I63в зорком, всегда бодром, ничего не пропускающем взгляде темных,

серо-голубых глаз. Брови придавали особенную красоту глазам: они не

были дугообразны, не округляли глаз двумя тоненькими ниточками —

нет, это были две русые, пушистые, почти прямые полоски, кото-

рые лежали симметрично.

Обломов вспыхивал, изнемогал, с трудом сдерживал слезы, и

еще труднее было душить ему радостный, готовый вырваться из души

крик. Давно не чувствовал он такой бодрости, такой силы, кото-

рая, казалось, вся поднялась со дна души, готовая на подвиг.

Он в эту минуту уехал бы даже за границу, если б ему оставалось

только сесть и уехать. В заключение она запела «Каста дива»; все

восторги, молнией несущиеся мысли в голове, трепет, как иглы,

пробегающий по телу, — все это уничтожило Обломова: он изнемог.

Он не спал всю ночь: грустный, задумчивый проходил он взад и

вперед по комнате; на заре ушел из дома, ходил по Неве, по ули-

цам, бог знает что чувствуя, о чем думая...

№52

В лесу стояла та особенная тишина, которая бывает только осе-

нью. Неподвижно висели мохнатые ветви, не качалась ни одна вер-

шина, не слышалось ничьих шагов, лес стоял молча, задумчиво,

прислушиваясь к своей собственной вековой думе.

И когда, отломившись от родного дерева, мертвая сухая веточка

падала, переворачиваясь и цепляясь пожелтевшими иглами за жи-

вые, чуть вздрагивающие ветви, было далеко слышно.

Вверху не было видно печального северного неба, хмуро закры-

вала его густая хвоя, и, как колонны, могуче вздымались вверх крас-

ные стволы гигантских сосен. Царил покой безлюдья, точно под

огромным темным сводом молчаливых колонн.

Между стволами, которые сливались воедино, мелькало что-то

живое. Кто-то беззвучно шел, и прошлогодняя хвоя, толсто заст-

лавшая землю, мягко поглощала шаги. Сосны расступились и опять

смыкались в сплошную красную стену.

Мальчик лет двенадцати, туго подпоясанный кожаным ремнем,

за которым торчал топор, в огромных, должно быть отцовских, са-

погах, наклонялся, приседал на корточки, что-то цеплял за ветки и

стволы, и, когда шел дальше, позади на земле оставался целый ряд

волосяных петель, и в них краснели прицепленные ягоды.

Мальчик ставил силки, внимательно запоминая местность в лес-

ной чащобе.

!Молчаливый лесной сумрак посветлел в одной стороне, и меж

деревьев блеснул водный простор. С крутого песчаного берега откры-

лось озеро. Необозримо уходило оно, отодвинув леса до синего

горизонта, и изумрудно-зеленые острова бесчисленными стаями по-

крывали светлое лицо его. Узкими протоками оно тянулось в другие

соседние озера, на сотни верст растянувшиеся по бескрайнему, мол-

чаливому, суровому краю, с одной стороны которого катило тяже-

лые холодные волны Белое море, с другой — морозной мглой дыша-

ли ледяные поля Северного океана.

Бесчисленные стада уток, гусей и всякой пролетной водяной и

болотной птицы с криком и шумом возились на воде, заслоняя и

воду, и далеко виднеющийся лес, и изумрудно-зеленые острова.

Мальчик с Минуту постоял и пронзительно два раза свистнул.

Озеро ожило. Как будто множество людей засвистало и отозвалось

со всех сторон, и над водой, все ослабевая, понеслись замирающие

тонкие звуки. Птица рванулась, взрывая воду, шумом заглушая уми-

рающее эхо.

№53

Четыре часа пополудни; день жаркий, но воздух чист и ароматен.

Солнце усердно нагревает темно-серые стены большого, неуклюжего

дома, стоящего вдали от прочих деревенских изб. Об архитектуре

можно сказать одно; вероятно, он был недостроен, когда его покры-

ли крышей. Окна, маленькие и редкие, наглухо заперты. У дома

есть и сад, но он нисколько не защищает его от солнца; кроме кустов

сирени да акаций, не видно в нем никаких деревьев. Впрочем, в

нем найдется все для деревенского сада: крытая аллея из акаций,

несколько скамеек, расставленных на дурно выметенных дорожках,

в стороны — гряды с клубникой. Полусгнившая терраса с колонна-

ми и деревянными перилами, выкрашенными белой краской, вы-

ходит в сад, и от нее тянется дорожка к небольшой речонке, через

которую перекинут дощатый мостик, сгнивший местами.

Вступив в дом, мы увидим одну из главных комнат, необыкно-

венно широкую и низкую, с полом, выкрашенным густо-коричневой

краской, с закопченным потолком. Высокие стулья, выкрашенные

белой краской, с соломенными подушками, привязанными к сиде-

нью, жались плотно друг возле друга, окаймляя стены. Посредине

комнаты — обеденный круглый стол с бесчисленными тоненькими

ножками. В углу против окон — массивный флигель; на желтой за-

копченной стене — барометр, оправленный в черное дерево.