148Снизу, из машинного отделения, доносилось непрерывное ши-

пение и какие-то глубокие, правильные вздохи, в такт которым в%цра-

гивала деревянная палуба «Ястреба». За кормой, догоняя ее, бежали

ряды длинных широких волн; белые курчавые волны неожиданно

бешено вскипали на их мутно-зеленой вершине и, плавно опустив-

шись вниз, вдруг таяли, точно прятались под воду. Волны без уста-

ли набегали на берег и, разбившись с шумом об откос, бежали на-

зад, обнажая песчаную отмель, всю изъеденную прибоем.

Это однообразие не прискучивало Вере Львовне и не утомляло ее:

на весь божий мир она глядела сквозь радужную пелену тихого очаро-

вания. Ей все казалось милым и дорогим: и пароход, необыкновен-

но белый и чистенький, и капитан, здоровенный толстяк в

парусиновой паре, с багровым лицом и звериным голосом, охрип-

шим от непогод, и лоцман, красивый чернобородый мужик, кото-

рый вертел в своей стеклянной будочке колесо штурвала, в то время

как его острые, прищуренные глаза неподвижно глядели вдаль.

Вдали показалась пристань — маленький красный дошатый до-

мик, выстроенный на барке. Капитан, приложив рот к рупору, про-

веденному в машинное отделение, кричал командные слова, и его

голос, казалось, выходил из глубокой бочки: «Самый малый! Зад-

ний ход!»

Около станции толпились бабы и девчонки; они предлагали пас-

сажирам сушеную малину, бутылки с кипяченым молоком, соле-

ную рыбу, вареную и печеную баранину.

Жара понемногу спадата. Пассажиры заметили, как солнце са-

дилось в пожаре кроваво-пурпурного пламени и растопленного золо-

та. Когда же яркие краски поутихли, то весь горизонт осветился

ровным пыльно-розовым сиянием. Наконец и это сияние померк-

ло, и только невысоко над землей, в том месте, где закатилось сол-

нце, осталась неясная длинная розовая полоска, незаметно перехо-

дившая вверху неба в нежно-голубоватый оттенок вечернего неба.

№36

Стелется бескрайняя равнина и, простираясь до самого горизон-

та, лежит свободно, просторно, открытая настежь всем ветрам. Из-

давна она славилась сенокосными лугами, пастбищами да вольным

житьем овечьих стад. Весной тут наливались соком такие некошеные

травы, полыхало такое разноцветие, что когда проходила косилка,

то следом за ней расстилалась будто не трава, а ковер из цветов.

Давно не стало в этих местах ни трав, ни цветов: вдоль и поперек

349Погуляли плуги, и теперь стояла, покачивая золочеными колосья-

ми, пшеница. Только кое-где на пригорке ранним июньским утром

поднимался, как необыкновенное чудо, полевой мак, темно-крас-

ный, похожий на затерявшийся в пшеничном царстве одинокий ого-

нек, или на древнем кургане подставляла в ветреную погоду свои

развевающиеся кудри ковыль-трава. Цепко держалась также полынь,

не умирала, сизым дымком причудливо курилась то близ дороги, то

на выгоне, примыкавшем к хутору.

У моей бабушки с полынью связана древняя дружба. «Полынь —

растение полезное», — говорила она. Земляной, мазанный глиной

пол в своей хате бабушка устилала полынью, словно зеленым паху-

чим ковром. Идешь по такому ковру, а он зыблется, потрескивает

под ногами и издает ни с чем не сравнимый аромат. Бабушке были

известны и целебные свойства полыни. При каких только болезнях

не применяла она ее, и одним из бабушкиных пациентов был не кто

иной, как я сам.

Когда я учился в пятом классе, у меня заболело горло и бабушка

перво-наперво приготовила отвар цветков полыни — это была такая

горечь, какой я никогда не пробовал, однако горло вскоре прошло.

Прополощешь горло отваром, положишь на нос веточки с цветочка-

ми, хорошенько подышишь ими — и хвори как не бывало.

Впоследствии в течение многих лет, особенно в те минуты, ког-

да вспоминаю о бабушке и о хуторе, я чувствую такой приятный для

меня запах полыни, и он, этот запах, словно невидимым магни-

том, каждую весну тянет туда, на приволье, где я вырос.

№37

Старик с мальчиком и собакой обошли весь дачный поселок и

уже собирались сойти к морю. По левую сторону оставалась еще одна,

последняя дача. Ее не было видно из-за высокой каменной стены,

над которой возвышались запыленные кипарисы, похожие на длин-

ные черно-серые веретена. Только сквозь чугунные ворота, похожие

своей причудливой резьбой на кружево, можно было рассмотреть

уголок свежего, точно ярко-зеленого шелка, газона, круглые цве-

точные клумбы и вдали, на заднем плане, крытую сквозную аллею.

Посередине газона стоял садовник, поливавший из длинного рука-

ва-шланга розы. Он прикрывал пальцем отверстие трубы, и от это-

го в фонтане бесчисленных брызг солнце играло всеми цветами раду-

• и

Дедушка собирался пройти мимо, но, заглянув в ворота, оста-