3. Эволюция соотношения мотивации и стимулирования в практике управления и концепциях мотивации. Отличительные черты мотивации и стимулирования на пороге ххIвека

Основа «первоначальных» концепций мотивации

Функция мотивации столь же древняя, сколь и управление. В той мере, в какой изменялось содержание самой функции мотивации, а также соотношение между мотивацией и стимулированием, в той же мере новым смыслом наполнялись и понятия «мотивация» и «стимулирова­ние».

Издавна люди поняли, что им присущ ряд свойств (ха­рактеристик), воздействуя на которые можно повысить произво­дительность и интенсивность труда. Среди них: трудолюбие, старание, прилежание, настойчивость, добросовестность, на­правленность действий, интенсивность усилий и др. Чтобы по будить людей проявить эти свойства наиболее эффективным об­разом, их следует мотивировать (стимулировать).

В управленческой литературе, как правило, проводится разделение на первоначальные (то есть существовавшие еще «в древности») и современные концепции мотивации. То, как опи­сываются эти «первоначальные» концепции, способы мотива­ции, позволяет отнести их, на наш взгляд, не к заре человеческо­го общества, а к этапу зарождения частной собственности, когда образовались собственник условий и результатов производства и отчужденный от них несобственник (непосредственный произ­водитель). Это объясняет и примитивную прагматичность этих концепций и свойственный им «внешний» характер мотивации (так как задача состояла в том, чтобы заставить эффективно тру­диться отчужденного от собственности, управления и знаний работника).

В своем наиболее примитивном виде такие концепции раскрывали свою сущность прямо и категорично (не вуалируя ее, как в более поздние эпохи): всё сводится к методу «кнута и пряника». В сборники афоризмов вошло изречение одного из турецких султанов, Магомета I: «Все искусство управления сводится к двум вещам: одарять и карать». Зачастую в качестве «пряника» рассматривалось не какое-либо вознаграждение, а сама возможность выжить. На такой основе «мотивировались» раб, крепостной, зависимый крестьянин и – до определённого времени – даже наемный индустриальный рабочий.

Далеко не все учебные пособия по управлению вскры­вают социально-экономические основания этих «первоначаль­ных» концепций мотивации, сводившихся к примитивному сти­мулированию. Отсюда в ряде пособий, как правило, изданных за рубежом, проводится идея об «эволюции концепций мотивации» или «эволюции понятий мотивации».

Эволю­ция концепций мотивации только отражала изменения в ре­альной действительности, изменения в социально-экономиче­ских отношениях, в отношениях собственности.

До появления наемного индустриального рабочего как юридически свободного работника вряд ли можно говорить о мотивации и стимулировании в содержательном отношении, так как интересы непосредственных производителей насильственно подавлялись и господствовал кнут и не только в переносном, но зачастую и в прямом смысле.

Первый период индустриальной эпохи демонстрировал примерно такой же подход, так как высокий уровень безработи­цы и ограниченный только физическими возможностями работ­ника рабочий день не способствовали поиску каких-либо форм стимулирования труда. Поэтому возможность выжить в качестве основы мотивации и стимулирования сохранялась не только до времен А. Смита (что проявилось в его концепции «экономиче­ского человека»), но и вплоть до появления тейлоризма.

Мотивация и стиму­лирование в XX веке

Ф. Тейлор и его современники уже иначе подошли к мотивации (стиму­лированию), предложив оплачивать сверхнормативный труд пропорцио­нально трудовому вкладу. Это было вызвано тем, что рабочий день в развитых странах был законодательно ограничен, а в ус­ловиях массового производства и сбыта необходимо было до­биться от работника максимальной отдачи в границах трудового дня.

Применительно к этому периоду вряд ли можно говорить о стимулировании как цельном процессе, скорее можно говорить о стимулах, носивших единовременный характер и связанных в основном с денежным вознаграждении. О мотивации на основе расширения сферы собственности работника на условия и ре­зультаты его труда можно говорить лишь в той мере, в какой тогда стали развиваться акционерные общества.

Впоследствии, в условиях все большей индивидуализа­ции производства и сбыта возникла необходимость стимулиро­вать не только и не столько количество изготовляемых продук­тов, сколько их качество. С расширением сферы нематериально­го производства, сферы услуг этот аспект стал еще более акту­альным.

Необходимость достигать все более высокой производи­тельности, интенсивности и качества труда требовала изыски­вать новые способы стимулирования, все больше приобщать не­посредственных производителей к знаниям и культуре, а это, в свою очередь, вело к усложнению мотивационной структуры личности работника и, следовательно, к поиску новых форм и способов мотивации и стимулирования. Чем более высокий уро­вень производства достигался, тем более возвышался уровень потребностей масс людей, тем более потребности разнообрази­лись, выходя за пределы биологических и узко понятых матери­альных в сферу высокоразвитых материальных и духовных по­требностей.

С другой стороны, необходимость достижения всё более высокой эффективности труда и производства требовала пре­одолевать отчуждение работников от собственности и управле­ния. Стали активно применяться различные формы «участия» (в прибыли, в акциях, в принятии решений и т.д.), что, в свою оче­редь, способствовало удовлетворению новых, более разнообраз­ных социальных потребностей индивидов и сообществ.

Это способствовало изменению содержания функции мотивации как общей функции управления, изменению соотно­шения мотивации и стимулирования в отношениях менеджмен­та. Под стимулированием всё больше стали понимать не предос­тавление единичных материальных и духовных благ, а создание систем стимулирования. Более того, стимулирование стало осмысливаться как создание таких необходимых условий, при которых у работников возникали бы «внутренние» побужде­ния, мотивы к высокопроизводительному труду.

Процесс такого осмысления отражался на изменении концепций мотивации. Уже в 20-е гг. на Западе стали все больше задумываться об учете психологии работников, а в СССР начи­ная с этого времени все более мощно зазвучали теоретические положения о «новом человеке» как личности, которая нуждает­ся во всестороннем развитии своих способностей.

Для западного менеджмента в этом отношении перелом­ным пунктом стали эксперименты Элтона Мэйо, прежде всего, в Хотторне (штат Иллинойс) на предприятии «Уэстерн Электрик». Выявив, что огромную роль в повышении производительности труда играют социальные факторы (групповое воздействие, под­держка, признание и т.д.), результаты этих экспериментов выве­ли школу «человеческих отношений» в ранг ведущей управлен­ческой школы. Чуть позднее, с 40-х гг. XX в., все это трансфор­мировалось в более широкие бихевиористские подходы (такие как концепция «иерархии потребностей» А. Маслоу), которые во многом уже радикально изменили воззрения на содержание и процесс мотивации. Поэтому современные западные теории мотивации могут быть обобщены в две группы: теории содер­жания и теории процесса мотивации. Ниже мы их подробно рассмотрим.

В XX в. концептуальная эволюция взглядов на работника (непосредственного производителя) – от примитивного «эконо­мического» человека до сложного психосоциального существа, до личности – произошла столь быстро (по историческим мер­кам), что это иногда вызывает удивление. Но суть в том, что смена концепций отразила изменения в реальной действи­тельности, в действительном человеке (производителе и по­требителе).

Например, Ф. Тейлор, характеризуя даже лучших рабо­чих чугунного производства, с которыми ему пришлось рабо­тать, утверждал, что они столь «тупы и флегматичны», что по складу «своего ума напоминают скорее буйвола, чем какое-либо другое животное». Американский специалист по управлению У.Джек Дункан, характеризуя быстроту концептуальной эво­люции теорий мотивации, указывает, что "«буйвол» со сталели­тейного завода Тейлора становится социальным существом в Хотторне либо даже ангелом или чем-то вроде божественного существа в гуманистическом представлении Маслоу»".

Стимулирование, таким образом, становилось все более органичным и системным, а также приобрело «стратегичность», то есть нацеленность на реализацию интересов субъектов эко­номических отношений в долговременной перспективе. Особен­но ярко эта «стратегичность» стимулирования проявилась в японском менеджменте, который одновременно с гарантирован­ной стабильностью предоставил работникам возможность для самостоятельных – в рамках единства целей – действий и творче­ской самореализации. Расширение возможностей мотивации связано также с дальнейшей дифференциацией хозяйственных организаций и созданием, все более автономных и вместе с тем все более взаимозависимых структур.

Таким образом, изменение содержания стимулирования шло в направлении все большей органичности и «стратегичности», а также усиления его роли в создании условий для возник­новения мотивации.

Стимулирование и мотивация на макроуровне менеджмента в XX в.

Стимулирование на макроуровне XX в. приобретало все большую органичность, системность и цельность, выступая как единство рыночного саморегулирования и государственного ре­гулирования. Государственное же регулирование в течение XX века прошло путь от несогласованных между собой акций анти­кризисной и структурной направленности, в основном связан­ных с попытками воздействовать на занятость и цены, до пере­хода к всё более адресному, дозированному и комплексному ис­пользованию инструментов регулирования.

Современное государственное регулирование представ­ляет собой систему мер законодательного, исполнительного и контролирующего характера, оно осуществляется с применени­ем комплекса средств экономического, административного и социокультурного воздействия. Оно, как мы уже отмечали, ста­ло в современных условиях составной частью процесса воспро­изводства.

Наиболее развитый механизм государственного регули­рования экономики сложился в ряде стран Западной Европы (во Франции, ФРГ, Нидерландах, Австрии, Испании, странах Скан­динавии), в Японии, в ряде быстро развивающихся стран Азии и Латинской Америки. Принято считать, что государственное ре­гулирование менее развито в США, Канаде, Австралии, однако мы полагаем, дело в том, что оно носит в этих государствах иной характер, так как, во-первых, в этих странах огромна регу­лирующая роль государства на мезоуровне (штат, местные со­общества), во-вторых, исторически сложился высокий уровень мотивации самих субъектов рыночных отношений на микро­уровне менеджмента.

Основными объектами государственного регулирования экономики сегодня выступают: экономический цикл, хозяйст­венная структура, условия накопления, занятость, денежное об­ращение, платежный баланс, цены, НИОКР, условия конкурен­ции, социальные отношения, подготовка и переподготовка кад­ров, окружающая среда, внешнеэкономические связи. Воздейст­вие на эти объекты осуществляется таким образом, чтобы акти­визировать деятельность хозяйственных субъектов различных форм собственности при согласовании их разнонаправленных интересов и достичь в результате максимального полезного эф­фекта на общенациональном уровне.

Стимулирование в целевой форме (то есть в форме го­сударственного регулирования) как создающее необходимые условия для запуска механизма мотивации рыночных субъектов ярко проявляется, на наш взгляд, в таких областях как: 1) созда­ние условий для массового развития малого и среднего биз­неса, 2)ограничение и предотвращение сверхмонополизации отраслей, 3) изменение отношений собственности в организациях микроуровня. К концу века роль целевого стимулиро­вания в этих областях усилилась.

Во-первых, государство в развитых странах активно спо­собствует развитию малого и среднего предпринимательства, причем для этого созданы специальные государственные органы на всех уровнях, осуществляющие как бы покровительство над реализацией интересов малого бизнеса и контроль за их дейст­вительной реализацией. Эти органы не только организуют бес­платные консультации, обучающие семинары и совещания, пе­редачу необходимой информации, но и занимаются оказанием финансовой помощи, содействием в получении правительствен­ных заказов и заключении контрактов с крупными предпри­ятиями. Особенно впечатляет получившее широкое развитие в странах Запада направление по созданию «инкубаторов», «вы­ращивающих» под покровительством государства, частных фирм и университетов тех предпринимателей (преимущественно инновационного направления), которые хотят, но не имеют воз­можностей организовать собственное дело.

Во-вторых, важную роль играет государственная поли­тика ограничения и предотвращения сверхмонополизации отраслей. Например, в США при монополизации одной фирмой 60% рынка и выше монополист ставится под контроль государ­ства, а при 90% – предусмотрен принудительный раздел фирмы. В ФРГ одна фирма может быть владельцем не более 30% рынка выпускаемой продукции, 2-3 фирмы – не более 50%, 4-5 – не более 70%. В некоторых странах верхняя планка монополизма для одной компании установлена на уровне 20-25%. Тем самым стимулируется порождение все новых относительно самостоя­тельных субъектов рынка, а, следовательно, носителей экономи­ческих интересов, противоречия между которыми служат источ­ником развития. Государство же одновременно берет на себя функции согласования этих интересов.

В-третьих, государство стимулирует изменение отно­шений собственности, развитие таких новых форм, как кол­лективные предприятия, доказавшие свою эффективность. При поддержке государства реализуются программы приобретения акций рабочими и служащими компаний, выкупа коллективом собственности компании у частного владельца или у государст­ва. Для осуществления таких программ, в основном известных как ЭСОП (по заглавным буквам английского варианта Employee Stock Ownership Plan – ESOP) и получивших рас­пространение более чем в 50 странах мира, активно использует­ся стимулирование посредством ставок налогообложения, кре­дитования и довольно жестких административных рычагов. Стимулируя создание фирм с коллективной акционерной собст­венностью, государство создает преграды для их возможного распада, превращая фирмы ЭСОП фактически в акционерные общества закрытого типа. Динамика развития компаний систе­мы ЭСОП в США впечатляет: если в 1975 г. число компаний с коллективной собственностью составляло 1000, то в 1989 г. уже более 10500 с числом занятых более 11 млн. человек (около 10%) наемных работников США), а к 2000 г., как ожидается, такие компании охватят 25% рабочей силы страны.

Таким образом, целевое государственное стимулирова­ние способствует созданию все новых и новых собственников, а это изменяет расстановку системы экономических интересов в современном обществе и рождает субъектов интересов, способ­ных к мотивации все более высокого уровня и качества.

В целом же развитый механизм стимулирования в един­стве государственного регулирования и рыночного стимулиро­вания обеспечивает всё большую органичность и адаптив­ность всех звеньев и связей социально-экономической системы общества в его национальных границах к изменениям в эконо­мических отношениях, колебаниям рыночной конъюнктуры.

Это относится и к межгосударственным отношениям.

Чем более развито государственное регулирование экономики, тем более активно то или иное государство осуществляет меры по межгосударственному согласованию среднесрочных обще­экономических программ и участию в международных целевых программах.

Активность субъектов этого уров­ня (метауровня) связана уже не со стимулированием, а с мотивацией. Стимулирование осуществляется по отношению к на­циональным государствам в виде рыночного саморегулирова­ния, осуществляемого в границах международного разделения труда, на метауровне социально-экономического организма об­щества. Мотивацию осуществляют сами национальные государ­ства как самостоятельные и относительно автономные субъекты международных отношений. Возможности для мотивации тем больше, чем в большей мере то или иное государство как сооб­щество людей осознает свои общенациональные интересы и свое место и роль в международной системе взаимосвязей.

Эта возможность осознания интересов, в свою очередь, зависит от того, в какой мере то или иное государство способно контролировать условия международного разделения труда, то есть в какой мере оно является собственником условий и резуль­татов своей деятельности как субъект международных отношений.

Таким образом, в функциях, обычно относимых к госу­дарственному регулированию, следует выделить уровень внеш­неэкономического регулирования, относящийся не к стимулиро­ванию, а к мотивации. Стимулирование, осуществляемое сис­темой более высокого уровня, то есть метауровня, создает усло­вия, порождающие мотивацию. Расширение возможностей мо­тивации приводит к стремлению национальных государств все в большей мере становиться собственниками условий и результа­тов своей деятельности в рамках международного разделения труда. Это вынуждает их заключать соглашения, вступать в сою­зы, которые обеспечивают им большую степень контроля над мирохозяйственными связями.

Эта тенденция, например, наглядно проявляется в созда­нии наднационального объединения государств в рамках ЕЭС.