвестиций, а также расширить возможности для вхождения отечественных инвесторов на мировые рынки²⁹.

Внешнеполитическая доктрина Путина строится на признании западных ценностей, но в отличие от его предшественников – Горбачева и Ельцина также декларировавших приверженность к данным концептам, в путинском курсе есть другой приоритет – национальные интересы. Мы долгое время в одностороннем порядке делали Западу уступки, пытаясь найти у них взаимопонимание и стать равноправными партнерами. При этом Запад, нисколько не смущаясь, принимал такое поведение бывшего опасного соперника как должное, но не торопился идти навстречу. При Шеварнадзе, Панкине и Козыреве мы ориентировались на Запад, но это, скорее была безответная любовь. В качестве показательного сюжета можно привести иронические прозвища данные нашим министрам иностранных дел в разные эпохи. Если Андрей Громыко, легендарный руководитель МИДа на протяжении 28 лет советской эпохи, назывался «мистером нет» из-за жесткой манеры вести переговоры, не отходя от линии интересов страны, и не идти на уступки, то первого постсоветского главу внешнеполитического ведомства Андрея Козырева прозвали «мистером да». По-моему нет большего унижения для страны, чем иметь руководителей, которых партнеры легко обводили вокруг пальца.

Но современную Россию подстерегает не только опасность пуститься на очередную авантюру по присоединению «к сообществу цивилизованных стран» любой ценой, но и начать изоляционистскую кампанию по дистанцированию от Запада, ввергнуться в гонку вооружений или какой-нибудь военный конфликт. О необходимости противостояния Западу говорят некоторые российские представители оппозиции левой и патриотической направленности. В любом случае такой сценарий грозит колоссальными расходами и в конечном итоге - катастрофой.

Россия уже неоднократно испытывала сложности в связи с чрезвычайными расходами на военные нужды. Так, война, в которую вступила наша страна в 1914 году, расшатала и без того непрочное экономическое положение российского государства, а еще больше ударила по политической стабильности. В одночасье рухнула многовековая монархия, а страна погрузилась в пучину революционной борьбы. Судьбу государства тогда определила элементарная нехватка хлеба в столице. Уроки февральской революции чрезмерно актуальны для России нынешней.

Тогда - в начале двадцатого века, предвоенный экономический подъем вывел страну на хорошие позиции. И хотя обольщаться насчет экономического могущества дореволюционной России совершенно не стоит, у нашей страны тогда имелись все предпосылки обеспечить себе вполне процветающее будущее. Как говорил российский премьер Петр Аркадьевич Столыпин, для успешного развития страны, России нужно было двадцать лет спокойствия. Но история распорядилась иначе, и мы вступили в войну, которая подточила фундамент государства. Следуя обязательствам перед союзниками, Россия приняла решение, которое привело нас к революционной катастрофе.

Обязательства перед другими не должны перевешивать наши возможности, потому что именно эта причина – помощь другим вопреки себе, стала основанием вступления России в Первую мировую, что окончилось весьма плачевно. Вспомним также то, что поддержка дружественных режимов во всем мире стала одной из причин экономического коллапса в СССР в семидесятые-восьмидесятые. Мы поддерживали социалистические движения, игнорируя положение в собственной стране. И получили аналог февральской революции, но только уже в 1991 году. Но если в феврале 1917 года не хватило хлеба, то революцию конца восьмидесятых –начала девяностых до сих пор некоторые острословы называют колбасной.

России сейчас нельзя ни в коем случае ввязываться в серьезный конфликт с Западом, да и не только с ним. У очень многих есть большое желание втянуть нашу страну в очередную гонку вооружений или того хуже – вооруженный конфликт, опасаясь дальнейшего усиления России. Мы только-только достигли уровня экономического развития последних перестроечных лет, а наше внешнее окружение уже занервничало, суетливо принимая решения о размещении в непосредственной близости от наших границ на территории Польши и Чехии американских систем противоракетной обороны.

Отечественной политической элите надо действовать максимально осторожно - нужно всячески пытаться отстаивать национальные интересы и при этом не пуститься в оголтелый изоляционизм, уважать демократический путь развития, но при этом не допускать размывания собственного суверенитета и чужого вмешательства в наши внутренние дела. Этот путь чрезвычайно тонок и пройти его может только весьма искусный политик.

Нам необходимо путем диалога с Западом попытаться вернуть утраченные позиции, обозначить болевые точки и ликвидировать дискриминацию в отношении своей страны, что, в конце концов, будет главным фактором стабильного развития России. Тем более, что решение этих проблем в формате диалога – это вполне демократично и по-западному.

Но для диалога необходимо понимать, что Россия в мировом коммуникационном процессе пока не выглядит достаточно привлекательной. Западные СМИ хоть и кичатся своей свободой слова, являются сверхманипулируемыми. И добиться того, чтобы твою точку зрения там услышали, весьма непросто. Тем более известно, что в любом выступлении каждый склонен слышать только то, что намерен услышать. Картина российской действительности, которая формируется в западных СМИ, пока не может быть для нас удовлетворительной. А, привлекательность рассматривается в современной политической науке как один из важнейших внешнеполитических ресурсов. «Гибкая власть», о которой писал Джозеф Най нередко действует эффективнее ядерных боеголовок и сотен тысяч вооруженных солдат. Над внешнеполитическим имиджем нам еще нужно много поработать. Владимир Путин сделал немало важных шагов в этом направлении. Он заставил задуматься над тем, что происходит в мире. Эта же линия заметна и в выступлениях нового российского Президента Дмитрия Медведева. Но эти слова должны звучать с разных сторон как можно громче. Важно не упустить эту работу и донести российское видение ситуации до слуха мировой общественности.