§ 11. Владение и пользование — Пашня и дом

Жизнь общности проходит во взаимном владении [Besitz] и пользовании [GenuB] и есть владение и поль­зование общими благами. Воля к владению и пользо­ванию есть воля к охранению и защите. Если есть общие блага, то есть и общие беды, общие друзья — общие враги. Беды и враги не являются предметами владения и пользования, соотносятся не с позитив­ной, а с негативной волей, с отвращением и нена­вистью, т.е. с общей волей к их уничтожению. Же­ланные, вожделенные предметы не содержат в себе ничего враждебного, но находятся в предполагаемом владении и пользовании, пусть достижение такового и может быть обусловлено враждебной деятель­ностью. Само по себе владение есть воля к сохране­нию; кроме того, владение и есть само пользование, а именно удовлетворение и исполнение воли, подобно вдыханию атмосферного воздуха. Таковы владение и причастность, которые связывают людей друг с дру­гом. Но поскольку пользование отличается от владе­ния особыми актами употребления [Gebrauch], пос­тольку оно, конечно, может быть обусловлено разру-

Н аоборот (лат.).

39

шением: так, зверя убивают ради того, чтобы питать­ся его мясом. Охотник и рыбак хотят, скорее, не вла­деть своей добычей, а лишь пользоваться ей, хотя от­части это их пользование можно представить как рас­тянутое на длительный срок и потому, опять-таки, как владение, — к примеру, употребление шкур или каких-либо накопленных запасов. Но охота, как пов­торяющаяся деятельность, сама в качестве условия предполагает владение (пусть и неопределенное) неким участком и может быть понята как пользова­ние таковым. Разумному человеку должно быть свой­ственно желание сохранить или даже приумножить его общие достоинства и содержание, как ту субстан­цию, модусом и продуктом которой каждый раз ока­зывается добыча. Такова субстанция дерева, с которо­го срывают плоды, субстанция почвы, на которой произрастают съедобные стебли. Но такую же сущ­ность приобретает и прирученный, выкормленный и ухоженный зверь, все равно, используют ли его как прислужника и подмогу или употребляют в пищу части его тела. В этом смысле животных выращива­ют, и вследствие этого вид, или стадо, как пребываю­щие и сохраняющиеся, т.е. собственно предмет владе­ния, соотносятся с отдельным экземпляром, потребля­емым хотя бы и путем его разрушения. А содержание стад, в свою очередь, предполагает особую связь с землей, с пастбищами, доставляющими скоту пропи­тание. Когда же охотничьи угодья и пастбища иссяка­ют, то в малонаселенных областях их можно сменить, и тогда люди со всем своим имением и скарбом, а значит, и со своими животными, покидают насижен­ные места, чтобы найти лучшие. Лишь собственным трудом вспаханное поле, в котором человек заклю­чает семя будущего растения, плод предыдущего, впервые связывает его стопы, становится владением сменяющих друг друга поколений и в союзе с вечно

40

юными человеческими силами предстает неисчерпае­мым сокровищем, хотя и возводится в такую честь лишь постепенно, в ходе накопления опыта и возни­кающих на его основе способов разумного обрабаты­вания, щажения и ухода. А вместе с пашней укрепля­ется и дом: из подвижного, как сами люди, звери и вещи, он становится неподвижным, как земля и почва. Человек оказывается связан двойными узами: возделанным полем и обжитым домом, т.е. плодами своего собственного труда.