260Востока, приподнимая гриву лошадей, покрытую инеем. Мы тро-

нулись в путь; с трудом пять худых кляч тащили наши повозки по

извилистой дороге; мы шли пешком сзади, подкладывая камни под

колеса, когда лошади выбивались из сил. Казалось, дорога вела на

небо, потому что, сколько глаз мог разглядеть, она все поднималась

и, наконец, пропадала в облаке, которое еще с вечера отдыхало на

вершине, как коршун, ожидающий добычу. Мне было как-то весе-

ло, что я так высоко над миром. Чувство детское, не спорю, но,

удаляясь от условий общества и приближаясь к природе, мы неволь-

но становимся детьми. Все приобретенное отпадает от души, и она

делается вновь такою, какой была некогда и, верно, будет когда-

нибудь опять. Тот, кому случалось, как мне, бродить по горам пус-

тынным, и долго-долго всматриваться в их причудливые образы, и

жадно глотать воздух, разлитый в их ущельях, тот, конечно, поймет

мое желание передать, рассказать, нарисовать эти картины. Вот на-

конец мы взобрались на гору, остановились и огляделись: над ней

висело серое облако, и его холодное дыхание грозило близкой бурею;

на востоке все было так же ясно и золотисто.

И точно, такую панораму вряд ли где еще удастся мне видеть:

под нами лежала Койшаурская долина, пересекаемая Арагвой и дру-

гой речкой, как двумя серебряными нитями; голубоватый туман

скользил по ней, убегая от теплых лучей утра; направо и налево

гребни гор, один выше другого, пересекались, тянулись, покрытые

снегами, кустарником; вдали те же горы, но хоть бы две скалы,

похожие одна на другую. Все эти снега горели румяным блеском так

весело, так ярко, что кажется, тут бы и остаться жить навеки. Сол-

нце чуть показалось из-за темно-синей горы; над солнцем была кро-

вавая полоса, на которую мой товарищ обратил особенное внима-

ние. «Я говорил вам, — воскликнул он, — что нынче будет непогода;

надо торопиться, а то, пожалуй, она застанет нас на Крестовой!» —

закричал он.

№ 17

Нехлюдов заехал к тетушкам потому, что имение их было по

дороге к прошедшему вперед его полку, и потому, что они его очень

об этом просили, но, главное, заехал он теперь для того, чтобы

увидать Катюшу. Может быть, в глубине души и было у него уже

дурное намерение против Катюши, но он не сознавал этого намере-

ния, а просто ему хотелось побывать в тех местах, где ему было так

хорошо, и увидать немного смешных, но милых, добродушныхтетушек, всегда незаметно для него окружавших его атмосферой люб-

ви и восхищения, и увидать милую Катюшу, о которой осталось

такое приятное воспоминание.

Приехал он в конце марта, в страстную пятницу, по самой рас-

путице, под проливным дождем, так что приехал до нитки промок-

ший и озябший. «У них ли еще она?» — думал он, въезжая на зна-

комый, заваленный свалившимся снегом с крыши старинный по-

мещичий двор.

Скинув все мокрое и только начав одеваться, Нехлюдов услыхал

быстрые шаги, и в дверь постучались. Он узнал и шаги и стук в

дверь. Так ходила и стучалась только она.

Это была она, Катюша. Все та же, еще милее, чем прежде. Так

же снизу вверх смотрели улыбающиеся, наивные, чуть косившие

черные глаза. Она, как и прежде, была в чистом белом фартуке.

Она принесла от тетушек только что вынутый из бумажки душистый

кусок мыла и два полотенца: большое русское и мохнатое. И нетро-

нутое с отпечатанными буквами мыло, и полотенца, и сама она —

все это было одинаково чисто, свежо, нетронуто и приятно. Ми-

лые, твердые, красные губы ее все так же морщились, как и прежде

при виде его, от неудержимой радости.

— С приездом вас, Дмитрий Иванович! — с трудом выговорила

она, и лицо ее залилось румянцем.

- Здравствуйте...здравствуйте, — не знал он, как, на «ты» или

на «вы», говорить с ней, и покраснел так же, как и она. — Живы,

здоровы?

Тетушки, и всегда любившие Нехлюдова, еще радостнее, чем

обыкновенно, встретили его в этот раз. Дмитрий ехал на войну, где

мог быть ранен, убит.

Нехлюдов распределил свою поездку так, чтобы пробыть у тету-

шек только сутки, но, увидав Катюшу, он согласился встретить у

тетушек Пасху, которая была через два дня, и телеграфировал свое-

му приятелю, с которым они должны были съехаться в Одессе,

чтобы и он заехал к тетушкам.

№ 18

Бричка, въехавши на двор, остановилась перед небольшим до-

миком, который за темнотою трудно было рассмотреть. Только одна

половина его была озарена светом, исходившим из окон; видна была

еще лужа перед домом, на которую прямо ударял тот же свет. Дождь

стучал звучно по деревянной крыше и журчащими ручьями стекал в